У дальнего кордона.
..Подвесной мотор вдруг взревел; рукоятку румпеля рвануло из сильной руки, но Степан всё же успел сбросить газ и заглушить свою старенькую ,,Москву,, . Лёгкий обласок развернуло, понесло быстрым течением переката таёжной речки, а два огромных шершня, как птички колибри,назойливо преследовавшие лодку, выполнили прощальный вираж у разгорячённого маховика стартера и исчезли прижавшись к зеркальной глади воды.
-Чёрт, опять поймал топляк. Так и без винта можно остаться, а то и без ...,,сапога,, -выругался Степан, и тут же уловил насторожившийся собачьих взгляд. Туман понимающе отвернул свои глаза, жадно втянул носом воздух насыщенный запахами осенней тайги. Лишь едва заметные движения его ушей, выдавали внутреннее состояние опытной охотничьей лайки.
-Да ладно, ладно. Не переживай, сейчас шпонку заменю и скоро будем на месте.
Через полчаса дно обласка скользнуло по ковру осоки торчащей макушками на мелководье, и ткнулось в береговой песок. Туман без команды соскочил на берег, жадно хлебнул воды, посмотрел на хозяина, как-то степенно, но решительно направился к зимнику, который виднелся в двухстах пятидесяти метрах на взгорке. Под односкатной крышей в пол-бревна, вросшей в землю охотничьей избушки, одиноко поблёскивало стекло крохотного оконца. Степан вытащил обласок на берег; нагнулся, чтобы выгрузить охотничий провиант на траву, но тут же заметил, что со среза кровли поднялся глухарь, и уселся на стоящую рядом молодую лиственницу. Через минуту уже доносился недовольный лай Тумана, но было отчётливо понятно, что собака работала по птице.
-А, я то подумал.. . Ты посмотри-ка, сам на ужин подлетел. Однако этот глухаришко был уже здесь, а может и другой.., однако я ему крылья-то ещё не подрезал.
Без лишних движений Степан взял мелкашку, облокотился на борт обласка, и поймал тело птицы на планку прицела. В солнечных лучах уходящего осеннего дня, перо матёрого глухаря отливалось красно-бордовым цветом, а он сам слегка склонил голову и с опаской поглядывал вниз на землю. Сухо и коротко ,,хрястнул,, выстрел, но глухарь лишь слегка подпрыгнул на сучке, и сделав несколько куриных шагов продолжил смотреть на землю от куда ему послышалась опасность.
-Тьфу ты..., занизил. Подержи-ка его,- ещё чуток,-пробормотал Степан.
Он быстро, но мягко передёрнул затвор. Наконец, над планкой виднелась лишь шея глухаря, а через пару секунд он вздрогнул; на мгновение зацепился когтями лапок за толстый сук лиственницы, и кубарем рухнул в мелколесье... .
Через несколько минут Степан подошёл к зимнику. Снял с плеча мешок с охотничьими припасами, положил у двери и сел на чурку под навесом. Достал из портсигара папиросу ,,беломор-канал,, - сладостно затянулся дымком. Двумя руками-в размах поднял за крыло потрёпанного глухаря, посмотрел на собаку и тихо, но с укоризной в голосе сказал:
-Старичок, сколько раз тебе говорено- это же не.. ,,штаны,, бурого, это дичь с пером, а тебе хоть кол на лбу теши..., всё равно твой нос в пуху.
Время ночей осени не привычно длинны. Степан несколько раз просыпался, выходил на улицу по маленькой нужде, но всё же под утро крепко задремал. Однако вскоре, в полусне, он услышал гневный рык собаки. Он быстро встал с лежанки, и увидел в тусклом пучке света, проникшего через оконце, что Туман стоял у двери со вздыбленной на загривке шерстью и рычал с оскалившейся пастью.
-Интересное дельце. Кто же мог быть: лось или медведь,- вслух размышлял Степан.
Ему было понятно, что где-то рядом прошёл крупный зверь. Однако, зная самостоятельность и настойчивость собаки в преследовании зверя, дверь не открыл. Через минуту летучая мышь наполнила тусклым светом избушку, а вскоре ,,старик,, успокоился, и вытянув лапы спокойно лежал у остывшей буржуйки. Лишь только его уши, продолжали выдавать внутренне напряжение от чутья-зверя прошедшего в предрассветной тайге. Чуть позднее, уже на берегу стало понятно, что ночным гостем был крупный лось, который оставил свои почти круглые ,,коровьи,, следы на песке рядом с обласком, и видимо переплыл на другую сторону речки.
Рассвет пришёл, как-то особенно тягуче, но к полудню Степан был уже в намеченном месте, и шагал по заросшей лесной просеке. Он радовался численности белки в этих местах, так как этот год был особенно урожайным на шишку. Здесь на границе молодого ельника и широкой полосы кедрача, раскинувшегося на добрых полтора десятка километров, он намечал новый зимний путик. Уже в который раз, туман загонял на деревья ,,цокающих,, белок, а рядом с небольшим клюквенным болотом, в кронах размашистых елей, несколько раз прятались собольки. Радовало обилие рябчиков, которые охотно отзывались на его пищик, и это также был важный показатель для охотника-промысловика.
...Световая часть дня уже перевалила за её вторую половину. Наконец, Степан остановился, сел на поваленное дерево, чтобы отдохнуть. Сине-голубые струйки дымка от папиросы плавно поднимались над его рыжей,,паклей,, шевелюры головы, и сразу таяли ещё на высоте подлеска. Рядом, на одеяле осени-опавшей листве, закрыв глаза устало дремал Туман. Его морда лежала на краешке носка ичига, и только уши, как всегда выдавали полный контакт с хозяином и незримую связь с тайгой... .
-Ну ,,старик,, пора. Пусть матушка-природа и дальше покажет нам свои богатства и тайны зверей. А кому ещё? Если не таким, как мы с тобой -сибирским охотникам, - вслух рассуждал Степан с улыбкой в уголках губ;поймав себя на собственнй похвале.
-Они встали; решительно зашагали навстречу редким солнечным лучам проглядывающим сквозь хвою высоченных елей и кедрача; навстречу своей охотничьей удаче.И вскоре, их силуэты растворились в ближайшем мелколесье сибирской тайги.
