Гуси летят на юг
Ночью проснулся, лежал, прислушиваясь; по шиферу елозили, будто дворники на лобовом стекле, тяжелые ветви ели, постукивала расхлебяченная дверца форточки. Вдруг светлячком вспыхнул экрана мобильника, заверещал звонок, неожиданный в этот час и внесший диссонанс в привычные звуки старого дома.
– Спишь? А гуси-то улетают на юг, – едва услышал сквозь треск не к месту веселый голос приятеля.
– Тут такое дело, машина у нас обломалась. Добирайся сам.
– Это что, километров семь?.. – скорее себе задал ненужный вопрос.
– Где-то так, мы тебя встретим, – последовал ответ и телефон отключился.
Выбрался из ватного одеяла, от пола тянуло холодом. Быстро оделся. Сложил в рюкзак, приготовленную с вечера еду, ружье, патронташ. Сварил в турке кофе, немного налил в чашку, остальной – в термос, сделал несколько поспешных глотков. Закрыл на засов входную дверь и будто замер очарованный, идущей на спад осенней ночью.
На небе еще ярко мерцали звезды. Луна острым рогом присела отдохнуть на макушку старого вяза, разливая вокруг серебряный свет. Деревья, изгородь, причудливо вытянувшись, тенями отражались на земле, зеркалилась, трепыхая, натянутая пленка на соседском балагане. Наверное, это был первый петух: как-то лениво прокричал он на краю села, там же что-то загоркотало, потом стихло.
Я поежился, закинул за плечи рюкзак и пошел не к калитке, а за угол дома, отыскивая в городьбе удобный проход. Прошел мимо кустов ивовых лозин, почувствовав сырость и прохладу, вскорости вышел на полевую дорогу. Через несколько минут пересек еще одну дорогу, уложенную асфальтом, ведущую в соседнее село, и оказался на поле.
Далеко от меня, у машинотракторного парка, на столбе светился желтым пятном единственный фонарь. «Дойдешь до шлюза, дорога пойдет прямо, а ты свернешь... Так и иди. У лагеря встречу», – вспомнил я наставления приятеля. Ночные шорохи, тень какой-то большой птицы, сорвавшейся с дерева, заставили вздрогнуть, отвлечься от мыслей. А они были заняты предстоящей охотой на гусей.
Казалось бы, чего сложного? Найти место ночевок, дневок птиц, замаскироваться, подманить на нужную дистанцию, произвести точный выстрел. А на деле? Сколько земли надо перекопать, перенести, готовя окоп, шалаш, сколько времени потратить на их маскировку, сколько пережить томительных ожиданий с единственным вопросом: «прилетят, не прилетят?» а сколько еще можно задать их себе до, во время и после охоты.
За раздумьями не заметил, как оказался у шлюза, повернул налево. Свет фонаря теперь уже с другой стороны точкой мелькал, почти касаясь земли, среди растущего вдоль дороги кустарника, то прибывая, то убывая, наконец, совсем пропал – я опустился в низину. Звезды давно погасли, за моей спиной зарделось полоской небо. Выбрался на насыпь канала, разделявшую два поля – озими и скошенной кукурузы – и уже отчетливо видел контуры домика летнего лагеря для скота, а рядом одинокую фигуру. Мой приятель шел мне навстречу. Вот он, как и я, увидел стаю птиц, присел и замер, несколько секунд следил за их полетом, затем поднялся, продолжив путь. То журавли, сбившись в большую стаю, летели безголосо, в сторону чернеющего вдалеке леса.
– Илья в кукурузе, видишь?.. – спросил Андреич подойдя, оглянулся, указав рукой. У не скошенной полосы кукурузы простиралась впадина, залитая водой. Как не напрягал я зрение, никого не заметил – насколько хорошо он замаскировался в своих «лоскутах». Сооруженный накануне шалаш, у тянувшейся по гребню канавы лесополосы, на что потрачено немало времени и сил, оказался не у дел.
– Ты можешь стать недалеко от Ильи, – Андреич оценивающе посмотрел на мою куртку, сравнивая с цветом кукурузных початков, и, видимо, остался доволен, – а я пройду дальше.
Еще не дошел до места, откуда доносились звуки манка, увидел гусей, идущих на призывные звуки. Гуси снизились на предельную высоту. Вскинул ружье и нажал на крючок. Птицы еще не скрылись, зазвонил мобильник. Не скупясь на сочные выражения, Илья доходчиво в нескольких словах объяснил, когда надо открывать стрельбу. Я промычал невразумительное, понял, что находится он в нескольких шагах от меня.
Вскоре вновь донеслись звуки манка, четверка серых пошла на посадку, дистанция сокращалась, я откинул назад голову, поднял было ружье, но стрелять не стал, все еще чувствуя вину за промах.
Несмотря на частые выстрелы, один табун тянет за другим и это без профилей, неужели так безупречен, так хорошо знает голоса птиц наш манщик? Вот ухнули почти одновременно два выстрела. Ведомый здоровяк-гусь начал валиться, и еще не коснулся земли, когда из кукурузы выскочил Илья. Проваливаясь по щиколотки в набухшую от дождей землю, он будто на ватных ногах косолапо бежал к серому комку, и казалось, не замечал не своего веса, не тяжести на облепленных черноземом сапогах, как-то по-детски откидывая назад левую руку, лоскуты трепыхали от ветра на его маскировочном костюме. Подняв с земли гуся, он, резко вздернул руку с висящим гусем в мою сторону: «Вот смотри, как надо стрелять!» Я искренне порадовался его удаче.
Илья скрылся в кукурузе и вновь стал манить гусей. И вновь они стали заходить на нас, идя тем же курсом. Прикинув, я рассчитал, сколько надо выдержать в сгруппировавшейся позе, с опущенной головой, чтобы потом вскинуть ружье, выцелить и нажать на спуск. Наши выстрелы прогремели одновременно. Птицы резко вскинулись вверх, характерный шум дроби о тугое оперение донесся сверху. «Неужели и на этот раз промах?» – спрашивал себя и не верил, но набрав высоту, гуси удалялись о нас целехонькими. Появившийся на гребне канавы Андреич, развел руками, мол: «Тоже мне охотнички… мазилы!»
Видимо, шестое чувство заставило меня посмотреть на дорогу, петляющую за разливами воды, я не поверил своим глазам, выхватив единственную картинку: гусь винтом падал вниз, крутясь своим тяжелым телом с обвислыми крыльями, вот он рухнул на землю. Я вскочил на ноги, все еще не веря, отмечая ориентир – куртинки торчавшего бурьяна.
– Сядь, сядь… – будто старая гусыня на гнезде зашипел Илья. Я бухнулся на землю. И на этот раз стая пролетела мимо. Прошло минут двадцать, активность птиц сошла на нет.
– Ладно, пойду за гусем… – говорю Илье.
– За каким еще гусем? – недоуменно, спрашивает он, пытаясь найти в моих словах подвох: «разыгрывает, придуривается?..»
– Ну, когда оба стреляли…
– Упал?.. Ты видел? Так чего стоишь, беги…
Я направился к бурьяну, обходя воду, и был уже по ту сторону разливов, когда услышал частые выстрелы, обернулся, увидел еще одного падающего гуся. «Но как найти этого? Машины не проезжали, значит, подобрать никто не мог, а что если лиса?..» Когда впервые ехали на гусиное займище, дорогу перебегала лиса. Случаи были, когда плутовка наглым образом пользовалась не своей добычей.
Лет прекратился, на помощь мне спешил Андреич.
– Ты точно видел?.. – переспросил он, как бы тоже сомневаясь, что гусь действительно сбит и упал где-то здесь. Искали тщательно, не спеша, осматривая каждый метр, продвигаясь все ближе к дороге.
– Да вон он лежит, – указал я рукой на серый бугорок, находящийся в нескольких метрах от Андреича. Тот взял серого за шею, прикинул на вес, добавил: «хорош гусь!», счастливый, заулыбался, и протянул мне.
Мы вернулись к Илье, по его виду и без слов было ясно: утренняя охота завершена.
– Ты побудь здесь, а мы пойдем гусика поищем? – сказал он.
– Какого еще гусика?.. – теперь пришла очередь удивляться мне. – Разыграть решили?..
– Видишь седловину в деревьях, сориентируешь нас, где-то там упал…
Возвратились они довольно скоро, обошлись без моей помощи.
– Этого Илья первого сбил, не иначе разведчик… – пояснил Андреич, – несколько метров до канавы с водой не дотянул, а так бы не нашли, теперь до вечера?..
– До вечера, – киваем мы, и начинаем неторопливо зачехлять ружья.
Гусь Адреича
Если утром был хороший лет, и вы хорошо отстрелялись, не факт, что и вечерняя зорька пройдет фартово.
Приехали в угодья, обсуждали события минувшего утра, вдруг при виде подъезжающего джипа, все замолчали. Наш давний приятель, с кем охотились несколько раз, привез ораву своих.
– Пропала охота, – выдавил из себя Илья.
– Остынь, – успокоил его Андреич, а сам начал застегивать пуговицы на куртке, не отрывая взгляд, смотрел на джип, из которого несколько человек вытаскивали рюкзаки, ружья, объемные сумки, понятно, занервничал:
– Где эти чертовы егеря, документы бы проверили… – вымолвил он.
Приезжие дружно разгрузились и направились в нашу сторону.
– Знакомьтесь… – сказал наш друг, подошел ко мне, светясь в улыбке, расставляя широко руки для объятий.
– Не возражаете, если зорьку отстоим вместе? – спросил он, приветствуя остальных. – «Да нет…» – старясь как можно убедительнее, высказались мы.
Наш друг относит себя к охотникам-гусятникам, причем, не каким-то там… на что Андреич сказал коротко, но емко:«Гусятник из него о-го-го!» Начали активно обсуждать: местовой или пролетный гусь «засветился» на кормовых полях близ озерков?
– Ладно, нам татарам все равно, абы дичь была, – подвел итог разговору наш друг и спросил:
– Сергей, как правильно расставить профиля знаешь?
– Да шо их ставить? Раскидаем вон там у воды…
– Э-э… не скажи. – Андреич, ты опытный охотник… чем профилей больше, тем лучше, так или не так?
– Ну, количество в данном случае не всегда переходит в качество.
– Во-во, а я о чем говорю… главное – правильно выставить, – все смотрели на нашего друга, тот понял, что «поймал волну».
– Слушай меня внимательно, – сказал он Сергею, принимая менторский вид.
– Гуси поднимаются и садятся на ветер, ветра практически нет, но здесь заходят они от леса, мы-то знаем, значит, выставишь туда боками, один-два профиля установишь на край, носы направишь в одну сторону, но не по одной линии…
– Сколько их у вас? – глядя на сумки, спросил Андреич, уже смирившийся с приездом охотников.
– За тридцать с чучелами… в самый раз, на всех хватит, – сказал наш друг и громко захохотал. – Смотрите, небо затягивает, если на дождь, профиля заработают, о манке не говорю…
До меня доходит, что за брезентовая сумка на плече еще одного нашего знакомца с торчавшими проводками – электронный манок. От такой экипировки приезжих охотников настроение портиться.
– Чем стреляем? – спросил наш друг.
– А ты чем? – переспросили у него.
– У меня как всегда. Снаряжаю сам, – и, увидев заинтересованность собравшихся в кружок гусятников, продолжил: – Ну, навеска дроби тридцать восемь, сорок граммов, войлочный пыж, полиэтиленовую гильзу запрессовываю звездочкой, про крахмал не забываю…
– А порох?
– Что порох? Какая навеска?.. Сыплю жменю, сколько стволы держат. Услышишь сегодня и сам поймешь…
мужики закачали головами.
– Установите профиля, там и оставайтесь… все-все расходимся, – проговорил наш друг и пошел к воде.
– Может, не будем нарушать традицию, поправим глаз… – раздался чей-то голос.
– Потом, потом, – сказал Илья.
Начали расходиться. Андреич решил попытать счастье у замаскированного в кустах шалаша. Я стал на краю кукурузного поля, разломил ружье, вставил в патронники нолевочку в полиэтиленовых гильзах и стал ждать, вглядываясь в потемневшее небо.
Несколько ружейных выстрелов ударили у воды, по летевшему одиночке, из кукурузы понеслись бранные слова:
– Зенитчики, мать вашу…
– По разведчику стреляли, – я не вижу Илью, но слышу его голос, – его надо было отпустить, а если стрелять, то наверняка…
Стайка чирков пронеслась в нескольких метрах, пошла резко на снижение, через время раздалось несколько шлепков о воду.
– Леха! Леха! Гуси на воду сели, в самом центре, – слышу удивленный, взволнованный голос.
– Да не гуси, а утки… успокойтесь.
– По уткам не стрелять, – осадил чей-то окрик с другой стороны.
На голос электроманка заходило с десяток гусей, но распознав фальшь, отворачивали, набирая высоту. Через несколько минут подобная картина повторилась, и на это раз стая не «клюнула» на искусственный зов. Прошло еще несколько минут, небо утонуло во мгле, трудно уже было различить, кто, где находится. Эхом прокатился выстрел, пронзая надвигающуюся ночь, у шалаша, где занял позиции Андреич, послышался шум, кто-то бежал по полю, потом возглас:
– О! Живой! Держи, Андреич, – слышу голос Ильи и не могу понять, когда он переместился в сторону засидки, очевидно, сразу понял фальшь привезенного в сумке «зазывалы» и отошел. Опять послышались чьи-то быстрые шаги, и все стихло, но ненадолго, за разливами бухнуло еще несколько раз.
Густые сумерки царствовали, когда все собрались у шалаша. На полотняной сумке с профилями, положенной плашмя, лежали нарезанные кубиками копченое сало и мясо – гостинец от шурина Андреича, рядом с сумкой белела бутылка водки.
– Говорил, глаз надо поправить… вот вам и охота… – пробурчал чей-то голос.
Андреич, счастливый, расхаживал гоголем с ружьем на плече, показывая всем гуся-подранка.
– Добей его, шо ты с ним мучишься, – советуют ему.
– Нет, повезу домой. У меня три внучки. Старшая говорит: «Деда, привези мне зайчика или уточку, хочу посмотреть на них живыми. Так что этого гуся на показ…» – Андреич осторожно укладывает гуся меж ног, птица лежит смирно, не шелохнется, достает из кармана пачку сигарет, чиркает спичкой.
Мужики «банкуют», довольны, говорливы, неудачная охота, похоже, скрашивается. В это время раздается шум, из ног Андреича срывается гусь. Вот он взмахивает крыльями, в темноте еле виден его силуэт.
– Йо-майо… – вопит Андреич, хватается за ружье, жмет на крючок, другой – ружье не заряжено.
– Чего стоишь? Беги! В воду плюхнулся, – советуют ему.
Андреич пришел через полчаса, мокрый, расстроенный, гуся не нашел. Все сочувственно подсмеиваются над незадачливым охотником, подают чарку.
– Дорогой мой, говорил же тебе: «Добей», – произносит назидательно наш друг, – гусь может летать с горстью дроби в окороках, – правильно я говорю, «генерал Шаповалов?..» – растягивает он слоги с грузинским акцентом, обращаясь к кому-то из своих товарищей. Мужики вновь гогочут.
– Надо же, вот это показал внучкам гуся… – повторяет с досадой, все еще не пришедший в себя, Андреич.
Меж тем на небе уже засеребрились первые звезды, добавляя контрастности деревьям, громко, с надрывом плакали об уходящем лете в устоявшейся ночной тишине цикады, с полей несся бодрящий тело ветерок, заставляя поеживаться и думать о том, что скоро придут холода.
Философия охоты на гуся уходит в прошлое, в такой погоне за возможностью убить умную птицу, только потому что она умная, больше бывает болванизма, нежели рассудка и умения...
Даже при былом изобилии гуся на пролёте, я долгое время ездил с охотником, который так и не взял ни разу эту умную птицу. Не идёт и все тут...
Сейчас в прошлом такие пролеты, и ты прав, воспоминания все также теребят душу...
Реальный рассказ при реальном раскладе оживил охотничье былое...