Иван Петрович пасёт журавлей
Что-то тяжелое мягко опустилось на кровлю моего убежища, замерло. В самой неудобной позе затаился и я, стараясь угадать, а главное, не спугнуть таинственного гостя. Через минуту-другую над моей головой под ногами прилетевшего зашуршала солома, коротко прозвучали звуки, одновременно напоминавшие "гак" гуся и "хрюк" свиньи. Атай! - обрадованно догадался я и стал терпеливо ждать его дальнейших действий.
... "Весна кончается. Приезжай немедленно. Пасу журавлей!" - категоричность телефонного звонка Ивана Петровича заставила меня забыть все мелочи быта и в ближайшие выходные дни оказаться в его владениях.
Благовещенский заказник, где Иван Петрович Чекчеев работал охотоведом, один из крупнейших среди трех десятков заказников Алтая. На его семидесяти тысячах гектаров типично степной местности есть выпаса, сенокосы, березовые колки, кустарники, соленые и пресные водоемы, немного пашни, но большая часть - солончаки. Целинная борозда стороной обошла эти места, непригодные для интенсивного земледелия. Зато для заказника они оказались превосходными. Птицы и звери были здесь меньше напуганы, охотно селились, спокойно размножались под охраной хотя и небольшого, но заинтересованного коллектива егерей.
Гордостью заказника были пеганки и журавли, ради которых он и был создан.
– Что будешь снимать? - первый деловой вопрос Ивана Петровича после моих бесплодных попыток объяснить поздний приезд. - Пеганок или журавлей?
- Журавлей!- не задумываясь, ответил я, - ... и все остальное.
Не только опытный натуралист, умный наблюдатель природы, но и заядлый фотоохотник и кинолюбитель, Иван Петрович на территории заказника построил целую систему скрадков, шалашей и наблюдательных вышек.
Так, задолго до рассвета очутился я в скрадке, который снаружи был большой обыкновенной копной соломы, соскирдованной на краю непаханного пшеничного поля, а внутри - уютной вместительной конурой с окнами на все четыре стороны.
…В потолке окна не было. По нему ходила птица. Пеганка, или атай, как зовут ее на Алтае и в Казахстане. Я знал о ней кое-что из книг и рассказов Ивана Петровича, не раз видел издалека, пытался снимать. Птица необыкновенной красоты и удивительного образа жизни. Нечто среднее между уткой и гусем. Земляная утка - так называют ее орнитологи, потому что гнездится она в норах - занимает жилища лисиц, барсуков, в мягких грунтах, в крутых берегах, канавах, роет сама. Здесь, в заказнике, ей помогают строить норы люди. Рядом с моим скрадком такие норы, прошлогодние гнезда атаев. Вот почему прилет птицы не был неожиданным, но заставил вздрогнуть и заволноваться.
Светает быстро. Надо готовиться к съемкам. На этот раз я вооружен кинокамерой. Тянусь к аппаратуре. Шорох соломы, упругий звук крыльев улетающей птицы. Сожаление и облегчение. Быстро готовлю кинокамеру, удобнее располагаю всю атрибутику киносъемок, благоустраиваюсь, прочищаю окна, не свожу глаз с далекого кустарника, из-за которого, по словам Петровича, должны появиться журавли. Я готов снимать все что угодно и кого угодно. Но я жду журавлей.
Журавль - птица моей мечты. Журавль в небе - таким он оставался для меня до сих пор. В детстве я видел треугольники птиц, пролетавших над селом с тревожными резкими криками, предвещая скучную долгую осень. Ранним весенним утром слышал их крики где-то за лесом, за дальней мельницей, на болоте. Видел их, пасущихся на скошенном поле за большим лесом, перейти который и подкрасться к ним так хотелось, но не удалось. Помнил рассказ бабушки, которая видела, как ранней весной хороводились журавли. Давно это было.
Однажды мне удалось сделать снимок вдалеке пасущейся пары птиц, но это не удовлетворяло, наоборот, разжигало страсть и желание поближе познакомиться с этой удивительной, ставшей редкой в наших краях птицей.
Специальной охоты на журавлей не существует, так как ввиду исключительной осторожности этой птицы подойти к ней на выстрел бывает почти невозможно. Кроме этого, настоящий спортсмен-охотник, восхищаясь красотой журавля, его музыкальным голосом, извещающим с поднебесья о наступлении весны, а также замечательными танцами самцов журавлей во время весеннего тока, щадит эту птицу и не стреляет ее даже при случайных встречах на дистанции верного выстрела. Мой прадед, заядлый охотник, десятками добывал уток, тетеревов, глухарей, куропаток, но никогда не стрелял журавлей.
... Шум крыльев прервал мои воспоминания. В окно я увидел пару приземлившихся у скрадка пеганок. Самка и самец. Брачное оперение. Самец прекрасен. Белоснежная рубашка с черными рукавами и оранжевой грудью. Но главное - ярко-красной клюв с большим наростом.
Уже достаточно светло, чтобы снимать. Снова волнуюсь. Делаю несколько кадров крупным планом. Птицы близко, три-четыре метра от мена. Шум камеры их не беспокоит. Меняю оптику, чтобы снять более общий план. Наблюдаю. Успокаиваюсь. Вот и ритуальный танец. Танец ухаживания. Самец периодически запрокидывает голову на спину и затем резко выбрасывает ее в сторону подруги, танцует вокруг нее. Слышны непередаваемые словами тихие звуки. Ритм игры учащается. В кадре появляются еще два самца. Что будет? Хозяин агрессивен. Он пытается прогнать пришельцев. Возникает небольшая потасовка. Снимаю. Провожаю камерой улетающих драчунов. В кадре резко качнулась стрелка экспонометра, наткнувшись на восходящее солнце.
И тут же дрогнуло сердце. Торжественно лицующие, далекие и совсем близкие, четко направленные с востока и заполняющие все пространство звуки заставили забыть все на свете. Журавли!
Смолкли фанфары, и я уже слышу шум крыльев. Летят прямо на меня! Летят надо мной, пролетают... Мечусь от окна к окну. Забываю снимать. Улетят!? Разворот... Как красиво садятся! Широко раскинув крылья, пробегают по полю и медленно складывают их, высоко вытянув шеи. Садятся по одному, ближе, ближе. Снимай! Но далеко... С помощью телеобъектива через видоискатель вижу спокойно пасущихся, величавых, грациозных, осторожных. Надо ждать - подойдут ближе или прилетят другие.
Над головой шум крыльев и голоса. Гуси. Прилетают и садятся на поле в стороне от журавлей. С другой стороны прилетают еще две стайки журавлей. Сели рядом с собратьями. Сколько их? Десяток, другой, третий... Больше! Снимаю панораму поля. В кадре журавли, гуси, вороны, пара пеганок. Такого мой объектив еще не видел.
За кадром многоголосый хор жаворонков. Такое я слышу тоже впервые. Здесь просто царство жаворонков. Будто все небо звенит. Солнце поднимается все выше, а журавли ни с места. Жду, не теряя надежды, но энтузиазм поостыл. Наблюдаю жадно.
Вдруг несколько длинноногих птиц, что паслись дальше других, разбежались и перелетели ближе ко мне. Другие неторопливо стали передвигаться вслед за ними. Еще стайка перелетела. Чудо! Они как будто почувствовали мой зов приблизиться, двигались к скрадку. Но чуда не было. Вдалеке я замечаю автомобиль Петровича. Это он умело и осторожно загоняет птиц на меня. Умница. Только бы не спугнул совсем. Птицы уже достаточно близко, чтобы снять более крупным планом. Я уже различаю их глаза, красные затылки, оперенье.
Автомобиль вдалеке остановился. Птицы успокоились. Но теперь они близко. Не отрываюсь от видоискателя. Выбираю интересные планы, снимаю. И тут случается настоящее чудо. Одна из птиц вдруг подпрыгнула, взмахнула крыльями, затрубила. И сразу образовался тот хоровод, увидеть который сегодня я и не мечтал. Шесть-семь птиц стали подпрыгивать, хлопать крыльями, причудливо изгибать шеи, кричать...
И все это у меня в кадре, и камера включена.
Ритуальный брачный танец журавлей длился 15 - 20 секунд. Наверное, это был последний танец дня, последняя любовная вспышка запоздалой весны, зрелище редкое, бесценный подарок фортуны человеку с кинокамерой. А может быть, подарок Петровича, пасущего стадо журавлей. Спасибо ему!
И надежда вновь увидеть танцующих журавлей окрепла. Время, когда журавлей на земле оставалось совсем мало, прошло. Лет десять-пятнадцать назад такую картину вряд ли кому удавалось видеть. Сегодня это уже не такая редкость. Осенью можно видеть на наших полях стаи в сотни птиц. И дело здесь не только в улучшении охраны, создании заказников, запрете охоты. Решающую роль в увеличении популяции журавлей и других птиц, как считают некоторые специалисты, сыграло внедрение на Алтае почвозащитной системы земледелия: плоскорезная пахота, посев кулис, разведение лесополос.
При основной обработке почвы теперь пласт земли не переворачивается - сверху остается стерня, а в ней и утерянные зерна, и полова, и семена сорняков, и насекомые. А это все корм для птиц, одно из главных условий их существования.
Журавль в небе - романтика, хоровод танцующих птиц - сказка. Романтическая сказка в небольшом ролике кинопленки. Прокручивая его, я вновь испытываю азарт и волнение фотоохотника. И не охотничье ли счастье видеть снятые тобой кинокадры в передаче с В.Песковым "В мире животных".
Г.Егоров.
Фото автора.
