Войти
Вход на сайт
Вход через социальную сеть

Охота на медведей в Сибири с лайками. Часть 2

Александр Николаевич Лялин – известный сибирский охотник начала XX века. Очерки и заметки охотника часто публиковались в дореволюционных журналах.

Перед вами - один из его очерков.

В 1905 году около Томска медведи появились в изобилии. Редкая деревня, прилегающая к тайге, избежала их посещения и опустошения.

Начался «ход» медведя с начала августа — зверь пошел из негостеприимной для него тайги в места населенные, где он надеялся набрать жирку для зимней лежки на овсах и крестьянском домашнем скоте, так как в тайге и болотах для него питательного суррогата не было по причине неурожая кедровых шишек, смородины, брусники, малины, черемухи и других ягод.

Много бед и убытков наделало это нашествие крестьянам, и очень немного мишек поплатились своей шкурой за смелость, побуждаемую аппетитом к овсу и домашнему скоту.

Обыкновенно медведи ознаменовывали свое появление, убивая несколько лошадей и двух-трех коров. Обыватели тотчас делали лабазы вблизи убитой скотины, и непременно компанией в 2-3 и иногда 4 человека, вооруженные различными самопалами, предварительно выпив «зелена вина» для смелости, забирались на лабаз до заката солнца; курили, шептались, смеялись, иногда выпивали, одним словом, не «таились». Лабаз — это род полатей, устраиваемых между двух-трех деревьев, на высоте 5-7 арш. от земли. Кладутся две перекладины, служащие основанием сооружения. Поперек их ставят рядом жерди, а если под рукой есть доски, то употребляют их, на которые и садятся охотники. Для удобства должно пропускать жердь для упора ног, так как на лабазе следует сидеть, а не лежать. Сидя, удобнее обозревать местность и стрелять в подошедшего зверя, и оборотиться, если медведь показался с противоположной стороны от падали. Наконец, не устают ноги. Кругом лабаза, особенно позади и спереди сидящего охотника, непременно нужно огораживаться ветками. Спереди он увидит, если не огорожено, а если придет ночью и нет веток позади сидящих, то на горизонте выделяются силуэты сидящих, что медведю, находящемуся внизу, сделается заметным и он уйдет моментально — не успеешь сделать по нем выстрел.

Часто заставали медведя, уже кушавшего убитое им животное. Скрасть, подойти поближе на верный выстрел они боялись. Стреляли далеко, зря или производили шум. Медведь удалялся, охотники же взлезали на лабаз в ожидании вторичного прихода лакомки.

Если медведь не наелся и его не очень пугнули, то он приходит большею частью около полуночи или на утренней заре; но раз он насытился, то не явится в эту ночь, а через ночь, если у него нет задавленной еще скотины где-нибудь поблизости.

Бывает, и не редко, что ночью придут другие медведи, чаще — медведицы с детьми.

Редко медведь подходит к падали «с бацу», т. е. прямо, идя смело. Он обыкновенно шествует осторожно, крадется, останавливается, прислушивается подолгу, стоя или лежа на одном месте. Употребляя эти предосторожности, ему часто удается учуять, вернее выразиться — услыхать присутствие человека и тогда — конец: просидят впустую, а если он и покажется, то далеко или в чаще.

Крестьяне, как я говорил уже, прежде постараются сами убить медведя — и ходят сидеть несколько ночей подряд. Разумеется, сделают несколько выстрелов, которые напугают медведя — это наверное, а иногда ранят его. После этих неудачных личных попыток, видя, что им медведя не убить, а он, напуганный и потревоженный на одной падали, убьет себе другую, тогда мужички начинают приглашать охотника, имеющего путных собак и бивавшего медведей, будучи уверены, что, как собаки подбегут к падали, так и причуют медведя, по их понятиям, лежащего недалеко.

Таких приглашений я получал в этом году множество, но так как они приходили в мое отсутствие, обыкновенно по телефону, то разузнать путем не доводилось, а выбираешь место для охоты там, где нет охотников-палил и удобнее средства передвижения.

Вняв усердным просьбам, не успев отдохнуть от далекой поездки по дождю и грязи, переменишь собак и едешь опять, уверенный, что медведя угнали, хотя просители говорят: «Вечерсь заломал коня, никто его не стрелил».

Приехав на место, узнаешь, что задран конь пять дней назад, а по медведю стреляли 5-8 раз, и вот две ночи, Бог миловал, не приходил. «Ну, да ваши собаки найдут».

Не тут-то было, медведь перекочевал в другую деревню, верст за 10-15; ходишь, ходишь по поскотине, облазишь притонные места его отдохновения, которыми являются уголки, трудно проходимые, увидишь место убийства коровы или лошади, которое узнаешь по воронам и сорокам, доклевывающим остатки медвежьей трапезы; полюбуешься на различных величин и полов следы медведя, полазишь по его тропам, измучив собак, и вернешься усталый, изодранный домой, не солоно хлебавши. Но что прикажете делать — охота. Нет, это не спорт, а болезнь, страсть, психоз своего рода.

Только я приехал с подобной охоты, как меня зовут в с. Воскресенку и Березкину. В обоих местах ходят медведи. Березкину я знаю, а Воскресенку нет, так что решаю ехать в последнюю деревню, но утром за мной нарочно приезжают два мужичка, и я, взяв трех собак, еду. Грязь непролазная, хорошая пара коней с трудом везет легкую тележку с двумя седоками.

Надо было проехать до д. Ключей 43 версты, которые рассчитывали сделать в один день, но пришлось ночевать на дороге. Часам к 10 утра добрались в Ключи. Скоро явились жалобщики, у которых медведь задрал скот. Узнаю, тоже сидели на лабазах компанией, медведь приходил, его стреляли, он рявкнул и убежал, после чего задрал еще коня. Мужички пасут позади огородов всякий свою скотину, так как пастух отказался пасти стадо, боясь нападения медведей.

Выслушав рассказы, убеждаюсь — медведя отогнали опять мужички-охотнички.

Напившись чаю и закусив, отправился в лес с провожатым, уверявшим, что медведя найдем лежащим у падлы.

Что я увидел, тому не поверил бы никогда и никому.

Оказывается, немвроды вырыли яму в четыре аршина квадратных и глубины 5 аршин, на нее положили две толстых слеги, которые перекрыли сучьями тальника, а на средину этого сооружения втащили убитую медведем корову, привязав ее веревкой за ноги и голову к лесине.

В четырех саженях от импровизированного жертвенника устроили лабаз между двух берез, сажени в четыре от земли, сзади и спереди не загороженный, так что медведь должен увидать ранее, чем подойдет к сооружению, сидящих людей.

— Для чего это сделали? — спрашиваю я.

— А как же, значит, он придет, запустит в животину когтищи, потащит к себе, а веревка-то не пустит; он осердится, упрется другой-то лапой, оборвется и бултых в яму, тогда уже мы его и заколотим.

— Мудрено и хитро, да и работы немало, но только медведь — зверь осторожный и умный, и в такую наивную ловушку не пойдет, — говорю охотникам.

Предсказание сбылось: медведь, оглядев хитро придуманную западню, не пришел и совсем отдалился.

Над лошадью, убитой у крестьянина Пупышова в той же деревне, охотники придумали не менее интересную штуку: вырыли яму в пол-аршина глубины, 3 арш. длины и 2 арш. ширины.

Отступя на аршин, по углам вбили вилки на 4 вершка от земли. В рогульки, выходящие наружу, положили слеги, так что образовался квадрат. На слеги положили ряд березовых жердей с неочищенной корой. Этим помостом была совсем закрыта убитая лошадь. В 5 саженях устроен громадный лабаз на голых лесинах — не закрытый.

— Это что такое? — задаю вопрос.

— А это, чтобы птица и собаки не растаскали мяса, да и на белом ночами виднее будет, как учнет разваливать помост, чтобы добраться до упади; тут ему раз и дадим.

— А приходил ли зверь-то?

— Нет, ништо не бывал, леший его унес, знать, — отвечает мне охотник.

Походил с собаками по болоту, дрязгу, гари и, разумеется, ничего не нашел.

Наутро отправился в тайгу, где встретился мне татарин, рассказавший, что на заимке в 15 верстах вчера убил медведь коня; охотников нет.

Я, понятное дело, тотчас направился туда.

Дорогой убил глухаря да 5 рябчиков. Последних можно было убить больше, потому что день был теплый, безветренный, рябок отзывался на пищик хорошо, но собаки его гоняли, и он улетал далеко, забираясь в макушки самых высоких кедров и пихт, где затаивался.

Ошибочно пишет г. Ивашенцов в своей книге, что лайку употребляют на охоту за рябчиком: промышленники, идя рябковать, никогда собак с собой не берут. Разумеется, сам г. Ивашенцов никогда рябчиков из-под лаек не убивал, так как рябок не только лая собак не выдерживает, но, увидев ее бегущею, улетает.

Пришел на заимку около 4 часов дня и услыхал следующее: хозяин заимки стал искать своего коня, не пришедшего ночевать, и отыскал его по сорокам и воронам, летающим над ним; подойдя ближе, увидал медведя, лежащего возле убитого коня.

Тогда мужичок скорее дал тягу, хотя был вооружен одноствольным харчистым ружьем, заряженным жеребьем.

Прибежал домой и надумал пригласить соседа, живущего в 2-3 верстах. Вскочил на коня и поскакал за товарищем, которого застал дома.

Оповестил о своем несчастии и плане мщения, соседи отправились делать лабаз.

Подходят приятели к месту, где медведь убил коня, и видят топтыгина обедающим. Надо стрелять, но куда?

— Вестимо, в башку пали, а как встанет, я тогда его в лопатку попужну, — говорил хозяин убитой лошади.

Приятель целит в голову и делает выстрел. Медведь вскочил, сделал прыжок и остановился. Тогда пасечник наводит свою фузею в лопатку стоячему зверю, стреляет, и медведь благополучно убегает.

Ахи и охи: помешала лесинка, давно ружье было заряжено и прочие причины, оправдывающие пудель, находятся; но дело совершилось, медведь ушел невредимым. Надо приступать к сооружению лабаза. Сделали его между двух берез — от зари и не загородили от убитого коня в 5 саженях — и пошли домой, в это время я прибыл с собаками, о действии которых пасечники слыхали.

Как водится — чай и рассказ об их выстрелах, башке «огромаднейшей» медведя и проч. Все это я выслушал и говорю, что на лабаз им идти нет смысла, так как ночь будет темная — глаз коли, не видать, а медведь придет в полночь (большею частью так бывает) и мимо дать немудрено. Они настаивают идти на лабаз и зовут меня с собой; я положительно отказываюсь идти вместе и решаюсь отправиться с парнем лет 15, который должен изображать прожектор, но не электрический.

Моих собак привязываем на цепях в сенях пасеки.

Подойдя к лабазу еще засветло, вижу, чернеется, а паренек говорит: «Тутотка». Схватываю с плеча ружье, взвожу курок, не сводя глаз с трупа коня, и вижу убегающую черную собаку, которая приходила есть свежую говядинку.

Парень летит на лабаз и спускает мне веревку, на конец которой я привязываю ружье и шубу; все это он подымает, а затем и я карабкаюсь по березе на лабаз.

Начинает смеркаться и морозить. Ух, не люблю я эти охоты, когда приходится сидеть и ждать.

Все разложив по порядку, т. е. ружье, топор, бересту, спички сунув в карман с часами, я приготовился коротать долгую, скучную, холодную, темную осеннюю ночь.

Смеркнулось, вдруг слышу шорох, напрягаю слух и зренье, ожидая увидеть медведя, но появляется собака и начинает нюхтить, парень кидает в нее с лабаза хворостиной, и она убегает. Все-таки развлечение. Темнеет и морозит, но тихо; начинают теплиться звездочки на небе, предвещая на утро хорошую погоду.

Я вглядываюсь в тушу коня, но ее едва видно, несмотря на то, что лишь восьмой час; ругаю себя, за что обрек себя на пытку мерзнуть с 6 до 4-х часов утра.

Прокричал филин где-то в согре, росомаха, шатаясь, начала гоккать, чуя далеко падаль. Росомаха кричит по осени довольно громко: гок-гок-гок. Как она кричит весной и во время течки, не знаю. Осенью слыхал много раз ее характерный, гнусавый голос.

Сон меня одолевал, глаза смыкались, чувствую — усну; тогда я шепчу соседу, чтобы он меня разбудил, а я вздремну; едва я половчее прижался к березе, слышу — треснуло. Не медведь ли, задаю себе вопрос, а сосед меня берет за плечо, шепча: «Чу!»

Несколько времени спустя треснуло еще. Действительно, это медведь идет, так как звук произошел от перелома крепкого сучка. Смотрю на падаль, но ее не видать, даже двух березок, положенных мною углом близ коня заметить нельзя. А слышно, медведь подходит осторожно, чухает, набирая в себя воздух, потом сразу выпуская его. Вот он остановился и лег. Знаю, что не более 15 сажен до него, но зги Божьей не видать, не только верного выстрела, будь это днем, но и случайного, на авось стрелять нельзя.

Сижу, трепещу и жду, не чувствуя мороза, пробирающегося под полушубок, а мишка лежит на одном месте и почухивает.

Слышу, кто-то бежит с другой стороны. Очевидно, собака подскочила и давай чавкать падаль, странно не учуя лежащего недалеко медведя.

Такой дерзости мишка не стерпел. Как бросится к своей «убоинке» да зарюхает, собака опрометью, а он подбежал к коню, дернул его и давай есть, только кости затрещали в его могучих челюстях.

Слышу, понимаю все это, но ничего не вижу. Шепчу соседу: «Зажигай», — и сую ему коробку со спичками. Тот чиркнул, а я держу ружье наготове. Напротив береза, ничего не видать, да и огонь от спички мал и вдаль осветить не имеет силы. Вглядываюсь и вижу медведя, сидящего ко мне боком, упершегося лапами в падаль. Только вскинул ружье, спичка потухла.

«Зажигай бересту», — приказываю соседу, а медведь продолжает свою трапезу, не обратив внимания на свет.

Береста вспыхивает, но дым и копоть мне прямо в глаза; говорю: «Свети в сторону»; пламя громадное осветило местность и медведя, изумленно подымающего башку. Я вскинул, но не успел приложиться, как горящая береста падает вниз; медведь делает прыжок, я стреляю наугад. Слышен только треск сучьев от убегающего зверя. Разумеется, пудель, как надо было ожидать.

Счастье было так близко и возможно, но — увы! — всему помеха темнота.

Уйти нельзя, надо сидеть до утра и мерзнуть в темноте.

Какое же было мое удивление, когда в десятом часу я услыхал опять треск. Мишка вернулся, но к падали не подошел, а проходил всю ночь неподалеку. Раз шел под самым лабазом, но углядеть его я не мог. Ляжет, чухает, наберет в себя воздух и выпустит, протяжно издавая род сопения или хриплого свиста.

Около 2-х часов перед зарей заржал конь на пасеке. Медведь встал и пошел к нему. Мои собаки, учуяв зверя, залаяли, стали выть. Пасечник выскочил в сени, стал их уговаривать, но они, ощетинившись, рвались на цепях. Конь ржал. Пасечник догадался взять ружье и выстрелить в пространство. Медведь, находившийся вблизи, убежал в согру.

На рассвете я с пареньком слезли с лабаза и бегом отправились греться в хату. Я, как пришел, так и лег и захрапел.

Проспав до пяти часов, напился чаю и пошел искать ночного бродягу с собаками.

Обошел поскотину по горе, вышел на пашню. Смотрю, все три собаки кинулись к речке в согру и скоро залаяли в болоте. Я к ним. Очевидно, нашли медведя, который пошел болотом, поросшим лесом и покрытым громадными кочками.

По такому месту преследование зверя очень трудно, как самому, так и собакам. Медведь прыгает с кочки на кочку, а собаке подобраться к нему нет возможности. Я то и дело спотыкался и падал, весь изорвался, но все надеялся, что где-нибудь выйдет на пути грива или покос, рассчитывая, что там собаки задержат мишку.

Гнали собаки медведя более трех верст болотом, но задержать не могли, хотя зверь бежал не шибко, все время у меня на слуху. Но вот кочки стали реже и мельче, стали попадаться сосны, и началась почва покрепче; собаки стали чаще подбираться к зверю. Слышу, отчаянный лай и ворчанье зверя. Бегу, что есть мочи, и вижу средней величины медведя, стоящего задом к муравьиной куче, а кругом трех собак, приноравливающихся схватить медведя, но, видя его, готового дать оплеуху, только неистово лающих.

Мне скрасть из-за лесины по мшистому болоту, поросшему брусникой, не представляло особенной трудности. Вспоминая на лабазе описание француза-охотника г. Фоа в превосходном переводе Н. С. Романовской в «Природе и Охоте» и его совет стрелять в зашеек, я решил ему последовать, и, действительно, эффект полный. После выстрела медведь сунулся сразу, собаки на него и давай вымещать свою ненависть и злобу на бездыханном богатыре.

Хорошо, когда полнолуние, тогда медведя видно отлично, но в темные ночи, хоть не ходи — авось, и вернейший пудель, это одна из причин, почему на лабазах стреляют часто, а убивают редко. Вообще эта охота не в моем вкусе, хотя упустить случай поохотиться на медведя я не допускаю себе лично. Осень в этом году должна быть длинная по многим охотничьим приметам и надеюсь еще поохотиться на медведя и сообщить кое-что из охот, наблюдений и воспоминаний.

Что меня интересует, так это следить за направлением чела берлог.

Доживем, посмотрим. Что увидим, опишем.

А. Н. Лялин, г. Томск, октябрь 2 дня, 1905 г.

Цикл очерков Лялина «Охота на медведей в Сибири с лайками» доступен для бесплатного скачивания в App Store:

https://itunes.apple.com/ru/app/ohota-v-sibiri/id991084665?mt=8

24
Голосовать
Комментарии (3)
Оренбург
20
хороший сказ, 5+
0
Иркутск
30
5+
0
Томск. Тимирязево.
85
Прочитал на одном дыхании +5
0

Добавить комментарий

Войдите на сайт, чтобы оставлять комментарии.
Наверх