Дневник одного охотничьего сезона
Сорока М.М. Охотничий
сезон
2007 года
Отъезд из Москвы и заброска на участок
В прошлом году я выехал из Москвы на охоту в Красноярский край девятнадцатого сентября, а нынче на день раньше. Поезд отправляется поздно вечером, почти в двадцать три часа. Дождя не было. Как всегда, к вокзалу добирался на такси. Традиционно, у меня тридцать седьмое место в двухместном номере купейного вагона. Опять повезло, ко мне пока никого не подсадили. Первую ночь в поезде было прохладно, не топили, а, значит, для нас с Десной было комфортно. Но утром проводники взяли реванш, затопили печки, да к тому же и день выдался солнечным – стало жарко. С большим трудом пришлось мне ради собачки приоткрыть в своем купе, уже запечатанное на зиму, почти не открывающееся, окно.
Десна, как и в прошлом году, боится транспорта. Под колеса попасть не боится, а вот когда ее посадишь в автомашину или поезд, то тут начинается паника. Страха поменьше, чем в прошлом году, когда ехала первый раз, но все равно есть отказывается, хотя воду пьет после прогулки на остановках. Но вот перед Омском соседи по купе на стоянке угостили ее колбасой и курицей, она не отказалась.
В Красноярском крае перед Ачинском пошел мокрый снег. Начинается дыхание Сибири. А еще, примерно через пятнадцать часов, я прибыл на конечную станцию в город Лесосибирск. Здесь рано утром стояла морозная погода, где-то ноль, минус один, густо стелился по земле туман и день обещал быть солнечным, а значит относительно теплым.
Пунктуальный напарник с взрослым сыном Алексеем переправились первым семичасовым паромом через Енисей на своей вазовской шестерке и благополучно доставили меня в свой поселок Подтесово. Там меня узнали и с большой радостью встретили две молодые восточносибирские лайки Чернушка и Смолка, которых я в июле месяце в этом же году в полугодичном возрасте поездом привез сюда. Они прижимались ко мне, буквально по-человечески как-то членораздельно выли, почти плакали, рассказывая, как я их летом бросил у чужих людей, и как им тут без меня жилось. Разжалобили, чуть я слезу не проронил. А вот Десну почему-то подзабыли и встретили сначала как чужую, довольно агрессивно.
С дороги, как всегда, сначала банька, а потом вечерком на Енисей неводить. Поймали несколько небольших щучек, полтора килограмма окуньков, чуть поменьше тугунков и одну нельму килограмма на четыре.
Второй день моего пребывания в поселке потратили на поиск автомашины для заброски в тайгу, закупки продуктов и упаковки их в мешки и рюкзак.
На третий день в семь утра пришла цельнометаллическая семиместная газель. Погрузили в нее шесть мешков, один рюкзак, два моих ружья (ТОЗ-78 и ИЖ-43), трехлетнюю Десну, девятимесячную Чернушку и восьмимесячную Смолку. Поскольку мой напарник Саша в отпуск еще не ушел, то уезжал в тайгу я один. А он планировал подъехать ко мне, где-то, через неделю.
К десяти часам утра я был уже в районе нашего охотничьего участка. От дороги до первой, заходной, избы полтора километра. Дождя не было, но стояла пасмурная погода. В первую ходку взял тяжелый рюкзак, два ствола в левую руку, а правой держал Десну на поводке. На всех рук не хватило, молодежь пришлось пустить на свободу. За них нет пока опасения, что возьмут какой-нибудь след по чернотропу, пока я ношу мешки, и уйдут неизвестно куда. Потом ищи их вместо того, чтобы груз таскать. А погода в этих краях очень переменчива, так и гляди дождь или мокрый снег накроет. Немного вспотев от тяжелой ноши, стал приближаться к избе, а у самого страх за нее. Вдруг «добрые» соседушки, претендующие поглотить нашу территорию, сожгли ее? Тогда груз придется тащить обратно. Но Бог миловал, стоит целая, ждет меня. Поздоровался, как с живой, на радость телу снял рюкзак, привязал под навесом собак. В избе, как всегда, вокруг печки, под нарами в дровах, везде, где можно, все завалено сеном. Это поработала пищуха, или, как ее здесь местные называют, сеноставка, основной корм для соболей. Целые небольшие стожки можно увидеть по всему лесу, особенно под крупными кедрами или корневыми выворотами упавших деревьев. Собрал в избе сухое сено, и собакам под навес на подстилку. За это и мы и собаки благодарны сеноставкам, особенно когда начинают давить сильные морозы. Вторая польза от этого зверька, в том, что сеноставки, живущие под полом в избе, не терпят соседство мышей, они их просто изгоняют. Сама же пищуха питается в основном сеном, листьями и корой деревьев, но предпочитает осину. Поэтому по столу, как это делает мышь, не лазит, никакого воровства не совершает. После уборки затопил печку, сходил к ручью за водой, поставил на край печки, чтобы не сильно кипел, чайник и обратно, груз таскать. К следующему моему приходу изба будет сухая, и перекур с чаем можно будет сделать. В итоге пришлось совершить семь ходок, это двадцать один километр, из которых десять с половиной с грузом и столько же порожняком, пока все перетаскал, но к шести вечера, до сумерек, закончил. Собакам на костре, а себе на печке приготовил ужин, включил радиоприемник, постелил на нары просохший матрас, подушку, простыню, одеяло. Настало время ужина и заслуженного отдыха. Правда, через пару часов, когда остынет, нужно еще покормить собак.
Первая ночь в тайге была спокойной и пролетела очень быстро. Еще потемну сделал легкую утреннюю зарядку, выпил чаю, взял рюкзак с грузом, кастрюлю для баньки, патрубок для ремонта дымоотводной трубы, ружье и в путь к следующей избе. Теперь в ближайшие дни предстоит почти весь груз от первой избы перетащить во вторую и третью, где по времени мы больше всего охотимся. Расстояние между избами примерно шесть километров. Это не много, так как среднее расстояние между избами у местных охотников не менее десяти километров. Но у них и участки по сто шестьдесят и более квадратных километров, что в три раза больше нашего. Конечно, на нашу площадь, пятьдесят квадратных километров, нам бы хватило и две избы. Но мы для удобства соорудили три и теперь можем позволить себе во время охоты обедать не в снегу на морозе, а в любой из этих изб, которая окажется ближе к нам. Собаки, вырвавшись на свободу, летали по лесу, как очумелые, рылись в корнях деревьев, гоняли сеноставок. С радостью для себя отметил охотничью страсть и неутомимость Смолки, а вот Чернушка была спокойней и такого азарта в первый день не показала.
Самым неприятным и трудоемким в охотничьем процессе для меня, и думаю для многих других, является переноска грузов. Если ты не «новый русский» и не можешь себе позволить вертолет или другую высоко проходимую технику, то каждый год, прежде чем наслаждаться природой и самим процессом охоты, ты должен дня четыре-пять отдать в жертву этой напряженной изнурительной работе. Стараешься не думать, что твои уже не молодые и больные суставы в очередной раз, как уже бывало, не выдержат и откажутся подчиняться тебе, издавая пронизывающую боль. Успокаиваешь себя только тем, что в этом году нет стройки, а значит, меньше груза и бревна таскать не надо. Двадцать пять - тридцать килограмм за плечами, несколько дней подряд, по сопкам и бурелому, не обращая внимания на дождь или мокрый снег, занемевшие плечи от врезавшихся в них лямок, и заливающий глаза пот, могут у некоторых напрочь отбить желание охотиться. Один новичок так прямо и сказал: «Я лучше дома пять голов свиней заведу, чем с вами так убиваться». Но ведь и немало таких, для кого дикая природа с лайками, ее девственная красота, преодоление трудностей, и есть та притягательная сила, которая ежегодно, как магнит, влечет нас к себе, чтобы насладиться еще раз красотами природы и вкусить победу над обстоятельствами и собой. Хотя у большинства местных охотников все гораздо прозаичней — они идут в тайгу просто подзаработать.
Но вот, на радость хозяину, и вторая изба вдалеке половинкой крыши показалась, тоже живая, только дымоотводная труба проржавела и упала. Первым делом ею и занялся. Раскрыл часть крыши, разобрал разделку, и к остатку старой трубы прикрепил новую, которую принес. Затопил печку, убедился, что все работает исправно, и приступил к уборке.
Ночь прошла спокойно и незаметно. Чуть рассвело, и я опять в первую избу за продуктами - волочение груза по участку продолжается. День короткий, успеваю совершить только одну ходку. Вернувшись, приступил к чистке лопатой заиленного дна в ручье, где мы берем воду. Потом тут же подобрал несколько крупных каменных плит и обложил ими боковые плоскости печки в бане, чтобы поменьше деревянные стены нагревались, а накопленное тепло в камнях отдавалось постепенно. Уже в сумерках разжег костер и приступил готовить кашу собакам с тремя белками, которые мы добыли по пути, а себе на печке суп из тушенки, без рябчика, которого вспугнула Чернушка. Слава Богу, и этот день прошел без дождя. Оно-то конечно и в мокроте работать можно, но очень неприятно.
Где-то в полночь неожиданно морозную тишину прорезал громкий и, недовольный исходящими запахами от нашего стойбища, крик самца кабарги, который подошел к избе по другому берегу ручья. Проснулся я, подскочили со своих нагретых мест собаки и с лаем кинулись в темноту. Однако до виновника ночной тревоги нужно было бежать далеко через широкую заболоченную пойму ручья, местами через мало проходимый чепыжник, поэтому возмущение собак быстро потонуло в этих препятствиях и через пару минут они уже ленивой трусцой возвращались обратно. К тому же они наверняка понимали, что и козел кабарги не стоял на месте, ожидая их, чтобы поздороваться. Но ночные приключения на этом не закончились. Только успокоился и уснул, как тишину нарушила Смолка. Она обнаружила то ли белку-летягу, то ли сову недалеко от избы и принялась азартно, вязко лаять в темные кроны деревьев. Пришлось опять подскакивать по команде тревога, выходить на улицу, разбираться в происшедшем и привязать ее на поводок под навесом.
Очередной день решил посвятить последней ходке за грузом к заходной избе. Нужно взять самое главное, а небольшие остатки можно будет унести, когда приедет Саша. Не терпится поскорее освободиться от подготовительных работ и приступить к охоте. В одну сторону иду налегке, без тяжестей, поэтому можно позволить себе подходить на лай собак и брать мелкую добычу. Вот и сегодня, из-под Десны взял четыре белки. Странно, но в начале сезона у нее отношение к этому зверьку спокойное, даже не всегда пытается упавшую и еще живую белку придушить, отдавая такую возможность, более молодым и совсем не имеющим опыта восточницам, Чернушке и Смолке. Но если решится придавить зверька, то тут же, после моей команды, послушно бросит его и идет дальше в поиск.
Молодые восточницы как-то легко начали работать по белке и с каждым днем прибавляли опыта в обнаружении зверька и слежке.
Чернушка на вид почти вся черная, очень высокая, на пределе стандарта, костистая, но сухая (лещеватая) сука. Уши большеваты и широковаты в основании, а форма головы ближе к западнице, чем к восточнице. Одета для лайки слабо, хвост держит серпом. Рычаги задних ног для ее роста и растянутости слабо выражены. Голос хороший, к чужим подозрительна и осторожна. Хозяина ищет не на слух, а по следу, довольно послушна. Природный поиск у нее слабый, чаще других собак держится тропы, но стремится идти все время впереди. До обеда у нее хватает сил, что-то искать, ковырять в корнях сеноставок, но после, догоняя меня, часто идет сзади следом. По интеллекту сообразительна, но труслива. К ней всегда доброжелательно и ласково, а она как бы в ожидании, что ее хотят ударить. Можно предположить, что и зверя она всякого будет бояться.
Чернушка с Десной работают по соболю
Смолка же внешне полная противоположность Чернушке. Среднего, может даже чуть ниже среднего роста, черная с белой грудью и лапами, шикарно одетая сука. Иной раз на расстоянии ее можно принять за русско-европейскую лайку. Но ближе видно, что голова у нее все же восточницы, правильное ухо, но поставлено не вертикально, а как бы «крышей», корпус растянут, а задние рычаги ног хорошо выражены. Хвост держит на правом бедре. К ее недостаткам можно отнести грубый глухой голос, короткий природный поиск, а также то, что чуть мягчит правое ухо в движении и на передних лапах проглядывается черный крап в тон окраса. По характеру проста, без хитрости, в быту спокойна и послушна, доверчива и предана хозяину. К чужим не злобна, но проявляет осторожность. В лесу активная на протяжении всего дня, не проявляет усталости как Чернушка. Трудолюбивая, вязкая, с очень выраженной охотничьей страстью, но думаю, по крупному зверю ей не будет доставать смелости и особенно злобы. Но это только предположение, которое предстоит еще проверить.
Смолка
Наконец пришло время проведать третью, самую дальнюю нашу избу. Сюда продукты можно носить уже попутно и небольшими дозами. Вот и сегодня, кроме ружья, топора и других необходимых охотничьих принадлежностей, взял две булки хлеба, картофеля на одну готовку себе и собакам, кусок сала, три луковицы, пару морковин, грамм сто конфет карамелек и в путь. Тушенка, сгущенка и крупы по избам у нас всегда в запасе. По пути вспугнули только одного рябчика и добыли двух белочек.
Спускаясь с горки к ручью, на другом его берегу, сквозь просветы между высоких стволов пихты, ели и кедра, показалась изба. Напряжение спало. Все избы целы. Но после письма, которое зимой напарнику Саше прислал наш сосед по участку Лейченко, мы ожидали и худшего. Ведь он поставил нас в известность, что один наш квартал, без согласования с нами, уже официально отдали ему, и теперь он требовал от нас убрать наши капканы и эту избу. Не сожгли, значит, в этом сезоне еще отходим, а далее как Бог даст.
Первым делом полез на крышу. В прошлом сезоне из-за раннего снега и морозов мы не успели поправить, сдвинувшийся лист рубероида, другая его часть за девять лет сгнила, а через образовавшиеся щели, весной и летом избу заливало водой. Постельные принадлежности и одежда были мокрыми и теперь требовали длительной сушки. Для устранения дефекта сначала убрал жерди, прижимающие рубероид, соскреб слой хвои с землей, и только потом все выровнял и положил новый. Не успел затопить печку, как пошел дождь. Новая крыша не подвела, больше протечек не было. Теперь можно было приступить к уборке, сушке всех тряпок, а также готовить пищу для собак и себя. К восемнадцати часам все работы закончил. Третья изба была полностью готова к сезонной эксплуатации. Наступило время ужина и отдыха. Правда, полного комфорта не получилось потому, что забыл принести радиоприемник, предназначенный для этой избы. Когда вокруг на десятки и сотни километров безлюдная тайга, а ты один и ощущаешь себя маленькой песчинкой в этом огромном диком пространстве, то волна «Маяка» является единственным, что связывает тебя с миром, который ты оставил. Хочется знать, что там происходит и песни послушать, особенно любимые. Перед сном прикинул в уме план своих действий на завтра. Решил идти в самый отдаленный участок, к сосновому бору на реке Большой Пит. Там чаще всего бывает глухарь, а заодно проверить, где охотится наш сосед Лейченко. Судя по выстрелам, он опять воровски со своим аборигенным кобелем «Макаром» обрабатывает наш участок, бьет на приманку рябчика, белку, глухаря, пугает и разгоняет всякого зверя. Свою территорию старается, как можно дольше, не тревожить.
Третья и самая дальняя изба
Дождь лил всю ночь и утром не переставал. Без прорезиненного плаща, который остался во второй избе, идти в дальнюю дорогу на весь световой день было неразумным. Стало очевидным, что через пару часов будешь мокрым до самих трусов, а на улице не май месяц. Пришлось прикрыться полиэтиленовой пленкой и возвращаться обратно во вторую избу. По дороге топором чистил тропу от завалов, все равно делать надо. Чернушка самостоятельно нашла и облаяла белку.
К шестнадцати часам, когда дождь остановился, я уже успел пообедать и сварить собакам. До темноты оставалось еще два часа, и я решил сходить на север, за пару километров, через сосновый бор к нашему «коралю». С его помощью мы пытались добыть мигрирующих на восток, где меньшие снега, оленей или лосей. Хотелось убедиться, что он под натиском больших снегов и, падающих деревьев, опять разрушен и на этом поставить точку в наших экспериментах. Больше таскать сырые жерди, и его ремонтировать не было смысла. В сосновом бору нынче уродила брусника, и я немного задержался, пробуя зрелую ягоду. А когда подошел к «коралю», то чуда не произошло, он действительно был на половину разрушен. Проводив творение наших рук грустным взглядом, я повернул обратно. И на этот раз труд охотников, что бывает не редко, оказался без отдачи. Опять пошел дождь.
Заготовка приманки для капканов
Особенность охоты на Енисейском кряже такова, что снег здесь не всегда, но очень часто появляется в конце сентября, а к середине октября, к официальному открытию охоты по пушнине, он может достигать полуметровой глубины. В таких условиях собаки уже работать не могут. Значит, все надежды возлагаются только на капканы. Поэтому в этих краях охотники первым делом заготавливают приманку. Одни это делают еще в августе и сентябре вокруг своих деревень, а большинство прямо на участке, но забрасываются для этого в угодья чуть раньше. Самая желанная приманка для соболя это рябчик или глухарь. В годы, когда этой дичи мало, широко используется белка. А вот рыбу в октябре и ноябре соболь часто игнорирует. Хотя не исключено, что позже, когда его прижмет голод, он ее не пропустит. Но мне самому глубокой зимой проверить это не приходилось. Среди местных охотников есть и такие, что предпочитают добывать соболя только капканами. Они говорят: «Зачем я буду ломать ноги, бегая по сопкам за собакой, когда я капканчиком его возьму?» Но это уже, на мой взгляд, другая крайность. Во-первых, бывают сезоны, когда в начале зимы соболь, будучи сытым, по причине хорошего урожая кедровой шишки, ягоды и многочисленности грызунов, в капканы не идет. Вот тут с хорошей соболятницей и можно поправить положение. Хотя для этого, разумеется, придется и попотеть. Во-вторых, охота без собаки лишена настоящего азарта, глубоких переживаний, красоты и романтики.
Вот и сегодня тридцатого сентября, взяв плащ от дождя, немного картофеля для себя и собак, овсянки для собак, пару булок хлеба, две банки сайры, видеокамеру, фотоаппарат, радиоприемник, а также походный охотничий комплект, я снова отправился в третью избу для заготовки приманки. Но прежде чем продолжить рассказ, хотелось бы немного подробней остановиться на том, что, собственно, входит в этот походный охотничий комплект?
Кроме ружья и боеприпасов к нему, в этот список входят:
- топор,
- пила складная карманная,
- нож охотничий большой,
- нож маленький для разделки пушнины,
- заточка для ножей,
- компас,
- часы карманные,
- фонарь налобный с запасными батарейками,
- два коробка спичек, завернутых в полиэтиленовый мешочек,
- капроновая веревка длиною не менее трех метров,
- сетка из тонкой капроновой нитки и петля из проволоки нихром для ловли
соболей из валежин.
- два стерилизованных бинта,
- сто грамм водки или спирта, как обеззараживающее,
- пятьдесят грамм соли,
- игла с нитками,
- два небольших матерчатых мешка, для добытых белок и соболей,
- несколько полиэтиленовых пакетов,
- хотя бы один поводок с ошейником,
- блокнот с ручкой, и в последние годы очки.
С началом работы на путиках к перечисленному можно добавить: мешок с вонючей приманкой (3-5 кг.), несколько небольших мотков медной проволоки, пассатижи. Словом, все самое необходимое, но в итоге получается довольно приличный рюкзачок и по объему и по весу.
По дороге к третьей избе, в белолесье, на противоположном берегу большого лога вдруг затрещали сухие ветки. Десна кинулась туда и облаяла, как позже я увидел по следам, оленей. Расстояние до них было порядка трехсот метров. Я с молодыми собаками поспешил на лай, но вскоре остановился, так как наступила тишина. Стало понятным, что олени пошли на уход. А минут через десять вся, запыхавшись, и Десна вернулась. Пока дошли до избы, взял из-под собак несколько белок. Глухаря в этих краях мало, а рябчика молодые восточницы гоняли так, что добыть его можно было только случайно. Бывало, вспугнут птицу далеко впереди от меня, а я вовремя замру и наблюдаю, куда она сядет. Если летит в мою сторону и сядет где-то рядом, то считай, повезло и я ее выстрелом снимаю. Конечно, рябчиков без собак можно добыть больше, но зато с ними больше берешь белок, и встреча с любым зверем не бывает для тебя неожиданностью. Ведь даже ощущаешь себя в диком лесу без собак не так, как с ними. С лайками в тайге я чувствую себя совершенно свободным. Могу вообще забыть, где я нахожусь, и вспоминать что-то из своей былой жизни, думая о людях, которых оставил в цивилизации. Собаки - мои глаза, уши и обоняние. А без них на тропе уже самому все время приходится быть внимательным, напрягать свой слух и зрение, отчего усталости в организме только добавляется.
К полудню благополучно добрался в назначенный пункт. Пока обедал, собаки за сотню метров от избы нашли белку и так орали на нее, что выдержать это спокойно было невозможно. Не дожевал кусок хлеба, выскочил и снял тозовкой, перемещающегося по веткам зверька. Тут же наступила гробовая тишина.
До вечера времени еще оставалось много и, хотя опять пошел дождь, решил пройти с собаками, к реке Большой Пит, по «малому кругу», где проложен путик. На погоду, или точнее, непогоду у нас не принято много обращать внимания, так как ожидать солнечных дней в это время года неблагодарное дело, да и удача на охоте не от них зависит. Пока нет снега, и медведь не залег, нужно обследовать все уголки нашего участка. С собой взял два ствола: ТОЗ-78 для бесшумной охоты по птице, пушнине, кабарге и горизонтальную двустволку ИЖ-43 двенадцатого калибра на случай встречи с медведем или лосем. Конечно, таскать по захламленной тайге два ружья, хорошего мало. Но с другой стороны, лучше потерпеть неудобства и лишнюю тяжесть, чем оказаться один на один с медведем, имея в руках только «мелкашку». Ходить же только с гладкими стволами тоже не целесообразно: от них большой шум, отчего садишь, уже и так испорченный многими сотнями выстрелов, свой слух, а, стреляя крупным калибром по мелочевке, ты разгоняешь от себя на многие километры все живое вокруг. Медведь, лось и соболь вряд ли будут ожидать пока эта шумная ватага и к ним подойдет на разборки. Отечественные комбинированные ружья «Тайга» и «Север», которыми я несколько лет пользовался, не смогли решить проблему универсального ружья в лесу. Они тяжелы для ходовой охоты, но главное, короткие гладкие стволы при стрельбе дробью эффективны только на расстоянии двадцати, двадцати пяти метров, что бывает крайне мало в высокоствольном лесу. Ну а то, что мои стволы во всех этих ружьях, относительно друг друга били с большой погрешностью, наверное, не является правилом, возможно, это не повезло только мне. Среди импортных ружей для этих целей что-то можно подобрать, но там цены кусаются. Вот и получается, что на промысле в основном приходится ходить с тозовкой, хотя это и не является безопасным. Приемлемым вариантом в наших условиях мог бы послужить двухствольный штуцер с вертикальным расположением стволов, где верхний ствол под малокалиберный патрон кольцевого воспламенения, а нижний под патрон 308 Винчестер.
Не успел я отойти от избы и четырехсот метров как на моем пути пошли сплошные завалы от бурелома. Такое в большей или в меньшей мере, но бывает каждый год. Оставить путик нечищеным – это значит лишиться его. Не раздумывая, достал из рюкзака топор и приступил к лесорубочным работам. Думал скоро прорвусь, но завалы от упавших деревьев тянулись почти до половины пути моего маршрута и требовали больших физических усилий. Давно уже мокрый от дождя и пота, я стал уставать. А тут еще два ружья за спиной, мотались при каждом взмахе топора, угрожая при резких наклонах свалиться через голову. Время уходило, охоты и быстрого обхода по «малому кругу» не получилось. Собаки голосили, то тут, то там, звали меня к себе, где облаивали белку, а я не мог. На середине пути стал было уже подумывать о возвращении в избу, чтобы закончить рубку в другой день, но и терять половину следующего дня тоже не хотелось. Набрался терпения и чисто на волевом усилии довел эту работу до конца.
Лес, где начинаются завалы
Утром направился на запад, в самый отдаленный и красивый сосновый бор на берегу Большого Пита, где часто бывает глухарь. Свежие завалы на тропе и тут встречались, но их приходилось обходить, чтобы добраться до цели. На середине пути вдруг обнаружил, что давно не видел Десны. Несколько раз с помощью пальцев громко свистнул, но она так и не появилась. Прислушался, лая нет. А когда через километр снова остановился, то еле услышал далекий лай. Но понять в сопках, с какой стороны он доносится было невозможным. И опять же, то ли она лает, то ли «Макар» соседа по участку. Нет смысла сейчас искать ее по чернотропу, тем более, что соболь еще не выходной, подумал я, и пошел дальше. Чернушка со Смолкой облаяли белку, но Десна и на этот шум не появилась. Не успел я толком зайти в сосновый бор как тут же, далеко от меня, собаки подняли глухаря, который, не садясь на ближайшие деревья, улетел прочь. Такую птицу назвать непуганой язык не поворачивается. Видать, наш сосед по-воровски их тут уже давно гоняет. Хорошо нынче брусника уродила, висит темно-вишневыми гроздьями от трех до шести ягод на стебелечке. Подбитая морозцем, она была невероятно вкусной. Собаки и я, как по команде, принялись ее собирать. В этот момент и подвалила к нам Десна. Видать устала, так как сразу легла отдыхать на сухой мох рядом. Продвигаясь дальше по бору, собаки подняли еще одного глухаря, но он, как и первый, близко к себе не подпустил и тут же скрылся. На обратном пути добыли четырех белок.
Вечером собакам сварил много и каждой по белке, видно, что проголодались они сильно. Конечно, по две или три белки на морду было бы лучше, ведь носятся по тайге целый день, тратят уйму энергии, а молодые растут еще. Без мяса никак нельзя. Но это же мясо нужно и для приманки.
Не знаю, как будет дальше, но в начале сезона Десна не похожа на себя прошлогоднюю. Ведет себя спокойно, все понимает, стала какой-то мудрой и взрослой. Облает белочку, и как только услышит, что я уже рядом, то замолкает и только глазами следит за зверьком, да изредка передними лапами опирается на ствол дерева, как бы, показывая мне, где спряталась добыча. Нет лишнего шума, и мне это очень нравится. Стреляю, белка падает. Молодые собаки к ней, а Десна спокойно уходит далее в поиск, главное сделано и теперь ей там делать нечего. Хотя можно предположить, что с соболем будет все иначе. Утром ее не привязываю, без меня никуда не уходит — ждет. Когда долго ничего не попадается, то, как и молодые, принимается гонять, рыскающих перед носом сеноставок. Но стоит крикнуть ей «брось» и Десна, как бы стыдясь своего ребячества, оставляет их.
Незаметно пролетела первая неделя. На днях должен уже приехать мой напарник, а я до сих пор даже глухаря не добыл, не говоря уже о копытном или медведе.
Саша, мой напарник, с Пургой-соболятницей
С первого дня меня не покидает ощущение, что до моего прихода, по участку уже прошлись с собаками и потревоженный зверь ушел. Раньше такого не было. Бывало, только с автомашины станешь на тропу, а тут уже свежие кучи медвежьего помета, значит где-то недалеко и берлога может быть. Нередко прямо на лежках собаки поднимали лосей, и мы их добывали. А с тех пор, как нашим соседом по угодьям стал местный охотник Лейченко, который все время пытается охотиться только на чужой территории, зверя просто не стало. Даже глухаря добыть уже невозможно. Его деревня Брянка в сорока километрах от нашего участка, он нигде не работает, поэтому в наше отсутствие, по дороге или по речке в любое время года браконьерски прессует его. Вот и результат. Совести у этого человека нет, слов он не понимает, а контролировать его из Москвы я не могу, да и напарнику моему далековато, тем более что он работает на производстве. Главное достоинство тайги — ее просторы и ощущение, что идешь ты по ней первый, до тебя тут других охотников не было. Как только ты лишаешься этого чувства, то удовольствия от охоты, как таковой, уже нет, и тебе остается только любоваться уже знакомыми пейзажами и только. Но на деле происходит еще хуже. Пашешь, пашешь; напрягаешься до предела, чтобы без добычи не остаться, а результатов все равно нет. Тут уже не до любования пейзажами.
Пора продвигаться на восток, через два дня надо встречать напарника. С утра минус два градуса и нет осадков. На всем пути до второй избы вспугнули только одного рябчика и больше ничего не видели, а ведь прошел с собаками целых шесть километров. К обеду добрались в назначенный пункт, но тут опять повалил густой, мокрый снег. И так будет до середины октября, то дождь, то мокрый снег и только на несколько часов возможна передышка. Затопил печку, принес воды себе, собакам в бадью и в баньку - вечером праздник для тела, буду смывать пот. Наскоро перекусил сала с луком и полез в крутую гору, на север от избы в сосновый бор, где чаще бывает глухарь и рябчик. Я не терял надежды хоть что-то добыть к приезду Саши. Немного отдышавшись, на вершине горы, от получасового подъема, я вдруг обнаружил, что Десны уже нет. Возможно, прихватила следок соболя и ушла за ним, но в какую сторону понять было сложно, так как сплошного снежного покрова пока не было. Зная рельеф местности, пошел на восток, чтобы можно было услышать ее лай, но примерно через километр своего пути, на спуске, Десна сама догнала меня. Значит скололась, не вытропила зверька. Светового времени уже оставалось мало, стал заворачивать обратно.
Сосновый бор
В чистом сосновом бору, на большом расстоянии от меня, Смолка заметила, сидящего на земле глухаря, грозно нагнула, как свирепый бык, голову, и помчалась к нему со всех ног, пытаясь его забодать. Глухаря, наверное, это сильно напугало, он шумно взлетел и поскорее покинул это страшное место. Но буквально, в сотне метров от Смолки, уже Десна более мягко подняла глухаря, который тут же сел на ближайшую сосну и с любопытством стал рассматривать внизу собаку. Увидев, как туда же устремились Смолка с Чернушкой, я остался стоять на месте. Что толку спешить скрадывать птицу, если молодые собаки своей неуемной энергией все равно вспугнут ее. Однако мои опасения не подтвердились, глухарь продолжал наблюдать сверху уже за тремя собаками. У меня появилась надежда. Не спуская глаз с замеченного дерева, и, скрываясь за стволами деревьев, я стал подкрадываться к птице. С каждым шагом мои шансы успешной охоты возрастали. Чем ближе я подходил, тем медленнее и осторожней становились мои движения. Еще пяток метров и цель можно ловить на мушку. Но в этот момент, в двадцати шагах сбоку от меня, вдруг шумно взлетел еще один глухарь, который, никем не замеченный, сидел на сухой сосне и с близкого расстояния до поры до времени наблюдал за мной. Как по сигналу, взлетели еще два глухаря, где лаяли собаки. Там оказывается была не одна, а целых две птицы. Мгновенно затихли собаки, и наступила тишина. Такое ощущение, что глухарей и не было. Неимоверная досада и разочарование охватило меня в этот момент. Это ж надо так сложиться ситуации, что четыре глухаря и все бездарно ушли считай под носом; ни мяса, ни приманки. Как говорится, не солоно хлебавши, пораженчески опустив голову вниз, поплелся с собаками к избе, где меня ждали традиционные хозяйственные работы.
Все тот же сосновый бор, но на крутом подъеме
Моим единственным утешением в конце этого дня стала банька с духмяным, хлестким и упругим пихтовым веником; безжалостно отстегал на себе все суставчики, каждый сантиметр своего тела. Температуру в ней нагнал такую, что приходилось выскакивать дышать под навес. Собаки недоумевали: выскочил голый, красный и пар с меня валит, как густой туман; даже не сразу узнали. Далее, не менее приятный получасовый отдых на нарах под звуки радио «Маяка» и ужина свежим супом. Чем не праздник в таежных условиях? Вряд ли, даже самый стойкий и нетребовательный к комфорту охотник, смог бы выдержать месяц - полтора в тайге, не будь у него добротных, оборудованных всем необходимым, теплых, сухих изб и бани. Ведь вечером, возвращаясь с охоты уставшим и мокрым, а иной раз и с последних сил, ты знаешь - главное доползти до избы, а она и обсушит, и обогреет, и накормит. Благодаря такому комфорту, утром ты опять свеж и полон сил бежать по соболиному следу. Поэтому стройка, а значит обустройство на охотничьем участке, не прекращаются никогда. Если не новую избу или баньку строишь, то ремонтируешь старую, а иной раз навес или лабаз. Кроме того, на каждый год, в каждой избе нужно заготовить дрова, чтобы при любой погоде, при любых морозах и глубоких снегах, ты имел запас сухих и сырых дров.
Мы с напарником, прежде чем получили свой участок и стали строить на нем свои избы, не один год, при каждой возможности, бывая на ближних и дальних угодьях своих знакомых и друзей, стремились посмотреть, как сделана та или другая изба и печка. А повидать посчастливилось не мало: были старые добротные избы, сделанные еще нашими дедами, но были и новые, современные, сделанные не менее добротно, хотя и похожих на собачью конуру попадалось немало. Все лучшие, простые и гениальные решения мы там и позаимствовали. Исходя из наших условий, где мы строим не весной по насту, а только осенью по чернотропу, от начала и до конца, два человека, с пилой и топором, без снегоходов, тракторов и лошадей, мы пришли к выводу, что избы у нас будут квадратными с длиной бревен максимум три с половиной метра. Здесь каждая деталь имеет свой смысл и значение. Например, изба из четырехметровых сырых бревен нам была бы уже чисто физически не по силам, так как бревна нужно не только поднимать при строительстве, но и вручную таскать к месту иной раз метров за пятьдесят с препятствиями, в виде неровной поверхности земли, кустов, стоящих и упавших деревьев. Опять же, изба из четырехметровых бревен потребует на крышу не один, а уже два рулона рубероида, который тащить на горбу придется возможно километров пятнадцать. А квадратную избу удобно строить: все бревна одинаковой длинны, бери любое, не нужно выбирать, поднимая для этого другие, лишь бы по толщине подходило.
Завершение стройки при выпавшем снеге
Места в такой избе для двоих вполне достаточно и даже не тесно в широком проходе между нарами. Внутри самая удобная, на наш взгляд, планировка — это когда сразу справа от двери находится печь, слева и справа под глухими стенами спальные места, нары, прямо по ходу окно и под ним стол. Те нары, которые находятся слева, напротив печки, сделаны на всю длину избы, что позволяет часть места использовать для ведер с водой и всякой посуды, а при наличии третьего охотника, как постель, правда спать придется валетом. К дополнительным удобствам можно отнести полки для различных мелких вещей, посуды, а также жерди и вешалки для постельных принадлежностей, одежды и обуви.
Печь — экономка
Полы, нары, потолки и крыша: все сделано из плах (бревен по своей длине распиленных бензопилой пополам). Такой материал полностью заменяет доски, но прочность и долговечность, как у бревен. Правда повозиться топориком приходится немало, пока подгонишь их к одному уровню и друг к другу. Осень — это неспокойная пора в тайге: не только постоянные осадки в виде дождя и снега, но и сильные ветра, от которых деревья ломаются, как спички и образуются на десятки, а то и сотни метров целые полосы бурелома. В такие минуты, когда ты находишься в избе, а вокруг гул от разгулявшейся стихии и грохот падающих деревьев, то невольно задаешь себе вопрос: что будет если хоть одна, рядом стоящая, огромная сосна или кедрина рухнет на избу? Конечно, на душе спокойней, когда ты знаешь, что коробок, в котором ты пребываешь, очень надежен. Да и были у нас уже такие случаи, когда деревья падали на избу, но крыша, я уж не говорю о потолке, выдерживала, не ломалась, замене подлежала только часть рубероида. Или в конце зимы, когда уплотненный полутораметровый, тяжелый от влаги слой снега лежит на крыше и нам его скидывать не надо, так как он не угрожает ни провалить крышу своей массой, ни стащить рубероид, падая вниз. Конечно, такой прочности способствовали не только плахи, но и то, как сделана вся эта конструкция. Например, высота и крутизна крыши здесь играет решающую роль. Она у нас сделана так, что расстояние между ней и потолком такое, что даже самый маленький медведь не залезет, чтобы шкоду сделать, зато вода легко скатывается, а снег лежит на ней пока постепенно сам не растает.
Конструкция избы хорошо видна с торца ее
Остановлюсь еще на некоторых важных деталях строительства избы. Конечно, всегда желательно в бревнах рубить паз, но если изба используется только осенью, когда морозы относительно небольшие и держатся непродолжительное время, то для ускорения строительства не вырубается паз в бревне, а между ними делается тес, что позволяет бревнам, как брусу, довольно плотно прилегать друг к другу. Как показал опыт, больше всего тепла с избы уходит не через эти стены и потолок, а через многочисленные земляные ходы-подкопы сеноставок под самим нижним венцом избы. В качестве пакли, разумеется, везде используется мох. Половые плахи ложатся ровной стороной вверх, а полукруглой, бревенчатой стороной, вниз на лаги, предварительно подрубив плаху в точке соприкосновения ее с лагой, а сами лаги на землю поперек их. Получается, что когда ты заходишь в избу, то половые плахи лежат вдоль избы, от двери к окну. Пол не соприкасается со стенами и не прибивается гвоздями к лагам, а если и прибивается то только частично, что позволяет в любое время поменять любую сгнившую плаху или залезть в маленькое подполье. Окно делается примерно между четвертым и седьмым, а двери между вторым и восьмым венцами. Отдушины две: одна над окном, другая над дверью, обе под самим потолком. Они проветривают избу, когда жарко, от продуктов горения керосиновой лампы, но главное весной и летом, когда изба закрыта и может задохнуться от сырости, заплесневеть. В эти же отдушины, по окончании сезона охоты, мы вставляем жердь и на нее подвешиваем свои матрасы и одеяла. В сильные морозы, особенно когда ложимся спать, отдушины затыкаются тряпками. Потолок выкладывается плахами поперек относительно пола на несущие бревна стен ровной стороной внутрь избы, на мох. В длину они такие же как и бревна, поэтому равны углам. Часть из них, особенно крайние, нужно закрепить гвоздями. Но перед этим, зазор, между последним венцом и потолком над дверью и окном, закрывается более тонкими бревнышками и потом стесывается до уровня основных боковых. Далее на потолочные плахи, по краям их, строго над несущими стенами кладутся две толстые и длинные жерди с меньшим выступом под крышу со стороны окна и большим выступом под навес со стороны двери. Но чтобы они лучше лежали, под ними тоже нужно топором подравнять место, так как сами потолочные плахи не одинаковы по толщине, и по краям закрепить длинными гвоздями. Выпиливаем бензопилой отверстие под печную трубу, укрепив предварительно плахи, прибитыми поперек брусками (тесанными круглячками), и ставим печку с трубой. Изнутри избы двумя листами железа, заранее приготовленными полукруглыми вырезами под диаметр дымоходной трубы, закрываем отверстие над печкой и прибиваем их гвоздями к потолку. Теперь можно потолочные плахи покрыть сверху сначала слоем мха, а потом земли. А дымоотводную трубу обкладываем, как можно выше, но только землей. Осталось установить четыре важных детали, и каркас крыши будет готов. Сначала берем две толстые короткие чурки (длина их, примерно 25 см.) и устанавливаем торцом по краям на потолочные плахи, которые всей своей площадью опираются на несущие стены, одну над окном, другую над дверью, строго по центру избы. Закрепляем их на этом месте с боков скобами или длинными гвоздями. На них параллельно друг другу кладем две такие же по длине и толщине жерди, какие уже положили по краям избы, прибиваем их гвоздями к чуркам. Получилась конструкция — с одной стороны конька две длинных жердины, на которые укладываются плахи ровной стороной вверх и с другой то же самое. Но как и на полу, плахи на крыше, в месте соприкосновения с жердями и друг с другом, стесываются топором так, чтобы поверхность, на которую потом будем стелить рубероид, была максимально ровной и с небольшим зазором, иначе рубероид будет рваться. В месте выхода дымоотводной трубы, опять, по тому же принципу, что и на потолке, выпиливаем квадрат, который потом сверху закрываем двумя половинками листового железа с полукруглыми вырезами под трубу. Ставим четыре столба под каждую жердь, где будет навес, укладываем и там плахи, накрываем крышу рубероидом, а конек, вырезанным бензопилой из самой широкой и длинной плахи, желобом. Изба готова. Можно только добавить в виде информации, что на такую избу, в зависимости от толщины бревен, понадобится в среднем: 40-48 бревен, 15 половых плах, 16 потолочных плах, 8 плах на нары, 80 плах на крышу длинной 180-190см., 12 таких же плах, которые укладываются поверх рубероида на равных расстояниях друг от друга для удержания его от ветра, 1 длинная и широкая плаха-желоб на конек. Средние размеры: двери — 120-140см.*60см., окна — 60см.*40см., отдушины — 20см.*10см. Конструкция нашей железной печи-экономки, которая хорошо видна на фото, не должна быть больших размеров и занимать много места. Например, одна из наших небольших печей имела размеры: 50 см длины, 30 см ширины и 30 см высоты. Лучшим материалом для нее служит листовое железо толщиной 3-4 мм. Дымоотводная труба диаметром примерно в 10 см устанавливается не по центру, а с боку, в задней ее части, что позволяет ставить на печь не одну, а сразу две небольших кастрюли. Но главным достоинством такой печки, конечно, является дверь, а точнее круглое отверстие с наваренным по его периметру обручем, на который, в свою очередь, плотно надевается такого же размера крышка, на которой приварена ручка и патрубок длинною 10-12 см. Через этот патрубок, на котором для регулировки интенсивности горения, имеются дыры, и происходит подсос воздуха в печку. Если на этот патрубок надеть плотную жестяную банку, то подсос воздуха в печку становится крайне малым, а при отсутствии в ней жара, дрова в печке просто погаснут. Чуть-чуть ослабляем крышку на патрубке, и через дыры на нем пошел подсос. Вот так и регулируется сила горения. Достоинство такой печки лучше всего проявляется ночью, когда в нее загружаются на горячие угли сырые, толстые дрова, которые не горят, а как бы тлеют, поддерживая в избе часов пять-шесть комфортную температуру. Кто спал при минусовых температурах в охотничьих избах с обычными дверными печками, тот знает, как неприятно изнывать от жары, когда печка до красна разгорелась, и каждые два часа подскакивать с постели от холода, когда она погаснет. Конечно, есть и другие конструкции печей такого же принципа действия, но эта, на мой взгляд, самая простая в изготовлении.
Ночью тайгу хорошо припорошило сырым снегом, но он и утром продолжал легонько сыпать, переходя в дождь. Пошел в заходную избу, завтра должен приехать Саша. Много раз на себе убеждался, идешь с собаками, и никогда не знаешь, где ты окажешься в ближайшее время, куда они тебя утащат. Так случилось и на сей раз. Примерно, полчаса по затяжному тигуну подымался в гору от ручья, а когда добрался, то вдруг обнаружил, что ни Десны, ни молодых собак на виду уже нет. Остановился, решил подождать и послушать. Голосов никаких. Минут через десять слева от тропы появились Чернушка и Смолка, пока, наверное, боятся надолго хозяина оставить. Но Десны, по-прежнему, нет, значит, по свежему снегу зацепила соболиный следок и ушла. Была бы она одна, то несложно обрезать и найти ее по следу, но когда три собаки и все топчут, то это нереально. Пришлось искать путем «тыка». Сначала обрезал большой круг справа от тропы. Примерно через километр на этом пути увидел несколько соболиных следов полностью затоптанных собаками. Наверное, по одному из них и ушла Десна. Если соболь после ночной жировки уже залег в своем убежище, то, возможно, она его нашла там и теперь молча копается в корнях. Решил спуститься еще ниже и послушать. Через некоторое время я действительно услышал, но только не лай, а короткий взвизг, который через минуту повторился и так неожиданно, что, находясь в движении, я снова не понял с какой стороны. Да и сырая кухта глушит: то ли вверху за сопкой, то ли внизу, ближе к ручью? Скатиться вниз конечно легче, но если там не окажется Десны, то подыматься потом обратно по крутому склону и долго и утомительно, собака может не дождаться и оставит зверька. Из этих соображений, пошел верхом, нарезая большой круг по восточному склону водораздела. Если там нет, то тогда быстренько вниз. Круг получился немаленький, километра два-три, и, разумеется, с естественными препятствиями: на пути попался большой массив подроста, густо припорошенный сырым ночным снегом и бурелом. Буквально, за несколько минут, моя армейская шинелька пропиталась водой и стала тяжелой, мокрые брюки прилипали к бедрам, а за голенищами сапог, неприятно для ног, давали о себе знать такие же мокрые портянки. Однако, бежать в избу сушиться пока нельзя, нужно упорно искать собаку, которая верит, что хозяин скоро найдет ее и вместе они добудут обнаруженного соболя. Пройдя большую часть, задуманного круга, я стал понимать, что на сей раз не угадал и потерял только время: как я не напрягал слух, но голоса Десны так нигде и не услышал. Выйдя снова на свои следы, я спустился вниз к ручью, но и там меня ожидала тишина. Возможно собака оставила зверька, не дождавшись хозяина, и пошла догонять меня. На часах уже тринадцать. До избы, из которой я сегодня утром вышел было рукой подать. Выполнив честно свой долг перед Десной, огорченный неудачей, и срывом похода в заходную избу, вернулся обратно сушиться, обедать и готовить собакам. Вскоре, повторив мой путь, по моим следам к избе пришла и Десна. Молодец, была рядом, могла бы по прямой к избе, но она не бросила хозяина, а пошла по следу догонять. Это хорошее качество.
Рано утром, еще в сумерках, решил больше не рисковать, привязал Десну под навесом, а с молодыми двинулся к заходной избе. Если вчера я мог по пути охотиться, подойти к избе вечером, переночевать, а утром к дороге, встречать Сашу. То сегодня у меня оставалось время только на то, чтобы добежать туда. Чернушка и Смолка уже через триста метров нашли белку, которая прыгала по деревьям так, что я по земле не успевал следом. Тренировка для собак по слежке получилась, лучше не организуешь, орали тоже от души. Кое-как поймал момент, когда белка на самой вершинке высокой пихты остановилась в густой кроне, и, хотя видно ее было плохо, стукнул мелкашкой через открытый прицел куда-то в заднее место. При попадании пулькой в зверька, раздается характерный звук, шлепок, который ни с чем не спутаешь. Попасть-то попал, но живучая белка с такой травмой затаилась и, чтобы не терять время, я дал команду собакам уходить. Больше на полайки молодых не обращал внимания. Добежал до избы быстро, под навесом привязал Чернушку и Смолку, а сам к дороге. Там с большой скоростью ходят автомашины по укатанной снегом дороге, для собак опасно. Не успел отойти — позади визг, как же, без них ушел, а еще минут через пять, меня догнала Смолка. Думал перекусила поводок, но когда вернулся, то стало ясно, что за отсутствием ошейника, я повязал ей веревку, а она просто развязалась. Сделал все понадежней, пригрозил палкой, чтобы не орали, и пошел снова. На сей раз никто не догнал, и шума не было, понятливые оказались. Прождал Сашу на дороге полтора часа, но он не приехал. Наверное, перенес поездку на другой день. На обратном пути прихватил остаток не унесенного ранее груза и, под мелко посыпавшим снегом, снова направился во вторую избу. Остаток светового дня потратил на пристрелку ТОЗ-78 с оптикой. Не пойму, от чего, чуть ли не через день, карабин лупит куда-то мимо, и мне приходится пользоваться открытым прицелом, что на большом расстоянии приводит к промахам. Может кронштейн не держит и, под действием легких ударов об рюкзак, спину, ветки деревьев, смещается. Или перепад температуры: улица — изба? Ведь, пока идет дождь и мокрый снег, ежедневно приходится вечером заносить его в теплую избу, протирать и сушить, чтобы не появилась ржавчина, а утром опять в сырость и холод. Вот и сегодня , два десятка патронов ушло, пока добился нужного боя. Если так и дальше пойдет, то моих боеприпасов, взятых с хорошим запасом, на сезон не хватит. Грешу на кронштейн, посадка которого на ствол мне сразу показалась ненадежной, скорей всего, придется покупать другой.
С утра опять направился встречать Сашу, взял с собой всех собак. Вчерашний сырой снег подморозило, появился маленький наст, от чего в лесу появился лишний шум. Заметно стало, как Чернушка и Смолка меньше уделяют внимание сеноставкам, шарят глазами по деревьям, немножко шире ходят, ищут белку. Правда Смолка, от своей повышенной возбудимости, делает на запашок пустые полайки, не видя белки. Лает одновременно на все стоящие рядом деревья, а вот за Чернушкой такого не наблюдал. Зато она полает, пока белка не затаится, а потом бросает это дерево и описывает круги, временами опять, подходя к дереву, где сидит белка. Нет четкости в обеих. Хотя отношение к убитому зверьку у них, после нескольких моих уроков, хорошее. Подскочив к падающей белке, они передними резцами легонько ее прихватывают и после угрожающей моей команды «нельзя», бросают. Снежок и сегодня продолжает понемножку сыпать, его толщина уже достигла около семи сантиметров. Пока шли, Десна облаяла трех белок, и всех взял одним выстрелом в голову. Только такое попадание гарантирует быструю смерть белки и качество ее шкурки. Пристрелянная оптика опять стала служить и дала хороший результат. Манера работы Десны по белке, как я уже говорил, мне стала нравится: лает, как только подойдешь, она замолкает и, опираясь передними лапами на дерево, или просто взглядом, показывает где сидит зверек. Пока белку не увидит, голос не дает, хорошо следит при передвижении ее и не делает пустых полаек. На охоте, чем тише берешь белку, тем больше шансов потом взять и жирующего недалеко соболя или другого зверя. А от шумной ватаги все живое разбегается и надежно прячется. Не зря собаки, которые, при подходе хозяина, орут еще пуще, меня просто раздражают. После выстрела Десна провожает взглядом падающую белку и, убедившись, что она не убегает, а хозяин подходит к добытому зверьку, идет дальше в поиск. Но к соболю ожидать от нее такого спокойствия в аналогичной ситуации не стоит: борьба будет, так и гляди, шкурку испортит. Почти у всех лаек к этому зверьку повышенная злоба.
Несмотря на попутную охоту, к заходной избе добрались вовремя. Но тут на моих глазах Десна пробежала мимо навеса, под которым собаки после охоты на сене спят, а за ней и Чернушка, и по тропе, по моим вчерашним следам, направились в сторону дороги. Добегут до ручья, подумал я, и вернутся. Свистнул, Чернушка вернулась, а Десны нет. Значит поскакала к дороге. Хорошо если там Саша, а если нет? Выскочит на дорогу и там уже хорошего не жди: или под колеса попадет, или кто-то остановит автомашину, подманит и увезет. Ведь она к чужим людям липнет. Быстро затопил печку, привязал молодежь и вдогонку за Десной. Расстояние до дороги километра полтора, собака преодолевает такую дистанцию в считанные минуты, а мне потребуется минут двадцать, а то и тридцать бегом по затяжному подъему, прыгая через валежины. Смотрю, тропу пересекли суточной давности следы лосей, моя Десна на них ноль внимания, ей страшно некогда, нужно скорей к дороге, там как будто медом намазано. Не раз замечал совершенно глупое, с точки зрения охотника, поведение некоторых западно-сибирских лаек. Но, будучи из такой категории, сама собака так не думает. В себе она уверенна, из-под колес автомашины всегда вывернется, а если на поводок возьмет чужой человек, то и это не беда, он тоже кормить будет и на охоту поведет. К одному хозяину особой преданности не испытывает. А вот владелец болезненно переживает потерю нескольких лет, которые он потратил, выращивая ее, и предательство, как благодарность, за то, что растил друга. Наконец, весь мокрый от пота, выскочил на трассу, глянул вправо, влево, собаки нет. Разочарование, горечь и даже страх хлынули к сердцу. Неужели уже подобрали?.. Решил сначала пройти по дороге в сторону поселка, где живет Саша, и угадал. Примерно, на расстоянии километра от меня, может чуть больше, увидел, стоящий на обочине, автомобиль с кузовом ЗИЛ-130, а рядом с ним рабочих-дорожников, которые убирали бензопилами, близко подошедший к трассе, подрост. Из-за большой удаленности, я сначала возле них никакой собаки не заметил, но, подойдя ближе, увидел как рядом с ними показалась какая-то светлого окраса собачонка. У меня сразу появилась надежда. Еще пара минут и я уже был уверен, что это Десна. Стоит рядом с чужими людьми и как привязанная никуда не уходит. Такое впечатление, что роднее их для нее в этот момент никого нет, ждет, когда закончат работу и увезут, хотя прекрасно знает, что ей десять минут обратного хода, и она опять у избы, где настоящий хозяин. Далее еще интересней. Когда я приблизился, на расстоянии, примерно, ста метров, она узнала меня, но, вместо того чтобы с радостью кинуться к хозяину, она, как бы почувствовав свою вину, трусливо опустила хвост и стала смотреть по сторонам в поиске места, чтобы спрятаться от меня. Просто бежать от меня в лес ей не хотелось, и чужих людей, которых она уже полюбила всей своей продажной душой, бросить не могла. Видно было, как дернулась и осталась стоять в своей нерешительности на месте, поняла, что попалась. Я присел на корточки и ласково поманил ее к себе. Сообразив, что деваться ей некуда, Десна виновато поджала хвост и на полусогнутых ногах поковыляла ко мне. Взяв собаку на поводок, я не стал ее ругать, не видел в этом смысла. Такие качества, как осторожность и недоверие к чужим людям, можно воспитать в служебных породах, но не в лайках, и то, только потому, что у служебных собак уже на генном уровне это заложено. Среди лаек можно тоже встретить немало собак, которые, без воспитания, не доверчивы к чужим и даже агрессивны. Как мы говорим, это у них заложено в крови. Десна к ним не относится.
Не уходя от дороги, стал ожидать Сашу. Когда убедился, что он и сегодня не приехал, пошел с Десной к избе. Там привязал беглянку, а сам стал загружать рюкзак продуктами для второй избы. Вдруг недалеко от избы, краем глаза, заметил, как что-то мелькнуло на стволе крупной пихты. Внимательно осмотрев дерево, увидел белку. Первым выстрелом из тозовки поторопился и промазал, зверек затаился. Пришлось пойти на хитрость: я отошел от дерева и замер. Через пару минут, не видя опасности, белка зашевелилась и поползла вниз по стволу. Второй мой выстрел был гораздо точнее. На обратной дороге тащил полный рюкзак и, вышедшую из доверия, Десну на поводке, молодежь шла свободно. На первом ручье, что, примерно, равно половине пути, отпустил на свободу и Десну, которая тут же нашла мне двух белок. А за полчаса до избы, на моих глазах, причухала соболиный след и быстро ушла по нему. Бежать за ней с молодыми смысла нет, затопчут все следы, Десну не найдешь. Да и рюкзак тяжелый с продуктами бросать на тропе не хотелось. Решил сначала идти к избе, чтоб привязать Чернушку со Смолкой, а потом вернуться на след Десны. Но только я все это проделал и отошел от избы сотню метров, как увидел, бегущую мне навстречу Десну. Значит, опять скололась, не смогла вытропить, поняла, что не достанет. Конечно, соболь соперник серьезный, а у нее опыта никакого. До конца светового дня пару часов еще оставалось, можно было сделать круг по сосновому бору, а потом к избе, что я и сделал. Вскоре впереди, по направлению моего хода услышал довольно спокойный лай Десны. Места глухариные, но шума крыльев, взлетевшей птицы, я не слышал, значит белка или рябчик, подумал я. Хотя рябчика она не лает. Аккуратно приблизился и в оптику стал осматривать сосну, куда лаяла Десна. Тут же заметил вытянутую, беспокойно двигающуюся шею глухаря, туловище полностью закрыто ветками. Похоже, собирается улететь, до птицы далековато, но ближе подойти не даст, медлить нельзя. Стрельнул пулькой ему в основание шеи, глухарь комом на землю. Десна тут же схватила его и потащила вниз по склону. Кричу: брось. Однако, добыча большая, сразу было жаль отдать. Протащила метров тридцать, пока живой был, потом бросила. Тут же поняла, что переборщила, виновато опустила хвост, и отошла в сторону.
Я ласково позвал ее к себе, дал кусочек хлеба и пару конфет, похвалил. Доверие друг к другу восстановилось. Смотрю, она, вдохновленная, в поиск и глазами по соснам, ей, видать, сильно-сильно захотелось еще такого глухаря найти для хозяина. Но вместо
Глухарь взят
него, примерно, в сорока метрах от меня она подняла рябчика, который сел невысоко на ветке молодой кедры. Десна хотела кинуться к нему, но я в этот момент успел дать команду «нельзя». Она, как легавая, с поднятой передней ногой остановилась, а потом
даже вернулась ко мне. Но когда после моего выстрела рябчик, трепыхаясь, упал, она мгновенно оказалась возле него, схватила зубами и опять хотела рвануть на уход. Я опять грозно крикнул «нельзя», и это помогло, она тут же бросила рябчика. Получается, что, при добыче мелкой дичи, первое естественное желание Десны — схватить и убежать, чтобы никто не отнял. Единственное, что ее в этот азартный момент может удержать от такого поступка — это грозный голос ее «вожака - хозяина», и то, если он находится близко.
Очередное утро встретило меня туманом и моросящим дождем. Чернушку со Смолкой привязал под навесом, чтобы не пугали мне боровую дичь, а с Десной пошел на север смотреть границы участка и по соснякам глухарей. Но сырая погода наложила негативный отпечаток на всю мою охоту: за полдня я не обнаружил ни одного свежего соболиного следа и ни одного глухаря. В таких случаях говорят - день глухой. Всякая тварь спряталась в своем убежище и не показывает носа. Чтобы не терять зря силы и время, уже изрядно мокрый, я вернулся в избу. Только пообедал, как под навесом залаяли кем-то побеспокоенные собаки. Вышел с избы и увидел Пулю, а через минуту на тропе показался с большим рюкзаком за плечами, мокрый от дождя, мой напарник Саша. Прибыл на участок шестого октября, на двенадцатый день после меня.
Дождь продолжал лить всю ночь и утром не остановился. Мы с Сашей взяли с собой Чернушку со Смолкой и пошли к заходной избе за, привезенным вчера, грузом. По пути Смолка нашла белочку, и мы ее взяли. Больше никаких событий, связанных с охотой, в этот день не происходило. Еще засветло мы вернулись обратно, правда, изрядно промокли, так как дождь и днем тоже продолжал поливать нас. Затопили баньку, приготовили ужин, а после парной пили пиво с малосольной щукой.
До официального открытия охоты на пушнину, а это пятнадцатое октября, осталась неделя. Пора молодых, Чернушку и Смолку, заранее приучать к капканам и приманке, иначе потом будет беда, как в прошлом году с Тайганом. Охотиться с собакой, пожирающей приманку, практически нет смысла, так как уничтожается твой многодневный кропотливый труд и возможность добывать соболя самим эффективным способом. Отучить испорченную собаку от такого порока очень сложно. Местные промысловики освобождаются от таких «помощников», прямо в тайге. Лучше сразу, пока ничего не понимают, ловить сначала не соболя, а самих собак. Соорудил обычную ловушку на соболя под сосной недалеко от избы, а на земле, под сбежкой, пару капканов на собак. Первой на приманку из рябчика попалась Смолка. Мы с Сашей выскочили с избы на ее визг, и скорей освобождать ее от боли, но не тут-то было: она в панике с остервенением дергает лапу, стала кусать и капкан, и нас. Кое-как справились. Спустя некоторое время, отведать рябчика решилась и Чернушка. Но, нужно отдать ей должное, визга было меньше, и вела она себя гораздо спокойнее: дала хозяину без лишней паники освободить свою лапу из дуг капкана. Однако, Смолка, видать, не совсем поняла, что с ней недавно произошло, решила закрепить урок, и снова попалась в капкан, но ей повезло, лапу прихватило несильно, и она смогла сама выдернуть ее из захвата .
После двухдневных дождей кухту на деревьях смыло, неглубокий снежный покров тоже смыло. А на следующий день подморозило до минус десяти, поэтому в лесу появился наст и грохот от наших шагов и бегущих собак. С этого времени мы с Сашей стали челночить от одной избы к другой, выполняя ремонтные работы на путиках: подымали, задавленные и разрушенные прошлогодним глубоким снегом и, упавшими деревьями, сбежки и опоры под них, ставили в разных местах дополнительные капканы для молодых собак, занесли в самую дальнюю избу продукты на весь сезон, обновили границу участка на северо-западе, где просеки почти не было видно. Разумеется, все это время попутно охотились на мелочь, добывали для приманки белку и боровую дичь. Чернушка от ежедневных интенсивных нагрузок похудела, стала уставать и после полудня нередко подстраивалась ходить сзади хозяина. Смолка не худеет и не устает, но ходит близко, все время держится на глазах, гоняет рябчиков, и делает пустые полайки на запах белки. Мы в таких случаях говорим: опять брехня. Пока ни в одной из этих собак я не увидел задатков серьезных промысловых помощников.
Вечерами, после ужина, мы с напарником много раз обсуждали проблемы нашего охотничьего участка и, в итоге, пришли к выводу, что держаться за него уже нет смысла. Благодаря «соседскому» прессу, зверя не стало, а соболя в разы стало меньше, значит, пора «сматывать удочки». Тратить свою энергию на конфликты, отравлять ими свою жизнь, не хочется, да мы и не думаем, что таким образом сможем решить все наши проблемы, скорей наоборот, это только усугубит ситуацию. Ведь если начнешь воевать, то придется идти до конца, а каким может быть конец с бывшим зеком, который относится к числу отморозков? Он в сорока километрах от участка, напарник в ста двадцати, а я вообще в Москве. Мы там можем находиться только два месяца в году, а он круглый год. Да и местные власти на стороне своих жителей. Вот и решили мы потихоньку снимать капканы на самых отдаленных путиках, пока глубоким снегом не завалило. Оставляем капканы до конца сезона только на главных, магистральных, направлениях, чтобы потом одному за неделю можно было все снять и принести в заходную избу. Тринадцать лет мы отохотились с напарником Сашей именно на этом участке, и вот пришел последний четырнадцатый сезон. Жалко, конечно, бросать свой многолетний труд, добротные избы, баню, многокилометровые, вручную прорубленные путики, но и другого выхода нет. Уже несколько сезонов мы здесь не покрываем затраты на организацию охоты, и морального удовлетворения нет, а в перспективе нас ожидают одни расстройства и конфликты. Значит, действительно пора, настал такой час.
Пока мы с Сашей ковырялись на путике, снимая капканы, Пуля накоротке, недалеко от нас, загнала на пихту соболюшку. Мы думали, что опять белка и не торопились к ней. Но когда я увидел, что Десна на большой скорости возбужденно носится, описывая круги, я понял, что тут пахнет соболем. Вероятней всего, Пуля его уже посадила на дерево и сейчас лает. Десна же в этом месте появилась позже, не видела Пулину работу, вот теперь и носится по свежему запаху, не понимая, куда он делся. До официального открытия охоты на соболя, пятнадцатое октября, остался один день. Мы не стали сутки сидеть под деревом, на котором находился соболь, чтобы дождаться этого официального дня, а решили его брать, чтобы и собак не разочаровывать и самим взять пробу на предмет зрелости самой шкурки зверька. Взял я его из мелкашки удачно, прямо в глаз, но пулька по косой все равно прошла насквозь и вышла в районе шеи. Упал он еще живой и даже сумел схватить Смолку за нос, та с визгом от боли трясла головой и еле вырвалась с острых зубов, которые намертво вцепились в нее. Хорошо, что я подскочил вовремя и подхватил зверька, иначе Десна, которая, с зелеными от злости глазами, летела на разборки, могла бы порвать ценную шкурку. Мне стоило немалых усилий отворачиваться и отбиваться ногами от ее бешеных атак, когда она пыталась выхватить зубами из моих рук добычу. В такой суматохе я даже сапог порвал о сучок. Это недостаток, неправильное отношение к добытому зверьку, собака не должна не только выхватывать из рук, но и рвать упавшего зверька, а также пойманного в капкан, но еще живого. Вечером выяснилось, что благодаря теплой и затяжной осени, мездра добытого соболя на лапках и хвосте была еще темной, значит, не до конца выходной. Такое бывает не часто, обычно к десятому октября соболь уже выходной. Хотя надо отдать погоде должное, вот уже несколько дней держится она, как вполне осенняя, к утру минус восемь, десять мороза. Смолка стала лучше искать белку, облаивает ее азартно и вязко, а в случае, когда белка затаилась, и терять время на нее нет смысла, то отозвать непросто. Уходит она от белки с болью и сожалением. Если же белка стала передвигаться по веткам, то Смолка уже не просто лает, а орет сплошным ревом, как будто идет борьба в ближнем бою с крупным зверем, замолкает только, когда белка взята. Психологически это, разумеется, утомляет охотника. Конечно, для такой интенсивной и азартной работы требуется много физических сил, поэтому аппетит у собак становится поистине зверским. Сегодня, как обычно, я приготовил на костре, в большой бадье, ужин для собак, куда побольше забросил белок и несколько сеноставок. Пока все это добро остывало, Смолка не выдержала соблазна перед вкусным запахом, уронила одну из плах, прикрывающих бадью, и стала вылавливать, плавающих сверху, еще горячих белок. На помощь ей поспешила Пуля, поделить такое добро им было нелегко, они зарычали и этим выдали себя. Я выскочил с избы, вмиг оценил ситуацию и, дабы спасти Смолку от шкодливых привычек, подтащил ее за холку к бадье и щедро всыпал ей «пряников», чтобы не сразу забыла. Обиженная, она куда-то в темноту убежала и больше на ужин не пришла, хотя я ее долго звал.
В день официального открытия охоты на пушнину, привязали на поводки под навесом Чернушку и Смолку, а с Десной и Пулей пошли по «малому кругу» настораживать капканы. При уходе, оставленные, в расстроенных чувствах, натянули поводки в нашу сторону и приготовились к громкому возмущению, но я пригрозил им палкой и голосом. Это помогло, и они покорно вернулись на свои места из сена сеноставок. Хотя видно было, как сильно им хотелось пойти с нами. Думаю, что для лайки это одно из самых тяжелых наказаний. Когда мы отошли от избы метров на триста, кто-то из оставленных не выдержал и жалобно тихо заскулил. Но чтобы такое робкое начало не переросло в многочасовый лай и вой, пугающий все живое вокруг, мне опять пришлось им громко крикнуть «нельзя». Больше никакого писка, понятливы и довольно послушны молодые восточницы.
Пока я писал настоящую работу, а приступил я к ней в 2011году, у меня произошел неприятный случай. Летом, в этом же 2011 году, в городе Ржеве Тверской области, барсеточники сканировали сигнализацию на моем автомобиле, и, пока я находился в магазине, похитили из салона сумку, где находились, в том числе, мои охотничьи дневники и другие вещи. Я вез их в Москву, чтобы продолжить работу. Теперь же, по выше указанной причине, завершить «Охотничий сезон 2007 года» в стиле дневника, как это было задумано, не получится. На календаре уже 2012 год и моя память, спустя более четырех лет, не в силах поднять массу мелких подробных событий и их хронологию. Я понимаю, что ценность этой работы не в художественном, а скорей в подробном, практически в фотографическом изложении событий таежной жизни. Теперь же, к большому моему сожалению, придется ограничиться только несколькими основными событиями того охотничьего сезона и завершить его.
Более недели мы с моим напарником Сашей отохотились вместе, а затем я предложил ему разойтись по разным избам, чтобы увеличить охват территории промыслом и повысить результативность. Конечно, и охотиться, и выполнять любую хозяйственную работу вдвоем гораздо легче. Например, затаившегося в густых ветках на высоком хвойном дереве соболя, обнаружить крайне сложно. Но стоит одному отойти подальше от дерева, чтобы кроны хорошо просматривались, а другому обухом топора сильно ударить по стволу, и зверек от неожиданности сдвинется, чем и выдаст себя. Тут его и брать можно. Если же ты один, то стучи не стучи по дереву, а увидеть соболя, стоя под самим стволом, практически невозможно. Стреляющий зверька, почти всегда стоит метрах в двадцати-тридцати от дерева и не успевает подбежать, чтобы первым взять падающую добычу, а собаки, особенно если их несколько, не обращая внимания на строгие команды хозяина, мгновенно хватают острыми зубами еще полуживого соболя, и с остервенением тащат его в разные стороны. После такой сцены от дорогой шкурки остается окровавленная, густо смазанная слюной собак, порванная тушка. Ежели два охотника, то, как правило, берут такого зверька чисто. Опять же, вернувшись вечером с промысла в избу, нужно приготовить еду собакам, себе и пушнину обработать. Поделив всю эту работу на двоих, получается и легче и быстрее. Я уж не говорю о безопасности в тайге, вдвоем она, безусловно, надежнее. Однако, у сторонников одиночной охоты есть такие веские и привлекательные аргументы, что с ними трудно не согласиться. Прежде всего, это чувство независимости от кого-либо и внутренней свободы. Даже в коммуникабельных и вроде подходящих друг к другу людей, через некоторое время наступает усталость, а значит, и раздражение от многодневного круглосуточного присутствия рядом с тобой и в тайге, и в избе на девяти квадратных метрах, пусть даже уважаемого тобой человека. Со временем начинает казаться, что твой напарник не правильно выполняет общую работу, много допускает дробовых дыр при добыче соболя, халатно снимает и обезжиривает шкурку зверька, тайно недолюбливает твоих собак, противится твоему плану охоты на грядущий день, ночью специально не вылезает из-под одеяла, чтобы затопить погасшую печку, что он не достаточно чистоплотен при приготовлении пищи, занудный, скучный, не умеет сам шутить, и шуток товарища не понимает, боится темноты, и многое другое. Одним словом, негатива накапливается немало и, находясь вместе, приходится все это изо дня в день носить в себе, проявляя усилие держать в себе, не выпускать наружу, иначе вспыхнет конфликт. Любой конфликт не предсказуем, он несет потери и разрушения, но таежный конфликт, где два полуодичавших человека и масса экстремальных ситуаций, опасен вдвойне. Вот и получается, что по одному охотиться — всегда больше работы и опаснее, но комфортно от свободы, а вдвоем — больше душевного дискомфорта, но зато меньше работы и опасностей. Большинство охотников Красноярского края не боятся работы и пренебрегают своею безопасностью, поэтому предпочитают охотиться по одному. Я тоже отношусь к их категории.
С утра пораньше, взяв двух собак, Десну и Чернушку, я отправился в самую дальнюю, третью избу. Саша остался с Пулькой и Смолкой во второй, базовой избе. Примерно, через полтора километра моего хода, в осиннике, я заметил, как Десна взяла след ночного соболя и пошла тропить его. Неопытная Чернушка сначала, принюхиваясь к незнакомому следу, топталась позади Десны, но вскоре ей показалось, что она сильно далеко оторвалась от хозяина, и вернулась ко мне. Я принял решение оставить тяжелый рюкзак на тропе, а сам помчался по следу Десны догонять ее. Бежали мы с Чернушкой вдоль пологого склона ручья уже минут двадцать, но лая Десны так и не было слышно. Неужели не догнала?- думал я, пробираясь через густые заросли подроста пихты и ели. А еще через несколько минут густые лесные заросли закончились, и мы выскочили на довольно обрывистый берег ручья с крупными валунами и каменными россыпями, где стояли толстые одиночные кедры и ели. Тут же, внизу, в каменных катакомбах, я увидел заднюю часть Десны, которая, поскуливая, яростно гребла лапами, пытаясь проникнуть глубже между каменных пустот. Обрезав круг, я убедился, что соболь там, где собака. Значит Десне опять не повезло, подумал я. Взять соболя в каменных россыпях гораздо сложней, чем в корнях дерева. Топор тут беспомощен и подкопать не получится, а дым стремится вверх и не доходит до соболя, который по пустотам уходит как можно дальше и ниже. В такой ситуации существуют только два способа: капканы и обмет.
Если ставить капканы, то нужно иметь при себе необходимое их количество, чтобы можно было перекрыть ими все возможные выходы зверька. Пропустишь хотя бы одну такую незаметную норку, засыпанную снегом, и все усилия твои пропадут. А сделать нужно не мало: утоптать вокруг снег, чтобы выявить все выходы, выставить в них таким образом и столько капканов, чтобы соболь не смог их перескочить, а потом отойти подальше и терпеливо ожидать пока беглец соизволит выскочить. Возможно, он появится через двадцать или тридцать минут, но не исключено, что он будет там сидеть часами.
Обмет — это сеть из капроновых нитей с мелкой ячеей шириной метр-полтора и длинной двадцать-тридцать метров, чем длинней тем лучше. Устанавливается он вокруг убежища соболя, как забор, таким образом, чтобы, выскочивший зверек попал в сеть и запутался в ней. Как и в случае с капканами, выставив обмет, нужно отходить от него на такое расстояние, чтобы соболь не мог услышать охотника. Сигналом о том, что добыча попалась, будет звон колокольчиков, которые устанавливаются по периметру сети.
Учитывая то, что на Енисейском кряже каменные россыпи, пригодные для укрытия соболя, встречаются не так уж и часто, а зверек в подавляющем большинстве случаев предпочитает прятаться от преследующих собак в корнях и стволах деревьев, а также в валежинах, то таскать в рюкзаке тяжелые капканы и объемную сеть просто нет смысла. За все время охоты в этих краях я ни разу не встречал такого промысловика.
Конечно, не имея при себе капканов, и обмета, я надрал с березы бересты, наломал сухих веток и, хотя мало верил в успех своего мероприятия, попытался дымом выкурить беглеца из убежища. Около часа я ковырялся в камнях, прованялся дымом и выпачкался в сажу, но соболь не сдавался, видать мое курево до него не доставало. Жалко потраченных усилий и времени, но пришлось и эту неудачу проглотить.
В оставшуюся часть дня добрался до избы, затопил печку, сварил себе суп и на костре собакам, а также приготовил приманку и проволоку для самого дальнего путика. Завтра, пока нет глубокого снега, иду туда наживлять приманку и взводить капканы. Это значит, что еще один день будет отдан в жертву общим подготовительным работам, которые совсем не гарантируют отдачу. В иной сезон на нашем участке десять капканов дают, примерно, одного соболя, но бывают годы, когда и два десятка капканов не могут поймать одного соболя. Удача зависит от многих факторов, в том числе: от общей численности зверька на квадратный километр площади, от наличия кормовой базы (грызунов, кедрового ореха, различных ягод), от месяца года (январь всегда голоднее, чем октябрь), от погодных условий, от мастерства охотника, от качества приманки и многих других менее заметных причин. И, несмотря на то, что мое предпочтение всегда отдано охоте с собаками, но, проявляя осторожность, приходится использовать хотя бы сотню капканов, чтобы, в аномально тяжелый для промысла год, не остаться совсем без добычи и сдать арендодателю положенное по договору количество соболей. Если этого не сделать, то однажды, прибыв за триста километров по бездорожью заключать на очередной сезон новый договор, или брать лицензии на добычу соболя, тебя вдруг поставят перед фактом, что твой участок, с построенными тобой избами и путиками, уже отдан в пользование другим людям. Найти же потом правду в этой глухомани практически нереально.
Учитывая предстоящую дальность похода, и большой объем работ, с избушки вышел еще в сумерках, но пока добрался, а потом, обливаясь потом, преодолел крутую «геологическую гору», в лесу рассвело. День выдался пасмурный, без большого мороза, но и без осадков. Собаки ушли с глаз, где-то рыскали по ночным набродам соболя, лаяли белку, но я, не отвлекаясь, приводил в порядок сбежки, опоры под них, настораживал капканы и подвешивал специально прокисшую и вонючую приманку из рябчика. Путик прошел и настроил до самого конца без приключений, светового времени оставалось только на обратную дорогу и то в хорошем темпе. Возвращаясь, с удовольствием для себя отметил, что собаки приманку не трогают, значит, прошлогодний урок для Десны, где она, совершая шкоду, лапой попала в капкан, не прошел даром.
На третий день охоты без напарника я опять отправился туда, где вчера настраивал путик. Самый удаленный наш участок занимает довольно приличную площадь и мне понадобится не менее четырех дней, чтобы весь обойти его с собаками. Сегодня я подхожу на каждую полайку, но кроме белки нам пока ничего не попадается, хотя мы и пересекали следы жирующего соболя. Вдруг впереди, метров за двести от меня, раздался яростный лай Чернушки. Поскольку мы шли по путику, то я сразу догадался, что в капкан попал соболь, он живой, и неопытная Чернушка не решается на него наброситься. Я рванул с места, кричу «нельзя», бежал со всех сил, знал, если первая подскочит Десна, то от зверька ничего не останется. В этот момент я услышал предсмертный крик соболя, а потом тишина. Не успел, мелькнуло в голове, но оставалась еще надежда, что может не сильно порвет, нужно только быстрей. А вот уже показалась и большая кедрина, где стоит капкан, и Чернушка вокруг сбежки крутится, что-то возбужденно нюхает, но Десны уже нет. Все, понял я, опоздал. Оставшиеся десяток метров подошел уже не спеша, шагом. В капкане торчала без шкуры вырванная до самого плеча соболиная лапа, а самого зверька и Десны нигде вокруг не видать, значит, не только похитила, но и утащила куда-то. Позвал — тишина. Кинулся искать Десну по следам, но тут Чернушка, как на то зло, зачухала белку и вокруг стала носиться с такой скоростью, что за пару минут ею в радиусе ста метров было все истоптано. Пока я, согнувшись, распутывал, где, чей след, рядом нарисовалась Десна, ходит по лесу как будто ничего и не произошло. С какой стороны пришла, где бросила соболя понять не могу. Спрашиваю, где соболь? А она смотрит на меня равнодушно и, как дура, не понимает, что я от нее хочу. Последнее, что мне осталось, это разбить вокруг капкана всю территорию в радиусе сотни метров на небольшие квадраты и тщательно их обыскать. Полдня потратил, ковыряясь в снегу, заглядывал под каждую валежину, но соболя так и не нашел. Наверное, скотина, утащила еще дальше, чем я искал. Так бесславно закончился и этот день моей охоты.
Многие западносибирские лайки, застав соболя еще живым в капкане, рвут его, пытаясь задавить, но делают это на месте, а чтоб так далеко утащить! Такое я вижу впервые. Конечно, это серьезный недостаток в работе собаки и как бороться с ним, признаюсь, пока не знаю. У нас с напарником Сашей были собаки, которых ничему не учили, но они, увидев живого соболя в капкане, вместо того чтобы броситься на него, сами останавливались и ожидали хозяина или голосом давали знать, что в капкане зверек. Вот такой интеллект, правда, в этих собаках текли крови местных аборигенных лаек.
Однако в этот день сюрпризы для меня еще не все закончились. Возвращаясь домой, на подходе к избе я сначала услышал запах дыма, а потом увидел и сам дым, который сизой струей подымался из печной трубы и рассеивался в вершинах деревьев. Значит, у меня гости, подумал я, опять Саша не выдержал без меня и трех дней, прибежал. А я только размечтался, как в ближайшие дни один буду «бомбить» с собачками еще нехоженую нами в этом сезоне, самую удаленную территорию. Ведь это такое удовольствие, когда компания из трех составляющих: ты, лес и твои лайки. А вот уже и Пуля со Смолкой услышали наше приближение, залаяли. С избы встречать нас вышел, улыбающийся, Саша. Поздоровались.
-Ну, что случилось,- спрашиваю, - прискакал раньше времени?
-Да ну его, я вообще на днях иду на выход.
-А что так? Наверное опять ночью почувствовал, что из темноты на него кто-то смотрит, - подумал я.
-Смысла нет, что толку утюжить сопки, когда даже следов соболя не видать. Правда, тут, когда шел к тебе, один ночной в капкан попался, но был еще живой и собаки его немного порвали.
-У меня сегодня была такая же история, только Десна куда-то утащила да так, что и найти не смог.
Судя по тому, что Саша уже успел приготовить и нам суп и собакам, то пришел он в первой половине дня. За ужином разговор о ближайших планах продолжили. С учетом сложившихся обстоятельств, нами было принято окончательное решение - покинуть участок. Для этого нужно было собрать во всех избах самые ценные вещи и вынести их к дороге. Грустное и крайне неприятное зрелище было смотреть, как мы обреченно волочили к выходу три дня подряд свой охотничий скарб, который с таким же трудом когда-то тащили на участок. Напарник уехал, а я остался еще на неделю, чтобы собрать по всем путикам капканы. Пока я таскал железо, Десна изловчилась и загнала мне одного соболя. В назначенный день приехал за мной Саша. Так закончилась моя охотничья эпопея на притоках реки Большого Пита в отрогах Енисейского кряжа, начатая в 1988 году.
Я уехал в Москву, а Саша потом еще только один сезон без меня отохотился в этих угодьях. Но, видать, ему не очень понравилось без напарника в лесу, и он уступил нашему претенденту, шкодливому соседу Лейченко, и продал ему по смешной цене участок.
Тверская область 2011 — 2012 год.
Сорока М.М. Охотничий
сезон
2007 года
Отъезд из Москвы и заброска на участок
В прошлом году я выехал из Москвы на охоту в Красноярский край девятнадцатого сентября, а нынче на день раньше. Поезд отправляется поздно вечером, почти в двадцать три часа. Дождя не было. Как всегда, к вокзалу добирался на такси. Традиционно, у меня тридцать седьмое место в двухместном номере купейного вагона. Опять повезло, ко мне пока никого не подсадили. Первую ночь в поезде было прохладно, не топили, а, значит, для нас с Десной было комфортно. Но утром проводники взяли реванш, затопили печки, да к тому же и день выдался солнечным – стало жарко. С большим трудом пришлось мне ради собачки приоткрыть в своем купе, уже запечатанное на зиму, почти не открывающееся, окно.
Десна, как и в прошлом году, боится транспорта. Под колеса попасть не боится, а вот когда ее посадишь в автомашину или поезд, то тут начинается паника. Страха поменьше, чем в прошлом году, когда ехала первый раз, но все равно есть отказывается, хотя воду пьет после прогулки на остановках. Но вот перед Омском соседи по купе на стоянке угостили ее колбасой и курицей, она не отказалась.
В Красноярском крае перед Ачинском пошел мокрый снег. Начинается дыхание Сибири. А еще, примерно через пятнадцать часов, я прибыл на конечную станцию в город Лесосибирск. Здесь рано утром стояла морозная погода, где-то ноль, минус один, густо стелился по земле туман и день обещал быть солнечным, а значит относительно теплым.
Пунктуальный напарник с взрослым сыном Алексеем переправились первым семичасовым паромом через Енисей на своей вазовской шестерке и благополучно доставили меня в свой поселок Подтесово. Там меня узнали и с большой радостью встретили две молодые восточносибирские лайки Чернушка и Смолка, которых я в июле месяце в этом же году в полугодичном возрасте поездом привез сюда. Они прижимались ко мне, буквально по-человечески как-то членораздельно выли, почти плакали, рассказывая, как я их летом бросил у чужих людей, и как им тут без меня жилось. Разжалобили, чуть я слезу не проронил. А вот Десну почему-то подзабыли и встретили сначала как чужую, довольно агрессивно.
С дороги, как всегда, сначала банька, а потом вечерком на Енисей неводить. Поймали несколько небольших щучек, полтора килограмма окуньков, чуть поменьше тугунков и одну нельму килограмма на четыре.
Второй день моего пребывания в поселке потратили на поиск автомашины для заброски в тайгу, закупки продуктов и упаковки их в мешки и рюкзак.
На третий день в семь утра пришла цельнометаллическая семиместная газель. Погрузили в нее шесть мешков, один рюкзак, два моих ружья (ТОЗ-78 и ИЖ-43), трехлетнюю Десну, девятимесячную Чернушку и восьмимесячную Смолку. Поскольку мой напарник Саша в отпуск еще не ушел, то уезжал в тайгу я один. А он планировал подъехать ко мне, где-то, через неделю.
К десяти часам утра я был уже в районе нашего охотничьего участка. От дороги до первой, заходной, избы полтора километра. Дождя не было, но стояла пасмурная погода. В первую ходку взял тяжелый рюкзак, два ствола в левую руку, а правой держал Десну на поводке. На всех рук не хватило, молодежь пришлось пустить на свободу. За них нет пока опасения, что возьмут какой-нибудь след по чернотропу, пока я ношу мешки, и уйдут неизвестно куда. Потом ищи их вместо того, чтобы груз таскать. А погода в этих краях очень переменчива, так и гляди дождь или мокрый снег накроет. Немного вспотев от тяжелой ноши, стал приближаться к избе, а у самого страх за нее. Вдруг «добрые» соседушки, претендующие поглотить нашу территорию, сожгли ее? Тогда груз придется тащить обратно. Но Бог миловал, стоит целая, ждет меня. Поздоровался, как с живой, на радость телу снял рюкзак, привязал под навесом собак. В избе, как всегда, вокруг печки, под нарами в дровах, везде, где можно, все завалено сеном. Это поработала пищуха, или, как ее здесь местные называют, сеноставка, основной корм для соболей. Целые небольшие стожки можно увидеть по всему лесу, особенно под крупными кедрами или корневыми выворотами упавших деревьев. Собрал в избе сухое сено, и собакам под навес на подстилку. За это и мы и собаки благодарны сеноставкам, особенно когда начинают давить сильные морозы. Вторая польза от этого зверька, в том, что сеноставки, живущие под полом в избе, не терпят соседство мышей, они их просто изгоняют. Сама же пищуха питается в основном сеном, листьями и корой деревьев, но предпочитает осину. Поэтому по столу, как это делает мышь, не лазит, никакого воровства не совершает. После уборки затопил печку, сходил к ручью за водой, поставил на край печки, чтобы не сильно кипел, чайник и обратно, груз таскать. К следующему моему приходу изба будет сухая, и перекур с чаем можно будет сделать. В итоге пришлось совершить семь ходок, это двадцать один километр, из которых десять с половиной с грузом и столько же порожняком, пока все перетаскал, но к шести вечера, до сумерек, закончил. Собакам на костре, а себе на печке приготовил ужин, включил радиоприемник, постелил на нары просохший матрас, подушку, простыню, одеяло. Настало время ужина и заслуженного отдыха. Правда, через пару часов, когда остынет, нужно еще покормить собак.
Первая ночь в тайге была спокойной и пролетела очень быстро. Еще потемну сделал легкую утреннюю зарядку, выпил чаю, взял рюкзак с грузом, кастрюлю для баньки, патрубок для ремонта дымоотводной трубы, ружье и в путь к следующей избе. Теперь в ближайшие дни предстоит почти весь груз от первой избы перетащить во вторую и третью, где по времени мы больше всего охотимся. Расстояние между избами примерно шесть километров. Это не много, так как среднее расстояние между избами у местных охотников не менее десяти километров. Но у них и участки по сто шестьдесят и более квадратных километров, что в три раза больше нашего. Конечно, на нашу площадь, пятьдесят квадратных километров, нам бы хватило и две избы. Но мы для удобства соорудили три и теперь можем позволить себе во время охоты обедать не в снегу на морозе, а в любой из этих изб, которая окажется ближе к нам. Собаки, вырвавшись на свободу, летали по лесу, как очумелые, рылись в корнях деревьев, гоняли сеноставок. С радостью для себя отметил охотничью страсть и неутомимость Смолки, а вот Чернушка была спокойней и такого азарта в первый день не показала.
Самым неприятным и трудоемким в охотничьем процессе для меня, и думаю для многих других, является переноска грузов. Если ты не «новый русский» и не можешь себе позволить вертолет или другую высоко проходимую технику, то каждый год, прежде чем наслаждаться природой и самим процессом охоты, ты должен дня четыре-пять отдать в жертву этой напряженной изнурительной работе. Стараешься не думать, что твои уже не молодые и больные суставы в очередной раз, как уже бывало, не выдержат и откажутся подчиняться тебе, издавая пронизывающую боль. Успокаиваешь себя только тем, что в этом году нет стройки, а значит, меньше груза и бревна таскать не надо. Двадцать пять - тридцать килограмм за плечами, несколько дней подряд, по сопкам и бурелому, не обращая внимания на дождь или мокрый снег, занемевшие плечи от врезавшихся в них лямок, и заливающий глаза пот, могут у некоторых напрочь отбить желание охотиться. Один новичок так прямо и сказал: «Я лучше дома пять голов свиней заведу, чем с вами так убиваться». Но ведь и немало таких, для кого дикая природа с лайками, ее девственная красота, преодоление трудностей, и есть та притягательная сила, которая ежегодно, как магнит, влечет нас к себе, чтобы насладиться еще раз красотами природы и вкусить победу над обстоятельствами и собой. Хотя у большинства местных охотников все гораздо прозаичней — они идут в тайгу просто подзаработать.
Но вот, на радость хозяину, и вторая изба вдалеке половинкой крыши показалась, тоже живая, только дымоотводная труба проржавела и упала. Первым делом ею и занялся. Раскрыл часть крыши, разобрал разделку, и к остатку старой трубы прикрепил новую, которую принес. Затопил печку, убедился, что все работает исправно, и приступил к уборке.
Ночь прошла спокойно и незаметно. Чуть рассвело, и я опять в первую избу за продуктами - волочение груза по участку продолжается. День короткий, успеваю совершить только одну ходку. Вернувшись, приступил к чистке лопатой заиленного дна в ручье, где мы берем воду. Потом тут же подобрал несколько крупных каменных плит и обложил ими боковые плоскости печки в бане, чтобы поменьше деревянные стены нагревались, а накопленное тепло в камнях отдавалось постепенно. Уже в сумерках разжег костер и приступил готовить кашу собакам с тремя белками, которые мы добыли по пути, а себе на печке суп из тушенки, без рябчика, которого вспугнула Чернушка. Слава Богу, и этот день прошел без дождя. Оно-то конечно и в мокроте работать можно, но очень неприятно.
Где-то в полночь неожиданно морозную тишину прорезал громкий и, недовольный исходящими запахами от нашего стойбища, крик самца кабарги, который подошел к избе по другому берегу ручья. Проснулся я, подскочили со своих нагретых мест собаки и с лаем кинулись в темноту. Однако до виновника ночной тревоги нужно было бежать далеко через широкую заболоченную пойму ручья, местами через мало проходимый чепыжник, поэтому возмущение собак быстро потонуло в этих препятствиях и через пару минут они уже ленивой трусцой возвращались обратно. К тому же они наверняка понимали, что и козел кабарги не стоял на месте, ожидая их, чтобы поздороваться. Но ночные приключения на этом не закончились. Только успокоился и уснул, как тишину нарушила Смолка. Она обнаружила то ли белку-летягу, то ли сову недалеко от избы и принялась азартно, вязко лаять в темные кроны деревьев. Пришлось опять подскакивать по команде тревога, выходить на улицу, разбираться в происшедшем и привязать ее на поводок под навесом.
Очередной день решил посвятить последней ходке за грузом к заходной избе. Нужно взять самое главное, а небольшие остатки можно будет унести, когда приедет Саша. Не терпится поскорее освободиться от подготовительных работ и приступить к охоте. В одну сторону иду налегке, без тяжестей, поэтому можно позволить себе подходить на лай собак и брать мелкую добычу. Вот и сегодня, из-под Десны взял четыре белки. Странно, но в начале сезона у нее отношение к этому зверьку спокойное, даже не всегда пытается упавшую и еще живую белку придушить, отдавая такую возможность, более молодым и совсем не имеющим опыта восточницам, Чернушке и Смолке. Но если решится придавить зверька, то тут же, после моей команды, послушно бросит его и идет дальше в поиск.
Молодые восточницы как-то легко начали работать по белке и с каждым днем прибавляли опыта в обнаружении зверька и слежке.
Чернушка на вид почти вся черная, очень высокая, на пределе стандарта, костистая, но сухая (лещеватая) сука. Уши большеваты и широковаты в основании, а форма головы ближе к западнице, чем к восточнице. Одета для лайки слабо, хвост держит серпом. Рычаги задних ног для ее роста и растянутости слабо выражены. Голос хороший, к чужим подозрительна и осторожна. Хозяина ищет не на слух, а по следу, довольно послушна. Природный поиск у нее слабый, чаще других собак держится тропы, но стремится идти все время впереди. До обеда у нее хватает сил, что-то искать, ковырять в корнях сеноставок, но после, догоняя меня, часто идет сзади следом. По интеллекту сообразительна, но труслива. К ней всегда доброжелательно и ласково, а она как бы в ожидании, что ее хотят ударить. Можно предположить, что и зверя она всякого будет бояться.
Чернушка с Десной работают по соболю
Смолка же внешне полная противоположность Чернушке. Среднего, может даже чуть ниже среднего роста, черная с белой грудью и лапами, шикарно одетая сука. Иной раз на расстоянии ее можно принять за русско-европейскую лайку. Но ближе видно, что голова у нее все же восточницы, правильное ухо, но поставлено не вертикально, а как бы «крышей», корпус растянут, а задние рычаги ног хорошо выражены. Хвост держит на правом бедре. К ее недостаткам можно отнести грубый глухой голос, короткий природный поиск, а также то, что чуть мягчит правое ухо в движении и на передних лапах проглядывается черный крап в тон окраса. По характеру проста, без хитрости, в быту спокойна и послушна, доверчива и предана хозяину. К чужим не злобна, но проявляет осторожность. В лесу активная на протяжении всего дня, не проявляет усталости как Чернушка. Трудолюбивая, вязкая, с очень выраженной охотничьей страстью, но думаю, по крупному зверю ей не будет доставать смелости и особенно злобы. Но это только предположение, которое предстоит еще проверить.
Смолка
Наконец пришло время проведать третью, самую дальнюю нашу избу. Сюда продукты можно носить уже попутно и небольшими дозами. Вот и сегодня, кроме ружья, топора и других необходимых охотничьих принадлежностей, взял две булки хлеба, картофеля на одну готовку себе и собакам, кусок сала, три луковицы, пару морковин, грамм сто конфет карамелек и в путь. Тушенка, сгущенка и крупы по избам у нас всегда в запасе. По пути вспугнули только одного рябчика и добыли двух белочек.
Спускаясь с горки к ручью, на другом его берегу, сквозь просветы между высоких стволов пихты, ели и кедра, показалась изба. Напряжение спало. Все избы целы. Но после письма, которое зимой напарнику Саше прислал наш сосед по участку Лейченко, мы ожидали и худшего. Ведь он поставил нас в известность, что один наш квартал, без согласования с нами, уже официально отдали ему, и теперь он требовал от нас убрать наши капканы и эту избу. Не сожгли, значит, в этом сезоне еще отходим, а далее как Бог даст.
Первым делом полез на крышу. В прошлом сезоне из-за раннего снега и морозов мы не успели поправить, сдвинувшийся лист рубероида, другая его часть за девять лет сгнила, а через образовавшиеся щели, весной и летом избу заливало водой. Постельные принадлежности и одежда были мокрыми и теперь требовали длительной сушки. Для устранения дефекта сначала убрал жерди, прижимающие рубероид, соскреб слой хвои с землей, и только потом все выровнял и положил новый. Не успел затопить печку, как пошел дождь. Новая крыша не подвела, больше протечек не было. Теперь можно было приступить к уборке, сушке всех тряпок, а также готовить пищу для собак и себя. К восемнадцати часам все работы закончил. Третья изба была полностью готова к сезонной эксплуатации. Наступило время ужина и отдыха. Правда, полного комфорта не получилось потому, что забыл принести радиоприемник, предназначенный для этой избы. Когда вокруг на десятки и сотни километров безлюдная тайга, а ты один и ощущаешь себя маленькой песчинкой в этом огромном диком пространстве, то волна «Маяка» является единственным, что связывает тебя с миром, который ты оставил. Хочется знать, что там происходит и песни послушать, особенно любимые. Перед сном прикинул в уме план своих действий на завтра. Решил идти в самый отдаленный участок, к сосновому бору на реке Большой Пит. Там чаще всего бывает глухарь, а заодно проверить, где охотится наш сосед Лейченко. Судя по выстрелам, он опять воровски со своим аборигенным кобелем «Макаром» обрабатывает наш участок, бьет на приманку рябчика, белку, глухаря, пугает и разгоняет всякого зверя. Свою территорию старается, как можно дольше, не тревожить.
Третья и самая дальняя изба
Дождь лил всю ночь и утром не переставал. Без прорезиненного плаща, который остался во второй избе, идти в дальнюю дорогу на весь световой день было неразумным. Стало очевидным, что через пару часов будешь мокрым до самих трусов, а на улице не май месяц. Пришлось прикрыться полиэтиленовой пленкой и возвращаться обратно во вторую избу. По дороге топором чистил тропу от завалов, все равно делать надо. Чернушка самостоятельно нашла и облаяла белку.
К шестнадцати часам, когда дождь остановился, я уже успел пообедать и сварить собакам. До темноты оставалось еще два часа, и я решил сходить на север, за пару километров, через сосновый бор к нашему «коралю». С его помощью мы пытались добыть мигрирующих на восток, где меньшие снега, оленей или лосей. Хотелось убедиться, что он под натиском больших снегов и, падающих деревьев, опять разрушен и на этом поставить точку в наших экспериментах. Больше таскать сырые жерди, и его ремонтировать не было смысла. В сосновом бору нынче уродила брусника, и я немного задержался, пробуя зрелую ягоду. А когда подошел к «коралю», то чуда не произошло, он действительно был на половину разрушен. Проводив творение наших рук грустным взглядом, я повернул обратно. И на этот раз труд охотников, что бывает не редко, оказался без отдачи. Опять пошел дождь.
Заготовка приманки для капканов
Особенность охоты на Енисейском кряже такова, что снег здесь не всегда, но очень часто появляется в конце сентября, а к середине октября, к официальному открытию охоты по пушнине, он может достигать полуметровой глубины. В таких условиях собаки уже работать не могут. Значит, все надежды возлагаются только на капканы. Поэтому в этих краях охотники первым делом заготавливают приманку. Одни это делают еще в августе и сентябре вокруг своих деревень, а большинство прямо на участке, но забрасываются для этого в угодья чуть раньше. Самая желанная приманка для соболя это рябчик или глухарь. В годы, когда этой дичи мало, широко используется белка. А вот рыбу в октябре и ноябре соболь часто игнорирует. Хотя не исключено, что позже, когда его прижмет голод, он ее не пропустит. Но мне самому глубокой зимой проверить это не приходилось. Среди местных охотников есть и такие, что предпочитают добывать соболя только капканами. Они говорят: «Зачем я буду ломать ноги, бегая по сопкам за собакой, когда я капканчиком его возьму?» Но это уже, на мой взгляд, другая крайность. Во-первых, бывают сезоны, когда в начале зимы соболь, будучи сытым, по причине хорошего урожая кедровой шишки, ягоды и многочисленности грызунов, в капканы не идет. Вот тут с хорошей соболятницей и можно поправить положение. Хотя для этого, разумеется, придется и попотеть. Во-вторых, охота без собаки лишена настоящего азарта, глубоких переживаний, красоты и романтики.
Вот и сегодня тридцатого сентября, взяв плащ от дождя, немного картофеля для себя и собак, овсянки для собак, пару булок хлеба, две банки сайры, видеокамеру, фотоаппарат, радиоприемник, а также походный охотничий комплект, я снова отправился в третью избу для заготовки приманки. Но прежде чем продолжить рассказ, хотелось бы немного подробней остановиться на том, что, собственно, входит в этот походный охотничий комплект?
Кроме ружья и боеприпасов к нему, в этот список входят:
- топор,
- пила складная карманная,
- нож охотничий большой,
- нож маленький для разделки пушнины,
- заточка для ножей,
- компас,
- часы карманные,
- фонарь налобный с запасными батарейками,
- два коробка спичек, завернутых в полиэтиленовый мешочек,
- капроновая веревка длиною не менее трех метров,
- сетка из тонкой капроновой нитки и петля из проволоки нихром для ловли
соболей из валежин.
- два стерилизованных бинта,
- сто грамм водки или спирта, как обеззараживающее,
- пятьдесят грамм соли,
- игла с нитками,
- два небольших матерчатых мешка, для добытых белок и соболей,
- несколько полиэтиленовых пакетов,
- хотя бы один поводок с ошейником,
- блокнот с ручкой, и в последние годы очки.
С началом работы на путиках к перечисленному можно добавить: мешок с вонючей приманкой (3-5 кг.), несколько небольших мотков медной проволоки, пассатижи. Словом, все самое необходимое, но в итоге получается довольно приличный рюкзачок и по объему и по весу.
По дороге к третьей избе, в белолесье, на противоположном берегу большого лога вдруг затрещали сухие ветки. Десна кинулась туда и облаяла, как позже я увидел по следам, оленей. Расстояние до них было порядка трехсот метров. Я с молодыми собаками поспешил на лай, но вскоре остановился, так как наступила тишина. Стало понятным, что олени пошли на уход. А минут через десять вся, запыхавшись, и Десна вернулась. Пока дошли до избы, взял из-под собак несколько белок. Глухаря в этих краях мало, а рябчика молодые восточницы гоняли так, что добыть его можно было только случайно. Бывало, вспугнут птицу далеко впереди от меня, а я вовремя замру и наблюдаю, куда она сядет. Если летит в мою сторону и сядет где-то рядом, то считай, повезло и я ее выстрелом снимаю. Конечно, рябчиков без собак можно добыть больше, но зато с ними больше берешь белок, и встреча с любым зверем не бывает для тебя неожиданностью. Ведь даже ощущаешь себя в диком лесу без собак не так, как с ними. С лайками в тайге я чувствую себя совершенно свободным. Могу вообще забыть, где я нахожусь, и вспоминать что-то из своей былой жизни, думая о людях, которых оставил в цивилизации. Собаки - мои глаза, уши и обоняние. А без них на тропе уже самому все время приходится быть внимательным, напрягать свой слух и зрение, отчего усталости в организме только добавляется.
К полудню благополучно добрался в назначенный пункт. Пока обедал, собаки за сотню метров от избы нашли белку и так орали на нее, что выдержать это спокойно было невозможно. Не дожевал кусок хлеба, выскочил и снял тозовкой, перемещающегося по веткам зверька. Тут же наступила гробовая тишина.
До вечера времени еще оставалось много и, хотя опять пошел дождь, решил пройти с собаками, к реке Большой Пит, по «малому кругу», где проложен путик. На погоду, или точнее, непогоду у нас не принято много обращать внимания, так как ожидать солнечных дней в это время года неблагодарное дело, да и удача на охоте не от них зависит. Пока нет снега, и медведь не залег, нужно обследовать все уголки нашего участка. С собой взял два ствола: ТОЗ-78 для бесшумной охоты по птице, пушнине, кабарге и горизонтальную двустволку ИЖ-43 двенадцатого калибра на случай встречи с медведем или лосем. Конечно, таскать по захламленной тайге два ружья, хорошего мало. Но с другой стороны, лучше потерпеть неудобства и лишнюю тяжесть, чем оказаться один на один с медведем, имея в руках только «мелкашку». Ходить же только с гладкими стволами тоже не целесообразно: от них большой шум, отчего садишь, уже и так испорченный многими сотнями выстрелов, свой слух, а, стреляя крупным калибром по мелочевке, ты разгоняешь от себя на многие километры все живое вокруг. Медведь, лось и соболь вряд ли будут ожидать пока эта шумная ватага и к ним подойдет на разборки. Отечественные комбинированные ружья «Тайга» и «Север», которыми я несколько лет пользовался, не смогли решить проблему универсального ружья в лесу. Они тяжелы для ходовой охоты, но главное, короткие гладкие стволы при стрельбе дробью эффективны только на расстоянии двадцати, двадцати пяти метров, что бывает крайне мало в высокоствольном лесу. Ну а то, что мои стволы во всех этих ружьях, относительно друг друга били с большой погрешностью, наверное, не является правилом, возможно, это не повезло только мне. Среди импортных ружей для этих целей что-то можно подобрать, но там цены кусаются. Вот и получается, что на промысле в основном приходится ходить с тозовкой, хотя это и не является безопасным. Приемлемым вариантом в наших условиях мог бы послужить двухствольный штуцер с вертикальным расположением стволов, где верхний ствол под малокалиберный патрон кольцевого воспламенения, а нижний под патрон 308 Винчестер.
Не успел я отойти от избы и четырехсот метров как на моем пути пошли сплошные завалы от бурелома. Такое в большей или в меньшей мере, но бывает каждый год. Оставить путик нечищеным – это значит лишиться его. Не раздумывая, достал из рюкзака топор и приступил к лесорубочным работам. Думал скоро прорвусь, но завалы от упавших деревьев тянулись почти до половины пути моего маршрута и требовали больших физических усилий. Давно уже мокрый от дождя и пота, я стал уставать. А тут еще два ружья за спиной, мотались при каждом взмахе топора, угрожая при резких наклонах свалиться через голову. Время уходило, охоты и быстрого обхода по «малому кругу» не получилось. Собаки голосили, то тут, то там, звали меня к себе, где облаивали белку, а я не мог. На середине пути стал было уже подумывать о возвращении в избу, чтобы закончить рубку в другой день, но и терять половину следующего дня тоже не хотелось. Набрался терпения и чисто на волевом усилии довел эту работу до конца.
Лес, где начинаются завалы
Утром направился на запад, в самый отдаленный и красивый сосновый бор на берегу Большого Пита, где часто бывает глухарь. Свежие завалы на тропе и тут встречались, но их приходилось обходить, чтобы добраться до цели. На середине пути вдруг обнаружил, что давно не видел Десны. Несколько раз с помощью пальцев громко свистнул, но она так и не появилась. Прислушался, лая нет. А когда через километр снова остановился, то еле услышал далекий лай. Но понять в сопках, с какой стороны он доносится было невозможным. И опять же, то ли она лает, то ли «Макар» соседа по участку. Нет смысла сейчас искать ее по чернотропу, тем более, что соболь еще не выходной, подумал я, и пошел дальше. Чернушка со Смолкой облаяли белку, но Десна и на этот шум не появилась. Не успел я толком зайти в сосновый бор как тут же, далеко от меня, собаки подняли глухаря, который, не садясь на ближайшие деревья, улетел прочь. Такую птицу назвать непуганой язык не поворачивается. Видать, наш сосед по-воровски их тут уже давно гоняет. Хорошо нынче брусника уродила, висит темно-вишневыми гроздьями от трех до шести ягод на стебелечке. Подбитая морозцем, она была невероятно вкусной. Собаки и я, как по команде, принялись ее собирать. В этот момент и подвалила к нам Десна. Видать устала, так как сразу легла отдыхать на сухой мох рядом. Продвигаясь дальше по бору, собаки подняли еще одного глухаря, но он, как и первый, близко к себе не подпустил и тут же скрылся. На обратном пути добыли четырех белок.
Вечером собакам сварил много и каждой по белке, видно, что проголодались они сильно. Конечно, по две или три белки на морду было бы лучше, ведь носятся по тайге целый день, тратят уйму энергии, а молодые растут еще. Без мяса никак нельзя. Но это же мясо нужно и для приманки.
Не знаю, как будет дальше, но в начале сезона Десна не похожа на себя прошлогоднюю. Ведет себя спокойно, все понимает, стала какой-то мудрой и взрослой. Облает белочку, и как только услышит, что я уже рядом, то замолкает и только глазами следит за зверьком, да изредка передними лапами опирается на ствол дерева, как бы, показывая мне, где спряталась добыча. Нет лишнего шума, и мне это очень нравится. Стреляю, белка падает. Молодые собаки к ней, а Десна спокойно уходит далее в поиск, главное сделано и теперь ей там делать нечего. Хотя можно предположить, что с соболем будет все иначе. Утром ее не привязываю, без меня никуда не уходит — ждет. Когда долго ничего не попадается, то, как и молодые, принимается гонять, рыскающих перед носом сеноставок. Но стоит крикнуть ей «брось» и Десна, как бы стыдясь своего ребячества, оставляет их.
Незаметно пролетела первая неделя. На днях должен уже приехать мой напарник, а я до сих пор даже глухаря не добыл, не говоря уже о копытном или медведе.
Саша, мой напарник, с Пургой-соболятницей
С первого дня меня не покидает ощущение, что до моего прихода, по участку уже прошлись с собаками и потревоженный зверь ушел. Раньше такого не было. Бывало, только с автомашины станешь на тропу, а тут уже свежие кучи медвежьего помета, значит где-то недалеко и берлога может быть. Нередко прямо на лежках собаки поднимали лосей, и мы их добывали. А с тех пор, как нашим соседом по угодьям стал местный охотник Лейченко, который все время пытается охотиться только на чужой территории, зверя просто не стало. Даже глухаря добыть уже невозможно. Его деревня Брянка в сорока километрах от нашего участка, он нигде не работает, поэтому в наше отсутствие, по дороге или по речке в любое время года браконьерски прессует его. Вот и результат. Совести у этого человека нет, слов он не понимает, а контролировать его из Москвы я не могу, да и напарнику моему далековато, тем более что он работает на производстве. Главное достоинство тайги — ее просторы и ощущение, что идешь ты по ней первый, до тебя тут других охотников не было. Как только ты лишаешься этого чувства, то удовольствия от охоты, как таковой, уже нет, и тебе остается только любоваться уже знакомыми пейзажами и только. Но на деле происходит еще хуже. Пашешь, пашешь; напрягаешься до предела, чтобы без добычи не остаться, а результатов все равно нет. Тут уже не до любования пейзажами.
Пора продвигаться на восток, через два дня надо встречать напарника. С утра минус два градуса и нет осадков. На всем пути до второй избы вспугнули только одного рябчика и больше ничего не видели, а ведь прошел с собаками целых шесть километров. К обеду добрались в назначенный пункт, но тут опять повалил густой, мокрый снег. И так будет до середины октября, то дождь, то мокрый снег и только на несколько часов возможна передышка. Затопил печку, принес воды себе, собакам в бадью и в баньку - вечером праздник для тела, буду смывать пот. Наскоро перекусил сала с луком и полез в крутую гору, на север от избы в сосновый бор, где чаще бывает глухарь и рябчик. Я не терял надежды хоть что-то добыть к приезду Саши. Немного отдышавшись, на вершине горы, от получасового подъема, я вдруг обнаружил, что Десны уже нет. Возможно, прихватила следок соболя и ушла за ним, но в какую сторону понять было сложно, так как сплошного снежного покрова пока не было. Зная рельеф местности, пошел на восток, чтобы можно было услышать ее лай, но примерно через километр своего пути, на спуске, Десна сама догнала меня. Значит скололась, не вытропила зверька. Светового времени уже оставалось мало, стал заворачивать обратно.
Сосновый бор
В чистом сосновом бору, на большом расстоянии от меня, Смолка заметила, сидящего на земле глухаря, грозно нагнула, как свирепый бык, голову, и помчалась к нему со всех ног, пытаясь его забодать. Глухаря, наверное, это сильно напугало, он шумно взлетел и поскорее покинул это страшное место. Но буквально, в сотне метров от Смолки, уже Десна более мягко подняла глухаря, который тут же сел на ближайшую сосну и с любопытством стал рассматривать внизу собаку. Увидев, как туда же устремились Смолка с Чернушкой, я остался стоять на месте. Что толку спешить скрадывать птицу, если молодые собаки своей неуемной энергией все равно вспугнут ее. Однако мои опасения не подтвердились, глухарь продолжал наблюдать сверху уже за тремя собаками. У меня появилась надежда. Не спуская глаз с замеченного дерева, и, скрываясь за стволами деревьев, я стал подкрадываться к птице. С каждым шагом мои шансы успешной охоты возрастали. Чем ближе я подходил, тем медленнее и осторожней становились мои движения. Еще пяток метров и цель можно ловить на мушку. Но в этот момент, в двадцати шагах сбоку от меня, вдруг шумно взлетел еще один глухарь, который, никем не замеченный, сидел на сухой сосне и с близкого расстояния до поры до времени наблюдал за мной. Как по сигналу, взлетели еще два глухаря, где лаяли собаки. Там оказывается была не одна, а целых две птицы. Мгновенно затихли собаки, и наступила тишина. Такое ощущение, что глухарей и не было. Неимоверная досада и разочарование охватило меня в этот момент. Это ж надо так сложиться ситуации, что четыре глухаря и все бездарно ушли считай под носом; ни мяса, ни приманки. Как говорится, не солоно хлебавши, пораженчески опустив голову вниз, поплелся с собаками к избе, где меня ждали традиционные хозяйственные работы.
Все тот же сосновый бор, но на крутом подъеме
Моим единственным утешением в конце этого дня стала банька с духмяным, хлестким и упругим пихтовым веником; безжалостно отстегал на себе все суставчики, каждый сантиметр своего тела. Температуру в ней нагнал такую, что приходилось выскакивать дышать под навес. Собаки недоумевали: выскочил голый, красный и пар с меня валит, как густой туман; даже не сразу узнали. Далее, не менее приятный получасовый отдых на нарах под звуки радио «Маяка» и ужина свежим супом. Чем не праздник в таежных условиях? Вряд ли, даже самый стойкий и нетребовательный к комфорту охотник, смог бы выдержать месяц - полтора в тайге, не будь у него добротных, оборудованных всем необходимым, теплых, сухих изб и бани. Ведь вечером, возвращаясь с охоты уставшим и мокрым, а иной раз и с последних сил, ты знаешь - главное доползти до избы, а она и обсушит, и обогреет, и накормит. Благодаря такому комфорту, утром ты опять свеж и полон сил бежать по соболиному следу. Поэтому стройка, а значит обустройство на охотничьем участке, не прекращаются никогда. Если не новую избу или баньку строишь, то ремонтируешь старую, а иной раз навес или лабаз. Кроме того, на каждый год, в каждой избе нужно заготовить дрова, чтобы при любой погоде, при любых морозах и глубоких снегах, ты имел запас сухих и сырых дров.
Мы с напарником, прежде чем получили свой участок и стали строить на нем свои избы, не один год, при каждой возможности, бывая на ближних и дальних угодьях своих знакомых и друзей, стремились посмотреть, как сделана та или другая изба и печка. А повидать посчастливилось не мало: были старые добротные избы, сделанные еще нашими дедами, но были и новые, современные, сделанные не менее добротно, хотя и похожих на собачью конуру попадалось немало. Все лучшие, простые и гениальные решения мы там и позаимствовали. Исходя из наших условий, где мы строим не весной по насту, а только осенью по чернотропу, от начала и до конца, два человека, с пилой и топором, без снегоходов, тракторов и лошадей, мы пришли к выводу, что избы у нас будут квадратными с длиной бревен максимум три с половиной метра. Здесь каждая деталь имеет свой смысл и значение. Например, изба из четырехметровых сырых бревен нам была бы уже чисто физически не по силам, так как бревна нужно не только поднимать при строительстве, но и вручную таскать к месту иной раз метров за пятьдесят с препятствиями, в виде неровной поверхности земли, кустов, стоящих и упавших деревьев. Опять же, изба из четырехметровых бревен потребует на крышу не один, а уже два рулона рубероида, который тащить на горбу придется возможно километров пятнадцать. А квадратную избу удобно строить: все бревна одинаковой длинны, бери любое, не нужно выбирать, поднимая для этого другие, лишь бы по толщине подходило.
Завершение стройки при выпавшем снеге
Места в такой избе для двоих вполне достаточно и даже не тесно в широком проходе между нарами. Внутри самая удобная, на наш взгляд, планировка — это когда сразу справа от двери находится печь, слева и справа под глухими стенами спальные места, нары, прямо по ходу окно и под ним стол. Те нары, которые находятся слева, напротив печки, сделаны на всю длину избы, что позволяет часть места использовать для ведер с водой и всякой посуды, а при наличии третьего охотника, как постель, правда спать придется валетом. К дополнительным удобствам можно отнести полки для различных мелких вещей, посуды, а также жерди и вешалки для постельных принадлежностей, одежды и обуви.
Печь — экономка
Полы, нары, потолки и крыша: все сделано из плах (бревен по своей длине распиленных бензопилой пополам). Такой материал полностью заменяет доски, но прочность и долговечность, как у бревен. Правда повозиться топориком приходится немало, пока подгонишь их к одному уровню и друг к другу. Осень — это неспокойная пора в тайге: не только постоянные осадки в виде дождя и снега, но и сильные ветра, от которых деревья ломаются, как спички и образуются на десятки, а то и сотни метров целые полосы бурелома. В такие минуты, когда ты находишься в избе, а вокруг гул от разгулявшейся стихии и грохот падающих деревьев, то невольно задаешь себе вопрос: что будет если хоть одна, рядом стоящая, огромная сосна или кедрина рухнет на избу? Конечно, на душе спокойней, когда ты знаешь, что коробок, в котором ты пребываешь, очень надежен. Да и были у нас уже такие случаи, когда деревья падали на избу, но крыша, я уж не говорю о потолке, выдерживала, не ломалась, замене подлежала только часть рубероида. Или в конце зимы, когда уплотненный полутораметровый, тяжелый от влаги слой снега лежит на крыше и нам его скидывать не надо, так как он не угрожает ни провалить крышу своей массой, ни стащить рубероид, падая вниз. Конечно, такой прочности способствовали не только плахи, но и то, как сделана вся эта конструкция. Например, высота и крутизна крыши здесь играет решающую роль. Она у нас сделана так, что расстояние между ней и потолком такое, что даже самый маленький медведь не залезет, чтобы шкоду сделать, зато вода легко скатывается, а снег лежит на ней пока постепенно сам не растает.
Конструкция избы хорошо видна с торца ее
Остановлюсь еще на некоторых важных деталях строительства избы. Конечно, всегда желательно в бревнах рубить паз, но если изба используется только осенью, когда морозы относительно небольшие и держатся непродолжительное время, то для ускорения строительства не вырубается паз в бревне, а между ними делается тес, что позволяет бревнам, как брусу, довольно плотно прилегать друг к другу. Как показал опыт, больше всего тепла с избы уходит не через эти стены и потолок, а через многочисленные земляные ходы-подкопы сеноставок под самим нижним венцом избы. В качестве пакли, разумеется, везде используется мох. Половые плахи ложатся ровной стороной вверх, а полукруглой, бревенчатой стороной, вниз на лаги, предварительно подрубив плаху в точке соприкосновения ее с лагой, а сами лаги на землю поперек их. Получается, что когда ты заходишь в избу, то половые плахи лежат вдоль избы, от двери к окну. Пол не соприкасается со стенами и не прибивается гвоздями к лагам, а если и прибивается то только частично, что позволяет в любое время поменять любую сгнившую плаху или залезть в маленькое подполье. Окно делается примерно между четвертым и седьмым, а двери между вторым и восьмым венцами. Отдушины две: одна над окном, другая над дверью, обе под самим потолком. Они проветривают избу, когда жарко, от продуктов горения керосиновой лампы, но главное весной и летом, когда изба закрыта и может задохнуться от сырости, заплесневеть. В эти же отдушины, по окончании сезона охоты, мы вставляем жердь и на нее подвешиваем свои матрасы и одеяла. В сильные морозы, особенно когда ложимся спать, отдушины затыкаются тряпками. Потолок выкладывается плахами поперек относительно пола на несущие бревна стен ровной стороной внутрь избы, на мох. В длину они такие же как и бревна, поэтому равны углам. Часть из них, особенно крайние, нужно закрепить гвоздями. Но перед этим, зазор, между последним венцом и потолком над дверью и окном, закрывается более тонкими бревнышками и потом стесывается до уровня основных боковых. Далее на потолочные плахи, по краям их, строго над несущими стенами кладутся две толстые и длинные жерди с меньшим выступом под крышу со стороны окна и большим выступом под навес со стороны двери. Но чтобы они лучше лежали, под ними тоже нужно топором подравнять место, так как сами потолочные плахи не одинаковы по толщине, и по краям закрепить длинными гвоздями. Выпиливаем бензопилой отверстие под печную трубу, укрепив предварительно плахи, прибитыми поперек брусками (тесанными круглячками), и ставим печку с трубой. Изнутри избы двумя листами железа, заранее приготовленными полукруглыми вырезами под диаметр дымоходной трубы, закрываем отверстие над печкой и прибиваем их гвоздями к потолку. Теперь можно потолочные плахи покрыть сверху сначала слоем мха, а потом земли. А дымоотводную трубу обкладываем, как можно выше, но только землей. Осталось установить четыре важных детали, и каркас крыши будет готов. Сначала берем две толстые короткие чурки (длина их, примерно 25 см.) и устанавливаем торцом по краям на потолочные плахи, которые всей своей площадью опираются на несущие стены, одну над окном, другую над дверью, строго по центру избы. Закрепляем их на этом месте с боков скобами или длинными гвоздями. На них параллельно друг другу кладем две такие же по длине и толщине жерди, какие уже положили по краям избы, прибиваем их гвоздями к чуркам. Получилась конструкция — с одной стороны конька две длинных жердины, на которые укладываются плахи ровной стороной вверх и с другой то же самое. Но как и на полу, плахи на крыше, в месте соприкосновения с жердями и друг с другом, стесываются топором так, чтобы поверхность, на которую потом будем стелить рубероид, была максимально ровной и с небольшим зазором, иначе рубероид будет рваться. В месте выхода дымоотводной трубы, опять, по тому же принципу, что и на потолке, выпиливаем квадрат, который потом сверху закрываем двумя половинками листового железа с полукруглыми вырезами под трубу. Ставим четыре столба под каждую жердь, где будет навес, укладываем и там плахи, накрываем крышу рубероидом, а конек, вырезанным бензопилой из самой широкой и длинной плахи, желобом. Изба готова. Можно только добавить в виде информации, что на такую избу, в зависимости от толщины бревен, понадобится в среднем: 40-48 бревен, 15 половых плах, 16 потолочных плах, 8 плах на нары, 80 плах на крышу длинной 180-190см., 12 таких же плах, которые укладываются поверх рубероида на равных расстояниях друг от друга для удержания его от ветра, 1 длинная и широкая плаха-желоб на конек. Средние размеры: двери — 120-140см.*60см., окна — 60см.*40см., отдушины — 20см.*10см. Конструкция нашей железной печи-экономки, которая хорошо видна на фото, не должна быть больших размеров и занимать много места. Например, одна из наших небольших печей имела размеры: 50 см длины, 30 см ширины и 30 см высоты. Лучшим материалом для нее служит листовое железо толщиной 3-4 мм. Дымоотводная труба диаметром примерно в 10 см устанавливается не по центру, а с боку, в задней ее части, что позволяет ставить на печь не одну, а сразу две небольших кастрюли. Но главным достоинством такой печки, конечно, является дверь, а точнее круглое отверстие с наваренным по его периметру обручем, на который, в свою очередь, плотно надевается такого же размера крышка, на которой приварена ручка и патрубок длинною 10-12 см. Через этот патрубок, на котором для регулировки интенсивности горения, имеются дыры, и происходит подсос воздуха в печку. Если на этот патрубок надеть плотную жестяную банку, то подсос воздуха в печку становится крайне малым, а при отсутствии в ней жара, дрова в печке просто погаснут. Чуть-чуть ослабляем крышку на патрубке, и через дыры на нем пошел подсос. Вот так и регулируется сила горения. Достоинство такой печки лучше всего проявляется ночью, когда в нее загружаются на горячие угли сырые, толстые дрова, которые не горят, а как бы тлеют, поддерживая в избе часов пять-шесть комфортную температуру. Кто спал при минусовых температурах в охотничьих избах с обычными дверными печками, тот знает, как неприятно изнывать от жары, когда печка до красна разгорелась, и каждые два часа подскакивать с постели от холода, когда она погаснет. Конечно, есть и другие конструкции печей такого же принципа действия, но эта, на мой взгляд, самая простая в изготовлении.
Ночью тайгу хорошо припорошило сырым снегом, но он и утром продолжал легонько сыпать, переходя в дождь. Пошел в заходную избу, завтра должен приехать Саша. Много раз на себе убеждался, идешь с собаками, и никогда не знаешь, где ты окажешься в ближайшее время, куда они тебя утащат. Так случилось и на сей раз. Примерно, полчаса по затяжному тигуну подымался в гору от ручья, а когда добрался, то вдруг обнаружил, что ни Десны, ни молодых собак на виду уже нет. Остановился, решил подождать и послушать. Голосов никаких. Минут через десять слева от тропы появились Чернушка и Смолка, пока, наверное, боятся надолго хозяина оставить. Но Десны, по-прежнему, нет, значит, по свежему снегу зацепила соболиный следок и ушла. Была бы она одна, то несложно обрезать и найти ее по следу, но когда три собаки и все топчут, то это нереально. Пришлось искать путем «тыка». Сначала обрезал большой круг справа от тропы. Примерно через километр на этом пути увидел несколько соболиных следов полностью затоптанных собаками. Наверное, по одному из них и ушла Десна. Если соболь после ночной жировки уже залег в своем убежище, то, возможно, она его нашла там и теперь молча копается в корнях. Решил спуститься еще ниже и послушать. Через некоторое время я действительно услышал, но только не лай, а короткий взвизг, который через минуту повторился и так неожиданно, что, находясь в движении, я снова не понял с какой стороны. Да и сырая кухта глушит: то ли вверху за сопкой, то ли внизу, ближе к ручью? Скатиться вниз конечно легче, но если там не окажется Десны, то подыматься потом обратно по крутому склону и долго и утомительно, собака может не дождаться и оставит зверька. Из этих соображений, пошел верхом, нарезая большой круг по восточному склону водораздела. Если там нет, то тогда быстренько вниз. Круг получился немаленький, километра два-три, и, разумеется, с естественными препятствиями: на пути попался большой массив подроста, густо припорошенный сырым ночным снегом и бурелом. Буквально, за несколько минут, моя армейская шинелька пропиталась водой и стала тяжелой, мокрые брюки прилипали к бедрам, а за голенищами сапог, неприятно для ног, давали о себе знать такие же мокрые портянки. Однако, бежать в избу сушиться пока нельзя, нужно упорно искать собаку, которая верит, что хозяин скоро найдет ее и вместе они добудут обнаруженного соболя. Пройдя большую часть, задуманного круга, я стал понимать, что на сей раз не угадал и потерял только время: как я не напрягал слух, но голоса Десны так нигде и не услышал. Выйдя снова на свои следы, я спустился вниз к ручью, но и там меня ожидала тишина. Возможно собака оставила зверька, не дождавшись хозяина, и пошла догонять меня. На часах уже тринадцать. До избы, из которой я сегодня утром вышел было рукой подать. Выполнив честно свой долг перед Десной, огорченный неудачей, и срывом похода в заходную избу, вернулся обратно сушиться, обедать и готовить собакам. Вскоре, повторив мой путь, по моим следам к избе пришла и Десна. Молодец, была рядом, могла бы по прямой к избе, но она не бросила хозяина, а пошла по следу догонять. Это хорошее качество.
Рано утром, еще в сумерках, решил больше не рисковать, привязал Десну под навесом, а с молодыми двинулся к заходной избе. Если вчера я мог по пути охотиться, подойти к избе вечером, переночевать, а утром к дороге, встречать Сашу. То сегодня у меня оставалось время только на то, чтобы добежать туда. Чернушка и Смолка уже через триста метров нашли белку, которая прыгала по деревьям так, что я по земле не успевал следом. Тренировка для собак по слежке получилась, лучше не организуешь, орали тоже от души. Кое-как поймал момент, когда белка на самой вершинке высокой пихты остановилась в густой кроне, и, хотя видно ее было плохо, стукнул мелкашкой через открытый прицел куда-то в заднее место. При попадании пулькой в зверька, раздается характерный звук, шлепок, который ни с чем не спутаешь. Попасть-то попал, но живучая белка с такой травмой затаилась и, чтобы не терять время, я дал команду собакам уходить. Больше на полайки молодых не обращал внимания. Добежал до избы быстро, под навесом привязал Чернушку и Смолку, а сам к дороге. Там с большой скоростью ходят автомашины по укатанной снегом дороге, для собак опасно. Не успел отойти — позади визг, как же, без них ушел, а еще минут через пять, меня догнала Смолка. Думал перекусила поводок, но когда вернулся, то стало ясно, что за отсутствием ошейника, я повязал ей веревку, а она просто развязалась. Сделал все понадежней, пригрозил палкой, чтобы не орали, и пошел снова. На сей раз никто не догнал, и шума не было, понятливые оказались. Прождал Сашу на дороге полтора часа, но он не приехал. Наверное, перенес поездку на другой день. На обратном пути прихватил остаток не унесенного ранее груза и, под мелко посыпавшим снегом, снова направился во вторую избу. Остаток светового дня потратил на пристрелку ТОЗ-78 с оптикой. Не пойму, от чего, чуть ли не через день, карабин лупит куда-то мимо, и мне приходится пользоваться открытым прицелом, что на большом расстоянии приводит к промахам. Может кронштейн не держит и, под действием легких ударов об рюкзак, спину, ветки деревьев, смещается. Или перепад температуры: улица — изба? Ведь, пока идет дождь и мокрый снег, ежедневно приходится вечером заносить его в теплую избу, протирать и сушить, чтобы не появилась ржавчина, а утром опять в сырость и холод. Вот и сегодня , два десятка патронов ушло, пока добился нужного боя. Если так и дальше пойдет, то моих боеприпасов, взятых с хорошим запасом, на сезон не хватит. Грешу на кронштейн, посадка которого на ствол мне сразу показалась ненадежной, скорей всего, придется покупать другой.
С утра опять направился встречать Сашу, взял с собой всех собак. Вчерашний сырой снег подморозило, появился маленький наст, от чего в лесу появился лишний шум. Заметно стало, как Чернушка и Смолка меньше уделяют внимание сеноставкам, шарят глазами по деревьям, немножко шире ходят, ищут белку. Правда Смолка, от своей повышенной возбудимости, делает на запашок пустые полайки, не видя белки. Лает одновременно на все стоящие рядом деревья, а вот за Чернушкой такого не наблюдал. Зато она полает, пока белка не затаится, а потом бросает это дерево и описывает круги, временами опять, подходя к дереву, где сидит белка. Нет четкости в обеих. Хотя отношение к убитому зверьку у них, после нескольких моих уроков, хорошее. Подскочив к падающей белке, они передними резцами легонько ее прихватывают и после угрожающей моей команды «нельзя», бросают. Снежок и сегодня продолжает понемножку сыпать, его толщина уже достигла около семи сантиметров. Пока шли, Десна облаяла трех белок, и всех взял одним выстрелом в голову. Только такое попадание гарантирует быструю смерть белки и качество ее шкурки. Пристрелянная оптика опять стала служить и дала хороший результат. Манера работы Десны по белке, как я уже говорил, мне стала нравится: лает, как только подойдешь, она замолкает и, опираясь передними лапами на дерево, или просто взглядом, показывает где сидит зверек. Пока белку не увидит, голос не дает, хорошо следит при передвижении ее и не делает пустых полаек. На охоте, чем тише берешь белку, тем больше шансов потом взять и жирующего недалеко соболя или другого зверя. А от шумной ватаги все живое разбегается и надежно прячется. Не зря собаки, которые, при подходе хозяина, орут еще пуще, меня просто раздражают. После выстрела Десна провожает взглядом падающую белку и, убедившись, что она не убегает, а хозяин подходит к добытому зверьку, идет дальше в поиск. Но к соболю ожидать от нее такого спокойствия в аналогичной ситуации не стоит: борьба будет, так и гляди, шкурку испортит. Почти у всех лаек к этому зверьку повышенная злоба.
Несмотря на попутную охоту, к заходной избе добрались вовремя. Но тут на моих глазах Десна пробежала мимо навеса, под которым собаки после охоты на сене спят, а за ней и Чернушка, и по тропе, по моим вчерашним следам, направились в сторону дороги. Добегут до ручья, подумал я, и вернутся. Свистнул, Чернушка вернулась, а Десны нет. Значит поскакала к дороге. Хорошо если там Саша, а если нет? Выскочит на дорогу и там уже хорошего не жди: или под колеса попадет, или кто-то остановит автомашину, подманит и увезет. Ведь она к чужим людям липнет. Быстро затопил печку, привязал молодежь и вдогонку за Десной. Расстояние до дороги километра полтора, собака преодолевает такую дистанцию в считанные минуты, а мне потребуется минут двадцать, а то и тридцать бегом по затяжному подъему, прыгая через валежины. Смотрю, тропу пересекли суточной давности следы лосей, моя Десна на них ноль внимания, ей страшно некогда, нужно скорей к дороге, там как будто медом намазано. Не раз замечал совершенно глупое, с точки зрения охотника, поведение некоторых западно-сибирских лаек. Но, будучи из такой категории, сама собака так не думает. В себе она уверенна, из-под колес автомашины всегда вывернется, а если на поводок возьмет чужой человек, то и это не беда, он тоже кормить будет и на охоту поведет. К одному хозяину особой преданности не испытывает. А вот владелец болезненно переживает потерю нескольких лет, которые он потратил, выращивая ее, и предательство, как благодарность, за то, что растил друга. Наконец, весь мокрый от пота, выскочил на трассу, глянул вправо, влево, собаки нет. Разочарование, горечь и даже страх хлынули к сердцу. Неужели уже подобрали?.. Решил сначала пройти по дороге в сторону поселка, где живет Саша, и угадал. Примерно, на расстоянии километра от меня, может чуть больше, увидел, стоящий на обочине, автомобиль с кузовом ЗИЛ-130, а рядом с ним рабочих-дорожников, которые убирали бензопилами, близко подошедший к трассе, подрост. Из-за большой удаленности, я сначала возле них никакой собаки не заметил, но, подойдя ближе, увидел как рядом с ними показалась какая-то светлого окраса собачонка. У меня сразу появилась надежда. Еще пара минут и я уже был уверен, что это Десна. Стоит рядом с чужими людьми и как привязанная никуда не уходит. Такое впечатление, что роднее их для нее в этот момент никого нет, ждет, когда закончат работу и увезут, хотя прекрасно знает, что ей десять минут обратного хода, и она опять у избы, где настоящий хозяин. Далее еще интересней. Когда я приблизился, на расстоянии, примерно, ста метров, она узнала меня, но, вместо того чтобы с радостью кинуться к хозяину, она, как бы почувствовав свою вину, трусливо опустила хвост и стала смотреть по сторонам в поиске места, чтобы спрятаться от меня. Просто бежать от меня в лес ей не хотелось, и чужих людей, которых она уже полюбила всей своей продажной душой, бросить не могла. Видно было, как дернулась и осталась стоять в своей нерешительности на месте, поняла, что попалась. Я присел на корточки и ласково поманил ее к себе. Сообразив, что деваться ей некуда, Десна виновато поджала хвост и на полусогнутых ногах поковыляла ко мне. Взяв собаку на поводок, я не стал ее ругать, не видел в этом смысла. Такие качества, как осторожность и недоверие к чужим людям, можно воспитать в служебных породах, но не в лайках, и то, только потому, что у служебных собак уже на генном уровне это заложено. Среди лаек можно тоже встретить немало собак, которые, без воспитания, не доверчивы к чужим и даже агрессивны. Как мы говорим, это у них заложено в крови. Десна к ним не относится.
Не уходя от дороги, стал ожидать Сашу. Когда убедился, что он и сегодня не приехал, пошел с Десной к избе. Там привязал беглянку, а сам стал загружать рюкзак продуктами для второй избы. Вдруг недалеко от избы, краем глаза, заметил, как что-то мелькнуло на стволе крупной пихты. Внимательно осмотрев дерево, увидел белку. Первым выстрелом из тозовки поторопился и промазал, зверек затаился. Пришлось пойти на хитрость: я отошел от дерева и замер. Через пару минут, не видя опасности, белка зашевелилась и поползла вниз по стволу. Второй мой выстрел был гораздо точнее. На обратной дороге тащил полный рюкзак и, вышедшую из доверия, Десну на поводке, молодежь шла свободно. На первом ручье, что, примерно, равно половине пути, отпустил на свободу и Десну, которая тут же нашла мне двух белок. А за полчаса до избы, на моих глазах, причухала соболиный след и быстро ушла по нему. Бежать за ней с молодыми смысла нет, затопчут все следы, Десну не найдешь. Да и рюкзак тяжелый с продуктами бросать на тропе не хотелось. Решил сначала идти к избе, чтоб привязать Чернушку со Смолкой, а потом вернуться на след Десны. Но только я все это проделал и отошел от избы сотню метров, как увидел, бегущую мне навстречу Десну. Значит, опять скололась, не смогла вытропить, поняла, что не достанет. Конечно, соболь соперник серьезный, а у нее опыта никакого. До конца светового дня пару часов еще оставалось, можно было сделать круг по сосновому бору, а потом к избе, что я и сделал. Вскоре впереди, по направлению моего хода услышал довольно спокойный лай Десны. Места глухариные, но шума крыльев, взлетевшей птицы, я не слышал, значит белка или рябчик, подумал я. Хотя рябчика она не лает. Аккуратно приблизился и в оптику стал осматривать сосну, куда лаяла Десна. Тут же заметил вытянутую, беспокойно двигающуюся шею глухаря, туловище полностью закрыто ветками. Похоже, собирается улететь, до птицы далековато, но ближе подойти не даст, медлить нельзя. Стрельнул пулькой ему в основание шеи, глухарь комом на землю. Десна тут же схватила его и потащила вниз по склону. Кричу: брось. Однако, добыча большая, сразу было жаль отдать. Протащила метров тридцать, пока живой был, потом бросила. Тут же поняла, что переборщила, виновато опустила хвост, и отошла в сторону.
Я ласково позвал ее к себе, дал кусочек хлеба и пару конфет, похвалил. Доверие друг к другу восстановилось. Смотрю, она, вдохновленная, в поиск и глазами по соснам, ей, видать, сильно-сильно захотелось еще такого глухаря найти для хозяина. Но вместо
Глухарь взят
него, примерно, в сорока метрах от меня она подняла рябчика, который сел невысоко на ветке молодой кедры. Десна хотела кинуться к нему, но я в этот момент успел дать команду «нельзя». Она, как легавая, с поднятой передней ногой остановилась, а потом
даже вернулась ко мне. Но когда после моего выстрела рябчик, трепыхаясь, упал, она мгновенно оказалась возле него, схватила зубами и опять хотела рвануть на уход. Я опять грозно крикнул «нельзя», и это помогло, она тут же бросила рябчика. Получается, что, при добыче мелкой дичи, первое естественное желание Десны — схватить и убежать, чтобы никто не отнял. Единственное, что ее в этот азартный момент может удержать от такого поступка — это грозный голос ее «вожака - хозяина», и то, если он находится близко.
Очередное утро встретило меня туманом и моросящим дождем. Чернушку со Смолкой привязал под навесом, чтобы не пугали мне боровую дичь, а с Десной пошел на север смотреть границы участка и по соснякам глухарей. Но сырая погода наложила негативный отпечаток на всю мою охоту: за полдня я не обнаружил ни одного свежего соболиного следа и ни одного глухаря. В таких случаях говорят - день глухой. Всякая тварь спряталась в своем убежище и не показывает носа. Чтобы не терять зря силы и время, уже изрядно мокрый, я вернулся в избу. Только пообедал, как под навесом залаяли кем-то побеспокоенные собаки. Вышел с избы и увидел Пулю, а через минуту на тропе показался с большим рюкзаком за плечами, мокрый от дождя, мой напарник Саша. Прибыл на участок шестого октября, на двенадцатый день после меня.
Дождь продолжал лить всю ночь и утром не остановился. Мы с Сашей взяли с собой Чернушку со Смолкой и пошли к заходной избе за, привезенным вчера, грузом. По пути Смолка нашла белочку, и мы ее взяли. Больше никаких событий, связанных с охотой, в этот день не происходило. Еще засветло мы вернулись обратно, правда, изрядно промокли, так как дождь и днем тоже продолжал поливать нас. Затопили баньку, приготовили ужин, а после парной пили пиво с малосольной щукой.
До официального открытия охоты на пушнину, а это пятнадцатое октября, осталась неделя. Пора молодых, Чернушку и Смолку, заранее приучать к капканам и приманке, иначе потом будет беда, как в прошлом году с Тайганом. Охотиться с собакой, пожирающей приманку, практически нет смысла, так как уничтожается твой многодневный кропотливый труд и возможность добывать соболя самим эффективным способом. Отучить испорченную собаку от такого порока очень сложно. Местные промысловики освобождаются от таких «помощников», прямо в тайге. Лучше сразу, пока ничего не понимают, ловить сначала не соболя, а самих собак. Соорудил обычную ловушку на соболя под сосной недалеко от избы, а на земле, под сбежкой, пару капканов на собак. Первой на приманку из рябчика попалась Смолка. Мы с Сашей выскочили с избы на ее визг, и скорей освобождать ее от боли, но не тут-то было: она в панике с остервенением дергает лапу, стала кусать и капкан, и нас. Кое-как справились. Спустя некоторое время, отведать рябчика решилась и Чернушка. Но, нужно отдать ей должное, визга было меньше, и вела она себя гораздо спокойнее: дала хозяину без лишней паники освободить свою лапу из дуг капкана. Однако, Смолка, видать, не совсем поняла, что с ней недавно произошло, решила закрепить урок, и снова попалась в капкан, но ей повезло, лапу прихватило несильно, и она смогла сама выдернуть ее из захвата .
После двухдневных дождей кухту на деревьях смыло, неглубокий снежный покров тоже смыло. А на следующий день подморозило до минус десяти, поэтому в лесу появился наст и грохот от наших шагов и бегущих собак. С этого времени мы с Сашей стали челночить от одной избы к другой, выполняя ремонтные работы на путиках: подымали, задавленные и разрушенные прошлогодним глубоким снегом и, упавшими деревьями, сбежки и опоры под них, ставили в разных местах дополнительные капканы для молодых собак, занесли в самую дальнюю избу продукты на весь сезон, обновили границу участка на северо-западе, где просеки почти не было видно. Разумеется, все это время попутно охотились на мелочь, добывали для приманки белку и боровую дичь. Чернушка от ежедневных интенсивных нагрузок похудела, стала уставать и после полудня нередко подстраивалась ходить сзади хозяина. Смолка не худеет и не устает, но ходит близко, все время держится на глазах, гоняет рябчиков, и делает пустые полайки на запах белки. Мы в таких случаях говорим: опять брехня. Пока ни в одной из этих собак я не увидел задатков серьезных промысловых помощников.
Вечерами, после ужина, мы с напарником много раз обсуждали проблемы нашего охотничьего участка и, в итоге, пришли к выводу, что держаться за него уже нет смысла. Благодаря «соседскому» прессу, зверя не стало, а соболя в разы стало меньше, значит, пора «сматывать удочки». Тратить свою энергию на конфликты, отравлять ими свою жизнь, не хочется, да мы и не думаем, что таким образом сможем решить все наши проблемы, скорей наоборот, это только усугубит ситуацию. Ведь если начнешь воевать, то придется идти до конца, а каким может быть конец с бывшим зеком, который относится к числу отморозков? Он в сорока километрах от участка, напарник в ста двадцати, а я вообще в Москве. Мы там можем находиться только два месяца в году, а он круглый год. Да и местные власти на стороне своих жителей. Вот и решили мы потихоньку снимать капканы на самых отдаленных путиках, пока глубоким снегом не завалило. Оставляем капканы до конца сезона только на главных, магистральных, направлениях, чтобы потом одному за неделю можно было все снять и принести в заходную избу. Тринадцать лет мы отохотились с напарником Сашей именно на этом участке, и вот пришел последний четырнадцатый сезон. Жалко, конечно, бросать свой многолетний труд, добротные избы, баню, многокилометровые, вручную прорубленные путики, но и другого выхода нет. Уже несколько сезонов мы здесь не покрываем затраты на организацию охоты, и морального удовлетворения нет, а в перспективе нас ожидают одни расстройства и конфликты. Значит, действительно пора, настал такой час.
Пока мы с Сашей ковырялись на путике, снимая капканы, Пуля накоротке, недалеко от нас, загнала на пихту соболюшку. Мы думали, что опять белка и не торопились к ней. Но когда я увидел, что Десна на большой скорости возбужденно носится, описывая круги, я понял, что тут пахнет соболем. Вероятней всего, Пуля его уже посадила на дерево и сейчас лает. Десна же в этом месте появилась позже, не видела Пулину работу, вот теперь и носится по свежему запаху, не понимая, куда он делся. До официального открытия охоты на соболя, пятнадцатое октября, остался один день. Мы не стали сутки сидеть под деревом, на котором находился соболь, чтобы дождаться этого официального дня, а решили его брать, чтобы и собак не разочаровывать и самим взять пробу на предмет зрелости самой шкурки зверька. Взял я его из мелкашки удачно, прямо в глаз, но пулька по косой все равно прошла насквозь и вышла в районе шеи. Упал он еще живой и даже сумел схватить Смолку за нос, та с визгом от боли трясла головой и еле вырвалась с острых зубов, которые намертво вцепились в нее. Хорошо, что я подскочил вовремя и подхватил зверька, иначе Десна, которая, с зелеными от злости глазами, летела на разборки, могла бы порвать ценную шкурку. Мне стоило немалых усилий отворачиваться и отбиваться ногами от ее бешеных атак, когда она пыталась выхватить зубами из моих рук добычу. В такой суматохе я даже сапог порвал о сучок. Это недостаток, неправильное отношение к добытому зверьку, собака не должна не только выхватывать из рук, но и рвать упавшего зверька, а также пойманного в капкан, но еще живого. Вечером выяснилось, что благодаря теплой и затяжной осени, мездра добытого соболя на лапках и хвосте была еще темной, значит, не до конца выходной. Такое бывает не часто, обычно к десятому октября соболь уже выходной. Хотя надо отдать погоде должное, вот уже несколько дней держится она, как вполне осенняя, к утру минус восемь, десять мороза. Смолка стала лучше искать белку, облаивает ее азартно и вязко, а в случае, когда белка затаилась, и терять время на нее нет смысла, то отозвать непросто. Уходит она от белки с болью и сожалением. Если же белка стала передвигаться по веткам, то Смолка уже не просто лает, а орет сплошным ревом, как будто идет борьба в ближнем бою с крупным зверем, замолкает только, когда белка взята. Психологически это, разумеется, утомляет охотника. Конечно, для такой интенсивной и азартной работы требуется много физических сил, поэтому аппетит у собак становится поистине зверским. Сегодня, как обычно, я приготовил на костре, в большой бадье, ужин для собак, куда побольше забросил белок и несколько сеноставок. Пока все это добро остывало, Смолка не выдержала соблазна перед вкусным запахом, уронила одну из плах, прикрывающих бадью, и стала вылавливать, плавающих сверху, еще горячих белок. На помощь ей поспешила Пуля, поделить такое добро им было нелегко, они зарычали и этим выдали себя. Я выскочил с избы, вмиг оценил ситуацию и, дабы спасти Смолку от шкодливых привычек, подтащил ее за холку к бадье и щедро всыпал ей «пряников», чтобы не сразу забыла. Обиженная, она куда-то в темноту убежала и больше на ужин не пришла, хотя я ее долго звал.
В день официального открытия охоты на пушнину, привязали на поводки под навесом Чернушку и Смолку, а с Десной и Пулей пошли по «малому кругу» настораживать капканы. При уходе, оставленные, в расстроенных чувствах, натянули поводки в нашу сторону и приготовились к громкому возмущению, но я пригрозил им палкой и голосом. Это помогло, и они покорно вернулись на свои места из сена сеноставок. Хотя видно было, как сильно им хотелось пойти с нами. Думаю, что для лайки это одно из самых тяжелых наказаний. Когда мы отошли от избы метров на триста, кто-то из оставленных не выдержал и жалобно тихо заскулил. Но чтобы такое робкое начало не переросло в многочасовый лай и вой, пугающий все живое вокруг, мне опять пришлось им громко крикнуть «нельзя». Больше никакого писка, понятливы и довольно послушны молодые восточницы.
Пока я писал настоящую работу, а приступил я к ней в 2011году, у меня произошел неприятный случай. Летом, в этом же 2011 году, в городе Ржеве Тверской области, барсеточники сканировали сигнализацию на моем автомобиле, и, пока я находился в магазине, похитили из салона сумку, где находились, в том числе, мои охотничьи дневники и другие вещи. Я вез их в Москву, чтобы продолжить работу. Теперь же, по выше указанной причине, завершить «Охотничий сезон 2007 года» в стиле дневника, как это было задумано, не получится. На календаре уже 2012 год и моя память, спустя более четырех лет, не в силах поднять массу мелких подробных событий и их хронологию. Я понимаю, что ценность этой работы не в художественном, а скорей в подробном, практически в фотографическом изложении событий таежной жизни. Теперь же, к большому моему сожалению, придется ограничиться только несколькими основными событиями того охотничьего сезона и завершить его.
Более недели мы с моим напарником Сашей отохотились вместе, а затем я предложил ему разойтись по разным избам, чтобы увеличить охват территории промыслом и повысить результативность. Конечно, и охотиться, и выполнять любую хозяйственную работу вдвоем гораздо легче. Например, затаившегося в густых ветках на высоком хвойном дереве соболя, обнаружить крайне сложно. Но стоит одному отойти подальше от дерева, чтобы кроны хорошо просматривались, а другому обухом топора сильно ударить по стволу, и зверек от неожиданности сдвинется, чем и выдаст себя. Тут его и брать можно. Если же ты один, то стучи не стучи по дереву, а увидеть соболя, стоя под самим стволом, практически невозможно. Стреляющий зверька, почти всегда стоит метрах в двадцати-тридцати от дерева и не успевает подбежать, чтобы первым взять падающую добычу, а собаки, особенно если их несколько, не обращая внимания на строгие команды хозяина, мгновенно хватают острыми зубами еще полуживого соболя, и с остервенением тащат его в разные стороны. После такой сцены от дорогой шкурки остается окровавленная, густо смазанная слюной собак, порванная тушка. Ежели два охотника, то, как правило, берут такого зверька чисто. Опять же, вернувшись вечером с промысла в избу, нужно приготовить еду собакам, себе и пушнину обработать. Поделив всю эту работу на двоих, получается и легче и быстрее. Я уж не говорю о безопасности в тайге, вдвоем она, безусловно, надежнее. Однако, у сторонников одиночной охоты есть такие веские и привлекательные аргументы, что с ними трудно не согласиться. Прежде всего, это чувство независимости от кого-либо и внутренней свободы. Даже в коммуникабельных и вроде подходящих друг к другу людей, через некоторое время наступает усталость, а значит, и раздражение от многодневного круглосуточного присутствия рядом с тобой и в тайге, и в избе на девяти квадратных метрах, пусть даже уважаемого тобой человека. Со временем начинает казаться, что твой напарник не правильно выполняет общую работу, много допускает дробовых дыр при добыче соболя, халатно снимает и обезжиривает шкурку зверька, тайно недолюбливает твоих собак, противится твоему плану охоты на грядущий день, ночью специально не вылезает из-под одеяла, чтобы затопить погасшую печку, что он не достаточно чистоплотен при приготовлении пищи, занудный, скучный, не умеет сам шутить, и шуток товарища не понимает, боится темноты, и многое другое. Одним словом, негатива накапливается немало и, находясь вместе, приходится все это изо дня в день носить в себе, проявляя усилие держать в себе, не выпускать наружу, иначе вспыхнет конфликт. Любой конфликт не предсказуем, он несет потери и разрушения, но таежный конфликт, где два полуодичавших человека и масса экстремальных ситуаций, опасен вдвойне. Вот и получается, что по одному охотиться — всегда больше работы и опаснее, но комфортно от свободы, а вдвоем — больше душевного дискомфорта, но зато меньше работы и опасностей. Большинство охотников Красноярского края не боятся работы и пренебрегают своею безопасностью, поэтому предпочитают охотиться по одному. Я тоже отношусь к их категории.
С утра пораньше, взяв двух собак, Десну и Чернушку, я отправился в самую дальнюю, третью избу. Саша остался с Пулькой и Смолкой во второй, базовой избе. Примерно, через полтора километра моего хода, в осиннике, я заметил, как Десна взяла след ночного соболя и пошла тропить его. Неопытная Чернушка сначала, принюхиваясь к незнакомому следу, топталась позади Десны, но вскоре ей показалось, что она сильно далеко оторвалась от хозяина, и вернулась ко мне. Я принял решение оставить тяжелый рюкзак на тропе, а сам помчался по следу Десны догонять ее. Бежали мы с Чернушкой вдоль пологого склона ручья уже минут двадцать, но лая Десны так и не было слышно. Неужели не догнала?- думал я, пробираясь через густые заросли подроста пихты и ели. А еще через несколько минут густые лесные заросли закончились, и мы выскочили на довольно обрывистый берег ручья с крупными валунами и каменными россыпями, где стояли толстые одиночные кедры и ели. Тут же, внизу, в каменных катакомбах, я увидел заднюю часть Десны, которая, поскуливая, яростно гребла лапами, пытаясь проникнуть глубже между каменных пустот. Обрезав круг, я убедился, что соболь там, где собака. Значит Десне опять не повезло, подумал я. Взять соболя в каменных россыпях гораздо сложней, чем в корнях дерева. Топор тут беспомощен и подкопать не получится, а дым стремится вверх и не доходит до соболя, который по пустотам уходит как можно дальше и ниже. В такой ситуации существуют только два способа: капканы и обмет.
Если ставить капканы, то нужно иметь при себе необходимое их количество, чтобы можно было перекрыть ими все возможные выходы зверька. Пропустишь хотя бы одну такую незаметную норку, засыпанную снегом, и все усилия твои пропадут. А сделать нужно не мало: утоптать вокруг снег, чтобы выявить все выходы, выставить в них таким образом и столько капканов, чтобы соболь не смог их перескочить, а потом отойти подальше и терпеливо ожидать пока беглец соизволит выскочить. Возможно, он появится через двадцать или тридцать минут, но не исключено, что он будет там сидеть часами.
Обмет — это сеть из капроновых нитей с мелкой ячеей шириной метр-полтора и длинной двадцать-тридцать метров, чем длинней тем лучше. Устанавливается он вокруг убежища соболя, как забор, таким образом, чтобы, выскочивший зверек попал в сеть и запутался в ней. Как и в случае с капканами, выставив обмет, нужно отходить от него на такое расстояние, чтобы соболь не мог услышать охотника. Сигналом о том, что добыча попалась, будет звон колокольчиков, которые устанавливаются по периметру сети.
Учитывая то, что на Енисейском кряже каменные россыпи, пригодные для укрытия соболя, встречаются не так уж и часто, а зверек в подавляющем большинстве случаев предпочитает прятаться от преследующих собак в корнях и стволах деревьев, а также в валежинах, то таскать в рюкзаке тяжелые капканы и объемную сеть просто нет смысла. За все время охоты в этих краях я ни разу не встречал такого промысловика.
Конечно, не имея при себе капканов, и обмета, я надрал с березы бересты, наломал сухих веток и, хотя мало верил в успех своего мероприятия, попытался дымом выкурить беглеца из убежища. Около часа я ковырялся в камнях, прованялся дымом и выпачкался в сажу, но соболь не сдавался, видать мое курево до него не доставало. Жалко потраченных усилий и времени, но пришлось и эту неудачу проглотить.
В оставшуюся часть дня добрался до избы, затопил печку, сварил себе суп и на костре собакам, а также приготовил приманку и проволоку для самого дальнего путика. Завтра, пока нет глубокого снега, иду туда наживлять приманку и взводить капканы. Это значит, что еще один день будет отдан в жертву общим подготовительным работам, которые совсем не гарантируют отдачу. В иной сезон на нашем участке десять капканов дают, примерно, одного соболя, но бывают годы, когда и два десятка капканов не могут поймать одного соболя. Удача зависит от многих факторов, в том числе: от общей численности зверька на квадратный километр площади, от наличия кормовой базы (грызунов, кедрового ореха, различных ягод), от месяца года (январь всегда голоднее, чем октябрь), от погодных условий, от мастерства охотника, от качества приманки и многих других менее заметных причин. И, несмотря на то, что мое предпочтение всегда отдано охоте с собаками, но, проявляя осторожность, приходится использовать хотя бы сотню капканов, чтобы, в аномально тяжелый для промысла год, не остаться совсем без добычи и сдать арендодателю положенное по договору количество соболей. Если этого не сделать, то однажды, прибыв за триста километров по бездорожью заключать на очередной сезон новый договор, или брать лицензии на добычу соболя, тебя вдруг поставят перед фактом, что твой участок, с построенными тобой избами и путиками, уже отдан в пользование другим людям. Найти же потом правду в этой глухомани практически нереально.
Учитывая предстоящую дальность похода, и большой объем работ, с избушки вышел еще в сумерках, но пока добрался, а потом, обливаясь потом, преодолел крутую «геологическую гору», в лесу рассвело. День выдался пасмурный, без большого мороза, но и без осадков. Собаки ушли с глаз, где-то рыскали по ночным набродам соболя, лаяли белку, но я, не отвлекаясь, приводил в порядок сбежки, опоры под них, настораживал капканы и подвешивал специально прокисшую и вонючую приманку из рябчика. Путик прошел и настроил до самого конца без приключений, светового времени оставалось только на обратную дорогу и то в хорошем темпе. Возвращаясь, с удовольствием для себя отметил, что собаки приманку не трогают, значит, прошлогодний урок для Десны, где она, совершая шкоду, лапой попала в капкан, не прошел даром.
На третий день охоты без напарника я опять отправился туда, где вчера настраивал путик. Самый удаленный наш участок занимает довольно приличную площадь и мне понадобится не менее четырех дней, чтобы весь обойти его с собаками. Сегодня я подхожу на каждую полайку, но кроме белки нам пока ничего не попадается, хотя мы и пересекали следы жирующего соболя. Вдруг впереди, метров за двести от меня, раздался яростный лай Чернушки. Поскольку мы шли по путику, то я сразу догадался, что в капкан попал соболь, он живой, и неопытная Чернушка не решается на него наброситься. Я рванул с места, кричу «нельзя», бежал со всех сил, знал, если первая подскочит Десна, то от зверька ничего не останется. В этот момент я услышал предсмертный крик соболя, а потом тишина. Не успел, мелькнуло в голове, но оставалась еще надежда, что может не сильно порвет, нужно только быстрей. А вот уже показалась и большая кедрина, где стоит капкан, и Чернушка вокруг сбежки крутится, что-то возбужденно нюхает, но Десны уже нет. Все, понял я, опоздал. Оставшиеся десяток метров подошел уже не спеша, шагом. В капкане торчала без шкуры вырванная до самого плеча соболиная лапа, а самого зверька и Десны нигде вокруг не видать, значит, не только похитила, но и утащила куда-то. Позвал — тишина. Кинулся искать Десну по следам, но тут Чернушка, как на то зло, зачухала белку и вокруг стала носиться с такой скоростью, что за пару минут ею в радиусе ста метров было все истоптано. Пока я, согнувшись, распутывал, где, чей след, рядом нарисовалась Десна, ходит по лесу как будто ничего и не произошло. С какой стороны пришла, где бросила соболя понять не могу. Спрашиваю, где соболь? А она смотрит на меня равнодушно и, как дура, не понимает, что я от нее хочу. Последнее, что мне осталось, это разбить вокруг капкана всю территорию в радиусе сотни метров на небольшие квадраты и тщательно их обыскать. Полдня потратил, ковыряясь в снегу, заглядывал под каждую валежину, но соболя так и не нашел. Наверное, скотина, утащила еще дальше, чем я искал. Так бесславно закончился и этот день моей охоты.
Многие западносибирские лайки, застав соболя еще живым в капкане, рвут его, пытаясь задавить, но делают это на месте, а чтоб так далеко утащить! Такое я вижу впервые. Конечно, это серьезный недостаток в работе собаки и как бороться с ним, признаюсь, пока не знаю. У нас с напарником Сашей были собаки, которых ничему не учили, но они, увидев живого соболя в капкане, вместо того чтобы броситься на него, сами останавливались и ожидали хозяина или голосом давали знать, что в капкане зверек. Вот такой интеллект, правда, в этих собаках текли крови местных аборигенных лаек.
Однако в этот день сюрпризы для меня еще не все закончились. Возвращаясь домой, на подходе к избе я сначала услышал запах дыма, а потом увидел и сам дым, который сизой струей подымался из печной трубы и рассеивался в вершинах деревьев. Значит, у меня гости, подумал я, опять Саша не выдержал без меня и трех дней, прибежал. А я только размечтался, как в ближайшие дни один буду «бомбить» с собачками еще нехоженую нами в этом сезоне, самую удаленную территорию. Ведь это такое удовольствие, когда компания из трех составляющих: ты, лес и твои лайки. А вот уже и Пуля со Смолкой услышали наше приближение, залаяли. С избы встречать нас вышел, улыбающийся, Саша. Поздоровались.
-Ну, что случилось,- спрашиваю, - прискакал раньше времени?
-Да ну его, я вообще на днях иду на выход.
-А что так? Наверное опять ночью почувствовал, что из темноты на него кто-то смотрит, - подумал я.
-Смысла нет, что толку утюжить сопки, когда даже следов соболя не видать. Правда, тут, когда шел к тебе, один ночной в капкан попался, но был еще живой и собаки его немного порвали.
-У меня сегодня была такая же история, только Десна куда-то утащила да так, что и найти не смог.
Судя по тому, что Саша уже успел приготовить и нам суп и собакам, то пришел он в первой половине дня. За ужином разговор о ближайших планах продолжили. С учетом сложившихся обстоятельств, нами было принято окончательное решение - покинуть участок. Для этого нужно было собрать во всех избах самые ценные вещи и вынести их к дороге. Грустное и крайне неприятное зрелище было смотреть, как мы обреченно волочили к выходу три дня подряд свой охотничий скарб, который с таким же трудом когда-то тащили на участок. Напарник уехал, а я остался еще на неделю, чтобы собрать по всем путикам капканы. Пока я таскал железо, Десна изловчилась и загнала мне одного соболя. В назначенный день приехал за мной Саша. Так закончилась моя охотничья эпопея на притоках реки Большого Пита в отрогах Енисейского кряжа, начатая в 1988 году.
Я уехал в Москву, а Саша потом еще только один сезон без меня отохотился в этих угодьях. Но, видать, ему не очень понравилось без напарника в лесу, и он уступил нашему претенденту, шкодливому соседу Лейченко, и продал ему по смешной цене участок.
Тверская область 2011 — 2012 год.
Сорока М.М. Охотничий
сезон
2007 года
Отъезд из Москвы и заброска на участок
В прошлом году я выехал из Москвы на охоту в Красноярский край девятнадцатого сентября, а нынче на день раньше. Поезд отправляется поздно вечером, почти в двадцать три часа. Дождя не было. Как всегда, к вокзалу добирался на такси. Традиционно, у меня тридцать седьмое место в двухместном номере купейного вагона. Опять повезло, ко мне пока никого не подсадили. Первую ночь в поезде было прохладно, не топили, а, значит, для нас с Десной было комфортно. Но утром проводники взяли реванш, затопили печки, да к тому же и день выдался солнечным – стало жарко. С большим трудом пришлось мне ради собачки приоткрыть в своем купе, уже запечатанное на зиму, почти не открывающееся, окно.
Десна, как и в прошлом году, боится транспорта. Под колеса попасть не боится, а вот когда ее посадишь в автомашину или поезд, то тут начинается паника. Страха поменьше, чем в прошлом году, когда ехала первый раз, но все равно есть отказывается, хотя воду пьет после прогулки на остановках. Но вот перед Омском соседи по купе на стоянке угостили ее колбасой и курицей, она не отказалась.
В Красноярском крае перед Ачинском пошел мокрый снег. Начинается дыхание Сибири. А еще, примерно через пятнадцать часов, я прибыл на конечную станцию в город Лесосибирск. Здесь рано утром стояла морозная погода, где-то ноль, минус один, густо стелился по земле туман и день обещал быть солнечным, а значит относительно теплым.
Пунктуальный напарник с взрослым сыном Алексеем переправились первым семичасовым паромом через Енисей на своей вазовской шестерке и благополучно доставили меня в свой поселок Подтесово. Там меня узнали и с большой радостью встретили две молодые восточносибирские лайки Чернушка и Смолка, которых я в июле месяце в этом же году в полугодичном возрасте поездом привез сюда. Они прижимались ко мне, буквально по-человечески как-то членораздельно выли, почти плакали, рассказывая, как я их летом бросил у чужих людей, и как им тут без меня жилось. Разжалобили, чуть я слезу не проронил. А вот Десну почему-то подзабыли и встретили сначала как чужую, довольно агрессивно.
С дороги, как всегда, сначала банька, а потом вечерком на Енисей неводить. Поймали несколько небольших щучек, полтора килограмма окуньков, чуть поменьше тугунков и одну нельму килограмма на четыре.
Второй день моего пребывания в поселке потратили на поиск автомашины для заброски в тайгу, закупки продуктов и упаковки их в мешки и рюкзак.
На третий день в семь утра пришла цельнометаллическая семиместная газель. Погрузили в нее шесть мешков, один рюкзак, два моих ружья (ТОЗ-78 и ИЖ-43), трехлетнюю Десну, девятимесячную Чернушку и восьмимесячную Смолку. Поскольку мой напарник Саша в отпуск еще не ушел, то уезжал в тайгу я один. А он планировал подъехать ко мне, где-то, через неделю.
К десяти часам утра я был уже в районе нашего охотничьего участка. От дороги до первой, заходной, избы полтора километра. Дождя не было, но стояла пасмурная погода. В первую ходку взял тяжелый рюкзак, два ствола в левую руку, а правой держал Десну на поводке. На всех рук не хватило, молодежь пришлось пустить на свободу. За них нет пока опасения, что возьмут какой-нибудь след по чернотропу, пока я ношу мешки, и уйдут неизвестно куда. Потом ищи их вместо того, чтобы груз таскать. А погода в этих краях очень переменчива, так и гляди дождь или мокрый снег накроет. Немного вспотев от тяжелой ноши, стал приближаться к избе, а у самого страх за нее. Вдруг «добрые» соседушки, претендующие поглотить нашу территорию, сожгли ее? Тогда груз придется тащить обратно. Но Бог миловал, стоит целая, ждет меня. Поздоровался, как с живой, на радость телу снял рюкзак, привязал под навесом собак. В избе, как всегда, вокруг печки, под нарами в дровах, везде, где можно, все завалено сеном. Это поработала пищуха, или, как ее здесь местные называют, сеноставка, основной корм для соболей. Целые небольшие стожки можно увидеть по всему лесу, особенно под крупными кедрами или корневыми выворотами упавших деревьев. Собрал в избе сухое сено, и собакам под навес на подстилку. За это и мы и собаки благодарны сеноставкам, особенно когда начинают давить сильные морозы. Вторая польза от этого зверька, в том, что сеноставки, живущие под полом в избе, не терпят соседство мышей, они их просто изгоняют. Сама же пищуха питается в основном сеном, листьями и корой деревьев, но предпочитает осину. Поэтому по столу, как это делает мышь, не лазит, никакого воровства не совершает. После уборки затопил печку, сходил к ручью за водой, поставил на край печки, чтобы не сильно кипел, чайник и обратно, груз таскать. К следующему моему приходу изба будет сухая, и перекур с чаем можно будет сделать. В итоге пришлось совершить семь ходок, это двадцать один километр, из которых десять с половиной с грузом и столько же порожняком, пока все перетаскал, но к шести вечера, до сумерек, закончил. Собакам на костре, а себе на печке приготовил ужин, включил радиоприемник, постелил на нары просохший матрас, подушку, простыню, одеяло. Настало время ужина и заслуженного отдыха. Правда, через пару часов, когда остынет, нужно еще покормить собак.
Первая ночь в тайге была спокойной и пролетела очень быстро. Еще потемну сделал легкую утреннюю зарядку, выпил чаю, взял рюкзак с грузом, кастрюлю для баньки, патрубок для ремонта дымоотводной трубы, ружье и в путь к следующей избе. Теперь в ближайшие дни предстоит почти весь груз от первой избы перетащить во вторую и третью, где по времени мы больше всего охотимся. Расстояние между избами примерно шесть километров. Это не много, так как среднее расстояние между избами у местных охотников не менее десяти километров. Но у них и участки по сто шестьдесят и более квадратных километров, что в три раза больше нашего. Конечно, на нашу площадь, пятьдесят квадратных километров, нам бы хватило и две избы. Но мы для удобства соорудили три и теперь можем позволить себе во время охоты обедать не в снегу на морозе, а в любой из этих изб, которая окажется ближе к нам. Собаки, вырвавшись на свободу, летали по лесу, как очумелые, рылись в корнях деревьев, гоняли сеноставок. С радостью для себя отметил охотничью страсть и неутомимость Смолки, а вот Чернушка была спокойней и такого азарта в первый день не показала.
Самым неприятным и трудоемким в охотничьем процессе для меня, и думаю для многих других, является переноска грузов. Если ты не «новый русский» и не можешь себе позволить вертолет или другую высоко проходимую технику, то каждый год, прежде чем наслаждаться природой и самим процессом охоты, ты должен дня четыре-пять отдать в жертву этой напряженной изнурительной работе. Стараешься не думать, что твои уже не молодые и больные суставы в очередной раз, как уже бывало, не выдержат и откажутся подчиняться тебе, издавая пронизывающую боль. Успокаиваешь себя только тем, что в этом году нет стройки, а значит, меньше груза и бревна таскать не надо. Двадцать пять - тридцать килограмм за плечами, несколько дней подряд, по сопкам и бурелому, не обращая внимания на дождь или мокрый снег, занемевшие плечи от врезавшихся в них лямок, и заливающий глаза пот, могут у некоторых напрочь отбить желание охотиться. Один новичок так прямо и сказал: «Я лучше дома пять голов свиней заведу, чем с вами так убиваться». Но ведь и немало таких, для кого дикая природа с лайками, ее девственная красота, преодоление трудностей, и есть та притягательная сила, которая ежегодно, как магнит, влечет нас к себе, чтобы насладиться еще раз красотами природы и вкусить победу над обстоятельствами и собой. Хотя у большинства местных охотников все гораздо прозаичней — они идут в тайгу просто подзаработать.
Но вот, на радость хозяину, и вторая изба вдалеке половинкой крыши показалась, тоже живая, только дымоотводная труба проржавела и упала. Первым делом ею и занялся. Раскрыл часть крыши, разобрал разделку, и к остатку старой трубы прикрепил новую, которую принес. Затопил печку, убедился, что все работает исправно, и приступил к уборке.
Ночь прошла спокойно и незаметно. Чуть рассвело, и я опять в первую избу за продуктами - волочение груза по участку продолжается. День короткий, успеваю совершить только одну ходку. Вернувшись, приступил к чистке лопатой заиленного дна в ручье, где мы берем воду. Потом тут же подобрал несколько крупных каменных плит и обложил ими боковые плоскости печки в бане, чтобы поменьше деревянные стены нагревались, а накопленное тепло в камнях отдавалось постепенно. Уже в сумерках разжег костер и приступил готовить кашу собакам с тремя белками, которые мы добыли по пути, а себе на печке суп из тушенки, без рябчика, которого вспугнула Чернушка. Слава Богу, и этот день прошел без дождя. Оно-то конечно и в мокроте работать можно, но очень неприятно.
Где-то в полночь неожиданно морозную тишину прорезал громкий и, недовольный исходящими запахами от нашего стойбища, крик самца кабарги, который подошел к избе по другому берегу ручья. Проснулся я, подскочили со своих нагретых мест собаки и с лаем кинулись в темноту. Однако до виновника ночной тревоги нужно было бежать далеко через широкую заболоченную пойму ручья, местами через мало проходимый чепыжник, поэтому возмущение собак быстро потонуло в этих препятствиях и через пару минут они уже ленивой трусцой возвращались обратно. К тому же они наверняка понимали, что и козел кабарги не стоял на месте, ожидая их, чтобы поздороваться. Но ночные приключения на этом не закончились. Только успокоился и уснул, как тишину нарушила Смолка. Она обнаружила то ли белку-летягу, то ли сову недалеко от избы и принялась азартно, вязко лаять в темные кроны деревьев. Пришлось опять подскакивать по команде тревога, выходить на улицу, разбираться в происшедшем и привязать ее на поводок под навесом.
Очередной день решил посвятить последней ходке за грузом к заходной избе. Нужно взять самое главное, а небольшие остатки можно будет унести, когда приедет Саша. Не терпится поскорее освободиться от подготовительных работ и приступить к охоте. В одну сторону иду налегке, без тяжестей, поэтому можно позволить себе подходить на лай собак и брать мелкую добычу. Вот и сегодня, из-под Десны взял четыре белки. Странно, но в начале сезона у нее отношение к этому зверьку спокойное, даже не всегда пытается упавшую и еще живую белку придушить, отдавая такую возможность, более молодым и совсем не имеющим опыта восточницам, Чернушке и Смолке. Но если решится придавить зверька, то тут же, после моей команды, послушно бросит его и идет дальше в поиск.
Молодые восточницы как-то легко начали работать по белке и с каждым днем прибавляли опыта в обнаружении зверька и слежке.
Чернушка на вид почти вся черная, очень высокая, на пределе стандарта, костистая, но сухая (лещеватая) сука. Уши большеваты и широковаты в основании, а форма головы ближе к западнице, чем к восточнице. Одета для лайки слабо, хвост держит серпом. Рычаги задних ног для ее роста и растянутости слабо выражены. Голос хороший, к чужим подозрительна и осторожна. Хозяина ищет не на слух, а по следу, довольно послушна. Природный поиск у нее слабый, чаще других собак держится тропы, но стремится идти все время впереди. До обеда у нее хватает сил, что-то искать, ковырять в корнях сеноставок, но после, догоняя меня, часто идет сзади следом. По интеллекту сообразительна, но труслива. К ней всегда доброжелательно и ласково, а она как бы в ожидании, что ее хотят ударить. Можно предположить, что и зверя она всякого будет бояться.
Чернушка с Десной работают по соболю
Смолка же внешне полная противоположность Чернушке. Среднего, может даже чуть ниже среднего роста, черная с белой грудью и лапами, шикарно одетая сука. Иной раз на расстоянии ее можно принять за русско-европейскую лайку. Но ближе видно, что голова у нее все же восточницы, правильное ухо, но поставлено не вертикально, а как бы «крышей», корпус растянут, а задние рычаги ног хорошо выражены. Хвост держит на правом бедре. К ее недостаткам можно отнести грубый глухой голос, короткий природный поиск, а также то, что чуть мягчит правое ухо в движении и на передних лапах проглядывается черный крап в тон окраса. По характеру проста, без хитрости, в быту спокойна и послушна, доверчива и предана хозяину. К чужим не злобна, но проявляет осторожность. В лесу активная на протяжении всего дня, не проявляет усталости как Чернушка. Трудолюбивая, вязкая, с очень выраженной охотничьей страстью, но думаю, по крупному зверю ей не будет доставать смелости и особенно злобы. Но это только предположение, которое предстоит еще проверить.
Смолка
Наконец пришло время проведать третью, самую дальнюю нашу избу. Сюда продукты можно носить уже попутно и небольшими дозами. Вот и сегодня, кроме ружья, топора и других необходимых охотничьих принадлежностей, взял две булки хлеба, картофеля на одну готовку себе и собакам, кусок сала, три луковицы, пару морковин, грамм сто конфет карамелек и в путь. Тушенка, сгущенка и крупы по избам у нас всегда в запасе. По пути вспугнули только одного рябчика и добыли двух белочек.
Спускаясь с горки к ручью, на другом его берегу, сквозь просветы между высоких стволов пихты, ели и кедра, показалась изба. Напряжение спало. Все избы целы. Но после письма, которое зимой напарнику Саше прислал наш сосед по участку Лейченко, мы ожидали и худшего. Ведь он поставил нас в известность, что один наш квартал, без согласования с нами, уже официально отдали ему, и теперь он требовал от нас убрать наши капканы и эту избу. Не сожгли, значит, в этом сезоне еще отходим, а далее как Бог даст.
Первым делом полез на крышу. В прошлом сезоне из-за раннего снега и морозов мы не успели поправить, сдвинувшийся лист рубероида, другая его часть за девять лет сгнила, а через образовавшиеся щели, весной и летом избу заливало водой. Постельные принадлежности и одежда были мокрыми и теперь требовали длительной сушки. Для устранения дефекта сначала убрал жерди, прижимающие рубероид, соскреб слой хвои с землей, и только потом все выровнял и положил новый. Не успел затопить печку, как пошел дождь. Новая крыша не подвела, больше протечек не было. Теперь можно было приступить к уборке, сушке всех тряпок, а также готовить пищу для собак и себя. К восемнадцати часам все работы закончил. Третья изба была полностью готова к сезонной эксплуатации. Наступило время ужина и отдыха. Правда, полного комфорта не получилось потому, что забыл принести радиоприемник, предназначенный для этой избы. Когда вокруг на десятки и сотни километров безлюдная тайга, а ты один и ощущаешь себя маленькой песчинкой в этом огромном диком пространстве, то волна «Маяка» является единственным, что связывает тебя с миром, который ты оставил. Хочется знать, что там происходит и песни послушать, особенно любимые. Перед сном прикинул в уме план своих действий на завтра. Решил идти в самый отдаленный участок, к сосновому бору на реке Большой Пит. Там чаще всего бывает глухарь, а заодно проверить, где охотится наш сосед Лейченко. Судя по выстрелам, он опять воровски со своим аборигенным кобелем «Макаром» обрабатывает наш участок, бьет на приманку рябчика, белку, глухаря, пугает и разгоняет всякого зверя. Свою территорию старается, как можно дольше, не тревожить.
Третья и самая дальняя изба
Дождь лил всю ночь и утром не переставал. Без прорезиненного плаща, который остался во второй избе, идти в дальнюю дорогу на весь световой день было неразумным. Стало очевидным, что через пару часов будешь мокрым до самих трусов, а на улице не май месяц. Пришлось прикрыться полиэтиленовой пленкой и возвращаться обратно во вторую избу. По дороге топором чистил тропу от завалов, все равно делать надо. Чернушка самостоятельно нашла и облаяла белку.
К шестнадцати часам, когда дождь остановился, я уже успел пообедать и сварить собакам. До темноты оставалось еще два часа, и я решил сходить на север, за пару километров, через сосновый бор к нашему «коралю». С его помощью мы пытались добыть мигрирующих на восток, где меньшие снега, оленей или лосей. Хотелось убедиться, что он под натиском больших снегов и, падающих деревьев, опять разрушен и на этом поставить точку в наших экспериментах. Больше таскать сырые жерди, и его ремонтировать не было смысла. В сосновом бору нынче уродила брусника, и я немного задержался, пробуя зрелую ягоду. А когда подошел к «коралю», то чуда не произошло, он действительно был на половину разрушен. Проводив творение наших рук грустным взглядом, я повернул обратно. И на этот раз труд охотников, что бывает не редко, оказался без отдачи. Опять пошел дождь.
Заготовка приманки для капканов
Особенность охоты на Енисейском кряже такова, что снег здесь не всегда, но очень часто появляется в конце сентября, а к середине октября, к официальному открытию охоты по пушнине, он может достигать полуметровой глубины. В таких условиях собаки уже работать не могут. Значит, все надежды возлагаются только на капканы. Поэтому в этих краях охотники первым делом заготавливают приманку. Одни это делают еще в августе и сентябре вокруг своих деревень, а большинство прямо на участке, но забрасываются для этого в угодья чуть раньше. Самая желанная приманка для соболя это рябчик или глухарь. В годы, когда этой дичи мало, широко используется белка. А вот рыбу в октябре и ноябре соболь часто игнорирует. Хотя не исключено, что позже, когда его прижмет голод, он ее не пропустит. Но мне самому глубокой зимой проверить это не приходилось. Среди местных охотников есть и такие, что предпочитают добывать соболя только капканами. Они говорят: «Зачем я буду ломать ноги, бегая по сопкам за собакой, когда я капканчиком его возьму?» Но это уже, на мой взгляд, другая крайность. Во-первых, бывают сезоны, когда в начале зимы соболь, будучи сытым, по причине хорошего урожая кедровой шишки, ягоды и многочисленности грызунов, в капканы не идет. Вот тут с хорошей соболятницей и можно поправить положение. Хотя для этого, разумеется, придется и попотеть. Во-вторых, охота без собаки лишена настоящего азарта, глубоких переживаний, красоты и романтики.
Вот и сегодня тридцатого сентября, взяв плащ от дождя, немного картофеля для себя и собак, овсянки для собак, пару булок хлеба, две банки сайры, видеокамеру, фотоаппарат, радиоприемник, а также походный охотничий комплект, я снова отправился в третью избу для заготовки приманки. Но прежде чем продолжить рассказ, хотелось бы немного подробней остановиться на том, что, собственно, входит в этот походный охотничий комплект?
Кроме ружья и боеприпасов к нему, в этот список входят:
- топор,
- пила складная карманная,
- нож охотничий большой,
- нож маленький для разделки пушнины,
- заточка для ножей,
- компас,
- часы карманные,
- фонарь налобный с запасными батарейками,
- два коробка спичек, завернутых в полиэтиленовый мешочек,
- капроновая веревка длиною не менее трех метров,
- сетка из тонкой капроновой нитки и петля из проволоки нихром для ловли
соболей из валежин.
- два стерилизованных бинта,
- сто грамм водки или спирта, как обеззараживающее,
- пятьдесят грамм соли,
- игла с нитками,
- два небольших матерчатых мешка, для добытых белок и соболей,
- несколько полиэтиленовых пакетов,
- хотя бы один поводок с ошейником,
- блокнот с ручкой, и в последние годы очки.
С началом работы на путиках к перечисленному можно добавить: мешок с вонючей приманкой (3-5 кг.), несколько небольших мотков медной проволоки, пассатижи. Словом, все самое необходимое, но в итоге получается довольно приличный рюкзачок и по объему и по весу.
По дороге к третьей избе, в белолесье, на противоположном берегу большого лога вдруг затрещали сухие ветки. Десна кинулась туда и облаяла, как позже я увидел по следам, оленей. Расстояние до них было порядка трехсот метров. Я с молодыми собаками поспешил на лай, но вскоре остановился, так как наступила тишина. Стало понятным, что олени пошли на уход. А минут через десять вся, запыхавшись, и Десна вернулась. Пока дошли до избы, взял из-под собак несколько белок. Глухаря в этих краях мало, а рябчика молодые восточницы гоняли так, что добыть его можно было только случайно. Бывало, вспугнут птицу далеко впереди от меня, а я вовремя замру и наблюдаю, куда она сядет. Если летит в мою сторону и сядет где-то рядом, то считай, повезло и я ее выстрелом снимаю. Конечно, рябчиков без собак можно добыть больше, но зато с ними больше берешь белок, и встреча с любым зверем не бывает для тебя неожиданностью. Ведь даже ощущаешь себя в диком лесу без собак не так, как с ними. С лайками в тайге я чувствую себя совершенно свободным. Могу вообще забыть, где я нахожусь, и вспоминать что-то из своей былой жизни, думая о людях, которых оставил в цивилизации. Собаки - мои глаза, уши и обоняние. А без них на тропе уже самому все время приходится быть внимательным, напрягать свой слух и зрение, отчего усталости в организме только добавляется.
К полудню благополучно добрался в назначенный пункт. Пока обедал, собаки за сотню метров от избы нашли белку и так орали на нее, что выдержать это спокойно было невозможно. Не дожевал кусок хлеба, выскочил и снял тозовкой, перемещающегося по веткам зверька. Тут же наступила гробовая тишина.
До вечера времени еще оставалось много и, хотя опять пошел дождь, решил пройти с собаками, к реке Большой Пит, по «малому кругу», где проложен путик. На погоду, или точнее, непогоду у нас не принято много обращать внимания, так как ожидать солнечных дней в это время года неблагодарное дело, да и удача на охоте не от них зависит. Пока нет снега, и медведь не залег, нужно обследовать все уголки нашего участка. С собой взял два ствола: ТОЗ-78 для бесшумной охоты по птице, пушнине, кабарге и горизонтальную двустволку ИЖ-43 двенадцатого калибра на случай встречи с медведем или лосем. Конечно, таскать по захламленной тайге два ружья, хорошего мало. Но с другой стороны, лучше потерпеть неудобства и лишнюю тяжесть, чем оказаться один на один с медведем, имея в руках только «мелкашку». Ходить же только с гладкими стволами тоже не целесообразно: от них большой шум, отчего садишь, уже и так испорченный многими сотнями выстрелов, свой слух, а, стреляя крупным калибром по мелочевке, ты разгоняешь от себя на многие километры все живое вокруг. Медведь, лось и соболь вряд ли будут ожидать пока эта шумная ватага и к ним подойдет на разборки. Отечественные комбинированные ружья «Тайга» и «Север», которыми я несколько лет пользовался, не смогли решить проблему универсального ружья в лесу. Они тяжелы для ходовой охоты, но главное, короткие гладкие стволы при стрельбе дробью эффективны только на расстоянии двадцати, двадцати пяти метров, что бывает крайне мало в высокоствольном лесу. Ну а то, что мои стволы во всех этих ружьях, относительно друг друга били с большой погрешностью, наверное, не является правилом, возможно, это не повезло только мне. Среди импортных ружей для этих целей что-то можно подобрать, но там цены кусаются. Вот и получается, что на промысле в основном приходится ходить с тозовкой, хотя это и не является безопасным. Приемлемым вариантом в наших условиях мог бы послужить двухствольный штуцер с вертикальным расположением стволов, где верхний ствол под малокалиберный патрон кольцевого воспламенения, а нижний под патрон 308 Винчестер.
Не успел я отойти от избы и четырехсот метров как на моем пути пошли сплошные завалы от бурелома. Такое в большей или в меньшей мере, но бывает каждый год. Оставить путик нечищеным – это значит лишиться его. Не раздумывая, достал из рюкзака топор и приступил к лесорубочным работам. Думал скоро прорвусь, но завалы от упавших деревьев тянулись почти до половины пути моего маршрута и требовали больших физических усилий. Давно уже мокрый от дождя и пота, я стал уставать. А тут еще два ружья за спиной, мотались при каждом взмахе топора, угрожая при резких наклонах свалиться через голову. Время уходило, охоты и быстрого обхода по «малому кругу» не получилось. Собаки голосили, то тут, то там, звали меня к себе, где облаивали белку, а я не мог. На середине пути стал было уже подумывать о возвращении в избу, чтобы закончить рубку в другой день, но и терять половину следующего дня тоже не хотелось. Набрался терпения и чисто на волевом усилии довел эту работу до конца.
Лес, где начинаются завалы
Утром направился на запад, в самый отдаленный и красивый сосновый бор на берегу Большого Пита, где часто бывает глухарь. Свежие завалы на тропе и тут встречались, но их приходилось обходить, чтобы добраться до цели. На середине пути вдруг обнаружил, что давно не видел Десны. Несколько раз с помощью пальцев громко свистнул, но она так и не появилась. Прислушался, лая нет. А когда через километр снова остановился, то еле услышал далекий лай. Но понять в сопках, с какой стороны он доносится было невозможным. И опять же, то ли она лает, то ли «Макар» соседа по участку. Нет смысла сейчас искать ее по чернотропу, тем более, что соболь еще не выходной, подумал я, и пошел дальше. Чернушка со Смолкой облаяли белку, но Десна и на этот шум не появилась. Не успел я толком зайти в сосновый бор как тут же, далеко от меня, собаки подняли глухаря, который, не садясь на ближайшие деревья, улетел прочь. Такую птицу назвать непуганой язык не поворачивается. Видать, наш сосед по-воровски их тут уже давно гоняет. Хорошо нынче брусника уродила, висит темно-вишневыми гроздьями от трех до шести ягод на стебелечке. Подбитая морозцем, она была невероятно вкусной. Собаки и я, как по команде, принялись ее собирать. В этот момент и подвалила к нам Десна. Видать устала, так как сразу легла отдыхать на сухой мох рядом. Продвигаясь дальше по бору, собаки подняли еще одного глухаря, но он, как и первый, близко к себе не подпустил и тут же скрылся. На обратном пути добыли четырех белок.
Вечером собакам сварил много и каждой по белке, видно, что проголодались они сильно. Конечно, по две или три белки на морду было бы лучше, ведь носятся по тайге целый день, тратят уйму энергии, а молодые растут еще. Без мяса никак нельзя. Но это же мясо нужно и для приманки.
Не знаю, как будет дальше, но в начале сезона Десна не похожа на себя прошлогоднюю. Ведет себя спокойно, все понимает, стала какой-то мудрой и взрослой. Облает белочку, и как только услышит, что я уже рядом, то замолкает и только глазами следит за зверьком, да изредка передними лапами опирается на ствол дерева, как бы, показывая мне, где спряталась добыча. Нет лишнего шума, и мне это очень нравится. Стреляю, белка падает. Молодые собаки к ней, а Десна спокойно уходит далее в поиск, главное сделано и теперь ей там делать нечего. Хотя можно предположить, что с соболем будет все иначе. Утром ее не привязываю, без меня никуда не уходит — ждет. Когда долго ничего не попадается, то, как и молодые, принимается гонять, рыскающих перед носом сеноставок. Но стоит крикнуть ей «брось» и Десна, как бы стыдясь своего ребячества, оставляет их.
Незаметно пролетела первая неделя. На днях должен уже приехать мой напарник, а я до сих пор даже глухаря не добыл, не говоря уже о копытном или медведе.
Саша, мой напарник, с Пургой-соболятницей
С первого дня меня не покидает ощущение, что до моего прихода, по участку уже прошлись с собаками и потревоженный зверь ушел. Раньше такого не было. Бывало, только с автомашины станешь на тропу, а тут уже свежие кучи медвежьего помета, значит где-то недалеко и берлога может быть. Нередко прямо на лежках собаки поднимали лосей, и мы их добывали. А с тех пор, как нашим соседом по угодьям стал местный охотник Лейченко, который все время пытается охотиться только на чужой территории, зверя просто не стало. Даже глухаря добыть уже невозможно. Его деревня Брянка в сорока километрах от нашего участка, он нигде не работает, поэтому в наше отсутствие, по дороге или по речке в любое время года браконьерски прессует его. Вот и результат. Совести у этого человека нет, слов он не понимает, а контролировать его из Москвы я не могу, да и напарнику моему далековато, тем более что он работает на производстве. Главное достоинство тайги — ее просторы и ощущение, что идешь ты по ней первый, до тебя тут других охотников не было. Как только ты лишаешься этого чувства, то удовольствия от охоты, как таковой, уже нет, и тебе остается только любоваться уже знакомыми пейзажами и только. Но на деле происходит еще хуже. Пашешь, пашешь; напрягаешься до предела, чтобы без добычи не остаться, а результатов все равно нет. Тут уже не до любования пейзажами.
Пора продвигаться на восток, через два дня надо встречать напарника. С утра минус два градуса и нет осадков. На всем пути до второй избы вспугнули только одного рябчика и больше ничего не видели, а ведь прошел с собаками целых шесть километров. К обеду добрались в назначенный пункт, но тут опять повалил густой, мокрый снег. И так будет до середины октября, то дождь, то мокрый снег и только на несколько часов возможна передышка. Затопил печку, принес воды себе, собакам в бадью и в баньку - вечером праздник для тела, буду смывать пот. Наскоро перекусил сала с луком и полез в крутую гору, на север от избы в сосновый бор, где чаще бывает глухарь и рябчик. Я не терял надежды хоть что-то добыть к приезду Саши. Немного отдышавшись, на вершине горы, от получасового подъема, я вдруг обнаружил, что Десны уже нет. Возможно, прихватила следок соболя и ушла за ним, но в какую сторону понять было сложно, так как сплошного снежного покрова пока не было. Зная рельеф местности, пошел на восток, чтобы можно было услышать ее лай, но примерно через километр своего пути, на спуске, Десна сама догнала меня. Значит скололась, не вытропила зверька. Светового времени уже оставалось мало, стал заворачивать обратно.
Сосновый бор
В чистом сосновом бору, на большом расстоянии от меня, Смолка заметила, сидящего на земле глухаря, грозно нагнула, как свирепый бык, голову, и помчалась к нему со всех ног, пытаясь его забодать. Глухаря, наверное, это сильно напугало, он шумно взлетел и поскорее покинул это страшное место. Но буквально, в сотне метров от Смолки, уже Десна более мягко подняла глухаря, который тут же сел на ближайшую сосну и с любопытством стал рассматривать внизу собаку. Увидев, как туда же устремились Смолка с Чернушкой, я остался стоять на месте. Что толку спешить скрадывать птицу, если молодые собаки своей неуемной энергией все равно вспугнут ее. Однако мои опасения не подтвердились, глухарь продолжал наблюдать сверху уже за тремя собаками. У меня появилась надежда. Не спуская глаз с замеченного дерева, и, скрываясь за стволами деревьев, я стал подкрадываться к птице. С каждым шагом мои шансы успешной охоты возрастали. Чем ближе я подходил, тем медленнее и осторожней становились мои движения. Еще пяток метров и цель можно ловить на мушку. Но в этот момент, в двадцати шагах сбоку от меня, вдруг шумно взлетел еще один глухарь, который, никем не замеченный, сидел на сухой сосне и с близкого расстояния до поры до времени наблюдал за мной. Как по сигналу, взлетели еще два глухаря, где лаяли собаки. Там оказывается была не одна, а целых две птицы. Мгновенно затихли собаки, и наступила тишина. Такое ощущение, что глухарей и не было. Неимоверная досада и разочарование охватило меня в этот момент. Это ж надо так сложиться ситуации, что четыре глухаря и все бездарно ушли считай под носом; ни мяса, ни приманки. Как говорится, не солоно хлебавши, пораженчески опустив голову вниз, поплелся с собаками к избе, где меня ждали традиционные хозяйственные работы.
Все тот же сосновый бор, но на крутом подъеме
Моим единственным утешением в конце этого дня стала банька с духмяным, хлестким и упругим пихтовым веником; безжалостно отстегал на себе все суставчики, каждый сантиметр своего тела. Температуру в ней нагнал такую, что приходилось выскакивать дышать под навес. Собаки недоумевали: выскочил голый, красный и пар с меня валит, как густой туман; даже не сразу узнали. Далее, не менее приятный получасовый отдых на нарах под звуки радио «Маяка» и ужина свежим супом. Чем не праздник в таежных условиях? Вряд ли, даже самый стойкий и нетребовательный к комфорту охотник, смог бы выдержать месяц - полтора в тайге, не будь у него добротных, оборудованных всем необходимым, теплых, сухих изб и бани. Ведь вечером, возвращаясь с охоты уставшим и мокрым, а иной раз и с последних сил, ты знаешь - главное доползти до избы, а она и обсушит, и обогреет, и накормит. Благодаря такому комфорту, утром ты опять свеж и полон сил бежать по соболиному следу. Поэтому стройка, а значит обустройство на охотничьем участке, не прекращаются никогда. Если не новую избу или баньку строишь, то ремонтируешь старую, а иной раз навес или лабаз. Кроме того, на каждый год, в каждой избе нужно заготовить дрова, чтобы при любой погоде, при любых морозах и глубоких снегах, ты имел запас сухих и сырых дров.
Мы с напарником, прежде чем получили свой участок и стали строить на нем свои избы, не один год, при каждой возможности, бывая на ближних и дальних угодьях своих знакомых и друзей, стремились посмотреть, как сделана та или другая изба и печка. А повидать посчастливилось не мало: были старые добротные избы, сделанные еще нашими дедами, но были и новые, современные, сделанные не менее добротно, хотя и похожих на собачью конуру попадалось немало. Все лучшие, простые и гениальные решения мы там и позаимствовали. Исходя из наших условий, где мы строим не весной по насту, а только осенью по чернотропу, от начала и до конца, два человека, с пилой и топором, без снегоходов, тракторов и лошадей, мы пришли к выводу, что избы у нас будут квадратными с длиной бревен максимум три с половиной метра. Здесь каждая деталь имеет свой смысл и значение. Например, изба из четырехметровых сырых бревен нам была бы уже чисто физически не по силам, так как бревна нужно не только поднимать при строительстве, но и вручную таскать к месту иной раз метров за пятьдесят с препятствиями, в виде неровной поверхности земли, кустов, стоящих и упавших деревьев. Опять же, изба из четырехметровых бревен потребует на крышу не один, а уже два рулона рубероида, который тащить на горбу придется возможно километров пятнадцать. А квадратную избу удобно строить: все бревна одинаковой длинны, бери любое, не нужно выбирать, поднимая для этого другие, лишь бы по толщине подходило.
Завершение стройки при выпавшем снеге
Места в такой избе для двоих вполне достаточно и даже не тесно в широком проходе между нарами. Внутри самая удобная, на наш взгляд, планировка — это когда сразу справа от двери находится печь, слева и справа под глухими стенами спальные места, нары, прямо по ходу окно и под ним стол. Те нары, которые находятся слева, напротив печки, сделаны на всю длину избы, что позволяет часть места использовать для ведер с водой и всякой посуды, а при наличии третьего охотника, как постель, правда спать придется валетом. К дополнительным удобствам можно отнести полки для различных мелких вещей, посуды, а также жерди и вешалки для постельных принадлежностей, одежды и обуви.
Печь — экономка
Полы, нары, потолки и крыша: все сделано из плах (бревен по своей длине распиленных бензопилой пополам). Такой материал полностью заменяет доски, но прочность и долговечность, как у бревен. Правда повозиться топориком приходится немало, пока подгонишь их к одному уровню и друг к другу. Осень — это неспокойная пора в тайге: не только постоянные осадки в виде дождя и снега, но и сильные ветра, от которых деревья ломаются, как спички и образуются на десятки, а то и сотни метров целые полосы бурелома. В такие минуты, когда ты находишься в избе, а вокруг гул от разгулявшейся стихии и грохот падающих деревьев, то невольно задаешь себе вопрос: что будет если хоть одна, рядом стоящая, огромная сосна или кедрина рухнет на избу? Конечно, на душе спокойней, когда ты знаешь, что коробок, в котором ты пребываешь, очень надежен. Да и были у нас уже такие случаи, когда деревья падали на избу, но крыша, я уж не говорю о потолке, выдерживала, не ломалась, замене подлежала только часть рубероида. Или в конце зимы, когда уплотненный полутораметровый, тяжелый от влаги слой снега лежит на крыше и нам его скидывать не надо, так как он не угрожает ни провалить крышу своей массой, ни стащить рубероид, падая вниз. Конечно, такой прочности способствовали не только плахи, но и то, как сделана вся эта конструкция. Например, высота и крутизна крыши здесь играет решающую роль. Она у нас сделана так, что расстояние между ней и потолком такое, что даже самый маленький медведь не залезет, чтобы шкоду сделать, зато вода легко скатывается, а снег лежит на ней пока постепенно сам не растает.
Конструкция избы хорошо видна с торца ее
Остановлюсь еще на некоторых важных деталях строительства избы. Конечно, всегда желательно в бревнах рубить паз, но если изба используется только осенью, когда морозы относительно небольшие и держатся непродолжительное время, то для ускорения строительства не вырубается паз в бревне, а между ними делается тес, что позволяет бревнам, как брусу, довольно плотно прилегать друг к другу. Как показал опыт, больше всего тепла с избы уходит не через эти стены и потолок, а через многочисленные земляные ходы-подкопы сеноставок под самим нижним венцом избы. В качестве пакли, разумеется, везде используется мох. Половые плахи ложатся ровной стороной вверх, а полукруглой, бревенчатой стороной, вниз на лаги, предварительно подрубив плаху в точке соприкосновения ее с лагой, а сами лаги на землю поперек их. Получается, что когда ты заходишь в избу, то половые плахи лежат вдоль избы, от двери к окну. Пол не соприкасается со стенами и не прибивается гвоздями к лагам, а если и прибивается то только частично, что позволяет в любое время поменять любую сгнившую плаху или залезть в маленькое подполье. Окно делается примерно между четвертым и седьмым, а двери между вторым и восьмым венцами. Отдушины две: одна над окном, другая над дверью, обе под самим потолком. Они проветривают избу, когда жарко, от продуктов горения керосиновой лампы, но главное весной и летом, когда изба закрыта и может задохнуться от сырости, заплесневеть. В эти же отдушины, по окончании сезона охоты, мы вставляем жердь и на нее подвешиваем свои матрасы и одеяла. В сильные морозы, особенно когда ложимся спать, отдушины затыкаются тряпками. Потолок выкладывается плахами поперек относительно пола на несущие бревна стен ровной стороной внутрь избы, на мох. В длину они такие же как и бревна, поэтому равны углам. Часть из них, особенно крайние, нужно закрепить гвоздями. Но перед этим, зазор, между последним венцом и потолком над дверью и окном, закрывается более тонкими бревнышками и потом стесывается до уровня основных боковых. Далее на потолочные плахи, по краям их, строго над несущими стенами кладутся две толстые и длинные жерди с меньшим выступом под крышу со стороны окна и большим выступом под навес со стороны двери. Но чтобы они лучше лежали, под ними тоже нужно топором подравнять место, так как сами потолочные плахи не одинаковы по толщине, и по краям закрепить длинными гвоздями. Выпиливаем бензопилой отверстие под печную трубу, укрепив предварительно плахи, прибитыми поперек брусками (тесанными круглячками), и ставим печку с трубой. Изнутри избы двумя листами железа, заранее приготовленными полукруглыми вырезами под диаметр дымоходной трубы, закрываем отверстие над печкой и прибиваем их гвоздями к потолку. Теперь можно потолочные плахи покрыть сверху сначала слоем мха, а потом земли. А дымоотводную трубу обкладываем, как можно выше, но только землей. Осталось установить четыре важных детали, и каркас крыши будет готов. Сначала берем две толстые короткие чурки (длина их, примерно 25 см.) и устанавливаем торцом по краям на потолочные плахи, которые всей своей площадью опираются на несущие стены, одну над окном, другую над дверью, строго по центру избы. Закрепляем их на этом месте с боков скобами или длинными гвоздями. На них параллельно друг другу кладем две такие же по длине и толщине жерди, какие уже положили по краям избы, прибиваем их гвоздями к чуркам. Получилась конструкция — с одной стороны конька две длинных жердины, на которые укладываются плахи ровной стороной вверх и с другой то же самое. Но как и на полу, плахи на крыше, в месте соприкосновения с жердями и друг с другом, стесываются топором так, чтобы поверхность, на которую потом будем стелить рубероид, была максимально ровной и с небольшим зазором, иначе рубероид будет рваться. В месте выхода дымоотводной трубы, опять, по тому же принципу, что и на потолке, выпиливаем квадрат, который потом сверху закрываем двумя половинками листового железа с полукруглыми вырезами под трубу. Ставим четыре столба под каждую жердь, где будет навес, укладываем и там плахи, накрываем крышу рубероидом, а конек, вырезанным бензопилой из самой широкой и длинной плахи, желобом. Изба готова. Можно только добавить в виде информации, что на такую избу, в зависимости от толщины бревен, понадобится в среднем: 40-48 бревен, 15 половых плах, 16 потолочных плах, 8 плах на нары, 80 плах на крышу длинной 180-190см., 12 таких же плах, которые укладываются поверх рубероида на равных расстояниях друг от друга для удержания его от ветра, 1 длинная и широкая плаха-желоб на конек. Средние размеры: двери — 120-140см.*60см., окна — 60см.*40см., отдушины — 20см.*10см. Конструкция нашей железной печи-экономки, которая хорошо видна на фото, не должна быть больших размеров и занимать много места. Например, одна из наших небольших печей имела размеры: 50 см длины, 30 см ширины и 30 см высоты. Лучшим материалом для нее служит листовое железо толщиной 3-4 мм. Дымоотводная труба диаметром примерно в 10 см устанавливается не по центру, а с боку, в задней ее части, что позволяет ставить на печь не одну, а сразу две небольших кастрюли. Но главным достоинством такой печки, конечно, является дверь, а точнее круглое отверстие с наваренным по его периметру обручем, на который, в свою очередь, плотно надевается такого же размера крышка, на которой приварена ручка и патрубок длинною 10-12 см. Через этот патрубок, на котором для регулировки интенсивности горения, имеются дыры, и происходит подсос воздуха в печку. Если на этот патрубок надеть плотную жестяную банку, то подсос воздуха в печку становится крайне малым, а при отсутствии в ней жара, дрова в печке просто погаснут. Чуть-чуть ослабляем крышку на патрубке, и через дыры на нем пошел подсос. Вот так и регулируется сила горения. Достоинство такой печки лучше всего проявляется ночью, когда в нее загружаются на горячие угли сырые, толстые дрова, которые не горят, а как бы тлеют, поддерживая в избе часов пять-шесть комфортную температуру. Кто спал при минусовых температурах в охотничьих избах с обычными дверными печками, тот знает, как неприятно изнывать от жары, когда печка до красна разгорелась, и каждые два часа подскакивать с постели от холода, когда она погаснет. Конечно, есть и другие конструкции печей такого же принципа действия, но эта, на мой взгляд, самая простая в изготовлении.
Ночью тайгу хорошо припорошило сырым снегом, но он и утром продолжал легонько сыпать, переходя в дождь. Пошел в заходную избу, завтра должен приехать Саша. Много раз на себе убеждался, идешь с собаками, и никогда не знаешь, где ты окажешься в ближайшее время, куда они тебя утащат. Так случилось и на сей раз. Примерно, полчаса по затяжному тигуну подымался в гору от ручья, а когда добрался, то вдруг обнаружил, что ни Десны, ни молодых собак на виду уже нет. Остановился, решил подождать и послушать. Голосов никаких. Минут через десять слева от тропы появились Чернушка и Смолка, пока, наверное, боятся надолго хозяина оставить. Но Десны, по-прежнему, нет, значит, по свежему снегу зацепила соболиный следок и ушла. Была бы она одна, то несложно обрезать и найти ее по следу, но когда три собаки и все топчут, то это нереально. Пришлось искать путем «тыка». Сначала обрезал большой круг справа от тропы. Примерно через километр на этом пути увидел несколько соболиных следов полностью затоптанных собаками. Наверное, по одному из них и ушла Десна. Если соболь после ночной жировки уже залег в своем убежище, то, возможно, она его нашла там и теперь молча копается в корнях. Решил спуститься еще ниже и послушать. Через некоторое время я действительно услышал, но только не лай, а короткий взвизг, который через минуту повторился и так неожиданно, что, находясь в движении, я снова не понял с какой стороны. Да и сырая кухта глушит: то ли вверху за сопкой, то ли внизу, ближе к ручью? Скатиться вниз конечно легче, но если там не окажется Десны, то подыматься потом обратно по крутому склону и долго и утомительно, собака может не дождаться и оставит зверька. Из этих соображений, пошел верхом, нарезая большой круг по восточному склону водораздела. Если там нет, то тогда быстренько вниз. Круг получился немаленький, километра два-три, и, разумеется, с естественными препятствиями: на пути попался большой массив подроста, густо припорошенный сырым ночным снегом и бурелом. Буквально, за несколько минут, моя армейская шинелька пропиталась водой и стала тяжелой, мокрые брюки прилипали к бедрам, а за голенищами сапог, неприятно для ног, давали о себе знать такие же мокрые портянки. Однако, бежать в избу сушиться пока нельзя, нужно упорно искать собаку, которая верит, что хозяин скоро найдет ее и вместе они добудут обнаруженного соболя. Пройдя большую часть, задуманного круга, я стал понимать, что на сей раз не угадал и потерял только время: как я не напрягал слух, но голоса Десны так нигде и не услышал. Выйдя снова на свои следы, я спустился вниз к ручью, но и там меня ожидала тишина. Возможно собака оставила зверька, не дождавшись хозяина, и пошла догонять меня. На часах уже тринадцать. До избы, из которой я сегодня утром вышел было рукой подать. Выполнив честно свой долг перед Десной, огорченный неудачей, и срывом похода в заходную избу, вернулся обратно сушиться, обедать и готовить собакам. Вскоре, повторив мой путь, по моим следам к избе пришла и Десна. Молодец, была рядом, могла бы по прямой к избе, но она не бросила хозяина, а пошла по следу догонять. Это хорошее качество.
Рано утром, еще в сумерках, решил больше не рисковать, привязал Десну под навесом, а с молодыми двинулся к заходной избе. Если вчера я мог по пути охотиться, подойти к избе вечером, переночевать, а утром к дороге, встречать Сашу. То сегодня у меня оставалось время только на то, чтобы добежать туда. Чернушка и Смолка уже через триста метров нашли белку, которая прыгала по деревьям так, что я по земле не успевал следом. Тренировка для собак по слежке получилась, лучше не организуешь, орали тоже от души. Кое-как поймал момент, когда белка на самой вершинке высокой пихты остановилась в густой кроне, и, хотя видно ее было плохо, стукнул мелкашкой через открытый прицел куда-то в заднее место. При попадании пулькой в зверька, раздается характерный звук, шлепок, который ни с чем не спутаешь. Попасть-то попал, но живучая белка с такой травмой затаилась и, чтобы не терять время, я дал команду собакам уходить. Больше на полайки молодых не обращал внимания. Добежал до избы быстро, под навесом привязал Чернушку и Смолку, а сам к дороге. Там с большой скоростью ходят автомашины по укатанной снегом дороге, для собак опасно. Не успел отойти — позади визг, как же, без них ушел, а еще минут через пять, меня догнала Смолка. Думал перекусила поводок, но когда вернулся, то стало ясно, что за отсутствием ошейника, я повязал ей веревку, а она просто развязалась. Сделал все понадежней, пригрозил палкой, чтобы не орали, и пошел снова. На сей раз никто не догнал, и шума не было, понятливые оказались. Прождал Сашу на дороге полтора часа, но он не приехал. Наверное, перенес поездку на другой день. На обратном пути прихватил остаток не унесенного ранее груза и, под мелко посыпавшим снегом, снова направился во вторую избу. Остаток светового дня потратил на пристрелку ТОЗ-78 с оптикой. Не пойму, от чего, чуть ли не через день, карабин лупит куда-то мимо, и мне приходится пользоваться открытым прицелом, что на большом расстоянии приводит к промахам. Может кронштейн не держит и, под действием легких ударов об рюкзак, спину, ветки деревьев, смещается. Или перепад температуры: улица — изба? Ведь, пока идет дождь и мокрый снег, ежедневно приходится вечером заносить его в теплую избу, протирать и сушить, чтобы не появилась ржавчина, а утром опять в сырость и холод. Вот и сегодня , два десятка патронов ушло, пока добился нужного боя. Если так и дальше пойдет, то моих боеприпасов, взятых с хорошим запасом, на сезон не хватит. Грешу на кронштейн, посадка которого на ствол мне сразу показалась ненадежной, скорей всего, придется покупать другой.
С утра опять направился встречать Сашу, взял с собой всех собак. Вчерашний сырой снег подморозило, появился маленький наст, от чего в лесу появился лишний шум. Заметно стало, как Чернушка и Смолка меньше уделяют внимание сеноставкам, шарят глазами по деревьям, немножко шире ходят, ищут белку. Правда Смолка, от своей повышенной возбудимости, делает на запашок пустые полайки, не видя белки. Лает одновременно на все стоящие рядом деревья, а вот за Чернушкой такого не наблюдал. Зато она полает, пока белка не затаится, а потом бросает это дерево и описывает круги, временами опять, подходя к дереву, где сидит белка. Нет четкости в обеих. Хотя отношение к убитому зверьку у них, после нескольких моих уроков, хорошее. Подскочив к падающей белке, они передними резцами легонько ее прихватывают и после угрожающей моей команды «нельзя», бросают. Снежок и сегодня продолжает понемножку сыпать, его толщина уже достигла около семи сантиметров. Пока шли, Десна облаяла трех белок, и всех взял одним выстрелом в голову. Только такое попадание гарантирует быструю смерть белки и качество ее шкурки. Пристрелянная оптика опять стала служить и дала хороший результат. Манера работы Десны по белке, как я уже говорил, мне стала нравится: лает, как только подойдешь, она замолкает и, опираясь передними лапами на дерево, или просто взглядом, показывает где сидит зверек. Пока белку не увидит, голос не дает, хорошо следит при передвижении ее и не делает пустых полаек. На охоте, чем тише берешь белку, тем больше шансов потом взять и жирующего недалеко соболя или другого зверя. А от шумной ватаги все живое разбегается и надежно прячется. Не зря собаки, которые, при подходе хозяина, орут еще пуще, меня просто раздражают. После выстрела Десна провожает взглядом падающую белку и, убедившись, что она не убегает, а хозяин подходит к добытому зверьку, идет дальше в поиск. Но к соболю ожидать от нее такого спокойствия в аналогичной ситуации не стоит: борьба будет, так и гляди, шкурку испортит. Почти у всех лаек к этому зверьку повышенная злоба.
Несмотря на попутную охоту, к заходной избе добрались вовремя. Но тут на моих глазах Десна пробежала мимо навеса, под которым собаки после охоты на сене спят, а за ней и Чернушка, и по тропе, по моим вчерашним следам, направились в сторону дороги. Добегут до ручья, подумал я, и вернутся. Свистнул, Чернушка вернулась, а Десны нет. Значит поскакала к дороге. Хорошо если там Саша, а если нет? Выскочит на дорогу и там уже хорошего не жди: или под колеса попадет, или кто-то остановит автомашину, подманит и увезет. Ведь она к чужим людям липнет. Быстро затопил печку, привязал молодежь и вдогонку за Десной. Расстояние до дороги километра полтора, собака преодолевает такую дистанцию в считанные минуты, а мне потребуется минут двадцать, а то и тридцать бегом по затяжному подъему, прыгая через валежины. Смотрю, тропу пересекли суточной давности следы лосей, моя Десна на них ноль внимания, ей страшно некогда, нужно скорей к дороге, там как будто медом намазано. Не раз замечал совершенно глупое, с точки зрения охотника, поведение некоторых западно-сибирских лаек. Но, будучи из такой категории, сама собака так не думает. В себе она уверенна, из-под колес автомашины всегда вывернется, а если на поводок возьмет чужой человек, то и это не беда, он тоже кормить будет и на охоту поведет. К одному хозяину особой преданности не испытывает. А вот владелец болезненно переживает потерю нескольких лет, которые он потратил, выращивая ее, и предательство, как благодарность, за то, что растил друга. Наконец, весь мокрый от пота, выскочил на трассу, глянул вправо, влево, собаки нет. Разочарование, горечь и даже страх хлынули к сердцу. Неужели уже подобрали?.. Решил сначала пройти по дороге в сторону поселка, где живет Саша, и угадал. Примерно, на расстоянии километра от меня, может чуть больше, увидел, стоящий на обочине, автомобиль с кузовом ЗИЛ-130, а рядом с ним рабочих-дорожников, которые убирали бензопилами, близко подошедший к трассе, подрост. Из-за большой удаленности, я сначала возле них никакой собаки не заметил, но, подойдя ближе, увидел как рядом с ними показалась какая-то светлого окраса собачонка. У меня сразу появилась надежда. Еще пара минут и я уже был уверен, что это Десна. Стоит рядом с чужими людьми и как привязанная никуда не уходит. Такое впечатление, что роднее их для нее в этот момент никого нет, ждет, когда закончат работу и увезут, хотя прекрасно знает, что ей десять минут обратного хода, и она опять у избы, где настоящий хозяин. Далее еще интересней. Когда я приблизился, на расстоянии, примерно, ста метров, она узнала меня, но, вместо того чтобы с радостью кинуться к хозяину, она, как бы почувствовав свою вину, трусливо опустила хвост и стала смотреть по сторонам в поиске места, чтобы спрятаться от меня. Просто бежать от меня в лес ей не хотелось, и чужих людей, которых она уже полюбила всей своей продажной душой, бросить не могла. Видно было, как дернулась и осталась стоять в своей нерешительности на месте, поняла, что попалась. Я присел на корточки и ласково поманил ее к себе. Сообразив, что деваться ей некуда, Десна виновато поджала хвост и на полусогнутых ногах поковыляла ко мне. Взяв собаку на поводок, я не стал ее ругать, не видел в этом смысла. Такие качества, как осторожность и недоверие к чужим людям, можно воспитать в служебных породах, но не в лайках, и то, только потому, что у служебных собак уже на генном уровне это заложено. Среди лаек можно тоже встретить немало собак, которые, без воспитания, не доверчивы к чужим и даже агрессивны. Как мы говорим, это у них заложено в крови. Десна к ним не относится.
Не уходя от дороги, стал ожидать Сашу. Когда убедился, что он и сегодня не приехал, пошел с Десной к избе. Там привязал беглянку, а сам стал загружать рюкзак продуктами для второй избы. Вдруг недалеко от избы, краем глаза, заметил, как что-то мелькнуло на стволе крупной пихты. Внимательно осмотрев дерево, увидел белку. Первым выстрелом из тозовки поторопился и промазал, зверек затаился. Пришлось пойти на хитрость: я отошел от дерева и замер. Через пару минут, не видя опасности, белка зашевелилась и поползла вниз по стволу. Второй мой выстрел был гораздо точнее. На обратной дороге тащил полный рюкзак и, вышедшую из доверия, Десну на поводке, молодежь шла свободно. На первом ручье, что, примерно, равно половине пути, отпустил на свободу и Десну, которая тут же нашла мне двух белок. А за полчаса до избы, на моих глазах, причухала соболиный след и быстро ушла по нему. Бежать за ней с молодыми смысла нет, затопчут все следы, Десну не найдешь. Да и рюкзак тяжелый с продуктами бросать на тропе не хотелось. Решил сначала идти к избе, чтоб привязать Чернушку со Смолкой, а потом вернуться на след Десны. Но только я все это проделал и отошел от избы сотню метров, как увидел, бегущую мне навстречу Десну. Значит, опять скололась, не смогла вытропить, поняла, что не достанет. Конечно, соболь соперник серьезный, а у нее опыта никакого. До конца светового дня пару часов еще оставалось, можно было сделать круг по сосновому бору, а потом к избе, что я и сделал. Вскоре впереди, по направлению моего хода услышал довольно спокойный лай Десны. Места глухариные, но шума крыльев, взлетевшей птицы, я не слышал, значит белка или рябчик, подумал я. Хотя рябчика она не лает. Аккуратно приблизился и в оптику стал осматривать сосну, куда лаяла Десна. Тут же заметил вытянутую, беспокойно двигающуюся шею глухаря, туловище полностью закрыто ветками. Похоже, собирается улететь, до птицы далековато, но ближе подойти не даст, медлить нельзя. Стрельнул пулькой ему в основание шеи, глухарь комом на землю. Десна тут же схватила его и потащила вниз по склону. Кричу: брось. Однако, добыча большая, сразу было жаль отдать. Протащила метров тридцать, пока живой был, потом бросила. Тут же поняла, что переборщила, виновато опустила хвост, и отошла в сторону.
Я ласково позвал ее к себе, дал кусочек хлеба и пару конфет, похвалил. Доверие друг к другу восстановилось. Смотрю, она, вдохновленная, в поиск и глазами по соснам, ей, видать, сильно-сильно захотелось еще такого глухаря найти для хозяина. Но вместо
Глухарь взят
него, примерно, в сорока метрах от меня она подняла рябчика, который сел невысоко на ветке молодой кедры. Десна хотела кинуться к нему, но я в этот момент успел дать команду «нельзя». Она, как легавая, с поднятой передней ногой остановилась, а потом
даже вернулась ко мне. Но когда после моего выстрела рябчик, трепыхаясь, упал, она мгновенно оказалась возле него, схватила зубами и опять хотела рвануть на уход. Я опять грозно крикнул «нельзя», и это помогло, она тут же бросила рябчика. Получается, что, при добыче мелкой дичи, первое естественное желание Десны — схватить и убежать, чтобы никто не отнял. Единственное, что ее в этот азартный момент может удержать от такого поступка — это грозный голос ее «вожака - хозяина», и то, если он находится близко.
Очередное утро встретило меня туманом и моросящим дождем. Чернушку со Смолкой привязал под навесом, чтобы не пугали мне боровую дичь, а с Десной пошел на север смотреть границы участка и по соснякам глухарей. Но сырая погода наложила негативный отпечаток на всю мою охоту: за полдня я не обнаружил ни одного свежего соболиного следа и ни одного глухаря. В таких случаях говорят - день глухой. Всякая тварь спряталась в своем убежище и не показывает носа. Чтобы не терять зря силы и время, уже изрядно мокрый, я вернулся в избу. Только пообедал, как под навесом залаяли кем-то побеспокоенные собаки. Вышел с избы и увидел Пулю, а через минуту на тропе показался с большим рюкзаком за плечами, мокрый от дождя, мой напарник Саша. Прибыл на участок шестого октября, на двенадцатый день после меня.
Дождь продолжал лить всю ночь и утром не остановился. Мы с Сашей взяли с собой Чернушку со Смолкой и пошли к заходной избе за, привезенным вчера, грузом. По пути Смолка нашла белочку, и мы ее взяли. Больше никаких событий, связанных с охотой, в этот день не происходило. Еще засветло мы вернулись обратно, правда, изрядно промокли, так как дождь и днем тоже продолжал поливать нас. Затопили баньку, приготовили ужин, а после парной пили пиво с малосольной щукой.
До официального открытия охоты на пушнину, а это пятнадцатое октября, осталась неделя. Пора молодых, Чернушку и Смолку, заранее приучать к капканам и приманке, иначе потом будет беда, как в прошлом году с Тайганом. Охотиться с собакой, пожирающей приманку, практически нет смысла, так как уничтожается твой многодневный кропотливый труд и возможность добывать соболя самим эффективным способом. Отучить испорченную собаку от такого порока очень сложно. Местные промысловики освобождаются от таких «помощников», прямо в тайге. Лучше сразу, пока ничего не понимают, ловить сначала не соболя, а самих собак. Соорудил обычную ловушку на соболя под сосной недалеко от избы, а на земле, под сбежкой, пару капканов на собак. Первой на приманку из рябчика попалась Смолка. Мы с Сашей выскочили с избы на ее визг, и скорей освобождать ее от боли, но не тут-то было: она в панике с остервенением дергает лапу, стала кусать и капкан, и нас. Кое-как справились. Спустя некоторое время, отведать рябчика решилась и Чернушка. Но, нужно отдать ей должное, визга было меньше, и вела она себя гораздо спокойнее: дала хозяину без лишней паники освободить свою лапу из дуг капкана. Однако, Смолка, видать, не совсем поняла, что с ней недавно произошло, решила закрепить урок, и снова попалась в капкан, но ей повезло, лапу прихватило несильно, и она смогла сама выдернуть ее из захвата .
После двухдневных дождей кухту на деревьях смыло, неглубокий снежный покров тоже смыло. А на следующий день подморозило до минус десяти, поэтому в лесу появился наст и грохот от наших шагов и бегущих собак. С этого времени мы с Сашей стали челночить от одной избы к другой, выполняя ремонтные работы на путиках: подымали, задавленные и разрушенные прошлогодним глубоким снегом и, упавшими деревьями, сбежки и опоры под них, ставили в разных местах дополнительные капканы для молодых собак, занесли в самую дальнюю избу продукты на весь сезон, обновили границу участка на северо-западе, где просеки почти не было видно. Разумеется, все это время попутно охотились на мелочь, добывали для приманки белку и боровую дичь. Чернушка от ежедневных интенсивных нагрузок похудела, стала уставать и после полудня нередко подстраивалась ходить сзади хозяина. Смолка не худеет и не устает, но ходит близко, все время держится на глазах, гоняет рябчиков, и делает пустые полайки на запах белки. Мы в таких случаях говорим: опять брехня. Пока ни в одной из этих собак я не увидел задатков серьезных промысловых помощников.
Вечерами, после ужина, мы с напарником много раз обсуждали проблемы нашего охотничьего участка и, в итоге, пришли к выводу, что держаться за него уже нет смысла. Благодаря «соседскому» прессу, зверя не стало, а соболя в разы стало меньше, значит, пора «сматывать удочки». Тратить свою энергию на конфликты, отравлять ими свою жизнь, не хочется, да мы и не думаем, что таким образом сможем решить все наши проблемы, скорей наоборот, это только усугубит ситуацию. Ведь если начнешь воевать, то придется идти до конца, а каким может быть конец с бывшим зеком, который относится к числу отморозков? Он в сорока километрах от участка, напарник в ста двадцати, а я вообще в Москве. Мы там можем находиться только два месяца в году, а он круглый год. Да и местные власти на стороне своих жителей. Вот и решили мы потихоньку снимать капканы на самых отдаленных путиках, пока глубоким снегом не завалило. Оставляем капканы до конца сезона только на главных, магистральных, направлениях, чтобы потом одному за неделю можно было все снять и принести в заходную избу. Тринадцать лет мы отохотились с напарником Сашей именно на этом участке, и вот пришел последний четырнадцатый сезон. Жалко, конечно, бросать свой многолетний труд, добротные избы, баню, многокилометровые, вручную прорубленные путики, но и другого выхода нет. Уже несколько сезонов мы здесь не покрываем затраты на организацию охоты, и морального удовлетворения нет, а в перспективе нас ожидают одни расстройства и конфликты. Значит, действительно пора, настал такой час.
Пока мы с Сашей ковырялись на путике, снимая капканы, Пуля накоротке, недалеко от нас, загнала на пихту соболюшку. Мы думали, что опять белка и не торопились к ней. Но когда я увидел, что Десна на большой скорости возбужденно носится, описывая круги, я понял, что тут пахнет соболем. Вероятней всего, Пуля его уже посадила на дерево и сейчас лает. Десна же в этом месте появилась позже, не видела Пулину работу, вот теперь и носится по свежему запаху, не понимая, куда он делся. До официального открытия охоты на соболя, пятнадцатое октября, остался один день. Мы не стали сутки сидеть под деревом, на котором находился соболь, чтобы дождаться этого официального дня, а решили его брать, чтобы и собак не разочаровывать и самим взять пробу на предмет зрелости самой шкурки зверька. Взял я его из мелкашки удачно, прямо в глаз, но пулька по косой все равно прошла насквозь и вышла в районе шеи. Упал он еще живой и даже сумел схватить Смолку за нос, та с визгом от боли трясла головой и еле вырвалась с острых зубов, которые намертво вцепились в нее. Хорошо, что я подскочил вовремя и подхватил зверька, иначе Десна, которая, с зелеными от злости глазами, летела на разборки, могла бы порвать ценную шкурку. Мне стоило немалых усилий отворачиваться и отбиваться ногами от ее бешеных атак, когда она пыталась выхватить зубами из моих рук добычу. В такой суматохе я даже сапог порвал о сучок. Это недостаток, неправильное отношение к добытому зверьку, собака не должна не только выхватывать из рук, но и рвать упавшего зверька, а также пойманного в капкан, но еще живого. Вечером выяснилось, что благодаря теплой и затяжной осени, мездра добытого соболя на лапках и хвосте была еще темной, значит, не до конца выходной. Такое бывает не часто, обычно к десятому октября соболь уже выходной. Хотя надо отдать погоде должное, вот уже несколько дней держится она, как вполне осенняя, к утру минус восемь, десять мороза. Смолка стала лучше искать белку, облаивает ее азартно и вязко, а в случае, когда белка затаилась, и терять время на нее нет смысла, то отозвать непросто. Уходит она от белки с болью и сожалением. Если же белка стала передвигаться по веткам, то Смолка уже не просто лает, а орет сплошным ревом, как будто идет борьба в ближнем бою с крупным зверем, замолкает только, когда белка взята. Психологически это, разумеется, утомляет охотника. Конечно, для такой интенсивной и азартной работы требуется много физических сил, поэтому аппетит у собак становится поистине зверским. Сегодня, как обычно, я приготовил на костре, в большой бадье, ужин для собак, куда побольше забросил белок и несколько сеноставок. Пока все это добро остывало, Смолка не выдержала соблазна перед вкусным запахом, уронила одну из плах, прикрывающих бадью, и стала вылавливать, плавающих сверху, еще горячих белок. На помощь ей поспешила Пуля, поделить такое добро им было нелегко, они зарычали и этим выдали себя. Я выскочил с избы, вмиг оценил ситуацию и, дабы спасти Смолку от шкодливых привычек, подтащил ее за холку к бадье и щедро всыпал ей «пряников», чтобы не сразу забыла. Обиженная, она куда-то в темноту убежала и больше на ужин не пришла, хотя я ее долго звал.
В день официального открытия охоты на пушнину, привязали на поводки под навесом Чернушку и Смолку, а с Десной и Пулей пошли по «малому кругу» настораживать капканы. При уходе, оставленные, в расстроенных чувствах, натянули поводки в нашу сторону и приготовились к громкому возмущению, но я пригрозил им палкой и голосом. Это помогло, и они покорно вернулись на свои места из сена сеноставок. Хотя видно было, как сильно им хотелось пойти с нами. Думаю, что для лайки это одно из самых тяжелых наказаний. Когда мы отошли от избы метров на триста, кто-то из оставленных не выдержал и жалобно тихо заскулил. Но чтобы такое робкое начало не переросло в многочасовый лай и вой, пугающий все живое вокруг, мне опять пришлось им громко крикнуть «нельзя». Больше никакого писка, понятливы и довольно послушны молодые восточницы.
Пока я писал настоящую работу, а приступил я к ней в 2011году, у меня произошел неприятный случай. Летом, в этом же 2011 году, в городе Ржеве Тверской области, барсеточники сканировали сигнализацию на моем автомобиле, и, пока я находился в магазине, похитили из салона сумку, где находились, в том числе, мои охотничьи дневники и другие вещи. Я вез их в Москву, чтобы продолжить работу. Теперь же, по выше указанной причине, завершить «Охотничий сезон 2007 года» в стиле дневника, как это было задумано, не получится. На календаре уже 2012 год и моя память, спустя более четырех лет, не в силах поднять массу мелких подробных событий и их хронологию. Я понимаю, что ценность этой работы не в художественном, а скорей в подробном, практически в фотографическом изложении событий таежной жизни. Теперь же, к большому моему сожалению, придется ограничиться только несколькими основными событиями того охотничьего сезона и завершить его.
Более недели мы с моим напарником Сашей отохотились вместе, а затем я предложил ему разойтись по разным избам, чтобы увеличить охват территории промыслом и повысить результативность. Конечно, и охотиться, и выполнять любую хозяйственную работу вдвоем гораздо легче. Например, затаившегося в густых ветках на высоком хвойном дереве соболя, обнаружить крайне сложно. Но стоит одному отойти подальше от дерева, чтобы кроны хорошо просматривались, а другому обухом топора сильно ударить по стволу, и зверек от неожиданности сдвинется, чем и выдаст себя. Тут его и брать можно. Если же ты один, то стучи не стучи по дереву, а увидеть соболя, стоя под самим стволом, практически невозможно. Стреляющий зверька, почти всегда стоит метрах в двадцати-тридцати от дерева и не успевает подбежать, чтобы первым взять падающую добычу, а собаки, особенно если их несколько, не обращая внимания на строгие команды хозяина, мгновенно хватают острыми зубами еще полуживого соболя, и с остервенением тащат его в разные стороны. После такой сцены от дорогой шкурки остается окровавленная, густо смазанная слюной собак, порванная тушка. Ежели два охотника, то, как правило, берут такого зверька чисто. Опять же, вернувшись вечером с промысла в избу, нужно приготовить еду собакам, себе и пушнину обработать. Поделив всю эту работу на двоих, получается и легче и быстрее. Я уж не говорю о безопасности в тайге, вдвоем она, безусловно, надежнее. Однако, у сторонников одиночной охоты есть такие веские и привлекательные аргументы, что с ними трудно не согласиться. Прежде всего, это чувство независимости от кого-либо и внутренней свободы. Даже в коммуникабельных и вроде подходящих друг к другу людей, через некоторое время наступает усталость, а значит, и раздражение от многодневного круглосуточного присутствия рядом с тобой и в тайге, и в избе на девяти квадратных метрах, пусть даже уважаемого тобой человека. Со временем начинает казаться, что твой напарник не правильно выполняет общую работу, много допускает дробовых дыр при добыче соболя, халатно снимает и обезжиривает шкурку зверька, тайно недолюбливает твоих собак, противится твоему плану охоты на грядущий день, ночью специально не вылезает из-под одеяла, чтобы затопить погасшую печку, что он не достаточно чистоплотен при приготовлении пищи, занудный, скучный, не умеет сам шутить, и шуток товарища не понимает, боится темноты, и многое другое. Одним словом, негатива накапливается немало и, находясь вместе, приходится все это изо дня в день носить в себе, проявляя усилие держать в себе, не выпускать наружу, иначе вспыхнет конфликт. Любой конфликт не предсказуем, он несет потери и разрушения, но таежный конфликт, где два полуодичавших человека и масса экстремальных ситуаций, опасен вдвойне. Вот и получается, что по одному охотиться — всегда больше работы и опаснее, но комфортно от свободы, а вдвоем — больше душевного дискомфорта, но зато меньше работы и опасностей. Большинство охотников Красноярского края не боятся работы и пренебрегают своею безопасностью, поэтому предпочитают охотиться по одному. Я тоже отношусь к их категории.
С утра пораньше, взяв двух собак, Десну и Чернушку, я отправился в самую дальнюю, третью избу. Саша остался с Пулькой и Смолкой во второй, базовой избе. Примерно, через полтора километра моего хода, в осиннике, я заметил, как Десна взяла след ночного соболя и пошла тропить его. Неопытная Чернушка сначала, принюхиваясь к незнакомому следу, топталась позади Десны, но вскоре ей показалось, что она сильно далеко оторвалась от хозяина, и вернулась ко мне. Я принял решение оставить тяжелый рюкзак на тропе, а сам помчался по следу Десны догонять ее. Бежали мы с Чернушкой вдоль пологого склона ручья уже минут двадцать, но лая Десны так и не было слышно. Неужели не догнала?- думал я, пробираясь через густые заросли подроста пихты и ели. А еще через несколько минут густые лесные заросли закончились, и мы выскочили на довольно обрывистый берег ручья с крупными валунами и каменными россыпями, где стояли толстые одиночные кедры и ели. Тут же, внизу, в каменных катакомбах, я увидел заднюю часть Десны, которая, поскуливая, яростно гребла лапами, пытаясь проникнуть глубже между каменных пустот. Обрезав круг, я убедился, что соболь там, где собака. Значит Десне опять не повезло, подумал я. Взять соболя в каменных россыпях гораздо сложней, чем в корнях дерева. Топор тут беспомощен и подкопать не получится, а дым стремится вверх и не доходит до соболя, который по пустотам уходит как можно дальше и ниже. В такой ситуации существуют только два способа: капканы и обмет.
Если ставить капканы, то нужно иметь при себе необходимое их количество, чтобы можно было перекрыть ими все возможные выходы зверька. Пропустишь хотя бы одну такую незаметную норку, засыпанную снегом, и все усилия твои пропадут. А сделать нужно не мало: утоптать вокруг снег, чтобы выявить все выходы, выставить в них таким образом и столько капканов, чтобы соболь не смог их перескочить, а потом отойти подальше и терпеливо ожидать пока беглец соизволит выскочить. Возможно, он появится через двадцать или тридцать минут, но не исключено, что он будет там сидеть часами.
Обмет — это сеть из капроновых нитей с мелкой ячеей шириной метр-полтора и длинной двадцать-тридцать метров, чем длинней тем лучше. Устанавливается он вокруг убежища соболя, как забор, таким образом, чтобы, выскочивший зверек попал в сеть и запутался в ней. Как и в случае с капканами, выставив обмет, нужно отходить от него на такое расстояние, чтобы соболь не мог услышать охотника. Сигналом о том, что добыча попалась, будет звон колокольчиков, которые устанавливаются по периметру сети.
Учитывая то, что на Енисейском кряже каменные россыпи, пригодные для укрытия соболя, встречаются не так уж и часто, а зверек в подавляющем большинстве случаев предпочитает прятаться от преследующих собак в корнях и стволах деревьев, а также в валежинах, то таскать в рюкзаке тяжелые капканы и объемную сеть просто нет смысла. За все время охоты в этих краях я ни разу не встречал такого промысловика.
Конечно, не имея при себе капканов, и обмета, я надрал с березы бересты, наломал сухих веток и, хотя мало верил в успех своего мероприятия, попытался дымом выкурить беглеца из убежища. Около часа я ковырялся в камнях, прованялся дымом и выпачкался в сажу, но соболь не сдавался, видать мое курево до него не доставало. Жалко потраченных усилий и времени, но пришлось и эту неудачу проглотить.
В оставшуюся часть дня добрался до избы, затопил печку, сварил себе суп и на костре собакам, а также приготовил приманку и проволоку для самого дальнего путика. Завтра, пока нет глубокого снега, иду туда наживлять приманку и взводить капканы. Это значит, что еще один день будет отдан в жертву общим подготовительным работам, которые совсем не гарантируют отдачу. В иной сезон на нашем участке десять капканов дают, примерно, одного соболя, но бывают годы, когда и два десятка капканов не могут поймать одного соболя. Удача зависит от многих факторов, в том числе: от общей численности зверька на квадратный километр площади, от наличия кормовой базы (грызунов, кедрового ореха, различных ягод), от месяца года (январь всегда голоднее, чем октябрь), от погодных условий, от мастерства охотника, от качества приманки и многих других менее заметных причин. И, несмотря на то, что мое предпочтение всегда отдано охоте с собаками, но, проявляя осторожность, приходится использовать хотя бы сотню капканов, чтобы, в аномально тяжелый для промысла год, не остаться совсем без добычи и сдать арендодателю положенное по договору количество соболей. Если этого не сделать, то однажды, прибыв за триста километров по бездорожью заключать на очередной сезон новый договор, или брать лицензии на добычу соболя, тебя вдруг поставят перед фактом, что твой участок, с построенными тобой избами и путиками, уже отдан в пользование другим людям. Найти же потом правду в этой глухомани практически нереально.
Учитывая предстоящую дальность похода, и большой объем работ, с избушки вышел еще в сумерках, но пока добрался, а потом, обливаясь потом, преодолел крутую «геологическую гору», в лесу рассвело. День выдался пасмурный, без большого мороза, но и без осадков. Собаки ушли с глаз, где-то рыскали по ночным набродам соболя, лаяли белку, но я, не отвлекаясь, приводил в порядок сбежки, опоры под них, настораживал капканы и подвешивал специально прокисшую и вонючую приманку из рябчика. Путик прошел и настроил до самого конца без приключений, светового времени оставалось только на обратную дорогу и то в хорошем темпе. Возвращаясь, с удовольствием для себя отметил, что собаки приманку не трогают, значит, прошлогодний урок для Десны, где она, совершая шкоду, лапой попала в капкан, не прошел даром.
На третий день охоты без напарника я опять отправился туда, где вчера настраивал путик. Самый удаленный наш участок занимает довольно приличную площадь и мне понадобится не менее четырех дней, чтобы весь обойти его с собаками. Сегодня я подхожу на каждую полайку, но кроме белки нам пока ничего не попадается, хотя мы и пересекали следы жирующего соболя. Вдруг впереди, метров за двести от меня, раздался яростный лай Чернушки. Поскольку мы шли по путику, то я сразу догадался, что в капкан попал соболь, он живой, и неопытная Чернушка не решается на него наброситься. Я рванул с места, кричу «нельзя», бежал со всех сил, знал, если первая подскочит Десна, то от зверька ничего не останется. В этот момент я услышал предсмертный крик соболя, а потом тишина. Не успел, мелькнуло в голове, но оставалась еще надежда, что может не сильно порвет, нужно только быстрей. А вот уже показалась и большая кедрина, где стоит капкан, и Чернушка вокруг сбежки крутится, что-то возбужденно нюхает, но Десны уже нет. Все, понял я, опоздал. Оставшиеся десяток метров подошел уже не спеша, шагом. В капкане торчала без шкуры вырванная до самого плеча соболиная лапа, а самого зверька и Десны нигде вокруг не видать, значит, не только похитила, но и утащила куда-то. Позвал — тишина. Кинулся искать Десну по следам, но тут Чернушка, как на то зло, зачухала белку и вокруг стала носиться с такой скоростью, что за пару минут ею в радиусе ста метров было все истоптано. Пока я, согнувшись, распутывал, где, чей след, рядом нарисовалась Десна, ходит по лесу как будто ничего и не произошло. С какой стороны пришла, где бросила соболя понять не могу. Спрашиваю, где соболь? А она смотрит на меня равнодушно и, как дура, не понимает, что я от нее хочу. Последнее, что мне осталось, это разбить вокруг капкана всю территорию в радиусе сотни метров на небольшие квадраты и тщательно их обыскать. Полдня потратил, ковыряясь в снегу, заглядывал под каждую валежину, но соболя так и не нашел. Наверное, скотина, утащила еще дальше, чем я искал. Так бесславно закончился и этот день моей охоты.
Многие западносибирские лайки, застав соболя еще живым в капкане, рвут его, пытаясь задавить, но делают это на месте, а чтоб так далеко утащить! Такое я вижу впервые. Конечно, это серьезный недостаток в работе собаки и как бороться с ним, признаюсь, пока не знаю. У нас с напарником Сашей были собаки, которых ничему не учили, но они, увидев живого соболя в капкане, вместо того чтобы броситься на него, сами останавливались и ожидали хозяина или голосом давали знать, что в капкане зверек. Вот такой интеллект, правда, в этих собаках текли крови местных аборигенных лаек.
Однако в этот день сюрпризы для меня еще не все закончились. Возвращаясь домой, на подходе к избе я сначала услышал запах дыма, а потом увидел и сам дым, который сизой струей подымался из печной трубы и рассеивался в вершинах деревьев. Значит, у меня гости, подумал я, опять Саша не выдержал без меня и трех дней, прибежал. А я только размечтался, как в ближайшие дни один буду «бомбить» с собачками еще нехоженую нами в этом сезоне, самую удаленную территорию. Ведь это такое удовольствие, когда компания из трех составляющих: ты, лес и твои лайки. А вот уже и Пуля со Смолкой услышали наше приближение, залаяли. С избы встречать нас вышел, улыбающийся, Саша. Поздоровались.
-Ну, что случилось,- спрашиваю, - прискакал раньше времени?
-Да ну его, я вообще на днях иду на выход.
-А что так? Наверное опять ночью почувствовал, что из темноты на него кто-то смотрит, - подумал я.
-Смысла нет, что толку утюжить сопки, когда даже следов соболя не видать. Правда, тут, когда шел к тебе, один ночной в капкан попался, но был еще живой и собаки его немного порвали.
-У меня сегодня была такая же история, только Десна куда-то утащила да так, что и найти не смог.
Судя по тому, что Саша уже успел приготовить и нам суп и собакам, то пришел он в первой половине дня. За ужином разговор о ближайших планах продолжили. С учетом сложившихся обстоятельств, нами было принято окончательное решение - покинуть участок. Для этого нужно было собрать во всех избах самые ценные вещи и вынести их к дороге. Грустное и крайне неприятное зрелище было смотреть, как мы обреченно волочили к выходу три дня подряд свой охотничий скарб, который с таким же трудом когда-то тащили на участок. Напарник уехал, а я остался еще на неделю, чтобы собрать по всем путикам капканы. Пока я таскал железо, Десна изловчилась и загнала мне одного соболя. В назначенный день приехал за мной Саша. Так закончилась моя охотничья эпопея на притоках реки Большого Пита в отрогах Енисейского кряжа, начатая в 1988 году.
Я уехал в Москву, а Саша потом еще только один сезон без меня отохотился в этих угодьях. Но, видать, ему не очень понравилось без напарника в лесу, и он уступил нашему претенденту, шкодливому соседу Лейченко, и продал ему по смешной цене участок.
Тверская область 2011 — 2012 год.
Михаил.