Незабываемая весна.
Было это в конце 80-х годов. На двадцатые числа апреля, когда открывался сезон весенней охоты, всегда приходился Всесоюзный коммунистический субботник в честь дня рождения вождя В.И. Ленина, и назначалось отчётно-перевыборное собрание партийной организации, членом которой был и я. Пропустить собрание и субботник для партийного человека было немыслимо, за этим строго следило партийное начальство. Но однажды я наплевал на партийную дисциплину и, представившись больным, рванул на Волгу, запасшись хорошим шматом сала и парой буханок чёрного хлеба. Предполагалось, что поживу три дня в устье речки Парат, которая разделяла Чувашскую Республику и Марийскую Республику и была естественной границей.
Меня моторкой отбуксировали на стеклопластиковой лодке Фьорд и оставили в небольшом заливчике на левом берегу Волги, в который впадала пограничная речка. Напротив, на правом берегу Волги располагался небольшой поселок, и пристань Ильинка, в котором сосредоточилось много Чувашских домов отдыха. Ильинка считалась местной курортной зоной, и вероятно была прообразом знаменитых Васюков, где Бендер проводил свой шахматный турнир. Так думать мне позволяет то, что это первая пристань после Козьмодемьянска, на которой был высажен великий комбинатор.
Я предполагал поохотиться с подсадной уткой, которую одолжил мне мой товарищ. Первую вечернюю зорьку я провёл в одиночестве. Утка восстанавливала свою форму, непрерывно плескаясь чистя свои пёрышки. При этом она лениво покрякивала. Она почти не среагировала на подлетевшего, на свою беду селезня, который в любовном угаре не обращал внимания на охотника, сидящего в лодке, только накрывшегося маскировочной сеткой.
Утром, на мощном военном ЗИЛ-131 с установленным утеплённым жилым модулем, по весеннему бездорожью, прорвалась команда рыбаков из Йошкар-Олы. Это был коллектив военнослужащих, как я понял из разговоров, с полигона, где утилизировались артиллерийские боеприпасы. Рыбаки рыбачили в основном с берега, и мы не мешали друг другу. Я на своей лёгкой стеклопластиковой лодке был королём залива, иногда помогая рыбакам ставить и снимать снасти под названием «экран» или «телевизор». Удивительно, что на эту примитивную снасть обильно попадалась начавшая нереститься «шершавая» плотва. Рыбаки уехали продолжать службу поздно ночью, и я снова остался один. Следующим ранним утром случилось то, что я не ожидал и ранее не видел. В мелководный заливчик, в который впадала речушка Парат, на нерест ринулась щука. Всю площадь акватории заливчика покрыли буруны от нерестившейся рыбы и тут и там виднелись плавники тершихся вокруг самок самцов. Плеск от ударов хвостами раздавался непрерывно. При этом отдельные увиденные экземпляры щук можно было назвать гигантами. Я знал, что на Волге встречаются отдельные крупные экземпляры, но даже не представлял до какой степени крупные. Охота с подсадной была забыта. Я стал, охотится на щук. Но тут выявилась моя слабая подготовка для такой охоты. Я впервые использовал дробь своего изготовления. Первый опыт изготовления был не совсем удачный. Дробины были не совсем ровные, некоторые были с хвостиками похожие на запятые. Я справедливо предполагал, что стрелять селезней придётся накоротке и не думал, что придётся стрелять щук в воде. От удара мелкой дробью по воде гиганты глушились, но оживали при малейшем касании тела щуки кончиками пальцев, щуки одним движением хвоста уходили в глубину.
Я где то слышал, что старые крупные особи рыб обрастают мхом. Одну такую рыбину я успел разглядеть. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это не «мох», а колонии пиявок облепивших щуку позади жабр. Они не были похожи на известных всем малой или большой конской пиявке. Длиной до пяти сантиметров, они совершенно подходили под цвет самой щуки и в виде заросли густо покрывали тело рыбы. С омерзением я бросил эту щуку за борт.
Курсируя по заливчику на лодке, я обнаружил один не снятый рыбаками «телевизор». Подъём снасти добавил мне плотвичек на ушицу и показал огромную дыру в центре. Дыра видимо была пробита щукой атаковавшую плотвичку, попавшуюся в сетку.
Бестолковая стрельба всё же принесла мне пяток щучек, для сохранности которых я уложил их в отсек лодки и обложил их оставшимся кое где льдом. Эта вакханалия продолжалась ровно два дня. На третий день ни чего не напоминало о буйстве рыбьих страстей. Ни одного всплеска. Щука отметала икру.
За мной должны были приплыть, но я так и не дождался «эвакуатора». Ни чего не оставалось делать, как отправиться на вёслах на ту сторону реки, где была пристань и речные трамвайчики до города. С пуском Чебоксарской ГЭС были проведены работы по расчистке затопляемых территорий. Гидростроители, не мудрствуя лукаво, зимой спилили выступающие надо льдом деревья, оставив многочисленные пеньки. Об один такой пенёк лодку ударило волной. Закостеневшая от воды древесина пенька сняла со стеклопластикового борта лодки стружку. Сквозной пробоины не было, но утонченный от удара борт лодки начал просвечивать в районе ватерлинии. Пластик был такой тонкий, что я видел, сквозь него, как вода омывает борт. Вы не можете представить, что такое Волга в разгар половодья. Простор и течение – это такая мощь.
Не выдержи пластик напора воды то тогда только тони. Выручало меня то, что стеклопластиковая лодка обладала малой осадкой, и хорошо шла на вёслах. Где то на середине пути я высадился на малом островке, где отдохнул и подкрепился. При этом я свой любимый нож воткнул в лежачий топляк и так и оставил его там. Это мой самый распространённый сценарий потери ножей. Вынул, воткнул, во что ни будь и ушел, оставив его там, где воткнул. Когда вспомнил о ноже, возвращаться не стал. Вся переправа длилась почти четыре часа. 
На картах Яндекс я восстановил свой маршрут, это оказалось более восьми километров. Нашёл в интернете фото похожего на то, что я видел в ту весну и выкладываю для реального представления читателей о том, что я пережил.
Много лет прошло но что глубоко прочувствовал не забывается.
