Соболь-злодей или береги нос смолоду
Конец осени-начало зимы навеяли мне тему истории двадцатилетней давности,подобную истории Соболятника.
Отец мой,ныне покойный,последние пятнадцать лет своей жизни занимался пчеловодством.Семья,квартира его были в Кемерове,а пасека-в тайге.Сезон-с марта по октябрь-отец жил там безвылазно,лишь изредка наведываясь на лошади в ближайшую деревню к родственникам.Это было начало девяностых.Я тогда переехал в Новосибирск и к отцу приезжал в отпуск обычно на авральные работы: на качку(июль-август) и на составление пчёл на зимовку в омшаник(конец октября), с выставкой отец справлялся обычно сам(на нарах по нестаявшему снегу колодки с пчёлами возить одному было терпимо), а когда не справлялся-звал кого-нибудь из деревни.Для непосвящённых,жизнь,работа пчеловода в тайге "в одного" вообще, а в сезон-особенно-если не каторга,то-труд изнурительный и постоянный,если не хочешь,чтобы пасека загнулась,конечно.Лечение пчёл,выставка,роение,качка- элементарно поесть приготовить пасечнику бывает некогда,хорошо-мёд и медовуха спасают:из фляги в омшанике кружачок,запотевший тут же от ледяной медовухи, зачерпнул,разогнав по краям восковую труху,живительную влагу,принимающую, в зависимости от количества добавленного мёда и перги в сотах,вид лимонада или пива(тёмного или светлого),но с непременным медовым вкусом,-вовнутрь принял,и повеселело,зарядился всем полезным,что содержит в себе этот чудо-напиток,приготовленный сугубо на всём естественном(добавление дрожжей в медовуху,как делают некоторые медовары для ускорения брожения и усиления крепости,отец считал извратом).Родниковая таёжная вода,остатки прополиса,маточкиного молочка и хлебины со старых сотов и срезков с распечаток,добавляемые для брожения-всё это, как допинг,- питает и даёт силы ,можно дальше дерзать на таёжном поприще.
Есть,конечно, и обратная сторона,-когда медовуха становится привычкой(вместо воды),когда её уже становится просто недостаточно,когда из медовухи гонится(тоже классная вещь в определённом количестве)самогонка...Не писал бы я об этом,если б не имел на примере отца горький трагический опыт разрушительной силы этого самого "злоупотребления"...
Но вот сезон закончен,мёд откачан,увезён в город.Пчёлы в утеплённый снаружи сеном омшаник составлены,засоленное мясо и натопленное сало михрютки,долбившего колодки в августе,когда медовый запах разносится по тайге на всю округу,ещё остаются,дрова на начало следующего сезона и нечастые зимние вылазки на пасеку заготовлены,можно заняться собственно охотой.
Место,где "сидел",как говорят о пасечниках тех мест,отец,было не очень глухим-до ближайшей деревни пешком ходу часов восемь(какая дорога).Соболя съестные припасы в избушке не опустошали(этим занимались местные мыши),но медведей на соседней горе с крыльца избушки невооружённым глазом наблюдать отцу приходилось.А соболь был.Его добытчицей для отца была чистокровная лайка по кличке Квинта,было ей тогда года четыре-самый расцвет собачьего охотничьего мастерства.Кроме Квинты с отцом в сезон периодически жили её побочные дети,результат "случайных связей",обычно,самые лучшие кобеля из помёта,что оставлял отец себе на сезон,а затем раздаривал знакомым и родственникам.В этот раз Квинтиным "подмастерьем" был годовалый кобелёк по кличке Кунак(друг),по размеру и масти очень похожий на мать,такого же атлетического сложения-с мощной грудью и узким задом, со стоячими чутко ушами,дымчатой однородной масти,единственный минус в экстерьере Кунака был хвост,наследство нечистокровного папаши,завитый на один оборот меньше,чем у Квинты.
Был конец октября,уже выпадал несколько раз снег,так и оставшийся,несмотря на оттепели,лежать в тени,ночью стабильно подмораживало градусов до -15.День охоты обещал быть безветренным,солнечным и морозным.Плотно позавтракав,чтобы не таскать с собой еду,собрали нехитрое снаряжение:замотанный в тряпьё топор-в рюкзак,патроны-по карманам,портянки,бродни,фуфайки,шапки;ружья(у отца была двустволка ТОЗ 16-го кал.,у меня-допотопная 1951 г.в.одностволка,взятая у дядьки напрокат)-за спину,и-вперёд,охота начиналась за углом омшаника.
Вышли мы не слищком рано,если не сказать-поздно-часов в восемь-девятом.Ночной снежок был лёгким,сквозь него хорошо просматривались старые следы,но были и свежие,но до того как Квинта вычислила крупный свежий след соболя, мы успели перейти вброд небольшую речушку, подняться на гору с высоким осинником,пройти по ней,спуститься в согру и подняться на другую гору,заросшую пихтачом.Итак,Квинта взяла след,уйдя с Кунаком далеко от нас с отцом.Мы шли по следам,там где зверь начинал хитрить,запутывать,Квинта делала "галсы",заходя по сторонам.Мы в это время мёрзли на месте,ожидая сигнала от собак-куда идти.Местность,по которой шли следы,менялась,зверь проскакивал открытые места прыжками по полтора метра,забирался на валёжник,мельчил следами в кустарнике,запутывая,но Квинта вела его неотрывно.Несколько раз мы,совершенно запутавшись в следах,уже решали,что обманул зверюга нашу охотницу,начинали мёрзнуть в броднях,ожидая сигнала,но после короткого далёкого лая вновь начинали надеяться на удачу.После четырёх-пяти часов преследования,услышав очередной Квинтин сигнал,какой-то глухой,на звук мы вышли к здоровенной,в три обхвата,засохшей,но ещё не повалившейся,пихте,в корнях которой было дупло,в него Квинта,вся в древесной трухе,яростно пыталась залезть,но вмещалась только по грудь.Кунак крутился тут же,постоянно отрывисто лая.Соболь был явно в дупле-сверху,где-то на уровне головы раздавалось его приглушённое свирепое шипенье.Стало понятным,почему лай Квинты был глухим- она лаяла в дупле.Осмотрев,насколько можно,тщательней ствол пихты,мы не обнаружили никакого иного выхода из дупла и поняли,что извлечь зверя легче всего сможет только собака.Для этого мы топором подрубили,убрали мешавшие корни пихты,расширив дупло до того,чтобы Квинта вся смогла туда влезть.Охотница тут же нырнула в дупло,до этого нетерпеливо ожидая возможности,постоянно лая.Судя по звукам продвижения её вверх,было ясно,что делает она это без особого труда-такое широкое было дупло.После недолгой возни внутри пихты Квинта вылезла из дупла со здоровым,отчаянно сопротивлявшимся почти чёрным("казак"-вспомнилось -так называл соболя охотник Улукиткан(Федосеев "Последний костёр")котярой в пасти(чёрным он только показался,на самом деле был просто темнее всех ранее добытых соболей).
Уже охрипший от лая Кунак, в нетерпении решил внести свою лепту в общее дело,смело кинулся к добыче,доселе ни разу им не виданной.Квинта,видимо,на какое-то мгновение ослабила хватку,и соболь,вырвавшись от нее,разъярённо вцепился верхней челюстью в пипку носа Кунака,а нижней-в его нёбо,получился "замок".Кровь крупными каплями капала из прокушенного носа пса,непонятно было,кто-добыча,кто сильнее сжимал челюсти-свирепый от отчаянья зверёк или-пёс,обезумевший от боли,мотавший зверя из стороны в сторону.Мы с отцом,бросив ружья,кинулись спасать беднягу Кунака из зубов злодея:зажатый, он от полученных ударов палкой по голове ослабил хватку, и мы отцепили его от собаки.Грязные, в коричневом налёте,длиной по сантиметру с лишним,клыки,как тонкие острые лезвия, оставили глубокие кровоточащие раны на носу пса.Взяв за хвост ещё конвульсивно подёргивающегося зверя,отец добил его аккуратно,чтобы не испортить шкурку,палкой.
Солнце уже клонилось к закату,холодало,мокрые от пота,обессиленные погоней,весь день без перекуса,мы даже не стали снимать шкурку,бросили добычу в целлофановом мешке в рюкзак,благодарно потрепали ещё возбужденных от схватки со зверем собак,пожалели бедолагу Кунака и пошли по направлению к пасеке,выбирая путь посвободнее.
