Заберег.
С самого утра ветер гнал серые облака. Он то моросил мелким дождиком, то сыпал мокрым снежком и словно пытался заставить охотника оставить скрадок и саму затею ожидание пролётной утки. Казалось, что к полудню, солнце надолго скрылось в тёмно-синих тучах, и погода ,,испортится,, , но оно вновь выглянуло и с ещё неостывшим теплом лучей гладило уже поблекший камыш, играло с рябью озёрной воды.
Лёнька стоял в скрадке, который устроил на самом выносе камышового мыса. В тридцати-тридцати пяти метрах от него, на воде ,,бегали,, около четырёх десятков разных видов уток. Они, как бы полукругом опоясали вершину мыса, который как пуп выступал между двух заводей извилистой береговой полосы большого озера. В середине этой ,,подковы,, мелькали белыми боками несколько пенопластовых чернетей и деревянных гоглишек.
Лёнька закурил папиросу, сделал несколько затяжек, потом взял монокуляр и посмотрел в сторону ,,чистой,, воды, где едва просматривались чёрные точки отдыхающих уток. В двухстах метрах, на противоположной стороне заводи, отчётливо виднелся скрадок его друга Пашки, который обещал приехать вечером в пятницу, после работы, но с ещё одним охотником.
-Так,так... Если всё нормалёк, то чрез пару часов мои охотнички должны быть здесь на своём запорожце; веселее будет,- едва слышно рассуждал Лёнька.
До наступления сумерек было ещё достаточно время. Однако северо-запад горизонта был затянут сплошной облачностью, которая широким фронтом медленно надвигалась на озеро. И даже казалось, что как-то внезапно опустился вечерний сумрак. Лёнька вновь посмотрел на часы. Достал из рюкзака двухсот граммовую фляжку, пластик хлеба с салом и сделал пару глотков первача. Внутри груди сразу растеклось тепло. И он с мыслями о скорой встрече с друзьями, своим рассказом о первом дне охоты, удачных выстрелах, лёг боком на ещё сухой слой камыша на дне плоскодонки и накрылся армейской плащ-накидкой.
...Он открыл глаза, но в первые секунды не понял, что случилось. Испуганно скинул с головы капюшон, посмотрел на часы и только тут сообразил, что проспал около получаса. Всё было покрыто тонким белым одеялом. Снег бесшумно падал на камыш, на лодку, на озерную воду, на бахилы химзащиты, которые были натянуты поверх валенок. Лёнька поднял голову. Через камыш скрадка посмотрел в сторону чучел и медленно, кошачьим движением потянулся за ружьём. Примерно, в двадцати пяти метрах, прямо в середине ,,подковы,, из чучел и чуть далее в заводи, плавали около двух десятков чернети и белощёких гоглишек
-Итишь...твою.. дурака..; чуть не проспал,.. зачем приехал,- прошептал он.
Как в замедленной съёмке фильма, осторожно поймал на мушку ближнюю пару уток, затем дождался, когда на линию выстрела сплылись ещё несколько уток, и выстрелил дуплетом. Тут же вскочил на ноги, ещё несколько раз лихорадочно перезаряжал ружьё, чтобы добрать ныряющих подранков. Наконец, всё стихло. Лишь по-прежнему, косой стеной, с неба сыпала снежная пелена и накрывала чучела белыми шапками.
-Так,так,.так я не дурак, а молоток. И поспал, и уток настрелял, -вслух похвалил себя Лёнька. Но, как бы чего-то опасаясь, вдруг оглянулся по сторонам,- добавил:
-Хватит трепаться, пора собирать ,,урожай,,.
Пока он подбирал добытых уток, снимал белые шапки с чучел, ветерок стих и вместе с ним закончилась снежная пелена. Через полчаса Лёнька подплыл к скрадку и, не смотря на уже спускавшийся сумрак, решил ещё постоять в скрадке. Он подержал вёсла на весу, чтобы с них сбежала вода, и после короткого раздумья положил их в плоскодонку. Взял шест, прошёл в нос лодки. Его мимолетный взгляд скользнул по добытым красавцам- гоглям. Удерживаясь одной рукой за шест, Лёнька сделал шаг в скрадок на зыбучий плавун камыша, но нога не нашла опоры. В следующее мгновение, резиновая подошва бахилы второй ноги скользнула по заснеженному днищу лодки и, чтобы не упасть в воду он инстинктивно схватился за каркас скрадка. Через несколько секунд, его безмолвное лицо и глаза выражали оцепенение от невероятности увиденного. Плоскодонка, как привидение, медленно-медленно уплывала и была уже в трёх-четырёх метрах. Лишь дульный срез двустволки, продолжал как-то зловеще ,,смотреть,, в Лёнькину сторону; .. и только тут его мозг ,,обжёг,, вихрь мыслей.
-Ждать помощи-то не....откуда. Когда приедут и приедут ли вообще сегодня..Юрка с Пашкой. Ночь в скрадке не продержаться..-безумие, но не помирать же.!
Лёнька решительно снял плащ-накидку, бушлат, ватники, рубашку, бахилы с валенками, шапку и разложил по верху скрадка на камыш. Через минуту он уже стоял по колени в воде, а его коренастую фигуру облегало лишь потемневшее от стирки китайское бельё, да на шее угадывалась тонкая верёвочка с крестиком.
-Господи..благослови, и помоги мне, -едва шевеля губами, чуть слышно прошептал Лёнька.
И в следующую секунду озёрная вода вспенилась вперемежку со снежной шугой и донным илом мелководья. Мощными гребками он доплыл до лодки, развернул её, и удерживаясь за борт одной рукой с силой, метр за метром проталкивал в сторону скрадка.
Через несколько минут, в уже спустившимся над озером сумраке, он стоял в лодке. Едва сдерживая стук зубов, обессиленно снял с себя кальсоны, трусы и шерстяные носки с которых стекал чёрный донный ил вперемежку с растительность. Всё его тело колотил озноб, но всё же с усилием воли натянул ватные штаны, рубашку, бушлат и укрылся плащ-накидкой. Потом сел на дно лодки, разрезал ножом шарф на две половины и надел валенки с бахилами.
Захотелось курить. Лёнька попытался достать папиросы, но в кармане бушлата рука нащупала что-то твёрдое. Мысль встрепенулась, но на лице мелькнула лишь гримаса от улыбки. Через несколько секунд он жадно опустошил фляжку с остатком ,,первача,,. Где-то глубоко в груди обожгло, а по телу сразу растеклось тепло. Он на мгновение расслабился, закрыл глаза, но сознание отвергало сон и заставляло действовать. С усилием воли, Лёнька встал, всмотрелся в береговую полосу камыша. Определил для себя направление к проходу в камыше, где стоял уже невидимый в темноте шест с привязанной на вершине красной тряпкой. И как бы собираясь с последними силами, перед решительным и последним броском, он вновь обессиленно сел на дно лодки, накинул капюшон поверх шапки и закрыл глаза.... .
...Ему отчётливо снился узкий луч холодного солнечного света, освещающий дорогу с растущими ромашками, а по ней в лёгких летних платьях бежали его жена и дочка. Они размахивали руками и со слезами на глазах, кричали:
-Мы нашли тебя. Мы знали, что ты сильный и смелый.
Лёнька в испуге открыл глаза. Откинул с головы бушлат и быстро встал на ноги. Вечерний сумрак уже окутал всё белое пространство. Лишь на озёрной глади, в тусклой лунном свете, виднелись неподвижные силуэты утиных чучел. Однако ещё не веря тому, что его окружало, он посмотрел в сторону береговой черты и в этот момент увидел,как где-то вдалеке взметнулись вверх лучи от света фар. Потом они на некоторое время исчезли, но скоро вновь и уже ближе разрезали темноту белого безмолвия, осветили лес ближнего колка, чиркнули по макушкам высокого берегового камыша. Лёньке даже послышался, хорошо знакомый своей особенной мелодичностью, шум работы мотора -,,горбатого,, .
Он решительно сел на дно лодки и превозмогая озноб всего тела, осторожно выплыл из скрадка, силуэт которого постепенно ,,растаял,, на фоне мыса. А вскоре, дно плоскодонки уже скользило на мелководье у шеста с красной тряпкой, и ломало первый тончайший ледок поздней осени-заберег.
