Медвежатник
С Никитой Очеретиным, пчеловодом колхоза «Маяк» и уральским промысловиком, охотились мы на глухарей. Лайка Найда бегала широко, где-то поднимала выводок, «усаживала» птицу на дерево и лаяла. Мы скрадывали сидяка, стреляли. Охота несложная, но требуются крепкие ноги, здоровое сердце.
Иногда голос Найды звенел за километр. Бежишь что есть духу, опоздал немного – и улетела птица: ей, должно быть, надоедает слушать сварливое тявканье собаки.
Подбегая к птице, посаженной вдали собакой, мы в упор столкнулись в малиннике с медведем.
Рассказы о злобности медведя сильно преувеличены. Это зверь добродушный, на человека бросается редко, большей частью раненный.
Я не знаю, собирался ли медведь, встреченный нами, нападать. Но случилось, что, защищаясь от нас, идущих напролом к нему в малинник, где он лакомился спелой ягодой, мишка разинул клыкастую пасть и негромко, предостерегающе рявкнул.
Однако зверь есть зверь, испытывать его характер опасно. Я машинально вскинул ружье, хотя стрелять было бесполезно: оба ствола заряжены мелкой дробью.
– Стой! – крикнул Никита и отвел мое ружье.
Дальше все произошло в одно мгновение. Никита сорвал с головы шапку, подкинул ее над зверем. Медведь вздыбился, чтобы схватить мелькнувший в воздухе предмет. Неуклюжий на вид, он ловко поймал когтями шапчонку.
Никита согнулся, всадил зверю под ложечку острый, как бритва, охотничий нож и развалил брюхо до задних лап. Медведь как-то странно охнул и повалился, приминая малинник.
Я глянул на Никиту. Как он преобразился! Что-то орлиное было теперь в облике пожилого, степенного человека. В карих глазах его горело возбуждение, вызванное единоборством с медведем. Тонкие ноздри трепетали, грудь вздымалась неровными толчками. Даже спутанная черная борода казалась красивой!
– Ты бы дробью прыснул и все дело испортил,–миролюбиво сказал он, вытирая нож о траву. – Зверь стрельбы не любит. Он бы, чертушко, нам задал! Дробь ему что? Другой раз не горячись. И без ножа в тайгу не ходи.
Звонко лаяла Найда, призывая нас к глухарю. Лай был нетерпеливый, сердитый. Но нам было не до глухаря. Мы ходко шагали к дому и делали затесы на деревьях, чтобы легче найти потом дорогу к медведю.
Я сказал спутнику:
– Чисто сработал, Никита Петрович!
– На том стоим, – с достоинством отзетил он. – Мы, Очеретины, испокон веков медвежатники.
(Иван Арамилев)
