Русачье везение.
Русачье везение. Середина февраля 2013 года. Подходит к концу сезон охоты по пушному зверю. Завершить его, хочется в компании с моим другом и давнишним приятелем по охоте Владимиром Кузьмичем Шолотовым. Он страстный любитель зимней охоты с русскими гончими. Много лет, назад остановивший свой выбор на этой породе выжлецов. Мы родились и выросли в поселке Свободный, на севере Саратовской области, ныне губернии. Вместе учились в школе. А после учебы, судьба на долгие годы разбросала нас в разные стороны. Он остался жить и трудиться на родине. Меня же офицерская доля, бросала из конца в конец, тогдашнего Союза СССР, а потом России. Снова мы встретились после моей демобилизации в 2000 году. Встретились невзначай, морозным зимним днем. На охоте в пойме Узы, у застывшего на морозе «Урала». Меня приветствовал уже не мальчишка из далекого детства. А поднаторевший в охотничьих делах, степенный Кузьмич. К тому времени, у меня уже была, мечта охотника, новенькая «Нива». Ему же, транспортным средством, служил мотоцикл «Урал». Надежный и неприхотливый в летне- осеннюю пору. Но капризный, из-за трудностей с заводкой, зимой. Вот и пришлось, вызволять отказавшую технику из снежного плена и тащить домой на буксире. Еще некоторое время мы продолжали охотиться поодиночке. Пока однажды, за «круглым» столом. Под раскупоренную поллитровку 40%-й, да соленые грузди, не решили объединить наши усилия. С той поры мы уже не расставались. Совершая охотничьи рейды на надежной «Ниве», с его отлично работающими гончаками. И результаты объединенных усилий, не заставили долго ждать. Мы прекрасно знали окружающую местность. Любой поворот реки и вершина оврага, знакомы с детства. Не страшились больших расстояний и любили «ходовую» охоту. Пробежать на лыжах за короткий зимний день, полтора десятка километров – обычное дело. Позднее обзавелись, малогабаритными рациями, резко улучшившими координацию действий. И редко стали возвращаться из полей с «пустыми» руками. Мне нравится шолотовская степенность и не многословие. Честность и порядочность. В нем нет зазнайства и самодовольства городских «знатоков и любителей» охоты. Не портит настроение, случайная осечка или промах. Он в полной мере постиг все таинства охотничьего ремесла и «зациклен» на воспитании четвероногих помощников. В метель и поземку, в бесснежье и слякоть, сможет отыскать затаившегося зверя. И потом часами наслаждаться переливами вязкого гона, стремительного русака или матерой лисицы. Вот основная цель очередной зимней вылазки в поля. И меткий выстрел, возвещающий о конце охоты, огорчает его. Невольно прерывая наслаждение, от то удаляющейся, то нарастающей волны заливистого собачьего лая. Можно только благодарить судьбу, что свела меня на охотничьей тропе с этим интересным человеком. Страстным охотником, до самозабвения влюбленного в природу нашей родины. В стоны и вопли голосящих гончих, мчащихся по следу «гонного» зверя. Во все то, что называется одним емким словом – охота! И так ждем погоды. Неожиданная оттепель, пришедшая на смену 20 градусным морозам, накрыла снежную целину ледяной коркой. Предательский наст хрустит под лыжами. За километр, выдавая идущего охотника. Наждаком лохматит нижнюю поверхность широких охотничьих лыж. Заматеревшая выжловка Лира, проваливаясь, обдирает до крови ноги. А легких русаков и лисиц наст «держит». Не оставляя признаков пребывания в местах переходов и дневок. И хочешь, не хочешь, приходится сидеть в теплой квартире, да уповать на благосклонность природы. Вот нечего делать в сто первый раз, перелистывая зачитанные страницы «Охотничьих просторов». Долгожданный звонок Кузьмича. Трубка телефона приносит свежие новости, после обеда пошел легкий снег. Можно готовиться к выезду на охоту. Задолго до рассвета покидаю спящий Саратов. Спешу, в предвкушении удачной охоты и встречи с другом. В приподнятом настроении прибываю к родительскому дому. Наскоро перекусив, заполняю термос свежезаваренным чаем. Тороплюсь, к начинающему теряющему терпение, приятелю. Кузьмич в маскхалате с рвущейся на поводке Лирой, нетерпеливо «утюжит» на обочину дороги. Здороваемся, накоротке обсуждаем план предстоящей охоты. Решено попытать счастья в содомских посадках, у Головного оврага. Опытный охотник, он опасается, поднявшегося ветерка. Не сдуло бы, еще не слежавшийся снег, в овраги и перелески. Не без тревоги грузимся в машину. Чтобы не случилось, а возвращаться обратно, без попытки поохотиться, не резон. По заснеженной дороге едем в сторону села Большой Содом. И наши опасения усиливаются. Выпавшего ночью снега на дороге нет. Теплится надежда, что его снесло потоками воздуха от проходящих машин. Оставив позади заснеженную пойму Узы, «Нива» взбирается на пригорок. Тормозим на обочине, дальше пойдем на лыжах. До темнеющих впереди посадок и отрогов оврага, где мы решили сегодня охотиться, не больше километра. Первая же пройденная сотня метров подтверждает наши опасения. Снега в поле уже нет. Поднявшийся с утра северный ветер, «смахнул» в овраги и лесопосадки, тонкий слой свежевыпавшей «пороши». Возвращаться назад уже поздно. Радость встречи с заснеженным раздольем, сменяется сомнением в целесообразности сегодняшней охоты. Но нам не привыкать к капризам природы. По проложенному неделю назад лыжному следу подходим к лесопосадке и расходимся в разные стороны. Кузьмич движется по краю сосняка в сторону реки. Я обследую вершины оврагов. Гончая, исчезнув в заросших буераках, снует между нами. Теплится надежда на подъем «шумового» зверя. Не торопясь, обследуя подозрительные места, продвигаемся к устью оврага. Проходит час, второй – ничего. Голосом Кузьмича заговорила рация. Поднял стаю серых куропаток, но мы на них не охотимся. Слишком малочисленны и уязвимы зимой эти птицы. Идти становится тяжело, лыжи через шаг проваливаются, ломая ледяную корку наста. Часто останавливаясь на передышку, медленно продвигаюсь к месту нашего «рандеву». Уже вижу на противоположной стороне оврага своего друга. За ним, по лыжному следу, плетется понурая выжловка. Пора перекусить и обсудить, что делать дальше. Снимаю лыжи и утопая по пояс в снегу, штурмую обрывистый склон оврага. Сходимся у куртины кустов и делаем привал. За бутербродами с настоявшимся чаем, обмениваемся мнениями. Продолжение охоты – пустая трата времени. К тому же, у собаки кровоточат сбитые лапы. Не стоит и дальше «убивать», порядком уставшие ноги. Решаем возвращаться обратно, к оставленной на дороге машине. Ну, что ж, домой, так домой. По моей, уже проторенной лыжне, трогаемся в обратный путь. А восстановленная, после отдыха энергия требует выхода. Да и засиделся я за эти дни, в теплой духоте городской квартиры. Предлагаю другу продолжать движение вдоль посадок. Сам сворачиваю с лыжни в сторону, с намерением обследовать низину, с редкими кустиками, торчащего бересклета. До нее с полкилометра. Кузьмич с сомнением качает головой, но не возражает. Твои ноги, тебе видней. Решительно сворачиваю к чернеющим в низине кустам. По мере приближения к цели, корю себя за опрометчивый поступок. Чего не шлось по уже проложенной лыжне, зачем ищу на «известное» место приключений? А ноги на «автомате» несут вперед. Вот и низина, различаю какие - то темные пятна, на сверкающей поверхности снега. С возрастающим интересом, ускоряю шаг. Низина покрыта, сдутым с полей снегом. На нем множество следов, «жировавшего» зайца. Открывается картина ночных событий. Сюда несколько ночей приходит кормиться русак. Видны старые и совершенно свежие следы заячьих «жировок». Делаю большой круг. Вот они входной и выходной утренние следы, приходившего на кормежку «косого». По рации сообщаю о находке напарнику. Прошу задержаться у проселочной дороги, выходящей к посадкам. А сам попробую потропить русака, наверняка лежит где-то в поле. Кузьмич не одобряет моей затеи, но соглашается подождать. Становлюсь на след, с надеждой решить заячью головоломку. След русака выводит на ледяную кромку поля и исчезает. Но кое- где, остаются царапины от когтей. Изредка мелькнет, чудом сохранившийся, на клочке снега отпечаток заячьей лапы. С неимоверным трудом разбираюсь в следах, ушедшего на «дневку» русака. И смотрю, все время смотрю по сторонам. Знаю по опыту. Не даст «косой» приблизиться на выстрел по хрусткому насту. Теплится небольшая надежда, что выскочив из дневного убежища. Направит свой стремительный бег в сторону, затаившегося у проселка напарника. В очередной раз, оторвав взгляд от следа. Вижу в сотне метров, бугорок снега, темным пятном выделяющийся на девственной белизне поля. Ружье взлетает к плечу. Медленно, не спуская глаз с заветного бугорка, сокращаю расстояние. Эхом отдается в ушах, предательский хруст, ломающейся под лыжами ледяной корки. Вот и лежка, но зайца в ней нет. Видно не по нраву пришлось русаку это место, ищет более подходящее. Но он где-то здесь, здесь, не проглядеть бы подъем. А впереди ясно вижу покопку, чуть дальше виднеется еще одна. Не теряя времени, направляюсь к дальней. В патроннике и магазине «Беретты» магнумовские патроны. Трепещет в душе надежда. Может, повезет, подпустит «косой», хотя бы на дальний выстрел. Медленно, хрустя, проседающей коркой льда, приближаюсь к снежному холмику. Пройдена дистанция предельного выстрела. Пятьдесят, сорок, тридцать метров, и опускается ружье. Наверняка и эта лежка пуста и здесь не задержался хитрющий русачина. Озираюсь по сторонам. Ничего, на чем мог бы задержаться глаз, не видно. Напряжение спадает. Надо подойти поближе, разобраться, что к чему. Расслабленный, озираясь по сторонам, подхожу к дневной квартире серого спринтера. До норы под кучкой снега – пара шагов. Еле заметный след ведет в темнеющее отверстие, а где же отпечатки выходного? В недоумении тупо смотрю под ноги… Мелькает серая тень, пулей вылетевшего из под ног русака. От неожиданности, теряю равновесие, едва не падаю. А ошалевший заяц, поскользнувшись на насте, валится набок. Смешно сучит задними ногами, пытаясь подняться. Отчетливо вижу, вытаращенные от страха глаза. Просматривается каждый завиток шерсти, на беспомощно дергающемся теле. В первый раз, за долгую охотничью жизнь, вижу косого в таком беспомощном состоянии. Кое-как выправившись. Заяц принимает «правильное» положение, трехметровыми прыжками, удирает к посадкам. Торопливо частит ему вслед, ожившая «Беретта». Выстрел, второй, третий - летят клочья легкого заячьего пуха. А косой, как ни в чем не бывало, увеличивает дистанцию. Что это со мной? Тщательно прицеливаюсь… и четвертый выстрел, не останавливает разогнавшегося русака. С подозрением смотрю на надежное до этого случая оружие. И спохватившись, кричу по рации Кузьмичу, заяц пошел в его сторону. Жду выстрела, а его нет и нет. И заголосила по «зрячему» Лира. Ничего не понимаю. Почему так промазал? Почему не стрелял Кузьмич? Из сбивчивых фраз по радио понимаю. Он сошел с обговоренного места, надоело долгое ожидание. Не верилось в вероятность того, что мне удастся вытропить и поднять русака.Что ж, «и на старуху, бывает проруха». Главное Лира на следу и у нас есть прекрасный шанс, перехватить русака на кругах. Быстро принимается решение. Я остаюсь в районе заячьей дневки, Кузьмич попробует перехватить косого в устье оврага. Медленно потекли минуты ожидания. Почти сошедший со слуха гон, начинает сваливаться в нашу сторону. Гремит дуплет со стороны ушедшего к оврагу напарника, но не слышно привычного и восторженного: «Дошел»! Пытаюсь по рации узнать, в чем дело? В ответ предложение, двигаться к заранее обусловленному месту встречи. Понятно, Кузьмич без зайца, но в чем причина? Что ж разберемся на месте и разворачиваю лыжи в сторону темнеющей за бугром лесополосы. Переваливаю бугор и вижу вдалеке силуэт, уныло бредущего друга. За ним опустив голову, плетется усталая выжловка. Тяжело пришлось сегодня нашей верной помощнице. Ну что ж все понятно. Госпожа «Удача» сегодня от нас отвернулась. Остается утолить жажду остатками чая, дать небольшой отдых усталым ногам. Согреваясь, горячим чаем, рассказываю о невероятном. О выскочившем, из - под лыж, едва не сбившем с ног, матером русаке. Его нелепом падении, своем замешательстве и дурацких промахах. Кузьмич с не меньшим недоумением рассказывает о своем. Он точно рассчитал выход зайца на старую лыжню. И когда тот набежал в меру и присел, прислушиваясь к голосящей на следу выжловке. Выстрелил. Второй выстрел был уже впопыхах, по метнувшемуся в овраг косому. Куцый хвост, которого, через несколько секунд, уже мелькал на другой стороне оврага. Ни крови, ни сбитой дробью шерсти, после тщательного осмотра, на снегу не оказалось. И тогда он принял решение. Отозвал и взял на поводок, набежавшую по следу выжловку. Сегодня русаку повезло дважды. И по нашему, не писанному охотничьему закону, он сегодня завоевал право на жизнь. И я, поддержал решение Кузьмича. P.S. За долгую охотничью жизнь, мне часто приходилось охотиться на этого многочисленного представителя нашей фауны. На Дальнем Востоке и на Украине, на Смоленщине и родной Саратовской области. Сотни раз приходилось разбираться, в оставленных на снегу, хитросплетениях заячьих «узоров». Поднимать и стрелять косых с мест их дневных убежищ. В теплую, тихую погоду, по «мягкой» тропе. Особенно в начале охотничьего сезона, заяц действительно подпускает охотника близко. Порой с трех-пяти шагов, срываясь в стремительном беге. Но в тихие морозные дни. Когда столбик термометра, «зашкалил» за 20-градусную отметку. Редко удавалось приблизиться к лежке косого на верный выстрел. Обычно, оторвав взгляд от петляющего следа. Видишь в лучшем случае, силуэт удирающего хитреца. Часто, недоуменному взгляду открывается только пустая «лежка». И она еще источает тепло, только что покинувшего ее хозяина. Так что же случилось на этой охоте? Хруст ледяной корки под лыжами напарника, отлично слышен на другой стороне оврага. Как случилось такое, что обладающий великолепным слухом русак, «прошляпил» приближение охотника. Напустил меня вплотную. Битый час, разбираясь в путанице следов и шумя на всю округу, я маячил перед его взором. Почему в этот раз русак заблаговременно не покинул дневное убежище? Опять очередная загадка природы, на которую у меня до сих, пор нет однозначного ответа. А, промах. Промах стечения нескольких обстоятельств. Я впервые видел зайца, оказавшегося в столь нелепом положении. Да еще так близко. И открыл стрельбу. Не столько из желания добыть русака. Сколько во избежание насмешек и приколов приятеля. А оставшиеся на следу клочья шерсти- свидетельство о стрельбе с близкого расстояния. Не успевшая разлететься из контейнеров дробь, выстригла шерсть с боков, удирающего в панике русака. 
Лучшие комментарии по рейтингу
Все так.сам живу и охочусь в лесостепи..в -20 , да еще с настом заяц не подпустит.. а если мороз 35-40 то заяц лежит до последнего..но это мое мнение..в такой мороз я охотился редко, и что удивило пару раз зайца прям выгонял из норы( грохот от лыж по насту его не поднимал)
Это один в один ваш случай. Ветер тогда был злой))))
