Поцелуй меня, удача!
В этот раз у нас все начиналось довольно обычно: скорей с работы домой, наспех перекусить, вещи, продукты, ружье, патроны - в машину. Как всегда пятничные пробки, дачники, ужасно мешающие нормальным людям (охотникам) выехать побыстрей из города... Когда уже отъехали от Омска на приличное расстояние, и радио стало звучать с помехами, через шипение донеслось: «Поцелуй, меня, удача, ну а хочешь, обними…». Вот эта фраза почему-то запомнилась, и подумалось: «Пусть не поцелует, а хотя бы приобнимет слегка».
Заехали к родственникам Павла, сделали круг в пятьдесят километров. Для нормального охотника, как и для бешеной собаки, это и расстоянием-то не назовешь. Как потом выяснилось, не зря заехали. Рядом с их деревней есть большое озеро, и уток там было всегда в наличии. Там мы и охотились раньше, а лодки и шесты держали в деревне.
Лодки мы переделали из алюминиевых раскладушек, удлинив их. Не «восьмиклинка», конечно, получилась, но тоже вполне приличная модель. Из-за увеличения длины средства водного передвижения стали намного устойчивее, и вывалиться из них намного труднее. Приедем, бывало, лодки возьмем – и вперед на озеро. На таком плавсредстве, да с шестом охотиться не то, что на резинке. Идешь по озеру стоя, всё вокруг видишь, через любой камыш пройдешь, кроме сплошных дебрей, конечно, да и шестом толкаться ото дна – это не то что веслами по воде молотить.
А потом не стало на озере камыша: прошлогодний весь полег зимой под снегом (ну, это дело обычное), а новый летом почему-то не вырос. И стало озеро голым: ни утке гнездо не свить, ни охотнику не спрятаться. Места, заросшие камышом, где были узкие проходы и потайные плесы, где новичку, да еще и на резинке заблудиться – раз плюнуть, превратились в огромное чистое поле воды. Эх, какие там были укромные места в середине, как туда низко и обильно шла утка! Помню, однажды попали мы на массовый пролет чирка, так после шести дуплетов подряд, поднял ружье, целюсь в очередную стайку, заходящую на чучела, а прицелиться не могу. В утренней прохладе, теплый воздух, идущий от нагретых стволов, превращает мушку в мираж, плывет мушка в этом мареве, что понять трудно, где же она на самом деле. А потом не стало камыша, утки и охоты. Стали ездить в другие места, брать с собой резинки из города, а лодки так и остались в деревне.
Итак, взяли мы эти лодки с собой. И поехали в то место, где в последнее время охотимся. Утром заплыли, а утки практически нет. Изредка лишь летает: взяли штуки по три, и совсем лёт прекратился. Рассвет, правда, получился потрясающе красивым. Небо было затянуто негустыми тучками, а солнце где-то там, на горизонте нашло брешь между ними и подсветило снизу эти тучи розовым - очень красиво вышло.
Когда-то на гусиной охоте рассвет был очень похож на этот, только помимо туч солнце снизу подсвечивало гусей, налетающих на нас. Они тогда казались какой-то чудной окраски, типа фламинго, птицами. Я тогда так на них загляделся, что забыл о стрельбе, чуть не пропустил первый табунчик без выстрела.
…Скукотища на озере, когда дичи нет. Приплыли с Павлом друг к другу, сидим, беседуем, чай пьем. Думаем: то ли выплывать уже, то ли по камышам полазить – если утки к нам не летят, то к ним пожаловать.
И вдруг доносится гусиный гогот. Над другим концом озера гуси начинают снижаться. Только бы никто в этот момент не стрельнул, даже не по ним, а по уткам в другой стороне, гусь птица строгая - сразу высоту наберет и улетит. Но так как уток нет, да и охотников кроме нас всего человека три-четыре, гуси спокойно сели – штук двести, наверное. Зашли, сначала двумя большими стаями, а потом, когда снизились, стали разбиваться на семьи, штук по пять-десять. Далеко до них очень, это я всё в бинокль наблюдал, и взял на всякий случай ориентир на том берегу.
А дальше спрашиваю Павла, какие мысли есть, и уже знаю, что он ответит. Говорит: «Поплыли, только скажи, сколько бы ты процентов дал на удачу». Я начинаю взвешивать шансы. Выходит, что подплыть на выстрел – процентов десять, не больше. Во-первых, сидят гуси обычно на здоровом плесе, так чтобы хоть метров по двести до ближайшего камыша во все стороны было. Во-вторых, услышат они нас еще раньше, то есть на расстоянии гораздо большем. В-третьих, место, где они сидят, мы точно не знаем – выходит, опять они нас услышат или увидят. В-четвертых, ветер от нас, гусям слышнее будет любой всплеск шеста.
Однако есть и положительные моменты… Ветер дует от нас к гусям – это хорошо, когда будем поближе можно сесть в лодку и бесшумно подталкиваться шестом и подруливать – лодка сама пойдет по ветру. Что еще? Взлетать гуси будут на ветер, то есть на нас. И еще один плюс – слишком больших плесов на этом озере нет.
Конечно, положительные моменты мелкие и незначительные, а отрицательные – крупные и весомые. Перевесят они в свою сторону весь расклад, но шансы, пусть небольшие, все же есть. А раз так, нужно пробовать, не охранять же камыши здесь до вечера. Что же касается удачи, тут никакие проценты не подходят, это где-то свыше решается…
Километра два, наверное, отмахали на шестах. Сколько раз утки срывались в пределах выстрела, однако решили не стрелять, а они налетали снова и снова. И ворона туда же: плывем открытым местом, а она налетела метров на пятнадцать, да еще и каркнула во всё горло. В другой ситуации мы ее, конечно бы, наказали – этих вредителей водоплавающей дичи стреляем всегда. Но скажите, откуда она знала, что стрелять-то мы не будем?
По моим прикидкам, где-то рядом должны быть мы с гусями, плывем сидя, практически бесшумно, только жестами общаемся. Вдруг откуда-то сверху белолобики закричали. Ага, вот семь штук снижаются, сейчас над нами будут. Толкнулись мы быстро под камыш и остались незамеченными. Они, сделали круг, прошли над нами на высоте метров шестьдесят: можно было стрелять крупной дробью, но не стали. Потом они сели. Куда? Ну это ясно, конечно же, к гусям.
Теперь мы, спасибо белолобым, знали точное место дислокации гусей. Оказалось, что впереди два маленьких плёсика, а за ними – большой, вот на нем, в середине, мы гусей и увидели. Утки большим табуном поднялись перед нами, и гусям это не понравилось. Они все подняли шеи – насторожились, значит. Показываю Павлу жестами: «Взлетят сейчас». И точно, загоготали разом, и низом, разворачиваясь, выстраиваясь друг за другом, прямо на нас полетели.
Павел загнал лодку в камыш, взяв влево, а я вправо. Гуси налетели как раз между нами. И пришлось Павлу поворачивать корпус вправо, а это жутко неудобно для тех, кто стреляет с правого плеча, а особенно в лодке. Его часть камыша была чуть впереди, поэтому он стрелял первым. Три выстрела из МЦ-21-12, и ни один не упал. И вот они почти надо мной, летят на ветер, не очень быстро и до них метров двадцать-двадцать пять. Слегка поворачиваюсь влево. Целюсь чуть наперед по ближнему из первых рядов стаи – гусь валится, правда подранком, метрах в пятнадцати за камыш. Бью второго, уже из конца стаи. Падает, так же как и первый не мертвым метрах в тридцати. Эх, жаль, нет третьего выстрела, можно было б успеть ещё в угон прицельно стрельнуть…. Добираем подранков – я одного, Павел – второго. Вот тебе и «десять процентов»! Редко бывает, чтобы вот так повезло. Настроение у меня приподнятое, Павел же, наоборот, несколько расстроен.
Потом мы поехали гуся на поля искать, и тут повезло. Налетели белолобые гуси, или казарки, кому как удобно называть. Тут уж Павел не оплошал, двух сбил. А я, выцеливая первую, поймал птицу на мушку, но когда повел за ней стволами, она оказалась прямо против солнца, я на мгновенья дезориентировался – это казарку и спасло. Когда жал курок, уже знал - будет промах. Ну а вторым выстрелом, когда стая прошла левее, постарался и одну свалил на землю. Вот так удача! Два серых, три белолобых за выезд на двоих! Так удачно по перу здесь мы еще не охотились. Подошли мы к машине, повесили гусей на дерево, и вспомнилась мне одна из удачных гусиных охот в юности.
…Мне девятнадцать лет, первые числа октября, моя институтская группа убирает капусту на полях Омской области. А я под видом больного, но не в кровати, а тоже на полях, только в Казахстане. Тащу по огромному бесконечному мокрому после дождя полю к леску, где стоит мотоцикл семь гусей. Грязь килограммовыми комьями облепила сапоги, профиля и лопата в рюкзаке за спиной тянут плечи вниз. Три белолобых привязаны за удавки к патронташу и тоже тянут к земле, а еще ведь и ружье за спиной, и три здоровенных серых гусака, и один белолобый в руках. Пот ручьем течет по лицу, чем ближе лес, тем труднее переставлять ноги. Когда дошел до места и положил на землю поочередно трех серых, белолобого, ружье и скинул рюкзак с профилями и лопатой, то не обнаружил на патронташе удавку с тремя белолобиками. Карабинчик на удавке расстегнулся и гуси упали, а я так устал, что даже этого не заметил и пошел дальше. Пришлось возвращаться назад, благо, свой след по грязи хорошо был виден. Пропажу увидел издали – лежат сбоку от цепочки моих следов гуси. На всю жизнь запомнилась та удачная охота, и то ощущение удачи, счастья, радости…
Вот и сейчас, подобные ощущения возникли в душе. Ведь сколько было других охот, со скромными результатами или вовсе без них, сколько километров дорог накрученных на колеса, сколько пройдено по озерам, лесам и полям без добычи. А потом вдруг выдается такой день, в который все складывается настолько удачно, что даже не верится, что это происходит с тобой. А может, просто количество переходит в качество и счастливый охотничий день всё равно рано или поздно наступает.
И тогда мне хочется повторить отцу ту фразу, что я сказал в тот уже далёкий осенний день в девятнадцать лет, когда зашел в дом, едва живой от усталости и вывалил из рюкзака семь гусей: «Пап, спасибо, за то, что я стал охотником!»
