Остров.
..Запоздалое бабье лето начала октября отозвалось летним дневным теплом. Однако ночи уже напоминали всему живому о скором приходе сибирской зимы.
Мой старый приятель Санька, знакомый ещё с юношеских лет, давно обещал организовать поездку на охоту к своему деду, где по его словам утки, рыбы, да и других природных даров хватит для всех. Сборы были короткие. Взяли по паре дней отгулов и уже в четверг утром- ,,транссибирской,, магистралью, вывались из электрички на перрон районного центра - Убинское. На пустынной вокзальной площади стоял старенький ПАЗ, две-три машины отечественного автопрома семидесятых годов и единственная гужевая подвода в одну лошадиную силу, но на резиновом ходу. Степан Григорьевич, сидел на соломе свесив с телеги ногу с деревянным протезом, но увидев нас с навьюченными рюкзаками, хлестнул вожжами лошадь и тихонько крикнул:
-Давай родненькая, внучёк приехал; да ни...един.
Через пару минут мы уже восседали на телеге, а дед похлопав Саньку по плечу с укором в голосе сказал:
-Вот видишь, какова жизнь у городских, приезжаете к своим истокам только тогда, когда вам надобно или жизнь подопрёт. Ну да ладно, мы и такому радёхоньки.
За скромным и наспех собранным крестьянским столом, рассуждали о жизни города и деревни, о политике и будущем России матушки конца восьмидесятых начала девяностых. Конечно, за разговорами о охоте и рыбалке, время быстро подошло к полудню. Санька всё поглядывал на часы, и наконец, не выдержав очередного взгляда Вовки, спросил:
-Дед, где твой сосед-Захарыч, пора бы отчаливать. Ты же говорил, что он обещал отвезти нас на остров.
-Не кипятись. К нему должен подъехать ЗИЛ-ок и бензинчику слить. Не знаю, как там в городе, а у нас за четвертную- пару бачков для мотора зафартить можно.
-В городе, у лодочных станций по субботам, грузовики в очередь стоят, чтобы бензин продать; канистра двадцать литров-полтора рубля,- с довольной улыбкой похвастался Вовка.
-Эва..оно, видишь, как жизнь кувыркнулась, и куда всё катится,- в сердцах посетовал дед. И выглянув в окно добавил:
-Поплыли ребятишки, вон бежит мой сосед.
Все разом вышли на улицу и пошли к телеге. Навстречу уже семенил Захарыч и увидев нас сразу запричитал:
-Григорьич , ты знаешь- вот жмот, холера его возьми. Виноват-то я сам. Водила узнал, что вы из городу и сказал, что сольёт только бартером каким-то; значит три канистры за две белых- вот какой гад.
Мы переглянулись, но молчание прервал Вовка:
-Санька, выхода нет. Отдай, а то и до завтра не уплывём.
Через час, груженая лодка с натужно работающим-стареньким вихрем-20, катила нас вдоль береговой полосы камыша огромного озера. Мы ещё долго петляли, как зайцы, по каким-то спиральным протокам; выскакивали на открытые участки с низкорослым камышом или небольшими пятаками сплавнин. Кое-где, но ещё за-200 метров, испуганно поднимались на крыло утки.
-Захарыч я вижу, что утки у Вас шибко боязливые; наверняка настегали уже с подъезда,- с хитринкой в голосе поинтересовался Вовка.
-Да бог с тобой. У нас тут всё в лучшем виде. Это ж она специально подымается на крыло, чтобы гостям показаться, - не задумываясь, срывая старческий голос, прокричал дед.
-А на этом чудо острове, что ещё есть, - не унимался Вовка.
-Вот скоро поглядишь; не остров, а рай, когда-то был для коров. Бывало, пробежишься чуток и грибков наберёшь, и смородинки. Сетку двадцати метровую бросишь рядом с берегом, и рыбки-сорной, но пару ведёрок всегда прихватишь. Санька всё знает,- где пелядь водится, где утиные места- ночлежки.
Вскоре дно лодки коснулось береговой отмели. Остров был длиной более полукилометра. На небольшой возвышенности, у размашистых крон старых осин виднелся навес. Под его крышей из горбыля, обитого тонким листовым металлом, стояла покосившаяся буржуйка с проржавевшей трубой. Спустя несколько минут, всё охотничье добро, включая две резиновые лодки, были уложены под навес, а последний был закрыт с трёх сторон плёнкой. Санька на правах хозяина быстро приготовил закуску из домашних заготовок. Достал пластиковые стопки и скомандовал:
-Давайте за приезд, уж не помню сколько лет на этом месте не был. А то скоро стемнеет, а Захарычу ещё обратно... .
Но вдруг, его голос как-то внезапно осёкся. Он вопросительно посмотрел на нас... .
-Мужики, а где сумка с горючим, что-то не вижу.
Мы переглянулись, и после короткой паузы, почти одновременно ответили:
-Ты же сам рассчитывался за бензин, ну и вспоминай.
Мы всё проверили под навесом, а Санька и Захарыч пошли посмотреть в лодке. Через несколько минут они уже возвратились, а дед ещё на ходу успокаивающе пробормотал:
-Да брось ты серчать, ежели у телеги забыли, найдётся. А если нет, то завтра раненько по хозяйству приберусь и к обеду доставлю презент. Его вам хватит до конца охоты.
Я понял хитроумный ход мыслей деда и как бы из любопытства спросил:
-Захарыч, если ты имеешь в виду первак, то у меня от него изжога, а бывает ещё хуже. Так что уж будь добр, постарайся хоть одну, но московскую найти.
-Ну это не загадать. Моё дело не забыть предложить, а уж там вы хозяева себе,- пробормотал дед и пошёл к лодке.
Ещё минут двадцать, звук моторки доносился до острова отчётливо. Он то нарастая, то вновь удалясь, но потом окончательно стих ,,утонув,, в обширной камышовой пойме.
К утру, на двух плёсах болтались несколько десятков наших разномастных чучел. Моё место было в двух местной резинке с Вовкой, а Санька барствовал в одиночку на противоположной стороне острова, где ещё с вечера поставил пару сетей, с мелкой осадкой. Утки было мало, но в первых лучах рассвета нам удалось сделать несколько удачных дуплетов с добором. Хотя из семи сбитых, пара цветных все же утянули в высоченный камыш, а искать их на резинке мы не отважились. Вовка в очередной раз закурил. Длинным взглядом посмотрел на часы и с несдерживаемой досадой в голосе, философски рассуждал:
-Говорят, что человек за жизнь многое должен испытать и сделать. Например, мужик должен построить дом, посадить дерево, воспитать собственного сына. Однако похоже, мне впервые придётся после зорьки поднять тост с кружкой чая, так как некоторых мучает изжога, и посмотрел в мою сторону.
-Если у тебя не будет аппетита, то заодно и твоё брюшко поубавится. Глянь уж ремень от патронташа на последней дырке, - посмеялся я.
В возникшей тишине, от куда-то издалека, донёсся знакомый звук лодочного мотора. Он заметно усиливался, а через полчаса замер за высоченной стеной камыша со стороны лагеря. -Ты смотри-ка, молодец Захарыч. Не дал погибнуть мне с ,,голода,, - оживился Вовка. Потёр ладошки рук и быстро отвязал верёвки ,,резинки,, от вбитых в донный ил кольев.
Через пятнадцать минут мы были у лагеря. Санька уже растянул сетки на тычках и выбирал рыбу. У костра, на краешке недогоревшего ствола дерева, с порозовевшим лицом задумчиво сидел дед и что-то жевал на половину беззубым ртом.
Увидев нас, он слегка хмельным голосом, но с каким-то внутренним достоинством человека выполнившего свое обещание, прошепелявил:
-Я обещал, вот привёз мой последний резерв, - и показал на неполную литровую банку с перваком. Потом посмотрел на меня и обжигаясь жаром печёной картошки, добавил:
-Григорьич не нашёл московской.,..куда закатилась? Но взамен- вон на буржуйке бидон с бражкой. Можете вместо квасу угощаться, а можно и ,,по-варить,, ежели знания позволят.
Он тяжело поднялся с бревёшка, сделал несколько шагов и не оборачиваясь позвал Сашку: -Шланг то со спиралью чуть не забыли, пойди забери. Мне отчаливать пора, а то я обещал телегу ремонтировать.
Сашка выбрал пару десятков крупных окуней из ржавого эмалированного таза, оставшуюся рыбу вывалил в мешок и понёс к лодке:
-Захарыч,- передай рыбёшку деду, на ,,жарёху,, песцам, чтобы мех серебрился.
Вскоре в лагере всё ожило. Вовка, со своим более чем в сто килограммов живого веса, сразу нетерпеливо открыл банку и блаженно вдохнул аромат дедовского презента. Налил ,,зелье,, в пластиковый стаканчик, перекрестившись выпил. Задержал дыхание на несколько секунд и тихо прошептал:
-В этом, что-то есть. Придётся тебе мой друг Санёк, как сказал Захарыч - начать ,,варить,, этот продукт и искуплять свою вину перед народом.
Я подошел к буржуйке, на которой стоял двадцати литровый алюминиевый бидон. Открыл самодельный замок крышки с торчащим коротким шлангом, и воздух сразу наполнился ароматом дрожжевого брожения. Зачерпнул брагу на половину алюминиевой кружки . Потом сдул с поверхности ещё не осевшие крошки и сделал несколько маленьких глотков.
-Ну, как продукт?,-поинтересовался Вовка, закусывая хрустящим солёным огурцом.
-Для вас хорошо, а мой желудок не выдержит долго. От одного запаха скоро рвать начнёт, вот к хорошей водочке мой желудок относится доброжелательно.
-Какой гурман нашёлся. Нам с Санькой больше достанется. Эх..., лепота. Здесь только собаки не хватает, всё почти, как в фильме ,,самогонщики,, .
Через час мы сидели за столом, уже сомлевшие от последнего тепла поздней осени, крепкого первача, жареных окуней и утиной шурпы. Рассуждали о жизни, о времени невероятных перемен в стране и конечно, о нашем охотничьем счастье.
Обеденный покой продолжился до первых сумерек. А после обработки добытых уток и проверки ещё одной сети, забитой рыбой, мои друзья отказались от вечерней зорьки. Я же решил постоять в скрадке и уже через четверть часа крутил головой, всматривался поверх камыша в спускавшийся на озеро сумрак. Из нескольких мест, за полторы-две сотни метров от меня, в камышах слышалась последняя перекличка кряковых прилетевших с полей для ночёвки. Последние отблески солнечных лучей уже скрылись за тёмной стеной отдалённого леса, а на воду вот-вот упадёт плотное одеяло ночи. Мозг дал команду, пора возвращаться в лагерь. Положил ружьё, чтобы отвязать лодку от шестов, но почему-то ещё раз поднял взгляд над сплавниной в сторону заката. Два живых силуэта, как порхающие бабочки, спускались с неба и готовы были растворится. Вскидка стволов ружья. Дуплет разорвал тишину сумрака, но только одна тень бесшумно растворилась в метёлках высокого камыша. А на мелководье, в десяти-пятнадцати метрах, ещё несколько секунд слышалось шуршание крыльев добытого крякового селезня.
На охоте, ночь всегда коротка. Я же проснулся из-за ,,желудочной,, нужды и облегчившись, спать больше не хотелось. Развел костёр. Налил в котелок воды для чая и уселся рядом на бревно. В предрассветной тишине утра поздней осени, меня охватило какое-то неосознанное чувство единения с природой- камышом, гладью воды, звёздами. Я увидел, как на востоке в бездонной ,,глубине,, озёрного пространства, уже начинался светлеть горизонт. Быстро выпил кружку крепкого чая, в прикуску с пластом серого деревенского хлеба, намазанного топлёным маслом. И через четверть часа уже был в скрадке, где ещё вчера вечером добыл крякаша, рядом с этим ,,необитаемым,, островом.
С приходом рассвета подул лёгкий ветерок. Утка стала интенсивней ,,болтаться,, по заломам, а точнее подлетать с открытой воды озера. К половине десятого я уже расстрелял более трёх десятков патронов, однако в лодке лежали лишь тройка белощёких -выбитых из стаи, свиязь и четыре чернети. Я посмотрел на уток в лодке и поймал себя на мысли, что в большинстве случаев охоты, количество добытых до десяти всегда запоминается. И хотя оставлять ,,насиженное,, мной место не хотелось, пришло время выдвигаться к лагерю, так как к вечеру за нами должен приехать Захарыч.
На берегу уже кипела жизнь, а мои друзья рыбаки-охотники степенно занимались делами. Санька, был в большей степени рыбак чем охотник, и видимо ещё с вечера уговорил ,,тяжёлого,, на подъём друга заняться рыбалкой. К тому же разговор Захарыча о местах, где водится пелядь, усилил его воображение и взял верх над охотой. Володька уже выбирал рыбу из сети, которая на половину своей глубины была покрыта серебром пеляди, а ближе к поплавкам запутавшимися полосатыми окуньками.
Не успела лодка коснуться берегового песка, как послышался самодовольный голос Вовки:
-Ну ты дал сегодня жару уткам. Мы хотели уж патронов подвезти. Но потом прикинули, что два десятка килограммов утиного мяса нам хватит и поэтому не поплыли.
-Какой ты проницательный; один патрон на утку, как у вас рыбы в сети.
Я вытащил лодку на берег, взял уток и пошёл к навесу.
На буржуйке, в полной ,,боевой,, готовности, стоял бидон с остатками браги. Санька сидел на корточках и молча подбрасывал в топку дрова. Услышав мои шаги он встал, оглянулся и расплывшись в хмельной улыбке нараспев проговорил:
-И ..это всё.? На тебя это не очень похоже.
-Остальные в камыше.....
Но в этот момент, за нашими спинами раздался оглушительный хлопок и глухой звук удара по металлу. В испуге мы оглянулись. Вырванная паром крышка, вместе со шлангом к змеевику, ударилась о проржавевшую трубу дымохода, разорвала плёнку и скрылась в траве. В следующее мгновение, часть трубы упала на открытый бидон ,буржуйка наклонилась и в облаке дыма, пара с дурманящим запахом всё рухнуло на пожелтевшую траву.
Минуту оцепенения прервал подошедший Вовка:
-А я всё думал, ну к чему мне сегодня снилась дохлая рыба. Думал, что бражки перепил. Ан нет- точно не перебрал! Он поднял бидон, осмотрел горловину. Потом заглянул внутрь и с лёгкой грустью в голосе, но по философски продолжил:
-Хорошо, что все живы. Но как инженер-конструктор докладываю, возможно, заклёпки на скобе были старые и не выдержали сверх высокого давления.
Наконец, пришедший в себя ,,самогонщик,,- Санька принёс оторванную крышку, снял со штуцера шланг и от увиденного рухнул на траву.
-Что значит быть с похмелья. Заставь дурака богу молиться.., так он лоб разобьёт. Я идиот; мог же посмотреть. Захарыч тоже-старый хрен, хоты бы предупредил, что в штуцер вставил берёзовую пробку со шлангом, - рассуждал Санька, с кислой усмешкой на лице.
...Уже давно всё было собрано и уложено в лодку. Вновь натужно урчал Вихрь-20, цепляя ,,сапогом,, и винтом донную растительность озера. Вновь, как и два дня назад, за бортом проплывали стены высоченного камыша, и также с испугом взлетали потревоженные на сплавнинах утки. Я сидел рядом с Захарычем, но так и не решился спросить о берёзовой пробке в штуцере на крышке бидона, оставив этот вопрос своему другу-Саньке. Однако в этот наш приезд, он также не стал спрашивать деда, чтобы не обидеть. Ведь никто не знал, что мы не увидимся больше. А островок будет вечно хранить эту тайну-тайну человеческого взаимопонимания.
