Каменное сердце.
Я познакомился с этой небольшой, но достойной уважения породой, уже будучи опытным собачником. Мне импонировали эти задорные и отчаянные помощники. Наблюдая за ними на притравочной станции, в искусственной норе, мне понравилась особенность поведения ягдтерьера, при работе с барсуком. В отличие от таксы, которая ставит перед собой задачу выдавить зверя к выходу и делает хватки по задней части, отскакивая гибким тельцем при контратаке, ягд всегда старался пролезть к морде барсука и сделать хватку по месту, редко уклоняясь от тесного контакта. Бесстрашие на грани безрассудства.
Щенков я всегда, старался подбирать через отдел собаководства областного общества. Руководитель отдела Галина Ивановна, заверила меня, что как только подойдёт подходящая вязка, она сразу забронирует за мной щенка.
«Суку» - определился я.
Похваставшись своим будущим приобретением перед соратником и товарищем Василием, пришлось вновь позвонить Галине Ивановне: «Две суки»
Так мы с Васей стали обладателями двух прекрасных щенков. Шейла и Лейла. В Горный Алтай за ними поехал я, поэтому и приоритет в выборе был у меня. Понаблюдав в дороге за поведением щенков, остановился на Шейле.
С первого дня стало понятно, что в доме Шейле находиться невозможно. Как только я надевал штаны в них мгновенно впивались молочные зубки и плотное тельце каталось по линолеуму за моей ногой. Тапочкам в доме, к вечеру пришёл конец, шторы были на очереди, кошка носа не казала из подполья. К взрослым собакам пока её было рановато, то пришлось срочно разгребать старую стайку и обустраивать собачье жильё, а после скорого новоселья отправиться на край села к пасечнику и по совместительству знатному барсучатнику. У него проживала годовалая сука ягдтерьера. Срочно нужны были советы.
Вячеслав Петрович выгонял из ограды свою шниву с длинным прицепом. На переднем сидении сидела Гекла и внимательно, как мне показалось неодобрительно, смотрела на меня.
- Будь здрав Петрович. Не задержу. Минут десять удели.
- Привет, привет. Ну что ты, я не спешу. Вот на пасеку собрался. Думаю в ночь ульи перевезти в ограду. Осень скоро, взятки всё равно упадут, охоты начнутся, а в ограде под присмотром будут. Ты дело пытаешь или от дела летаешь.
- По делу, по делу. Поздравь меня. Мы теперь с тобой, как это сказать, ну вот выжлятники, а мы терьетники что ли.
- Взял? Суку, как и хотел? Молодца, но поздравлять не буду. Это же сто рублей убытку, а не порода. Не, Гекла славная. Пока рядом никого нет. Досмотр за ней нужен круглосуточный. Иначе без озорства и хулиганства не обойдётся.
- За тем и приехал. Что да как, рассказывай.
- Ну с кормёжкой и воспитанием ты лучше меня разбираешься. Не выпускай даже в ограду, найдёт лаз и удерёт на улицу, а там сразу беда, кого достанет того и драть будет. Авторитетов для неё нет. Следи, чтобы из машины не выскакивала. Не собака, а демон. Но в лесу лучше друга нет. Всегда рядом, от ноги не уйдёт. Всё понимает, смышлёная. Через неделю открытие на утку, будем заниматься, посмотрим как она в охоте.
- А содержание.
- Значится так. Это не гончаки твои. Будка нужна тёплая. Шерсть короткая, надо к холодам откормить. И вообще, кормёжку по обильнее, посытнее. Собаки энергичные, всегда в движении. И по строже с ними надо, заведи наказалку и по любому поводу применяй. Гекла быстро отучилась от пакостей. Вообще то порода сообразительная.
И потекли будни воспитания. Всё как предвидел Петрович, так и пошло. Через пару месяцев Шейла полностью поменяла зубы, начала матереть и потихому, я не усмотрел, освещения не хватает, разгрызла пол в стайке, прорыла нору и выскочила во двор. Хорошо я увидел, но малость не успел на перерез, а котёнок успел метнутся под диван на веранде. Под диван от норной собаки. Во общем, через пару секунд Шейла оказалась в бочке с водой. Она даже не билась, просто обалдела от быстроты событий, но котёнка из пасти не выпустила, который яростно грыз мои пальцы. Псина быстро нахлебалась и выпустила добычу. Бедолагу на медосмотр к женщинам, а нарушителя порядка в порочную.
Подошло время и я стал её брать её везде с собой. В автомобиле сидела тихо, внимательно глядя по сторонам, если я её выпускал в лесу, делала несколько кругов на максимально возможной, для не высоких лапок, скорости и приступала к обследованием округи, но при этом и не отходя далеко. Если я занимался грибами, то она удалялась не далее пятидесяти метров и часто возвращалась назад, если рыбачил, то сидела у меня за спиной позёвывая и иногда отлучалась проверить подозрительный шорох, но если обнаруживался бурундук или еж, то шоу затягивалось надолго, с разгрызанием дупла и разрыванием норок, с пыхтением и повизгиванием. После такого времяпрепровождения, сутки лежала спокойно.
Когда прошла первая течка, свозил на притравочную станцию, в нору. Познакомилась и с лисой и с барсуком. Отработала конечно, но со скидкой на нежный ещё возраст, на троечку. Растерялась, часто отвлекалась, но задача была в знакомстве с норой и будущими оппонентами.
Потом произошёл второй инцидент. Уже полным ходом шёл охотничий сезон и дел стало невпроворот, я ослабил бдительность. Шейла оторвала мои заплатки в полу и опять вырвалась на оперативный простор. На этот раз попался певун и бабник петух. После быстрого следствия и не менее скорого суда, петух отправился в суп, а подсудимая опять на экзекуцию. Петуха было не жалко, орал дурниной круглые сутки и суп ему был прописан. После этого я переселил её в вольер к гончакам. На удивление они сдружились, ели из одного корыта, под моё исполнение на валторне, спали в одной будке. Начал брать с собой на охоту, где она добирала подранков в виде зайцев и лис.
Так с гончими она и перезимовала. Заметно расширилась, прибавила в весе и стала даже как то поспокойнее. Дрессура не прошла даром и она уже выполняла простейшие команды, а это не могло не радовать. А вот Василий, оправдываясь занятостью, воспитание Лейлы доверил Алдану, псу пакостному и неудержимому к побегам. Алдан был чистым дворянином и по низости своего происхождения стал учить Лейлу всякому нехорошему. Подъезжая к дому товарища с удивлением заметил пробегающую по молодой травке странную парочку, лайкоида и чистокровного ягтерьера, они явно что-то замыслили и деловито скрылись за старым забором.
- Привет дружище.
- Привет.
- У тебя опять Алдан сбежал и Лейлу подбил на побег. Кстати, она у тебя похудела.
- Я сам отпустил. Пусть разомнутся малость. Надоели выть цельными днями. Кошек погоняют.
- Кошек. Ты мало за скотиничество своих собак бесхозных заплатил. Да это же Алдан у Бабича кролов передушил, а индоутки сколько тебе стоили. Я удивляюсь как его не застрелили до сих пор.
- А зачем его стрелять. Я же плачу.
- Платишь. Ты когда его на охоту последний раз брал.
- Ну лося же я из под него взял. Ты же рядом стоял.
- То, что он бросился на корову, а тогуш с перепугу набежал на тебя, это не значит, что ты из под него кого-то взял. Вредная псина этот Алдан. А Лейлу на нору свозил?
- Некогда мне.
- Понимаю, но скажи мне, какого беса ты собак заводишь. Тебе и моих бы хватило.
Василий отвернулся с досадой.
Подошёл осенний сезон охоты. Шейла совсем стала взрослой и даже поумнела, щенячьего восторга от происходящего уже не проявлялось, она не выпрыгивала из автомобиля без команды, не носилась без цели выплёскивая энергию, а делово обшаривала кусты и время от времени подбегала ко мне с докладом и смотря в глаза ожидала указаний. По утке конечно ей было не удобно работать, всё же ягды не очень приспособлены для плавания по камышам, а с чистой воды ни один подранок не уходил. По боровой выше всяких похвал, если подбитый глухарь срывался с ветки и на планере уходил за деревья, она не бросалась следом, а внимательно прослеживала его полёт и только потом отправлялась на поиски. А если она примечала птицу раньше меня, то не облаивала её, а замирала и вопросительно оглядывалась в ожидании выстрела. Она вообще мало лаяла, только от сильного возбуждения или в норе, которые мы стали иногда посещать. Сперва это были лисы, но неожиданно для меня, я считал этот норник брошенным барсуками, она выволокла из отнорка барсучонка. И я решил, что пора.
Вячеслав Петрович сидел во дворе и по своему обыкновению что-то ремонтировал в рамках. Гекла лежала под столом у него в ногах, с пластиковым колоколом на шее.
- Будь здрав хозяин. Это что у красавицы за украшение.
- О, привет, привет. Давай садись. Медку.
- Спасибо, ну ты же знаешь, не ем я сладкого. Чего случилось.
- А без этого в норе никак. Порвал ей ухо надысь барсучина. Знатный зверюга. Жира пару кило.
- Украшение то зачем.
- Так ухо то зашили в Мошково и вот, надели корону моей принцессе, чтоб значит не расчёсывала.
- Ну значит работает собака. Радоваться надо.
- А я и радуюсь. Это уже третий, а сезон то только начался. Я жир уже продавать начал.
- Кстати, я зачем к тебе пришёл. Мне шкура свежая нужна. Барсучья.
- Так в сарае должна быть, если Маша не выбросила. Тебе зачем.
- Шейлу притравить малость.
- Ты вот что сделай. Повесь шкуру на крепкой верёвке, чулком её сделай. Ну и пусть сучонка на ней висит. И шея укрепится, а это важно и озлобится на барсучий дух.
Шейла сутками висела на шкуре превращая её в мочалку, отвлекаясь только на попить.
И вот мы у жилой норы. Я точно знал, что здесь живёт семья барсуков, «городок» постоянно чистился и в сторонке, пару туалетов свежих я нашёл. Прижав палец к губам, дав понять Василию, что разговоры на норе недопустимы и указал куда встать. Тактику мы обсудили ещё в автомобиле по дороге сюда, что стоять смирно и внимательно следить за выходами, как только покажется барсучья голова, стрелять по переносице, но только после стопроцентной гарантии что это не Шейла. Вася был опытным охотником и подобных промахов не допускал, но предупредить я должен. Перед тактическим совещанием я поинтересовался.
- А ты почему один, где Лейла.
- Да чёрт её знает, с ранья во дворе крутились, а как ехать её нет.
- Так надо было вчера ещё запереть. Ты что их вообще не закрываешь.
- Воют они, спасу нет.
- Ну это понятно, они к свободе привыкли. Свободу что собакам, что людям, надо малыми дозами давать, иначе жди беды.
Василий слился с листвой держа в руках, на изготовку, старую, но надёжную пятизарядку. Я решил взять проверенную курковку. Зарядились нолями в контейнере, на коротке выстрел должен быть точным, что бы ненароком собаку не зацепить. Шейла без раздумий пошла в нору. Я заметил, что она не заходит если нора пустая. Минуты через три Василий дёрнулся, но даже не приложился прикладом. К нему вылезла Шейла, отряхнулась, обежала по кругу и опять понорилась. Глухой лай раздался почти сразу. Адреналин шарахнул по голове. Лай постоянно перемещался и казалось, что собака двигается прямо под поверхностью. Звук пошёл из норы напротив меня, шевеление, но ничего не понятно. Мелькнуло тёмное тельце. Звук сместился влево и стал глуше. И почти стих. Я даже подпрыгнул от выстрела, настолько он был неожиданным. Василий сделал шаг вперёд и с трудом поднял из норы за шкирку барсука и вцепившуюся ему в филейную часть Шейлу. Собака извивалась всем сильным телом и пыталась оторвать кусок от тушки.
- Не гигант, но и не малыш. С полем.
- С полем. С полем тебя Шейла.
Так мы начали бомбить барсучьи городки как вишнёвые косточки. Не скажу, что всегда удачно, бывало и не хочет на стёганный барсук выходить, водит собаку кругами, бывало и с ободранной мордой выходила собака, но до хирургического вмешательства не доходило. А мастерство росло от норы к норе.
Узнав о беде, я сразу поспешил к Вячеславу Петровичу. Ещё не старый и крепкий мужчина прибавил несколько лет, превратился в старика, горе его было безмерно.
- Ну Петрович, дружище, нельзя так. Как так случилось. Ты чего.
У мужчины затряслись плечи, он готов был расплакаться.
- Да бог его знает, как получилось. С племянниками, Шуркой и Максимкой. Ну ты их знаешь. Вот лог у меня за баней. Я ведь дальше и не хожу. Мне местных барсуков хватает. Я на этом норнике уже был. Взяли там небольшого. А в этот раз, ходит и ходит кругами, остановится, слышу схватятся. Выйдет, морда ободранная, водичке я ей, она попьёт и обратно.
Петрович сжал кулаки и почти кричал.
- Еле слышу. Ага, схватились, и он ирод пыхтит и она рычит, повизгиват, ярится. Потом как завизжит, смертельно так. Видимо сильно он её прихватил. Мы за лопаты. Час рыли, в корнях всё, глина как кирпич. А она, девочка моя уже молчит. От рыли, она ещё жива была. За горло он её. Разорвал всё. Крови много. Мы пока до дома, хотел к ветеринару, а она отошла.
Слёзы всё-таки прорвались наружу и старик отвернулся, зашаркал к крылечку.
Зайдя к Василию, мне открылась неприглядная картина. За неопрятным столом, один на один с початой бутылкой сидел мой товарищ.
- Будь здоров, а у тебя то какой горе. Как здоровье.
- Не дождётесь. Садись. Выпей. Да какой горе, расстройство одно.
- Ну, ну.
- Что ну. Эти два упыря пролезли в загон к моим овечкам и пятерых, вот так рядком положили. Барана моего породистого, с Алтая которого привёз. Производителя. Так его, тоже порезали. Лейла за ноги, а Алдан в горло.
- Кровавый вторник какой то. Чего то много крови.
- А что ещё случилось.
- У Петровича сука в норе погибла. Горло ей вырвал. Вот так. Пойду я.
Этот норник я приглядел давно и время от времени наведывался к нему. В городке если и жила семья, но не многочисленная, а возможно и вообще одиночка. Городок расположился на краю кошенины, у глубокого лога, поросшего по краям густым черёмушником. Все тропы вели в этот лог, на поле никто не выходил, по крайней мере я следов не обнаружил. Шейла метнулась в нору и тут же вышла, пошла по краю городка, причуяв что-то на земле определилась с входом. Её долго не было, я уже устал стоять, но она вышла с другой стороны, недоумение было нарисовано на коричневой морде. Видимо барсук был в норе, но она не могла его найти, забился одиночка в дальнем отнорке и днюет в тишине и прохладе. Шейла глянула на меня и мне даже показалось, что она пожала плечами. Вернулась в нору. Минут через пятнадцать глухой, на краю слуха, лай. Ближе, ближе. Я уже различаю как ярится собака делая хватки за барсучьи «штаны». Гонит к выходу. Лай уже рядом, приложился прикладом, но как так получилось я и не понял, барсук высунул голову из соседней норы, в трёх метрах и скрылся. Я метнулся, в надежде успеть выстрелить, но хитрый зверь пропустил собаку вперёд и развернулся в широком выходе. Шейла оказалась на линии выстрела. Опять ушли в глубину. Каков хитрец. Спалил стрелка. Такой больше не вылезет. Надо снимать собаку с норы, но лай всё глуше и глуше. Какой же глубины этот «городок». Остановились. Барсук «забухал». Я не знаю, как он издаёт такие звуки, но по моей версии, он сильно бьёт спиной о потолок норы, чтобы не пропустить собаку вперёд, к морде. Или оттесняет её в тупик. И тут я догадался, чем это может закончится. Лопату, надо копать. Надо срочно копать, пока он не зарыл Шейлу в тупике.
Уже на полпути к УАЗику вспоминаю, как вчера пришёл сосед и попросил лопату. Приехали родня картошку копать и на всех не хватило шанцевого инструмента. Назад. Упал на землю, слушаю. Лает, лает. Надо ехать за лопатой. Успею. Взяв в подмогу и как косвенного виновника, соседа, мчусь назад. Опять на землю. Тишина. Гробовая. Яростно копаем мягкую податливую землю. Уже по пояс. Вдвоём тесно. Кидаю землю один. Прошло два отнорка. Прислушиваюсь. Тишина. Кричу в нору. Тишина. Кидать уже высоко, холодная глина сыпется на разгорячённую спину. Сосед роет приступок, потому как уже выше головы. Пошли различные разветвления норы. Начинаю расширять траншею, чтобы охватить большую площадь. За многие годы, возможно десятилетия, барсуки тут таких проспектов нарыли, что и я бы пролез. Как то пахнуло псиной. Как раз открылось три отнорка. Фонарик в телефоне. Вот шерсть. Шейла здесь его драла. Зову. Тишина. Рою в ту сторону. Воздуха не хватает.
Она была ещё тёплой и без единой царапины. Опытный зверь не дал ей шансов пройти к морде. Когда я её хоронил на краю лога, под поднимающейся луной, сердце окаменело. Потеря, что-то истребила во мне. Поломала. Никогда я больше не запущу в сердце никого, кроме людей. Собака теперь для меня помощник, не более того. Слишком велика горечь потерь.
Василий так же сидел за столом. Только стол был поприличнее и закуски побольше. Я молча сел, налил без разрешения.
- Ты чего. Что-то случилось.
- Случилось. Случилось. Я Лейлу заберу у тебя. Отдам Петровичу. Ему нужнее, а тебе не надь. И советую тебе Алдана пристрелить.
- Как пристрелить. Ты что такое несёшь.
- Из ружья. Пистолета же у тебя нет. Ты хозяин. Как там у французского лётчика. Мы в ответе за тех, кого приручили.
