В краю непуганых топтыгиных. Каменистый.
В краю непуганых топтыгиных.
Каменистый.
Каменистый… Пять вёрст отделяли наш дом от этого ключа, рождённого в гольце Каменистый. Споры велись извечные: то ли имя ключу подарил голец, то ли виной тому валуны-исполины, среди которых он петлял большую часть своего пути. Долина ключа, раскинувшись местами на полверсты, являла собой благодатное угодье. Здесь охотники, обустроив рукотворные зеркала озёр и возведя скрадки, замирали в ожидании весеннего и осеннего перелёта утиных стай и гусиных клиньев.
Щедро дарила земля голубику и жимолость – румяные самоцветы лесных полян. А сколько целебных трав таилось в её недрах! Золотой корень, словно солнечный слиток, рос здесь в изобилии, источая терпкий аромат.
Но не только охотники да травники любили Каменистый. Местные ребятишки, дождавшись спада жары, стайками устремлялись сюда за ягодами. Знали каждый изгиб ключа, каждую полянку, где обильно синела голубика. Их звонкий смех и озорные крики эхом разносились по долине, нарушая сонное безмолвие. Но никто не сердился. Каменистый был домом для всех – и для человека, и для зверя лесного.
Предания гласили, что в далёкие двадцатые годы, во времена становления нашего города, произошла дивная история. Однажды, возвращаясь с промысла, старый охотник Иван заприметил на берегу ключа осиротевшего медвежонка. Малыш жалобно скулил, потерявшись в густой траве. Не раздумывая, Иван бережно взял его на руки и принёс в свой дом. Выкормил из соски. Медвежонок, наречённый Мишкой, стал ему верным другом и незаменимым помощником……
Каждую весну Каменистый пробуждался. В долину возвращались перелётные певцы, распускались диковинные цветы, а над ключом порхали пёстрые бабочки. Жизнь била ключом, наполняя всё вокруг неукротимой энергией и ликующей радостью. Казалось, сама природа улыбалась, приветствуя долгожданное тепло.
Но время текло неумолимо. Старики уходили в мир иной, молодёжь уезжала в шумные города. Долина Каменистого пустела, ветшала. Рукотворные озёра зарастали тиной, скрадки рассыпались. А потом и старательские артели, в безумной погоне за златом, перерыли всю округу. Лишь сам ключ, вечный странник, продолжал свой бег, неся чистые воды к реке Орто Сале, протекающей через наш город. Он помнил всё – и звонкий детский смех, и охотничьи байки, и целебные травы. Был живым свидетелем минувших дней, хранителем памяти о былом времени, когда жизнь здесь бурлила и кипела.
Вот и я с детства как многие другие пацаны собирал грибы и ягоды вдоль ключа, а подрос – охотил утку на озёрах. Не раз встречал я осенние зори на этом ключе, поджидая уток. На моем маленьком озере завсегда садились чирки – немного, всего две-три птицы, но добыть их всегда было можно.
Именно здесь, у кромки пожухлой травы, вдыхая сырой, пахнущий прелой листвой воздух, чувствовал себя частью этого увядающего мира. Вода в озере становилась все темнее, отражая хмурое осеннее небо, и только редкие солнечные лучи, пробиваясь сквозь облака, бросали на водную гладь золотистые отблески. Эти мгновения были наполнены особенной тишиной, нарушаемой лишь шелестом листвы и редким криком пролетающей мимо птицы.
Охота здесь – это не только добыча, но и возможность побыть наедине с собой, с природой. Забыть о городской суете, о проблемах и заботах, которые остаются далеко позади, вместе с асфальтовыми дорогами и многоэтажными домами. Здесь, в зарослях ивняка, я чувствовал себя свободным, ощущаю связь с предками, которые добывали себе пропитание таким же способом.
Чирки, появляющиеся внезапно, словно из ниоткуда, всегда были для меня особенной добычей. Небольшие, быстрые, юркие – они требовали от охотника максимальной концентрации и мгновенной реакции. Успешный выстрел – это не только удача, но и результат многолетнего опыта, знания повадок птиц, умения предсказывать их поведение.
Добыв пару чирков, я иногда разводил небольшой костер, за скрадком, на берегу озера. В его отблесках мясо птицы, запеченное на углях, приобретает особенный вкус, с привкусом дыма и осенней свежести. Сидя у огня, наблюдаю за тем, как гаснет день, как тени удлиняются, а природа затихает, готовясь ко сну. Это время – для размышлений, для подведения итогов, для благодарности природе за щедрый дар.
Помню, как впервые отец взял меня на настоящую охоту. Это было начало октября, воздух пропитан запахом прелой листвы и дымком от осенних костров. Я, маленький и неуклюжий, тащился за ним по заросшей тропе, сжимая в руке свою первую двустволку – старенькую, но надежную дедовскую «тулку».
Снег заблудился в тот год где-то на севере. Ночная дорога к ключу тогда казалась мне, такой таинственной, полной опасностей, но вместе с тем и притягательной. Слышал шорохи в кустах, видел мелькающие тени, и сердце замирало от предчувствия чего-то необыкновенного. Отец учил меня выслеживать зверя, определять следы, слушать тишину леса.
Первый мой трофей был случайным, но от этого не менее ценным. В отблеске старого фонаря выскочил заяц, прямо из-под ног, и я, не успев даже толком прицелиться, выстрелил. Помню, как дрожали руки, когда подошел к нему. Отец похвалил, но сказал, что охота – это не только добыча, но и уважение к природе и зверю.
С тех пор прошло много лет. Я вырос, стал опытным охотником, но до сих пор помню ту первую охоту. И каждый раз, когда выхожу в лес, вспоминаю отца и его уроки. Охота – это связь с природой, это возможность побыть наедине с собой, это часть моей жизни.
Сегодня изуродован этот райский уголок старателями, а до этого, словно саранча, налетели люди, ведомые жаждой наживы, и вырвали с корнем всё – от юного побега до старого, крепкого корня. Мешки золотого корня вывозились, словно мусор, невзирая на то, что лишь зрелый корень обладал целебной силой. Деньги затмили разум, как густой туман.
Теперь здесь лишь лунный пейзаж, изрытый и измученный. Земля покрыта шрамами копанок, а ручьи, некогда кристальные, замутнены глиной и илом. Там, где раньше склоны утопали в зелени и цвели редкие травы, теперь зияют проплешины выжженной земли, словно слезы на лице природы. Золотой корень, некогда щедро даривший свою силу, стал жертвой алчного и неумеренного потребления.
Местные жители, вчера еще жившие в гармонии с природой, теперь сами блуждают в поисках целебного корня, необходимого для исцеления. Знания предков о правильном сборе и применении золотого корня развеялись, как дым, в погоне за наживой. И теперь, чтобы отыскать хоть малую толику былого богатства, нужно углубляться в дебри тайги, рискуя жизнью и здоровьем.
Сердце сжимается от осознания, что такая красота и ценность были безжалостно уничтожены. Золотой корень – это не просто источник дохода, это часть нашей истории, нашей культуры, незримая нить, связующая нас с природой. Это дар, требующий почтения и бережного отношения.
Возможно, когда-нибудь природа залечит свои раны, укроет шрамы копанок молодой зеленью, и золотой корень вновь засияет на этих склонах. Но для этого необходимо, чтобы люди прозрели, изменили свое отношение к драгоценному дару, научились ценить его не только за звонкую монету, но и за его целительную силу, за его связь с прошлым. Иначе, этот прекрасный ландшафт навеки останется лишь горьким напоминанием о том, как жадность и невежество способны погубить даже самое ценное, оставив после себя лишь пепел и разочарование……
