Да, были времена!
На краю колка выходящего на заросшее молодыми берёзками некогда пшеничное поле, опёршись на берёзу, стоял человек, старенькая двустволка висела на плече, потёртый патронташ был полон, рюкзак, чёрные с подвёрнутыми голенищами сапоги, видавшая виды кислотка и любимая, одеваемая по традиции, кепка дополняли образ. Человек стоял так уже довольно долго, но усталости от натруженных долгой дорогой ног и ломоты в плечах не ощущал, просто стоял и смотрел на поле, оглядывая его и вспоминая.
А вспомнить было о чём.
Вспоминал он о том, что на этом поле он, будучи 12 летним курносым пацаном вместе с дедом добыл своего первого косача на своей первой весенней охоте, потом охот и трофеев было много и все приносили радость, но тот первый… нет, такое не забывается.
Рядом с этим полем, вон у тех кустов он добыл громадного лисовина за которым проходил весь день, несколько раз за время охоты останавливаясь у того самого куста отдохнуть, заходя на очередной круг, и когда у же в сумерках подходя к нему увидел огненно-рыжую вспышку метнувшуюся от куста к ближайшему перелеску и единственный выстрел, сбивший лисовина.
Вспоминал он, и тот случай, когда стоя на номере в перелеске на другом конце поля на него вышла испуганная голосами загонщиков лосиха с лосёнком, напуганные внезапным появлением людей. Навсегда остались в памяти глаза, большие с какой-то тоской и испугом глаза лосихи, столкнувшейся с человеком в нескольких метрах и может быть осознавшей в тот момент всю опасность и вид жалкого, маленького лосёнка прижавшегося к матери. Вспомнил он и свою реакцию, немного поведя ружьё в сторону ближайшего леса одними губами прошептав «Уходи!».
И животное, как будто поняв человека, спешно двинулась в ту сторону, отойдя на безопасное расстояние, лосиха обернулась и посмотрела на человека, как будто поблагодарив. Человек смотрел ей в след и долго ещё улыбался, что-то тогда в нём поменялось.
Помнил Человек и том, что буквально через несколько дней он вместе с друзьями нашёл эту самую лосиху с лосёнком убитыми, помнил, как стоял и смотрел и не мог понять … «Зачем?». Тот же вопрос он задал и соседу-односельчанину который на пару с приятелем поехали вывозить сено, а увидев лосиху вернулись в деревню взяли ружьё и убили обоих. Прошло уже много лет, но с этим соседом человек не здоровается до сих пор.
Помнил он и свой марафон по-пластунски, когда пытался подобраться к стае гусей сидящих прямо по середине поля, кое-как приблизившись к ним на расстояние выстрела, измученный, но всё же довольный, уже было приложившись для стрельбы, вдруг услышал рядом с собой: «Каким номером стрелять-то собрался?».
Чуть не подпрыгнув от испуга, он увидел рядом с собой как ему казалось разбросанную солому, на самом деле умело замаскированный скрадок и лежащего в нём известного на всю округу старого гусятника Васильича, довольную усмешку и блеск его по-ребячьи молодых, озорных глаз.
- «Ну, мил человек, чего лежишь-то как коровья лепёшка на дороге, давай уже ко мне, а то всю охоту уже испортил»;
- «Так это… Васильич, я это … я думал они настоящие…гуси-то… живые то есть»
- «Ну-ну. Живые говоришь, так я чучела сам делаю, смотрю вот на птичек, что им нравится, чего они боятся, чем интересуются, так и делаю чучело-то, видишь и ты поверил. А я сначала решил тебе заранее крикнуть, что это чучела, но думаю, дай погляжу, нехай ползёт, а ить ты с полкилометра пропахал, как трахтур, глянь какая полоса осталась».
Действительно, на всём протяжении которое прополз до чучел охотник тянулась, изгибаясь из стороны в сторону полоса земли перемешанной со стернёй.
Так началось его знакомство с Васильичем, добрый был охотник, многому научил, делился охотничьей и житейской мудростью, когда они проводили бесчисленные вечера у костра. И на добрую память осталась от него эта самая двустволка, висящая на плече.
Лицо человека тронула лёгкая улыбка, да были времена. Сейчас он стоял перед тем самым полем, но оно уже поросло берёзками, которые доходили человеку до пояса, поле уже давно ничем не засаживали и не обрабатывали и от этого было грустно. Запустение и заброшенность некогда живых мест всегда вызывает чувство горести, будь то деревня, ферма или это поле.
И как-то незримо посещала его одна единственная мысль многое, очень многое связано у него с этим полем, и радость и огорчение, досада и удача. Неприметное, обычное поле, каких вокруг десятки, а нет именно это. Незримо прокручивая в голове свою охотничью историю жизни неизменно возвращался к мысли, о том, что с этим полем связано многое.
Постояв ещё немного, человек вздохнул, повернулся и пошёл домой, ещё и ещё раз повторяя: «Да, были времена!».
