Войти
Вход на сайт
Вход через социальную сеть

Заповеди Байаная.

Когда я окончил пятый класс, отец сам определил, что пришла пора мне охотиться самостоятельно, стал почаще разрешать пользоваться ружьем старшего брата Ильи. Наверное, догадывался, что я прикипел к охоте. До этой поры я ходил на охоту с братом. Когда утка начинала подниматься на крыло, мы уходили с братом бродить по многочисленным озеркам, старицам. Возвращалиссь домой уже в темноте. Отец поджидал нас на лавочке у калитки. Мы подходили, клали рядом с ним принесенные нами уток и приткнувшись по обе его стороны, в обнимку слушали его наставления. Он без ошибки определял у какого озера сколько раз мы стреляли, подсказывал в какое время с какой стороны подкрадываться на этом озере к уткам. Илье папа купил одноствольное ружье 20 калибра, но он любил брать с собой “Зауер” 16 калибра. Ружье было легкое, удобное и почти не чувствовалось отдачи от выстрела. Я выполнял роль носчика добычи. Когда мы подкрадывались к кормящимся уткам, Илья иногда разрешал мне выстрелить в них. Долго и тщательно заставлял выцеливать, спаривая уток и когда промахивался, давал подзатыльник и больше не подпускал к ружью. Но в этом году брат уехал жить в Сангары, к старшей сестре Эльвире, - мама наша тяжело болела, постоянно находилась в больнице. Мне не с кем было ходить охотиться.

Сенокосная страда в Якутии – самая тяжелая пора. За короткое лето вручную нужно заготовить сена для домашнего скота. Помню, когда я был маленький, у нас в подворье были три маленькие, косматые якутские коровы. Но в начале 60-х вышел указ о сокращении размеров приусадебных участков и численности индивидуального скота. Как то летним днем нас, детей, заперли в доме, занавесили окна. Мы не могли понять, в чем дело. Вечером наварили много мяса, мама со слезами в глазах угощала нас отборными кусками – оказывается, забили всех коров. Через год вышло постановление об устранении перегибов и нам в колхозе выдали корову холмогорской породы. Папа работал учителем в школе, но никогда не чурался черной работы. Корову доила Пелагея – дальняя родственница отца, вдова войны. Мы с отцом вставали спозаранку и шли на покос, вечером приходили уставшие, но молодость брала свое – поужинав, я закидывал на плечо ружье брата, и отправлялся на охоту. Это громко сказано – закидывал. Ростом я был невелик и ружье у меня почти волочилось по земле. За речкой, что протекало недалеко от нашего дома, было много озер и стариц, где постоянно водились утки. В те времена уток было пропасть, в утреннюю зарю от гомона кормящихся утиных стай порой невозможно было спать. Я подкрадывался к озеру, тщательно выцеливал сгрудившихся уток и стрелял по ним. Иной раз приходил домой с дюжиной уток, но в основном обходился пятью-шестью утками. Одностволка 20 калибра была легкой, прикладистой и с резким боем. Несмотря на то, что часто возвращался домой под утро, ни разу не было, чтобы я проспал время выхода на сенокос. Отец меня хвалил: “Будешь добычливым охотником, тебя постоянно будет сопровождать дух охоты Байанай. Но никогда не хвались своей добычливостью, Байанай оскорбится и отвернется от тебя”. Осенью сумерки наступают стремительно – не раз бывало, что темнота заставала меня вдалеке от дома и мне приходилось идти по тайге, мимо старых заброшенных изб, могил. Но я не боялся. Отец часто говорил: “Злых духов – абаасы в природе не существует. Трусливому и развязанная, волочащаяся завязка от торбозов покажется чем-то страшным. Ему везде мерещатся абаасы – будь то нависающий с лиственницы толстый сук или шумное дыхание в ночи пережевывающей жвачку коровы”. У нас, якутов, бытует поверье, что когда умирает человек, его дух в течении девяти дней бродит по знакомым местам. Поэтому, если поблизости умирал человек, многие боялись в темноте выходить на улицу. “Умерший человек все равно что упавшее гнилое дерево – ничего плохого не сделает. Так что нет резона бояться его” – так говаривал мой отец. Раз подранил большую крякву, но не смог добить. Когда дома рассказал отцу, он сказал: “ Оставлять то, что тебе дано Байанаем – грех. То же относится и к зверям. Если ты ранил зверя, иди по следу, найди и забери.” Однажды весной, охотясь на уток, убил и принес домой большого, жирного, как мне казалось, зайца. Отец как то странно на меня посмотрел и велел Пелагее разделать и сварить зайца. Вечером передо мной поставил большую миску, где лежало десяток малюсеньких существ – зайчат. “Смотри, скольких ты загубил. Я тебе говорил, что весной нельзя зайцев стрелять? Говорил. Ты вроде слушал, но, оказывается, мимо ушей пропустил. Придется тебе съесть свою добычу” - меня от одной мысли, что я должен съесть эти эмбрионы, стошнило. Таким жестоким уроком отец отвадил меня от бессмысленной стрельбы по всему, что движется. Я и теперь придерживаюсь этих заповедей и рассказываю о них уже своим внукам.

Якутск
8958
Голосовать
Комментарии (3)
куйбышев
203
Такой урок хорошё запомнится...
0
Новосибирск
106
Да, какие одинаковые судьбы у людей нашей страны. Мои родители так же от коровы избавились (из-за козла Никиты Хруща)и бабушка долго плакала, жалея её. И не только уток было тогда много, много было и боровой дичи которая на самом деле ночью спать не давала, если шалаш был рядом с током. А все быстро исчезло, когда начали строить газопровод с Таас-Тумуса... Приехало много людей с запада и ..................
0
Беларусь
4709
С интересом прочитал. Да, доводиться многое пережить. Уроки своим, нами даже порой не увиденным ошибкам, получаем строгие. Но в этом случае так лучше- на будущее опыт раз и на всегда. Хотя кому-то безразлично...
0

Добавить комментарий

Войдите на сайт, чтобы оставлять комментарии.
Наверх