Альтернативная мунха
Альтернативная мунха.
Степан Сивцев (Сахатый)
Вот и настало предзимье - нудные затяжные дожди постепенно прекращаются, всё чаще утренние заморозки белым инеем покрывают землю, крыши домов и стёкла автомобилей. Озера, речки покрываются прозрачным крепким, звонким льдом. Наблюдая в окно за белым кружевом снега, я ударяюсь в воспоминания: в детстве, как только озера покроются достаточно крепким льдом, способным выдержать большое количество людей, отец собирал нас, ребятню, и водил на подледный лов карасей неводом - мунгха. Невод был небольшой, метров тридцать. Отцу помогал его неразлучный друг Эмэлджэн –почти двухметрового роста ветеран Отечественной войны. Он славился недюжинной силой, с небывалой скоростью продалбливал пешней лунки для проталкивания прогонов. Так, на своем примере, они учили нас премудростям подледной ловли карася.
Улов делили на две части: в одну подбирали дюжины две крупных карасей, остальное делили поровну между собой. Крупных карасей клали в сарт тымтай – плетёную корзинку из лучинок лиственницы, по дороге домой отпускали в ближайшие озера. Мы с интересом наблюдали, как караси, отпущенные в прорубь, выдолбленный Эмэлджэном, вначале, тихонько шевеля плавниками, замирали как будто ориентируясь в новом месте, затем резко уплывали в глубину. Отец говорил, что это нужно для улучшения вида карасей. На озерах, зарыбленных нами, до сих пор местные ловят сетями крупных, жирных карасей, поминая добрым словом отца.
Мои воспоминания прервал телефонный звонок – звонил мой давний знакомый, пригласил принять участие в мунгха - большой зимней рыбалке неводом, которая состоится в заречном улусе. Сказал, что заберет меня утром спозаранку. Чуть забрезжил рассвет, как Иннокентий, так звали моего знакомого, уже сигналил под окнами. На улице шел снег, на улицах было пустынно, только там-сям сквозь пелену падающего снега вырисовывались фигуры дворников. Подъехав к паромной переправе, отстояли длинную очередь и осторожно заехали по железному трапу на паром. Обледенелый паром медленно продирался сквозь шугу и пластины сформировавшихся льдин. Через час пристаем к правому берегу Лены.
Дорога дальняя, едем по разбитой проселочной дороге. Старый УАЗик, натужно гудя, бойко преодолевает глубокие колдобины, ухабы. В кабине все подпрыгивает и грохочет. Наконец, к вечерним сумеркам, подъезжаем к поселку. Останавливаемся у Кытарбаи Мэхээлэ – Краснолицего Михаила, дальнего родственника Иннокентия. Старики встретили нас накрытым разносолами щедрым столом. Плотно поужинав, идем к главе наслега. Во дворе администрации села, несмотря на поздний час, многолюдно. При свете фар несколько рыбаков сноровисто работают челноками – штопают порвавшиеся ячейки. У крыльца столпотворение: мужчина, видать кузнец, показывает собравшимся разборную пешню. Глава села, на удивление молодой парень, сразу дал нам от ворот поворот: «Наша команда переполнена. Так что неводите отдельно. У Кытарбаи есть небольшой невод, человек на пятнадцать». Пришлось возвращаться несолоно хлебавши. В маленьких селениях слухи распространяются мгновенно, не успели мы сесть за стол, как к нам зашел друг Кытарбаи, старик Конон.
- Где это видано, чтоб гостям отказывать?! Это позор на нашу голову. Ладно, не тужите. Мэхээлэ, давай организуем свое мунгха, мунгха стариков и бабушек? - хитро прищурился Конан.
Кытарбаи, подперев лоб кулаком, задумчиво уставился на рюмку. Потом, встряхнул головой, поднял рюмку: «Ну, за альтернативное мунгха! Будем неводить озерко «Ойуун ойбоно»[1], в позапрошлом году была большая вода и озеро заливало. Так что рыба там есть, - произнес старик.
Конон, услышав эти слова, поперхнулся, еле отдышался:
- Аньыы, аньыы[2]. Это же священное место. Грех тревожить сон великого Огонера[3]!»
- Конон, Огонер нашему роду всегда помогает в тяжелые времена. Не помнишь, что ли, как в годы войны, когда начался голодный мор, весной лед озерка обрушился, вода куда то ушла и вы вычерпали оттуда пять возов карася? А мне на фронте в тот миг приснился сон, как мой предок Огонер сидит у костра рядом со мной, раскуривает трубку, потом с улыбкой достает из берестяной торбы жареного карася! И на этот раз, чтобы смыть с нашего рода позор, который навлек на наши головы глупый глава, Огонер, я знаю, поможет».
- Хорошо. Я сыну скажу, чтобы он не ехал на Атыыр мунгха[4], а повез нас к нашему озеру, - согласился Конан.
Рано утром, когда мы позавтракав вышли из дома, на улице нас ждала женщина с тремя детьми. Меня умилил вид серьёзной девчушки: она была одета в мутоновую шубку, подпоясанную кушаком, на руках огромные меховые рукавицы. За кушак был засунут аккуратно сложенный мешок.
- Мэхээлэ, возьмите с собой, пожалуйста, моих детей. Не смотрите, что они малы, дочка моя Настенька уже третий раз участвует в мунгха, - попросила она. В это время подъехал сын Конона Тит на УАЗ-буханке. Прицепиваем к машине сани с сетью и инструментами, затем загружаемся в машины, едем к месту рыбалки. На берегу озера, где будем неводить, нас уже ждали участники мунгха. Здесь и дети, и женщины, и старики – всего человек пятнадцать, с нами будет более двадцати. Выйдя из машины, Конон первым делом разжигает костер, и, преклонив колено, проводит алгыс - обряд благословения: угощает огонь оладушком, кусочком масла, кладет в костер конский волос - просит у духа-хозяина озера Кёх Боллох Тойона быть милостивым к нам, ниспослать удачу, преподнести нам полную мотню карасей. Затем наступает пора обряда очищения – арчы, по поверью, на мунгха не допускаются люди, недавно побывавшие на погребении усопшего. Им разрешается рыбачить по истечении сорока дней со дня похорон или после проведения Алгысчытом обряда очищения. В это время подъезжают еще две машины. Средних лет мужчина подходит к Кытарбаи. Оказывается, услышав, что будут неводить, из ближайшего поселка приехали желающие принять участие. Это хорошо - будем спускать сразу два невода – один загонный, который наш, другой главный, который привезли они. У них невод подлиннее нашего. Вновь приехавшие тоже очищаются дымом – по ходу солнца три раза обходят костер, куда алгысчыт подбрасывает ветки можжевельника.
Кытарбаи и Конон, распорядители мунгха, посовещавшись, начинают разметку тони. Пока распорядители саженными шагами отмеривают тони, помощники уводят группы загонщиков – а это в основном дети и женщины, к берегам озера. Их задача – отогнать карася от мелководья к центру, к месту, где пройдет невод. К загонщикам прикреплены рыболовы с пешнями – они прорубают лунки, куда загонщики вставляют нырыы – березовые шесты,
и ударяют ими по дну озера, вспугивая карася и создавая завесу взбаламученного ила.
Напряженная тишина озера разрушается ревом бензопилы, это Тит пропиливает большую прорубь, называемый чардаат - иордань. Это уже признаки влияния современной жизни на вековые традиции. В старину, конечно, все это прорубалось пешнями. В эту прорубь спускают невод. Я с Иннокентием заталкиваем пропиленную пластину под лед озера, оставшееся крошево льда из этой проруби тщательно вынимаем с помощью сачков – сюрюю. Тем временем Тит привязал к длинным прогонным шестам – ютюмях, концы бечевок – бэчимэ прикрепленных другими концами к неводу. Берем тяжелые ютюмях, крест-накрест спускаем в чардаат под лед и при помощи вилы - атырджаха, орудия для прогона шеста подо льдом, проталкиваем как можно подальше – так, что в проруби остались только концы с привязанными к ним бечевой. Пока мы спускаем невод, рыбаки с пешнями шагами отмеривают расстояние, равное длине ютюмях, прорубают аккуратные лунки, служащие для того, чтобы через них можно было поймать просунутый под лед ютюмях и провести далее. Такие лунки по мере удаления от главной проруби расходятся в обе стороны все более и более, и через один ряд их проводят одно крыло – кынат, а через другой – второе. Для проведения другого конца ютюмяха прямо под следующую лунку конец, оставшийся в предыдущей лунке, захватывают атырджахом и затем при помощи ручек, действуя ими как рычагом, подвигают ютюмях под лунку. У следующей лунки наготове стоит человек с тонкой палкой с крючком на нижнем конце. Когда он чувствует удар о крючок ютюмяха, он зацепляет его и удерживает, пока не подойдет человек с атырджах и не продвинет вперед, до следующей лунки. Тогда «крючкист» зацепляет и вытаскивает бечеву и отдает его другому рыбаку, который вытягивает бечеву на лед.
У чардаата Кытарбаи, главный распорядитель мунгха, внимательно следит, правильно ли спускается невод, короткими командами регулируя ход спуска крыльев невода. Я замечаю, что на бечевах невода через определенные расстояния размещены своего рода метки – кусочки красной материи, по которым можно судить симметрично ли идут крылья невода.
«Мотня пошла!» - кричит старик и, взяв в руки привязанную в уголке мотни бабку - кость надкопытного сустава коровы, выполняющую роль грузила, нашептывает, прося удачи у духа озера – Кёх Боллох Тойона и бережно опускает грузило в стылую воду. Я спрашиваю у почтенного старца, почему так называется озеро.
«Название озера стараемся не произносить, поэтому мы называем просто ЭБЭ. В старинные времена на том кургане похоронили нашего предка – великого шамана. Раз в год, в самый жаркий день, череп шамана скатывается с кургана на водопой и, напившись, катится обратно».
Погода стоит прекрасная, теплая, невод идет легко – настроение у всех отличное. Как будто предвкушая богатый улов, пролетает ворон – это, по поверью, к удаче. Впрягиваюсь в санки, куда уложены орудия лова, иду к концу тони, туда, где будем вытаскивать невод. Мое внимание привлекает Агаша, девчушка, приехавшая с нами. Она сноровисто управляется крючком для ловли ютюмяха. « Наша Аграфена Сидоровна с четырех лет принимает участие в мунгха» - с любовью говорит Тит. У левого загонного невода какое-то замешательство. Идем туда. «Невод потяжелел, идет трудно» - жалуются рыбаки. Причину этого – полутонную глыбу спрессованного ила, кое-как выволокли из мотни. «Видать, кто-то в нашей команде «грязный», то есть побывавший на похоронах, не прошел обряд очищения. Или совершили аньыы,- большой грех утопив в озере что-либо металлическое, тем самым выколов глаз духу озера» - вполголоса переговариваются рыбаки.
Главный невод проходит половину тони. Загонщики перемещаются на ту сторону озера, куда рыба была загнана первоначально и начинают гнать рыбу навстречу неводу. Настает самый волнительный момент – вытаскивание невода. У выводной проруби кипит работа – вот показываются кончики прогонных жердей, их вытаскивают, бечеву сразу начинают сворачивать в клубок. В это время впереди выводной проруби Тит выпиливает квадратную лунку, куда братишка Агаши Анисим спускает лопату и начинает, как будто балуясь, шумно плескать водой с тем, чтобы караси, плывущие впереди невода, пугаясь, развернулись и направились прямо в кошель мотни. Самый сильный и выносливый рыбак садится на корточки у проруби и двумя руками начинает выбирать невод. С обеих сторон к крыльям становятся рыбаки и начинают не спеша, резкими рывками стряхивая налипшую тину, аккуратно укладывать на лед крылья невода, которые моментально застывают на морозе. Выбирающий невод рыбак внимательно следит за метками, чтобы невод шел правильно, без перекосов. Кытарбаи рассказывает мне:
- В старые времена мы, когда вытягивали невод, для того, чтобы отогреть руки, замерзшие от ледяной воды, совали их в мешок с сухим перетертым конским навозом. Навоз впитывал воду и рукам становилось тепло. А сейчас, вот, отличные рыбацкие краги у всех!
Когда на ячеях крыльев показываются первые запутавшиеся в ячеях караси, распорядители подзадоривают сгрудившихся в ожидании рыбаков: «Кричите «Ууу!», передовые караси – бэриэтчик показались!» Рыбаки упоенно гудят, в надежде на богатый улов. Вездесущие мальчишки выбирают запутавшуюся в неводе мелочь и опускают обратно в озеро. Вот подошла мотня… И… вода буквально «закипела»!
Есть улов, все приободрились, главное теперь не порвать невод, или не зацепить его, не упустить рыбу. Специальными сачками вычерпывают карасей и раскидывают улов на расчищенный от снега лед, чтобы караси быстрее промерзли. Кытарбаи узрев очень крупного карася, подбирает его и вручает Агаше: “Самой младшей, терпеливой рыбачке!”. Пока караси застывают, идем трапезничать. В то время, как мы вычерпывали карасей, повар сварил два ведра ухи из карасей. Насытившиеся мальчишки начинают бороться, мы обступаем их плотным кольцом, подзадоривая. Кытарбаи провозглашает: «Победителю – мешок карасей!» Подскакивает Диана, рослая семиклассница: «А девчатам можно участвовать?»
- А вы, девчата, бегите наперегонки по нетронутому снегу, кто первая коснется вон той березы, та и победительница - решает старец. Пока дети соревнуются, мы затариваем в мешки наш улов.
«Всем разбиться по пять человек» – поступает команда. Это начинается дележка улова. Распорядитель считает группы и объявляет, что на альтернативной мунгха участвовали 31 человек. Иннокентий и Тит – помощники распорядителей мунгха, пересчитывают мешки с рыбой: «93 мешка! Улов три тонны!» Главный распорядитель выносит решение: «Каждому по два с половиной мешка, победителям соревнований по мешку дополнительно, четыре мешка по обычаю владельцу невода. Остальное в поселке раздадим нашим ветеранам». Видели бы вы наподдельную радость Егорки и Дианы - победителей соревновавания борцов и бега по снегу, которые с гордостью тащили свои призы к родителям. Уставшие, но довольные и радостные, участники Альтернативной мунгха разъезжаются по домам.
И в этот раз соблюдено самое главное правило — одаривать уловом всех, кто присутствовал на большой мунгха, вне зависимости от того, участвовал человек в процессе рыбалки или нет. Эта традиция пришла из глубины веков, когда немощные люди, старики и дети приходили на мунгха и наблюдали за процессом, а после окончания уносили домой свежих карасей. Надеемся, что этот сохранившийся и в наши дни обычай предков помогать слабому и нуждающемуся и дальше будет передаваться из поколения в поколение, от рыбака к рыбаку. Озера, где неводят, охраняются местными пуще глаза, регулярно чистится дно, во избежание вырождения запускается рыба из других водоемов. Рыбачат на таких озерах планово, примерно - раз в три-четыре года. При таком подходе, добычливость сохраняется в некоторых местах многие годы, несмотря на многотонные уловы. В любом случае, если не прореживать численность рыбы в озерах, то по весне большая часть из них дохнет, задыхаясь. С уверенностью можно сказать, что мунгха – это особенности якутской национальной рыбалки, вековые традиции, передаваемые из поколения в поколение. По значимости и массовости праздник подледного лова карася - Мунгха стоит на втором месте после летнего праздника ысыах. И в этот процесс вовлекается чуть ли не все население деревни. Поэтому и стар и млад с удовольствием принимают участие в этом увлекательном виде рыбалки.
Вечером, когда мы, разгрузив мешки с карасями, сидели за праздничным столом, к нам на огонек заглянул глава наслега. Он смущенно прокашлялся и выставил на стол две бутылки водки:
- Дедушка, прости меня, неразумного. Как-то не подумавши тогда брякнул. Вот и рассердил духа озера Кёх Боллох Тойона – два раза спускали невод, кроме тины и коряг ничего не вытащили. Может, поделитесь парой-другой мешков с карасями? А то стыдно перед министерскими, которых мы пригласили… Не отправлять же их пустыми руками...
Мы с Иннокентием переглянувшись решили отдать в “фонд неразумных” два мешка карасей. Нам, городским, и по мешку хватит.
[1] Водопой шамана.
[2] Аньыы- грех
[3] Огонер - старик
[4] Атыыр мунгха –Большая мунгха
