Годовой праздник
Как всегда, ожидание открытия было нервным: достанется ли разрешение, какая будет погода, соберётся ли команда. Ближе к часу х всё постепенно «устаканилось», даже была произведена разведка предполагаемых мест выезда: где-то всё начисто вытоптано овечьими отарами, где, наоборот, бурьяны в пояс, там заветная балочка опустошена осенним палом, а тут и озимка рядом, и посадочки с травкой, и лесочек недалеко. И вот долгожданное утро.
Будильник отдыхает – какой тут сон?! Супруга с недовольным лицом всё же с деланым пониманием выбирается из-под одеяла, кладёт в рюкзак харчи и термос, зевая, желает «ни пуха...» с обязательной, но сегодня бессмысленной добавкой «не нажрись». С удовольствием посылаю её, куда следует в таких случаях. Рюкзак на спину, патронташ на пузо, чехол с ружьём на плечо, пятимесячную русскую выжловку на поводок и рысью к точке погрузки. Надо выдвигаться пораньше, ибо команды конкурентов тоже не дремлют. В месте сбора праздничное оживление: отрывочные воспоминания, беззлобная грызня собак, шутки-подначки…
- Кирюха, опять собаку дохлыми курями кормил - худючая? Гляди, штоб в норь не ушла.
- Энтот год Бурана маяво убили. Во кобель был – по двое суток гонял. Теперя такова не будить.
- На хрена такой нужон? Тока-дело его вылавливали, а не охотились.
-Петро, глянь, небось опять чё-нить позабыл, окромя пузыря.
- Ха-ха-ха!!! Го-го-го…
- По коням!
Коротко спорим - откуда начать. Грузимся в «уазик». Мчимся.
Вот она – степь родимая, казачья…
Выгружаемся, собираем разномастные ружья. Сельскому охотнику не до понтов – бенелли и меркель здесь не увидите, но любовно сохраняемые иж-54 и иж-58, не выходящие из моды иж-27, кое у кого пятизарядки, у меня и вовсе бм-ка 1963 года – неприхотливые и рабочие ружья.
Фото на память, и вперёд – к новым трофеям! Хотя они и не главное, но ген соперничества у настоящих мужчин никто не отменял. 
По чернотропу непуганый заяц лежит плотно, топтаться приходится много. Выбираю подветренную сторону балки (больше шансов на подъём ушастого), с трудом сдерживаю скорость – хочется сразу оказаться и там, и там. Первоосенница луна (щенок рг) деловито гоняет птичек. За бугром невдалеке торопливый дуплет, занялись собаки – но скоро уходят со слуха.
Моя «надежда на будущие охоты» внимательно прислушивается к малопонятному для неё пока концерту. 
Старательно прочёсываю косогор. Всячески оскорбляя зайца, подозреваемого в лености и обжорстве, провоцирую его на дуэль. Но хоть и знают по опыту косые, что я из их числа по части меткости, всё ж опасаются выскакивать на чистое. Слева за бугром одиночный выстрел. Взяли? Нет, крик:
- Заяц! На вас пошёл.
Бегу повыше, где лучше обзор и тут из-под ног из ковыля серо-бурая торпеда – шурх! Хорошо - ружьё в руках, бью «тройкой» из правого в горячке, метров с 15. Русак вжался в землю и наподдал ещё. Добавляю «нулями» уже почти наугад. Луна в возбуждении носится вокруг, но следы для неё пока нечитаемая книга. На выстрелы подваливает опытная Найда, сразу причуивает и бросается вдогонку на высоких нотах. За гребнем ещё выстрел, рёв собаки по-зрячему, детский плач зайца.
- Брось, хорош!
Это брат отбил у выжловки трофей (Найда тут же ушла за тем зайцем, что «на вас пошёл»), его довольная физиономия светится радостью первобытного охотника, выстроившего истекающих слюной домочадцев перед добытым мамонтом:
- Мои уже утку размораживают, котлеты ждут.
Тут не поспоришь: котлеты из суховатого зайца с жирнющей домашней уткой – блюдо знатное.
Поздравляю с полем, ищу и не нахожу оправдания своим промахам, ладно, хоть «степашка» своему достался. Даю луне потрепать русачка. Радует, что делает она это с азартом, значит, толк будет. Эх, если б сама подранка задавила.
Ну ничего, вся охота ещё впереди, с утроенной силой трещу бурьянами: «зову мышей (то бишь зайцев) на бой, пусть встретятся со мной, хоть миллион, хоть миллиард». Мыши и впрямь попадаются, снуют под ногами… фр-р-р!!!
Фух, куропатки, а шума, как от индюка.
- Чё не стрелял?
- Жалко, да и дробь крупная. Их-то сейчас подразвелось, можно бы.
То там, то тут постреливают. Собачки работают вдалеке. Часто скалываются – суховато для них. Штурмуем с братом лесополосу по краю озими, но посадочка реденькая, травка в ней жиденькая – пусто. Выходим на край балки.
Дорогу пересекают хуторяне из другой команды, кое-кто с трофеями. 
Почти все наши уже у «уазика», с добычей мало, с впечатлениями все. Слышали б убежавшие зайцы, что о них говорят пропуделявшие добытчики – сами застрелились бы.
Переезжаем ближе к небольшому хутору. Обнадёживаемся: озимь, рядом редкий бурьянок, левадка (пойменная вербово-тальниковая роща) с камышом и густая посадка – заячье-лисье-фазаньи места. Собаки в поиск, мы на стрёме. Почти сразу – горячий гон. Лиса! Стою на краю посадки, слышу лёгкий топот. Ружьё в плече, на лбу испарина, в коленях дрожь. Близкие выстрелы подбрасывают меня на месте – в стороне вижу уже с трудом уходящую по дороге лисичку. Василь оправдывается мелкой дробью:
- Тройкою саданул через камыш, она перевернулася, потом как вскочить, я ишо раз приложился, зацапил, да не дюже, видать. Надо кобеля свистеть.
Ждём, что собаки доберут подранка (негоже оставлять, даже пакостницу-лису), но они не выходят, а гонят в другую сторону. Эта патрикеевна была шумовая. В бурьяне берём двух молодых зайцев. Ждём рабочих собак, в наших донских степях лиса кругами не ходит, а шпарит куда глаза глядят, перехватить малореально. Николаич кроет непраздничными словами своего эстонца-двухлетку Буяна, обвиняя в мужеложстве и недержании одновременно. Тот вдруг стал бояться выстрела и жмётся под машину. Подозреваем самого Николаича в «медвежьей болезни» выжлеца. Бывалый казак открещивается. Вспоминаем, как одному деду, у которого «двортерьер» был излишне молчаливым, посоветовали посадить того под корыто и постучать по днищу палкой. Процедура произвела неожиданный эффект – теперь дворнягу невозможно было заткнуть даже во время еды. Ржём. Праздник ведь.
Иваныч предлагает «тяпнуть на крови», «поправить глаз», но я-то пока не открылся и бреду в сторонку, прочесать заросли «сибирька» (дерезы). Уже в самом низу ярочка, проходя последний «пятак» сибирька возле самой дороги, вижу как за спиной в 3 метрах взмётывается зайчишка. Выворачивюсь наизнанку, вскидка почти без поводки, и зайчишка на боку сучит ногами. Разбил?! Надо что ли валерьянку пить, больше двадцати лет охотничьего стажа, а горячусь, как пацан.
Вот так буднично, стремительно и незапоминающеся я и «обтрофеился». Луна «уже со знанием дела» обнюхала добычу, снисходительно лизнула, посетовав, что нервный хозяин не дал погонять, авансом получила пазанок. 
Вскоре подтянулись остальные охотники. Теперь можно и «на кровях». Даже не извиняюсь. Ведь природа!.. А погода! А добыча! А закусочка! А собачки…
Посвящённый да поймёт. Да позавидует. Да порадуется за собратьев по счастью. 
Традиционно чарка одна, и пока идёт круг – тут и анекдоты, и охотничьи байки, и весёлые были…
- Титов, как у тибе лиса из вещмяшка убегла.
- Да чаво ж, братцы. Я-то их не дяру. Пукнул с своёй криводулки, подошёл - вроде дохлая. Сунул иё в рюкзак и ношу полдня. Тока и удивился, что блохи на мине не перелазиють. Собрались поисть. Я димке комиссарову говорю: «обдери». Он ножик достал, я рюкзак трух, а она на ноги, да дёру. Спасибо, хучь за спину не ухватила.
- Убегла?
- Куды там, собаки придавили.
- Хо-хо-хо…
- А помнишь, у Генки гончак был, ну и чертан. Косулю убили, а он иё в рот и в сани с ней засигнул.
- Да ну!
- Подливай!
- Подай лыдку да взвару запить.
- Андрюха, а взаправди, что ты детским кремом сабе ж… перед охотой мажешь?
- Чтоб не растереть.
- А мы думали: на какой ишо случай.
- А-ха-ха…
- Завтеря куды?
Ну а потом... В общем, славная охота была!
Дай бог, чтоб охоты наши не заканчивались.
С праздником, братья-казаки, братья-охотники!
С полем!
Ps. в некоторых случаях сохранён говор верхнедонских казаков ростовской области.
Простите за качество фото - с телефона.
