Осенний гон...
ЗОЛОТАЯ ОСЕНЬ - пора, когда осенние краски вдохновляют поэтов-лириков, когда просыпается муза в каждом человеке и когда песнь гонца разливаясь по березовым колкам, возносится к небесам, где ее слушают покинувшие нас четвероногие друзья.
Осенняя пора. О ней мечтают гончатники от Запада до Востока, и с Юга до Севера.
Та осень выдалась славная- разноцветные кленовые, березовые и осиновые листья звенели в предроссветой тишине. Уже пару недель не было ветра, и квелый лист держался на мертвых черешках из последних сил. Землю покрывали то роса, то пелена тумана, а иногда моросил слабый сеногной.
Поистине Есенинская осень!
Спешу на работу лишь с одной целью- убедится что все в порядке, коллектив работает как часовой механизм и у меня появится шанс слинять со служды в поля.
Коллектив не подвел- все чин-чинарем, и сообщив кому надо, что я «на обходе», стремглав несусь к дому, где меня уже ждет товарищ и машина на парах.
Путь не далек, каких-то 200 километров и мы в Залесовском районе, где беляк жиреет и плодится с такой неимоверной силой, что стрельнув потехи ради в ложок 100-150 метров, можно насчитать с десяток улепетывающих ушканов.
Моя цель- познакомить товарища с осенней охотой по чернотропу из-под гончей.
РГ «Мида» - совсем молодая выжловка, двух лет отроду.
Первый ее добытый зверь был лисовин, и я было обрадовался, что теперь у меня будет свой красногон, но меня остерегли знающие и помогающие мне гончатники, что в наших местных условиях красногон это не очень хорошо. Наши местные лисы мало идут под гонцом и еще реже идут на круг, норовя понорится при первой возможности. Так в последствии и оказалось- редкий лис шел кругами и восьмерками, все чаще уходя по прямой и норясь в любой попавшейся по пути норе, будь то корсачья или барсучья хатка. Да и Мида моя в скором времени показала, что лиса ее мало интересует и работала она все больше по беляку и русаку, иногда скалываясь на косулю.
И вот мы в нужном нам месте. 
Товарищ торопит меня набросить гончака и уже готов снарядить ружье, но я осаживаю его:
-Саня, ты чего торопишься. Посмотри какая красота! 
Отдохни от забот, костерок соорудим, чайку попьем, а соба пока продышится.
Товарищ меня явно не понимает, но и не перечит.
Собираем дровишки и разбиваем палатку. Через пяток минут казан забурлил и выплескивает через край крутой кипяток- время снять его с огня и накормить ароматным черным чаем.
Как-то сами собой отошли в сторону разговоры ни о чем, мы сидели развалившись в раскладных креслах и пили чай. Слабый ветерок шевелил листвой и пожухлой травой от чего организм скукоженный и напряженный трудовыми буднями и человеческой сутолокой, расплывался в кресле, растворялся в осеннем воздухе и накатывала истома.
-Чет я спать захотел- говорит мне товарищ и я ему в ответ:
-Ну так какие проблемы? Укладывайся. Время еще есть, погонять успеем.
Товарищ пополз в палатку от куда раздалось: «хорошоооо, блин», а через пару минут он засопел.
Мида лежала возле меня, и я чувствовал своими ногами ее тепло. Шевелиться не только не хотелось, но и не было сил, так я разомлел.
Не помню какую по счету кружку чая я испил, прежде чем закимарил.
В полузабытье картинки сменялись картинками- Мида погнала беляка, теперь она дурачится с кобелем дратхаара по кличке Айрон, моего знакомого охотника, лиса выходит на номер и я бью кумушку с первого выстрела, опять Айрон плывет с приличным крикашом в пасти и бережно отдает его хозяину.
Плывут, плывут картинки и вдруг я проснулся.
Мида сидит на против склонив голову набок, а гон ходит из стороны в сторону- «соскучилась по работе»- понимаю я и потягиваюсь всем телом.
На часах что-то около восьми часов вечера. Товарищ сипит в палатке, костерок угас, а у меня на коленях недопитая кружка чая.
Подкормив костерок березовыми веточками я вновь заварил свежий чаёк и осмотрелся.
В этом месте я был не раз. Место богатое зверем и обычно первый подъем случался метров двести от лагеря в березовых мелочах.
В этот раз я рассчитывал на обычную работу своей любимицы и куда либо переезжать не собирался.
Напоив выжлу местной водицей, что была набрана у знакомой бабульки в соседней деревне, я пристегнул Миду на поводок и пошел к мелочам.
Питомица всем своим видом выказывала нетерпене и часто тянула меня ко всем близлежащим кустам, но регулярно слышала: «отрыщь» и не на долго успокаивалась.
Вечерняя прохлада осыпала пожухлую траву росой. Ветерок приносил смешанные запахи сена, дымка из деревни и луговыми ароматами.
Вот мы и у мелочей. Собаке не терпится. Она понимает для чего ее сюда привели, и она рада доставить хозяину удовольствие- выгнать ушастого прям под ноги и получить свои законные пазанки. Но я не тороплюсь- пусть по-вялится, пусть об-азартится еще до работы, и тогда распоется быстрее.
Команда: «сидеть»- и Мила воткнула свой зад в траву словно хотела им забить гвоздь в доску.
-Ах как тебе не терпится, да?- спрашиваю я ее и улыбаюсь. Снимаю поводок вместе с ошейником и отхожу метров на двадцать. Собаку трясет так, что зад от земли отрывается, и вот она начинает скулить и трястись с такой силой, что зубы клацают.
- Мида, ИСКАТЬ!- командую я, и выжла срывается с пробуксовкой в ближайшие заросли молодого березняка. Гон ходит из стороны в сторону. Я вижу как она пробирается челноком сквозь плотные мелоча и изредка подаю свист- указывая ей направление движения.
Первый молодой остров мы прошли без подъема- это не страшно, может соба горячиться, может зверь переместился, но мы его все одно найдем и поднимим.
Вдруг Мида срывается в галоп и идет краем полевой дороги. Я понимаю что она вышла на жиры и внимательно наблюдаю что бы она не подала голос на них- иначе нужно будет снять ее и успокоить. Но нет, она уверенно обрезает жировки и вот уже гон заработал с такой амплитудой, что кажется будто работает электромоторчик- это первый признак, что соба нашла след.
Я продолжаю наблюдение за собакой- она углубляется во второй остров, но не успев полностью скрыться за кустарниками, как с право от меня, с самого края острова вылетает серый еще белячок- «ну ща пойдет»- только и подумал я, как вдруг Мида отдала голос: «Ай». Еще «Ай» и еще «Ай, ай-ай, ай»- пошла родимая. Без каких либо перемолчек она вылетела из острова и погнала зверя.
Теперь моя задача занять выгодную позицию и посмотреть на работу выжловки, а так как эти места мне хорошо знакомы, то я уверенно бегу в сторону лагеря, потому как острова молодого березняка идут цепочкой вокруг него словно обруч.
Успеваю подбежать к лагерю, когда вижу как по полевой дороге в нашу сторону несется ушастый а через мгновенее на дорогу вылетает Мида. Перевидев зверя, она погнала его вузерку от чего голос ее взревел страшно, сильно, одним потоком:
-Ауауаа, аууууааууаааа- только и слышалось. Не понятно было когда она успевала сделать вдох, что бы так заливисто гнать.
Идя в ста метрах от зайца она распевалась все сильней и сильней.
Все в округе наполнилось ее голосом, ее песней, которая ревела в осенней тиши, и кажется что ее слышно даже в деревне, до которой не менее пяти километров.
Замираю и стою не шевелясь- дорога проходит в двадцати метрах от нашего столика и заяц закладывает на круг, проносится мимо меня.
Голос гончей нарастает, она с огромной скоростью приближается к нам и я слышу как зашевелился товарищ.
Из палатки появилась лохматая голова:
-Серый, что? Что случилась? Лапу порезала что ли? Блин, что случилось-то, чего она так орет-то?» не понимая скороговоркой лопочет товарищ выбираясь наружу.
-Гонит!- отвечаю я и плюхаюсь в кресло после тог,о как парочка скрывается в мелочах.
Товарищ с осоловелыми глазами крутит головой по сторонам и ничего не понимает:
-Кого гонит-то? Никого нет!
-Ща будет! Садись, чай пей.
Он достает ружье и пытается найти патроны.
-Да успокойся ты, Саня! Постреляешь еще! Сядь, говорю, послушай!
Александр нехотя отставляет ружье и плюхается рядом, усиленно протирая руками глаза.
Мида пела!
Ее голос, то приглушенный, то яркий, долетал до нас- заяц кружил по мелочам и не уходил из острова. Но в какой-то момент он вновь выскочил на край острова, сдвоил, высоко подпрыгнув как молодой ягненок скинулся пару раз и пошел обратной тропой мимо нашего столика.
Товарищ вместо гончака, чуть было не пошел на перехват , но я цыкнул - «сиди, мол, не шевелись»- и он замер, выпученными глазами наблюдая как ушастый комок прокатывается в десяти метрах от нас.
Мида вырвалась из мелочей и дошла до двойки. Споткнулась об нее, но обрезав пошла дальше и нашла на скидку- перемолчка.
-Все, блин! Потеряла!- обиженно и с тоской говорит Саня
-Смотри, смотри, что сейчас будет- говорю я ему и мы затихаем.
Выжла покопалась на скидке и заложила круг. Нашла строчку и слегка отдала голос, но наткнулась на вторую скидку и заложила круг побольше, затем второй и вот ее нос словил запашистого заячьего следа и тут же:
-Уааааа, ааа, уаааав- пошлее работа!
-Ни хрена себе!- только и сказал мой товарищ, и даже не подозревал, что в это время мое тело покрылось мурашками от того, как поет моя выжла…
Потом была ночная работа и работа по утренней росе, был и добытый заяц и рюмка коньяку во славу природы…
Прошли годы, и теперь у моего товарища два выжлеца. И сколь не переслушал песен он за это время, при каждой нашей встрече слышу от него:
-А помнишь…?
-Помню…- отвечаю я ему и грусть наплывает, а душа разрывается....
Лучшие комментарии по рейтингу
В своё время я побывал в Кирове у известного в России гончатника. Привезли ему видео материал с наших Алтайских охот. И не смотря на то, что видеозапись слабо передаёт голоса, тем не менее человек пустил слезу от услышанного. Правда отметил, что экстерьер алтайские гонцы растеряли, сохранив при этом силу и красоту песни...
У гончатников лишь одна беда- потеря рабочей собаки...
Вот зайдет смычок в зарев и кажется, что десяток собак гонит зверя, и льется их песня со всех сторон до мурашек под рубахой, до шевеления волос на голове. И так бывает хочется заорать что-то без связное бестолковое но громкое и счастливое........................................
