На овсах
Сидя на лабазе, всегда завораживающе странно наблюдать, как готовится природа к наступлению ночи. В предшествии этого таинства есть несколько часов для размышлений, которые настраивают тебя к великолепию этого зрелищного действа. Вот огромно-красный шар Солнца скрывается за дальними лесами и, подчиняясь какой-то давней дружбе с ним, утихает и ветерок, а внезапно наступившую сумеречную тишину взрывает треск ломаемой ветки, воспринимаемый всем окружающим пространством как команду «старт».
И, словно услышав тот треск, всё оживает. Вот завозились в траве мыши-полёвки, суетливо собираясь приступать к сбору урожая. Кромкой поля неторопливо трусит лисица и, видимо почувствовав на себе твой взгляд, останавливается, тянет мордочку вверх, принюхивается, грациозно замирая на полминуты, а затем разворачивается к тебе. Пристально смотрит глаза в глаза и, не почуяв опасности, продолжает неторопливый свой бег.
На дальней кромке выходит из леса косуля. Сделав несколько робких, сторожких шагов по овсу, застывает неподвижным изваянием – непревзойдённое произведение Самого Великого Мастера, в сравнение с которым Микеланджело – жалкий подмастерье со своим резцом.
Роящейся комар исполняет своё «ЗЫЫЫ…» с таким диким остервенением, словно наступил его последний час.
Напряжённо вслушиваешься во вновь возникающие звуки и шорохи , пытаешься уловить тот единственный и нужный тебе... - звук присутствия зверя. А когда наступает столь долгожданный момент, то организм, натренированный многочисленными охотами, привычно взбадривает себя дозой адреналина, фильтруя и отметая всё лишнее. Тело застывает в чутком одеревенении и кажется, что ничто не сможет заставить тебя пошевелиться. Все надежды и желания сливаются воедино, выплёскиваясь немой молитвой: - «Выйди! Покажись!»
И, словно почувствовав твой сокровенный вопль, зверь останавливается, а по наступившей тишине понимаешь... - он здесь, рядом, и ноздри чувствуют едва уловимый запах болотной сырости и кислой шерсти. Как подтверждение в ответ звучит его тяжёлый вздох, а следом, обозначая себя, он начинает скрести когтями и опять замирает.
Позвоночник требует движения, настойчиво подталкивая тебя развернуться, пусть даже не стрелить, а всего лишь увидеть ну хоть одним глазком его - хозяина здешних мест.
Пятиминутная невидимая дуэль кажется вечностью, напоминая радостную пытку, но и вечность кончается. «Шаркающие тапочки» продолжает свой, только ему ведомый путь.
Вскоре наваливается темнота, поглощая всё окружающее, та, от которой не спасают даже звёзды и млечная пыль. Идя кромкой поля, подсвечиваемой фонариком, невольно преполняешься чувством уважения и благодарности к тем рукам, что взрастили этот чудесный овсяный пирог, позволив испытать такое наслаждение, а не какое-то там... - «Ваша овсянка, сэр».
апрель, 2011 г. г. Омск
Вообще рассказ написать труднее чем стихи, потому как последние как правило пишутся на сильной эмоции - будь то любовь или другой какой сильный душевный порыв. Вот и вспомнилось мне давно пережитое, да и время тягуче-длинное на больничной койке убивал. Ранее в стиле литературного рассказа своих сил не пробовал (ну нет у меня должной усидчивости что ли, да и времени). Воспримите это как "пробу пера".
С уважением, al-rad