Таёжные полномочия
Через несколько дней служба по охране и использованию животного мира Иркутской области отметит первые полтора года своей работы. Она была создана при областной администрации согласно Федеральному закону № 258 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием разграничения полномочий» – между центром и субъектами Федерации. Тем самым целый ряд важных функций в этой отрасли Москва делегировала регионам.
Теперь уже не центр, а территория занимается охраной диких животных и среды их обитания, воспроизводством и использованием поголовья, мониторингом и его учётом – тем, чем раньше ведала Федерация в лице регионального управления Россельхознадзора. В частности, ведёт учёт зверей и птиц, устанавливает лимиты на их добычу и т.д. Новая служба – это, в сущности, нынешний аналог существовавшего в советское время областного охотуправления.
По большому счёту, область вернула себе после многих лет государственное управление своим охотничьим хозяйством.
О том, что уже удалось сделать, «Восточке» рассказал руководитель службы по охране и использованию животного мира Иркутской области Валентин Бороденко.
– Процесс формирования службы в основном завершён, – сразу подчеркнул Бороденко. – Хотя изменения, конечно, ещё будут. Особенно по увеличению штатной численности. Пока что она невелика, 26 человек. (В отделе охотнадзора Управления Россельхознадзора по Иркутской области работали 100 человек, а в областном охотуправлении периода 70-80-х годов прошлого века – 149. – Прим. автора.) Иркутская область большая, на 33 административных района имеющихся сил не хватит. По правилам в каждом районе должно быть не менее одного государственного охотинспектора, но их у нас всего девять. В такой ситуации мы пытаемся в первую очередь иметь госинспекторов в наиболее проблемных и отдалённых районах – Катангском, Качугском, Ольхонском и других.
С 8 апреля нынешнего года функции службы по охране и использованию животного мира Иркутской области значительно расширены. Ей переданы полномочия субъекта Федерации по организации промышленного, любительского и спортивного рыболовства на всей территории Приангарья. В том числе для коренных малочисленных народов Севера, проживающих в нашем регионе. Выделять в пользование рыболовные участки будем максимально открыто и прозрачно – на конкурсной основе.
Что касается наших коренных малочисленных народов Севера, то служба ежегодно устанавливает для них лимиты и выделяет особо нуждающимся охотникам бесплатные лицензии на добычу копытных для пропитания семьи. По спискам, представленным администрациями муниципальных образований. Тофы или эвенки, естественно, в Иркутск не ездят, лицензии им выдают в районных центрах наши госинспектора, работающие там. На семью – не более одной лицензии.
Нынче по заявкам Катангского, Усть-Кутского и Казачинско-Ленского районов уже выдали 57 бесплатных лицензий. Правда, получили их пока 10 промысловиков. Остальные не могут приехать в свои райцентры из отдалённых таёжных деревень. А у гос-инспекторов на местах не всегда есть транспорт и ГСМ, чтобы самим съездить к охотникам.
Отвечаем также за 11 государственных природных заказников областного значения. Служба наделена полномочиями по обеспечению их охраны и функционирования.
– Валентин Петрович, в октябре 2008 года «Восточно-Сибирская правда» опубликовала мою критическую статью о плачевном состоянии упомянутых вами региональных особо охраняемых природных территорий под заголовком «Бумажные заказники». В результате бесчисленных реформирований, передачи многих функций из одних рук в другие они оказались бесхозными. Не существовало даже, как того требовало российское законодательство, дирекции по их государственному управлению. Которая, кстати, имелась в своё время в составе областного охотуправления. Вы это хорошо знаете. Соответственно, не было в заказниках и ни одного штатного работника. Теперь вот функции государственного управления региональными природными заказниками переданы вашей службе. Что намерены предпринять в первую очередь для оздоровления обстановки?
– Прежде всего хотим добиться, чтобы в каждом заказнике работало необходимое для поддержания их жизнедеятельности и развития количество специалистов – егерей, госинспекторов. Пока что штатного расписания по заказникам нет, финансирование не начато из-за отсутствия средств. Надо сказать, что эта причина, то есть нехватка денег в областном бюджете, называлась в течение всех прошлых лет. Но, как говорится, под лежачий камень вода не течёт. Деньги, и немалые, можно найти. В том числе за счёт возмещения вреда, причинённого диким животным, птицам и среде их обитания хозяйственной деятельностью человека.
По оценке экспертов, только за 2006 год расчётный ущерб в результате добычи и разведки полезных ископаемых, строительства ЛЭП, нефтепроводов и т.д. на территории области составил около 40 млн. рублей. А в 2007 году – 47 млн. рублей согласованных платежей в бюджет региона. Хозяйственные организации и не отказываются их выплачивать. Дескать, дайте только счёт, куда деньги перечислить. Выплаты эти закладываются в проектах их промышленной деятельности, поэтому такая позиция компаний – не жест доброй воли, не меценатство, а всего лишь выполнение российского законодательства. Но никто прежде денег за наносимый вред животному миру не требовал. Мы сочли такую ситуацию абсурдной, неприемлемой и добиваемся, чтобы средства по этой статье впредь поступали в областной бюджет ежегодно и регулярно. Они могут очень даже пригодиться в деле охраны и использования животного мира. В том числе и на территориях региональных природных заказников.
– Давайте поговорим об охоте. Как прошёл в 2008-2009 годах осенне-зимний промысловый сезон?
– Нормально. Впервые за долгие годы всех охотпользователей удалось полностью обеспечить лицензиями на загонную охоту на изюбря в необходимом объёме. Если, скажем, в 2007-2008 годах лимит на добычу изюбря был установлен в количестве 855 голов (при потребности 1600), то в 2008-2009 годах мы разрешили изъять из природы 1160 изюбрей. Эта цифра добычи благородного оленя реальная, не завышенная, ущерба популяции нанести не могла, что подтвердили данные нынешнего зимнего маршрутного учёта. Послепромысловая численность изюбря в 2009 году составляет 30,8 тысячи голов. В 2000 году его было даже чуть меньше – 30,1 тысячи.
В 2008–2009 годах вдвое (по отношению к 2007–2008 годам) служба увеличила лимит на добычу косули. Её численность нынче превысила 52 тысячи особей. (В 2000 году было 43,7 тыс.) Рост лимитов не означает, конечно, что зверей стало тоже в разы больше. Раньше их добывали примерно столько же. Но поскольку лимиты тогда устанавливала для Иркутской области Москва и зачастую неоправданно их урезала, то охота в значительной степени была браконьерской. Увеличив лимитированную добычу диких животных, мы тем самым дали возможность людям охотиться законно, не нарушая правил.
Ужесточаем и контроль за достоверностью сведений о численности диких животных, представляемых охотпользователями. На основании этой информации мы как раз и осуществляем ежегодный учёт поголовья зверей и птиц. Не секрет, что у иных охотпользователей – особенно этим грешат небольшие частные хозяйства – есть желание завысить отчётную численность диких животных на своих охотугодьях, чтобы получить затем больший лимит на их добычу. Госинспекторы провели нынче ряд контрольных учётов и выявили такие факты.
Недавно закончили обработку данных по методике ЗМУ – зимнего маршрутного учёта обитателей тайги. Учёт показал, что послепромысловая численность копытных в течение нескольких последних лет остаётся стабильной. Лося, например, обитает на территории области 40,3 тысячи, дикого северного оленя – 20,6 тысячи, дикого кабана – 4,1 тысячи, кабарги – 26,2 тысячи особей. Много пишут в газетах о катастрофическом сокращении популяции кабарги – самого маленького сибирского оленя. Но цифры учёта это не подтверждают. В 2000-м их было почти столько же – 26,8 тысячи голов. А общеобластное стадо, если можно так выразиться, диких кабанов увеличилось за этот период почти вдвое.
Растёт численность многих пушных зверей. В том числе самого ценного из них – соболя (169,8 тысячи особей при 105,6 тысячи в 2000 году), что радует. Соболь активно расселяется в тех местах, где раньше замечен никогда не был. Даже вблизи дорог. Это связано прежде всего с тем, что объёмы его добычи за последние годы значительно снизились. Лимиты постоянно не осваиваются. Так, в прошедшем охотничьем сезоне при разрешении на изъятие из природы 55 тысячи зверьков охотпользователи приобрели лицензий меньше 40 тысяч.
Вероятно, у них не хватает финансовых средств, чтобы освоить весь предлагаемый соболиный ресурс. Банки могли бы им помочь, но они делают это редко и неохотно. Наша служба добивается, чтобы система кредитования охотпользователей или непосредственно самого охотника заработала. Чтобы представители охотничьей отрасли могли получить в банке ссуду без особых проблем.
Но вот что нас совсем не радует, так это большая численность хищников – волка (2,9 тысячи) и медведя (11 тысяч).
– Чем объяснить тот факт, что в прошедшем промысловом сезоне областные власти прекратили выплату премий охотникам за добытых волков? Они ведь были солидные: 3 тысячи рублей – за волчонка и 5 тысяч рублей за взрослого зверя.
– Нехваткой средств в областной казне. Собственно, государство сегодня, в рыночных условиях, и не должно этим заниматься. В прежние годы, когда действовало государственное страхование сельскохозяйственных животных, существовал фонд, из которого выплачивались премии и охотникам-волчатникам. В конце 90-х его ликвидировали, поэтому платить за добытых хищников стало некому. Функции эти временно взяла на себя региональная власть, она поощряла охотников-волчатников, пока были финансовые возможности. Сейчас, к сожалению, таких возможностей нет.
– Кто в таком случае обязан заботиться о регулировании численности серых разбойников, снижать их численность? Кто должен стимулировать охотника-волчатника? Ведь известно, что волк – зверь умный, хитрый и осторожный, добыть его непросто. Без материального поощрения охотники вряд ли будут тратить на него время, силы и средства, ибо затраты не окупаются.
– Контролировать численность волков должны охотпользователи. Это их прямая обязанность как хозяев промысловых угодий. За счёт собственных средств. Многие так и делают, сохраняя тем самым копытных для собственной охоты. Ведь чрезмерно расплодившиеся хищники наносят диким животным большой урон. По данным учёных, каждый волк съедает в год около 1,8 тонны мяса косули, кабарги, дикого кабана, изюбря, лося. Но некоторые нерадивые охотпользователи этой работой не занимаются, уповают на государство, теряя в итоге очень много.
По поводу медведей: случаев нападений на человека со смертельным исходом в 2009 году зафиксировано не было. Хотя этот хищник не раз приближался к населённым пунктам, забредал на дачи и даже убивал домашний скот. Мы устанавливаем довольно большие лимиты на его добычу, но они, как правило, не выбираются. Охотятся на лесных мишек по-прежнему мало, и по-прежнему слабо развивается спортивная охота на них. Сдерживает этот процесс неразвитое в Иркутской области охотничье собаководство и высокая цена лицензии – 3 тысячи рублей. Вместе с путёвкой добыча медведя обойдётся охотнику не менее 6 тысяч рублей. Это слишком для него дорого. Притом сама охота опасна и трудоёмка.
Мы обращались в правительство России с законодательной инициативой снизить стоимость лицензии до 1,5 тысячи рублей, но ответа не получили. Однако всё равно намерены добиваться меньшей цены для местных жителей. Медведей на территории области должно обитать не более 5–6 тысяч особей. Это оптимальная численность. Иначе они будут постоянно представлять угрозу для людей.
– Недавно в Новосибирске прошёл первый съезд совершенно новой межрегиональной общественной организации охотников и рыболовов Сибири. Расскажите, зачем создана эта структура, тогда как во всех регионах Сибирского федерального округа есть свои подобные организации?
– По замыслу учредителей, межрегиональная общественная организация охотников и рыболовов Сибири должна содействовать развитию охотничьего хозяйства на территориях восточнее Урала, созданию пилотных, инновационных проектов, чтобы изменить существующую ситуацию в отрасли в лучшую сторону. В том числе добиваться увеличения численности диких животных, эффективнее противостоять браконьерству, сделать доступнее охоту для всех граждан. А также разработать меры по реальной поддержке охотников, живущих в отдалённых таёжных поселениях, где основной, а иногда и единственной работой для мужчин является добыча диких животных.
Надеемся, что новая охотничья организация поможет решить в стенах правительства России ещё один наболевший вопрос. Речь идёт о том, чтобы дать возможность егерям и охотоведам составлять протоколы на нарушителей правил охоты. Раньше такое право они имели, а теперь нет.
На съезде в Новосибирске разговор на эту тему шёл острый. Все считают: подобное положение дел дальше терпеть нельзя. Ведь егеря и охотоведы, работающие в штатах охотпользователей, могли бы оказывать большую помощь в борьбе с браконьерами.
Был поднят на съезде и такой актуальный вопрос, как развитие на научной основе охотничьего собаководства. Сейчас оно в упадке. Иркутская область – не исключение. У нас никак не может возродиться существовавший ранее питомник восточно-сибирской лайки.
Наш регион не проводит и расселение диких животных, хотя возможности такие есть. Например, по диким кабанам. Если их выпустить в отдельных, пригодных для обитания этих зверей местах на правобережье Ангары и подкармливать зимой, то они могут там прижиться. Пока же дикие кабаны обитают только на левой стороне реки.
– Чем, интересно, занимается служба сейчас, летом, когда охота на зверей и птиц не ведётся?
– Работы у нас много и летом. Определяем окончательно лимиты на новый осенне-зимний промысловый сезон 2009-2010 годов, который начнётся, как обычно, в августе, и распределяем их по охотпользователям. Вместе с егерями и охотоведами этих хозяйств охраняем копытных, особенно молодняк, от браконьеров. Дикие животные в это время часто бывают на солонцах, и любители незаконной охоты могут их там подстерегать.
ВСП
