Мне не убежать от судьбы дальше выстрела...
Таёжный край, где начало Иксинских болот и тайги переходит в Васюганье, а точнее дальний кордон Котовка или Восьмая лесосека, но там уже давно торчат из бурьяна сгнившие остатки бывших крепких домов, когда-то приличного леспромхоза. В котором трудился разный люд и в их числе многие ссыльные по идеологическим убеждениям, как и мои предки. Этот глухой таёжный край и есть для меня Родина, где я появился на свет. Прожил до своих одиннадцати лет, где оставался часто один на один с настоящей живой природой, где в глухих озёрах карась, как дёготь, где в речках с узкими перекатами щуки от старости напоминали вкус осины. Где когда-то, сотни матёрых косачей, закрывали сплошным чёрным ковром могучие берёзы поздней осени, где глухари гордо шагали по полевой дороге впереди трёхосного ,,плывущего,, ЗиСа и не обращали внимание на падающих замертво собратьев сражённых из ,,мелкашки,, . Вот там, вместе со своим старшим дружком или двоюродным братом - четырнадцати лет, впервые в своей жизни и самостоятельно открыли весеннюю охоту на утку, а точнее на речке Нюрса. Весной она разливается, а осенью шумит перекатами, впадает в более широкую речку Чая и далее в саму матушку Обь.
Готовились мы к тому действу сверх тайно, задолго. На вырванном когда-то двойном листе, из тетрадки в клетку с дойкой, был написан карандашом план с перечнем,что и когда должны подготовить: запасные штаны, валенки с калошами, сухари, спички, топор, отварное сушоное лосиное мясо, несколько старых деревянных чучела. Припрятать за ранее в кустах подвесной лодочный мотор ,,Москва -5,, , канистру с бензином, конечно же ружья с патронами.
Наши дома стояли рядом,отделённые лишь тротуарными досками. Естественно мы частенько ночевали друг у друга, вроде в гостях. Играли в подкидного дурачка, а то и расположившись на палатях русской печи ,,резались,, в шашки или вернее в Чапаева. Так что предкам, наше отсутствие частенько оставалось незамеченным.
Коротали ночь под навесом на сеновале прямо над коровником. Долгожданное утро охоты приходило томительно долго в полудрёме. Едва-едва забрезжил рассвет, мы как партизаны, окраиной огородов долетели ветром до заветных кустов на берегу речки к схрону. Где было запрятано всё, что значилось в секретном списке и конечно, в том числе ружья. ,,Белка,- отца моего друга и курковка двадцатого калибра оставшаяся ещё от моего деда, которого расстреляли в 1937 году в известном Колпашевском Яру, как врага народа. Понимая друг друга с полуслова, разговаривали шёпотом. Быстро погрузили всё необходимое в лодку. Оттолкнулись от берега ещё в полных сумерках. Вёслами гребли осторожно, как бы ,,парили,, над тёмной водной гладью под ещё звёздным небом. Речка извивалась, как змея. Казалось, что мы кружили вокруг деревни, но спустя около часа, по обеим берегам выросли гиганские темные стены Сибирской тайги. Окружающую нас тишину начинали наполнять далёкие звуки просыпающейся глухой деревеньки. Иногда доносилось призывное мычание одинокой коровы, готовой к утренней дойке. Даже не проснувшийся петух вдруг осёкся на первой ноте своего,,соловьиного,, пения. Замолчал, но так больше не подал голоса. Только в нескольких дворах ,,брехнули,, охотничьи собаки, как бы выражая своё недовольство, что их забыли взять на охоту.
Лодка была изготовлена из кромлёных досок толщиной 15 мм., с приличной высотой бортов для перевозки сухого сена. Транцем в кормовой части для подвесного мотора. Управлять её движением вёслами оказалось непросто, как говорится ...каши ещё мало съели. Однако согласно нашего плана, мы должны были ,,без шума и пыли,, сплавиться вниз по течению от деревни хотябы на один километр. Только потом закрепить мотор и с шиком пройти ещё около четырёх километров, до намеченной нашей цели- широкого речного омута. Он соединялся с небольшим лесным озером узенькой протокой. Лёнька и я бывали там уже много раз, но верхом на лошадях во время покосов. Естественно знали, что утьё водилось. Жаль лишь, что патронов у нас было маловато, не более десятка на двоих, что удалось ,,конфисковать,,. К тому были разные калибры стволов, двадцатый и двадцать восьмой.
Течение речки было по весеннему шустрым. И мы решили не терять время на установку мотора. Его запуск ручным стартером с наматыванием шнура на маховик и с последующим многочисленным дерганьем, был весьма трудным. Да и возможно каждый из нас двоих хотя и храбрился, но внутри себя не желал связываться с современной техникой того времени. Мы продвигались почти бесшумно.Однако с большим трудом управляли движением лодки, а иногда булькая вёслами, заставляли подниматься на крыло маленькие стаки уток пролётной и по весеннему разноцветной утки. Один раз Лёнька не сдержался и пальнул с моей двадцатки по сидящим и вторым сразу вдогонку, но результат был пустой. Зато обсуждение этого эпизода и смеха хватило на полчаса, тем более, что после второго выстрела, мой братишка свалился на дно лодки. Потеряв ,,управление,, она воткнулась носом в полоску берегового снега под нависшим над водой тальником.
Всё же, примерно, через два часа чуть-чуть не проскочив вход в разлившийся ручей, мы уже были в озерке. С него поднялось несколько стаек уток. Они сделали круг и вновь упали на чистую воду у противоположной его стороны. В середине же ещё проглядывалась снежная каша. По всему периметру береговой части озера широкая рябила полоска воды, которая как бы условно разделяла стоящий лес и кустарники от льда, а заодно зеркально отражала всё в своей ледяной прозрачности. Чтобы больше не выплывать, мы выставили на воду все чучела гоглишек.
Наконец, нос лодки надёжно пришвартован к тонкой болотной сосенке. Рассвет набирал силу Спустя полчаса мы сидели на упашей от старости осине и пили кипяточек из алюминиевых кружек, прикусывая комковым сахаром, тайно взятым мной из бабушкиных запасов. Молчаливо, затаив дыхание наблюдали, как стайка белощёких гоглей расплёскалась у чучел. Мы смотрели друг на друга, но почему-то не могли сдержать своего смеха, непроизвольных выкриков. Утки, тут же в испуге улетали..., чтобы потом вернуться.
Всё готово. Мы уже в лодке на расстоянии пары метров друг от друга. Замаскировали борта ветками пихты и маленьких сосенок. Сидели каждый на своём месте, а точнее согласно указаний старшего. У Лёньки, на мой мальчишеский взгляд, позиция была лучше. Он сидел в корме лодки, мог стрелять первым даже лёжа. Я ближе к середине и должен стрелять только после его команды. Ну, да ладно с авторитетом не спорят, главное он и я вместе на охоте.
Мы ещё некоторое время перешёптывались. Обсуждали вновь и вновь кому и как стрелять, но почему-то в тот момент я подумал о том...-,,что ждёт нас дома, когда о нашей охоте узнают домашние, а мы вернемся?,,.
…Мои мысли вдруг оборвал внезапно налетевший звук. Совсем рядом над нашей лодкой со свистом крыльев, пролетели расписные гоглишки. Они сделали крутой разворот. Раскололись на две стайки. Через несколько секунд белощёкие расплескались прямо в наши ,,деревяшки,, .Два из них тут же испарились в озёрной глубине, оставив на поверхности воды лишь тёмные маленькие кружочки. И...уже забыты наши договорённости. Всё смешалось в какой-то общий порыв едва слышимых слов, ответов, пихтовых лап и дымовых выстрелов с запахом тухлого яйца. Легким облачком от бумажных пыжей. Лёгкой боли в плече от отдачи плохо прижатого приклада ружья. Через мгновение я лежал боком на пихтовом ,,матраце,,- отброшенный вторым выстрелом дедовской курковки и пытался разломить ружьё, как вдруг услышал победоносный крик Лёньки:
-Тишка! Смотри, смотри. Есть два. Один ещё подранок, перезаряжай быстрей, а то уплывёт. Не обращая внимания на меня, он успел ещё раз выстрелить и добрать гоглишку, который крутился на месте. Вроде пытался сбежать от деревяных предательских собратьев. Мой брательник был опытней, старше меня на пару годков, да и привычная ,,Белка,, была для него, как игрушка с одним стволом 28-калибра, так как второй- мелкокалиберный, был заботливо срезан и залит свинцом. С трудом, я перезарядил ружьё.. Раздвинул пихтовые ветки. На воде, в отражении весенней тайги, лежали два безжизненных чёрных комочка. Мне подумалось..., что может быть они тоже были братья, как и мы с Лёнькой. И он, как бы услышав меня, подполз и заговорщески, по мужски твёрдо обнял меня, сказал: -Мы будем всегда ездить на охоту только вместе!
..Время по солнцу, около полудня. Наш патронный арсенал закончился ,,неожиданно,,быстро, но в лодке на пихтовых ветках красовались три гогля и одна чернеть- результат нашей первой самостоятельной охоты.. Мы сидели у догорающего костра и молча глядели на блекнущие угольки, каждый думал о чём-то своём. Разжёвывали кусочки жёсткой отварной лосятины размоченной в ключе кипятка. Чуть позднее вновь пили изумительный десерт -чай с ягодами из смеси сушёной лесной смородины, малины с сухарями из нашей деревенской пекарни, в прикуску с ,,трофейным,, сахаром рафинадом. И ещё несколько раз любовались подсевшими белощёкими красавцами, или их щемящим наши детские души посвистом быстрых крыльев.
..Подошло время неизбежного возвращения домой. Без мотора подниматься вверх по течению речки было не возможно. Известный подвесной мотор ,,Москва,, долго не подавал признаков жизни, но вариантов не было. После прокаливания свечи зажигания (десятки раз наблюдали как делали деды) всё же чихнул. И после нескольких дёрганий в четыре руки за шнур, который наровил выстегать глаза и зубы, всё же ,,чихнул,, своим одиноким цилиндром. И вскоре при очередном рывке, он всё же нарушил тишину много вековой природы своим редким звоном. Тяжело гружёный баркас нашей добычей судорожно дёрнулся вперёд. В этот момент Лёнька был на коленках. Успел схватиться за румпель мотора. Я потерял равновесие, не удержался руками за скользкое сидение и ударился щекой о ручку бензобака. Лишь только усевшись на дно лодки, почувствовал на своей щеке влажность от тонкой ,,струйки,, крови, которая уже скатилась за ворот туго застёгнутой байковой рубашки.
Однако в это время и для меня, и для моего старшего друга вокруг ни.. чего не существовало. Кроме медленно проплывающей мимо нас таёжной красоты не тронутой природы, с её могучими кедрами, елями, стрелами высоченных лиственниц, с её омутами на крутых, почти в сто восемьдесят градусов, излучинах. И конечно, ещё до конца неосознанного нами чувства собственной значимости и полной свободы, за которую всегда приходится платить... .
Вот и эта первая моя по настоящему самостоятельная охота с Лёнькой, оказалась для нас крайней. Уже летом того же года, после окончания четвёртого класса, по изменившимся жизненным обстоятельствам, мне пришлось переехать на постоянное место жительства в Новосибирск. Но до настоящего времени, когда приходится смотреть в зеркало, я всё же замечаю на своей щеке едва приметный шрам -,,след,, , как память первой охоты.. И я, сразу непроизвольно улыбаюсь тому счастливому времени, встающему из таёжной памяти детства. Лишь только безмерно жаль, что нет уже очень-очень давно того, кто ещё в детстве сказал мне..-,,Мы будем всегда ездить на охоту вместе,,. А себя сегодня лишь успокоить словами из песни... -,,Мне не убежать от судьбы, дальше выстрела,,.
P.S. Возможно у некоторых читающих возникнет вопрос, мол нет фотографий из детства. В то времечко, была в леспромхозе эл.станция, а свет давали только утром и вечером на пару часов. Немного изменилось лишь, когда Ю.Гагарин полетел в космос. Радио слушали с аккумуляторными батареями,что значит леспромхоз, который был для ,,всякого люда,,. Фотограф был при клубе, но на нашу охоту... мы его не ,,взяли,,. Спасибо за понимание.
