Не совсем адекватная история. Совпадения случайны.
По нашим лесостепным местам медведей нет, как и самой культуры охоты на них. Нечего им тут делать, нет пропитания и мест для берлоги. Другое дело буквально в пятидесяти ста километрах на север, там где пропитанные солнечным светом опушки и не густые берёзовые околки переходят в мшистую елово-осиновую тайгу Васюганья. Там, по краю Великого болота, ищут себе пропитание хозяева тайги. Места глухие и труднодоступные, тем не менее для меня близки и дороги, это родина моих предков, там у меня корни и родня. Вот к родне то я и наезжаю каждую весну погостить и насладиться пробуждением природы от долгой зимней спячки, ну и добыть своего очередного медведя. Дядья и двоюродные братья по мере возможностей старались передать мне, городскому неженке, накопленный поколениями опыт. Весеннюю охоту на косолапых я ценю выше других, после утончённых с подсадными и на тяге, охота на приваде, грубая и кровавая в своём исполнении, выдавала такой заряд адреналина, что хватало до осени. Ну и мясо у медведя вкусно и полезно.
Основная хитрость для охотника состоит в умении заманить зверя на приваду. Тайга большая, пространства огромные, не факт, что медведь вообще придёт к лабазу в этом сезоне. Надо дёргать его за самые чувствительные струны, за голод. В тайге ещё местами снег, кругом разливы, первая травка несмело появляется на склонах и прогалах, а медведь уже очнулся от спячки и шарахается по окрестностям. Он нашёл немного травки, прочистил кишечник, желудок у него заработал, требуя топлива для содержания немалого организма, а топлива то и нет. Хорошо если наткнётся на пропавшую по весне косулю или прихватит новорождённого лосёнка, но это редкая удача. Вот и наматывает он десятки километров в поисках запаха, потому как у него замечательный нюх и только он может его спасти от голодной смерти. Запас жира у него ещё остался, но через пару недель он сильно потеряет в весе, зимняя шуба облезет и трофей потеряет свою ценность.
Чтобы заманить голодного зверя под выстрел нужен сильный запах. Тухлая рыба это то, что надо. Выбирается просека или лесная дорога в паре километрах от лабаза, на открытом месте выкладывается пару килограмм подтухшей рыбы, заваливаем замануху ветками, чтобы вороньё не растащило. Весенний ветерок разнесёт замечательный запах на многие километры и где-то, голодный медведь не сможет устоять и сменит намеченный маршрут, но пары килограмм ему будет точно мало, а желудок, мгновенно переработав малую подачку, яростно потребует гораздо большего. Начинается второй этап заманивания Потапыча в гости. У нас есть мешок в котором осталось ещё несколько килограмм рыбы, лучше всего джутовый, но пойдёт любой, лишь бы пропускал рассол, который появится, после того как охотник потопчется по нему и даже попрыгает. Такое мероприятие необходимо для обильного выделения рассола и для смазки обуви, чтобы убрать запах жилья. Далее охотник привязывает к мешку прочную веревку и тянет его за собой в сторону лабаза, оставляя за собой пахучий указатель направления движения для медведя. Наш потенциальный гость уже не может отказаться, желудок думает за него, и проследует в нужном направлении. Тащить по тайге то ещё занятие, я обвязываю верёвку за пояс, так легче, ну и тропинка давно натоптана, только новые ветровалы приходится обходить. На самой приваде нужно оставить столько еды, чтобы медведь не наелся и он будет ходить к кормушке как по расписанию. Если привязать бочку с тухлятиной, то ничего кроме злости это не вызовет, он погоняет её и уйдёт. Необходимо его подкармливать, бочка тоже полезна, чтобы пахла. Вместо бочки можно подвесить тот же мешок и повыше, чем выше тем дальше запах распространяется, но подкормка необходима. Если охотник определил, что медведь пришёл и съел подкормку, он тепло одевается, плотно питается, справляет большую и малую нужду, берет с собой ещё порцию подкормки и надёжное оружие с подствольным фонарём. Сидение на лабазе в ожидании выхода зверя требует терпения и закалки, не просто просидеть в ночи несколько часов, но достойный трофей вознаградит все истязания организма. Кстати, после многочисленных манипуляций с тухлой рыбой, охотника не то что в дом, но даже самые близкие люди во двор не пустят, поэтому он имеет в запасе полиэтиленовый мешок куда и складывает лесную одежду, а потом опять её использует, чем ограничивает запах человеческого жилья. Но я не совсем об этом хотел рассказать.
Дело было осенью. Уже от грохотала канонада открытия осенней охоты, пролетело бабье лето, отошли комары и мошка, воздух наполнился прозрачной свежестью и звоном, но в нашем небольшом охотничьем хозяйстве забот прибавилось, надо было готовится к коллективным охотам. С утра, совместно с егерем Валерой, объехали весь наш участок, проверили подкормочные поля и площадки, постояли в бору на краю мохового болота, послушали не начинают ли квакать лосихи перед гоном. Валера потом укатил в город к детям, а я после сытного обеда собрался предаться отдыху, у себя на базе. Но не тут то было, по реке прошумела моторка, причалила, через пару минут кто-то тихо, но при этом горячо заговорил и крыльца. Надо вставать и встречать. У крыльца стояли два молодца из соседней деревни, братья погодки, Серёга и Санька. В забродных сапогах, лица и руки закопчённые, явно, что они проводят всё свободное время у костра. Известные браконьеры.
- Мы к тебе. Беда у нас.
- И вам привет. С бедой это к докторам или в милицию. Я вам не помощник.
- Ну не беда, но проблема серьёзная.
- Вы чего как дети, трётесь трётесь, есть проблема выкладывайте.
- Медведь на нас напал. Вот.
- Если бы напал, вы бы здесь не стояли. Испугались кого или пошутил кто.
- Да не. Мы видели его. Говорим же напал. Еле успели в лодку прыгнуть.
- Откуда здесь медведь. Ну вы перепутали. Где это было?
- На острове. На Большом.
- Со стороны судового хода? Выше сухой протоки?
- Да. А ты вроде не проезжал, не могли мы тебя просмотреть.
- Там единственное место где можно закидушки поставить. И уловина хорошая, богатая на осетров.
Братья переглянулись.
- А ты откуда знаешь?
- Я не всегда праведником был. Мне плевать, что вы там делали, с вами пусть Яков Михалыч разбирается. Рассказывайте.
Братишки опять начали играть в переглядки. Дружно и тяжело вздохнули.
- Он конечно разберётся. Мы ночь отсидели, ни поклёвки. Чаю попили, уже собирались уезжать, место пустое, вдруг ветки трещат. А там чаща непролазная, хотели вечером за дровами сходить, не пролезли, плавник жгли. Ага, Санька говорит, наверно лось, а я на Михалыча подумал.
- Серёга, мне не досуг.
- А он голову с обрыва свесил и как рыкнет и спускаться давай. Ну мы в лодку, как были и что дальше рассказывать я не знаю. И что это по твоему, если не коварная агрессия.
- Да кто он то, чья голова?
- Я же говорю, медведь. Огромный как трактор.
- Ты медведя то хоть раз видел.
- Мы же с Парабели, там этого добра хватает. Насмотрелись.
- Ну да. А от меня то чего хотите.
- Как чего. Застрели его.
- С какой стати.
- Ну нам вещи забрать надо. Там много чего осталось, да почитай всё и бросили.
- Это я из-за вашего шмурдяка должен под статью идти. С чего вы решили, что я идиот. Это кто такие слухи распространяет. Постой.
Братья опять переглянулись, чем спалили себя окончательно.
- Тюрьма там осталась.
Глаза опустились в землю.
- Там.
- И сколько.
- Два хвоста. Один за десятку. Мы поделимся.
- Этого ещё не хватало, чтобы вы со мной делились. Сами же всем и разнесёте. Ладно, сочтёмся. С вами я съезжу конечно. Так сказать теперь я ваша крыша, ну и посмотрю там. Кто же на вас дрожки навёл. Сейчас карабин достану.
Уже подъезжая к маленькому пляжику, со всех сторон зажатому подмытыми стволами осин и высоким обрывистым берегом, я понял, что это был действительно медведь. Весь стан раскидан, что-то плавает в воде, навес разодран. Зверь сильно ярился, это странно. Судя по размеру следов зверь средних размеров. Братья не решались причалить и болтались неподалёку.
- Я за вас тут убираться не намерен. Вы чего там болтаетесь.
- Ссыкотно чего то.
Я снял карабин с предохранителя и выстрелил в воздух. Братишки засуетились и ловко причалили к нависшему над водой кусту. Пошарили под водой руками и выволокли в лодку так называемую тюрьму, квадратный ящик из металлической сетки, где хранили пойманную рыбу в живом состоянии. Сильная рыба забилась об днище лодки. Тоже мне конспираторы, я бы сразу определил где тюрьма висит, потому как ещё десяток лет назад, сам к этому кусту привязывал свою, а налимчиков и язей садил на кукан и оставлял на видном месте.
- Вы чем, лишенцы, завтракали.
- Тушёнкой.
- Банки наверх выкинули.
- Да.
- Вы его на завтрак пригласили. Пока вы сидели внизу, ветер вдоль реки запахи относил, а вы закинули банки наверх и он сразу их причуял. Хорошо, что на завтрак пришёл, а если бы на ужин. Вы же с Парабели или там не учат, что нельзя еду оставлять рядом с жильём. Так, вы мне задолжали.
- Чего.
- Задолжали говорю. С вас полмешка рыбы, ну там фанеры или карасей, мне всё равно. К вечеру привезите. На приваду. Мишку вашего тиранить буду.
- А. Лады. Сделаем. Это запросто.
- Вы вообще зря здесь трётесь, тут везде камеры установлены.
- Какие ещё камеры.
- Видеокамеры. Следят. Я за лосями. Яков Михалыч за вами.
Братья опять переглянулись.
- И не переглядывайтесь вы постоянно. Насмотреться не можете.
Вернувшись на базу я сразу позвонил в департамент, обо всё договорился и перезвонил Валере.
- Привет. Ты ещё в городе. Хорошо. У тебя охотничий с собой. Езжай в департамент, ну ты знаешь, в тринадцатый кабинет, забери и оплати лицензию на медведя в общедоступные угодья, там знают. Да. Пришёл. Братьев Симаковых чуток не сожрал. Я понимаю, что надо было. Теперь это наш головняк. Жду.
Валера приехал к вечеру.
- А зачем нам этот медведь. Всё же нормально было. Я и не видел их ни разу.
- Ничего сложного нет. Также, как и на кабана, на лабазе посидим, только вдвоём. Братья акробаты мешок отборного карася привезли. Даже жалко его на пропастину пускать. А и то верно, на приваду и пол мешка хватит. Мяса бы где раздобыть.
- Так это. У Короленко корова сдохла. Ночью сдохла. Внезапная смерть. Ветеринара не успели позвать, ну а после кончины в продажу нельзя. Раздают за копейки. Я себе взял собак кормить.
- Замечательно. Езжай до Короленко и забери всё, что осталось. У меня тоже собаки голодают. И голову обязательно. И шкуру. С головой и шкурой он долго возиться будет. Ещё цепь нужна.
- Цепь то тебе зачем. Ты его, что ловить собрался и по кабакам водить.
- Голову, безвременно почившей коровы, обмотаем цепью, чтобы не уволок. Давай завтра с утра, но не рано. Пусть роса осыпется, не хочется мокнуть.
И вот мы на острове Большой. Название он получил не зря, потому что был огромный и густо поросший непролазным кустарником и осинником в вперемешку с елью. На острове обитал с десяток косуль на постоянной основе, пара лосих с тогушами и непостоянная компания быков разного возраста. Был обустроен солонец и лабаз. На остров частенько, особенно по осени захаживали кабаны, которые кочевали с острова на остров. Загонная охота, по причине сильной захламлённости и густого подлеска была невозможна, а вот с лабаза без трофея не уходили.
Валера закурил.
- Вчера. В департаменте, ну который лицензию выписывал. Лысый такой.
- Сергей Юрьевич.
- Точно. Сказал, что неурожай шишки по северным районам и есть случаи нападения на скотину и тетку какую то в Бибеево, грибницу, подрал. Хорошо народу рядом много было, отбили.
- Третий год шишки нет. Вот поэтому он и пришёл. Ему на зиму жира нажрать надо. А ты говоришь зачем нам этот медведь. Сами будем с оглядкой ходить, а грибники, а рыбаки к выходным с города приедут. Полная база будет. Это наша проблема.
- Может собак.
- Собаки с медведем не знакомы. Непонятно как себя поведут. В такой чаще он мигом их переловит. И вообще, представь, что к нему надо подойти на десять метров для выстрела. Ты готов.
Валера бросил в воду окурок и поморщился.
- Нет.
- Ну тогда пошли.
До солонца, в густых зарослях, мы прорубили достаточно комфортную тропу и в принципе идти было не трудно, если бы не поваленные деревья и коровья голова со шкурой. На тропе было неприятно сумрачно, кроны смыкались над головой. Немедленно вспомнилась нетленка: «Был сентябрь; в лесу, чёрном от осени, сладко пахла и чавкала под ногами мшистая земля. Казалось, что десятки гигантских кошек крадутся сзади»
Валера всё время озирался и как мне показалось принюхивался.
- Ты под ноги смотри. На следы. И чего ты как гончая носом вертишь.
- Я где-то слышал, что медведи воняют шибко.
- Точно. Есть такое. Как собака после дождя. Надо разговаривать всё время. Что бы он услышал и успел уйти. Сталкиваться с ним на этой тропе не хочется.
- Так может он уже ушёл.
- С какой стати. Его не пугали. Ягоды в острове навалом. Животина ходит разная. Не, здесь он.
Почти на выходе из зарослей на расчищенное место под лабаз, Валера встал. На тропе лежала внушительная куча помёта.
- Его что ли.
- Нет Валера, это заяц здоровенный здесь живёт, с коня размером, вот и минирует мне тропу. Его. Так что там. Ну как я и говорил. Сплошная ягода. Потерпи Потапыч, мы тебе мясное несём.
Скинув тяжёлые рюкзаки у лестницы лабаза мы прошли на солонец. Оголённая от травы почва раскисла поле дождей и прилипала к сапогам. Свежие медвежьи следы перекрывали старые лосиные.
- Валера. Ты ничего не замечаешь.
- А чего я должен заметить. Первый раз вижу.
- Так учись. Похоже теперь мы их чаще будем наблюдать. Вот смотри, эти с пяткой и большие, это задние, а вот эти поменьше, с длинными когтями, передние. Присмотрись Дерсу.
- Здоровые когти. О, точно, на левой передней нет двух крайних когтей. И он почти не наступает на неё.
- Ему, Валера, больно. Он или в капкан попал или болезнь какая приключилась. Он опасен. Беда. Знаешь что, не хочу я солонец пропастиной портить. Сейчас на лабаз залезем и оглядимся. Листва уже почти осыпалась. Устроим всё на соседней полоине. Там береза стоит. В которую молния ударила.
- Согласен. Нечего солонец портить. Далековато будет. Метров шестьдесят.
- Больше негде.
Закончили мы быстро. Посадили берёзу на цепь, свободный конец несколько раз, как стежком, пропустили через коровью шкуру и застопорили головой, накрепко обмотав за рога.
- Хорошо получилось. И обзор нормальный. Далековато конечно. Так, ещё камеру установлю и пойдём. Как наш гость появится, она мне фото пришлёт.
Фотография пришла в три часа ночи. На ней медведь грыз коровью голову. Уснуть уже не получится.
- Алло. Слушаю.
- Валера, он пришёл.
- Да ладно.
- Завтра в ночь садимся. Будь готов.
И вот мы стоим на берегу. Упакованные и полны решимости, ну или делаем вид, что полны. Валера взял двухстволку 12 калибра. Вещь надёжная и убойная. У меня карабин 7.62х39, с подствольным фонарём и коллиматором, может и слабоват, но на коротке по лосю работает отлично и с ним я уже взял несколько медведей. Так что в него я верил. На ноги завязали куски мешка из под рыбы. Вонь жуткая.
- Пойдём тихо. Я впереди, ты соответственно сзади. Оглядывайся. Заряжаемся здесь и сразу с предохранителя снимай. Стреляем как договорились. До лабаза ни слова. Пошли. Ты кивни хоть.
К приваде подходить не стали, стороной обошли. Мы на месте. Обзор замечательный. Было видно, что медведь обглодал половину головы и сожрал всю рыбу. Придёт, никуда не денется. Ночью наелся, сейчас дрыхнет в крепком месте. Валера заёрзал.
- Рано пришли. Светло ещё. Давай покурим.
- Я тебе покурю. Смотри туман опускается, весь дым вниз пойдёт.
Валера вздохнул, но согласился. Действительно появилась дымка тумана. Это могло осложнить задачу.
Из лугов тянуло холодной, завялой травой, сладковатым запахом ивовых листьев. С востока накатывалась косматая осенняя ночь. Я легонько толкнул Валеру локтем и кивнул в сторону тропы по которой мы пришли.
По тропе, из зарослей краснотала, враскачку появилась туша медведя. Было видно как перекатывались мускулы под желтоватой шкурой. Мы не дышали. Зверюга явно шла по нашим следам. Медведь остановился и шумно втянул воздух. Поднял голову и огляделся маленькими глазками вокруг, отвесив сизую нижнюю губу. Медленно, как мне показалось прошла целая вечность, подошёл к приваде и подцепил когтем коровью голову.
Четыре выстрела слились в один. Медведь сгорбился и высоко подпрыгнул, приземлившись мгновенно бросился напролом в кусты. Я продолжал стрелять пока не кончились патроны. Трясло. Валеру тоже.
- Мы что промахнулись. Ты сколько раз стрелял.
- Два. Ну как промахнулись то. Ты пять раз стрелял.
- Последние три уже в угон.
Метрах в ста, в сгущающихся сумерках, медведь ревел и ломал кустарник. Как говорится, смеркалось.
- Мы как пойдём то. Через час темно будет.
- Хочешь здесь ночь провести. Пошли пока светло. Какой бардак мы наделали. Если мы его легко ранили. Он же геноцид устроит. Надо всех поднимать. Собак надо. Надо идти. Подожди, перезарядимся.
В галерее тропы было почти темно. Медведя не было слышно, но это придавало жути. Вышли на берег. Валера судорожно отвязывал лодку и никак не мог справиться с простым узлом. В иссиня-белом тумане темнели берега, и в густой синеве зарождалась ночь.
Мотор легко завелся и негромко тарахтел. Я дал ему немного прогреться и мы тихо сплавлялись по течению. Накатила апатия. Валера злобно курил и плевался в реку. Я тронул ручку газа.
- Стой. Стой. Дай фонарь.
- Ты чего. Зачем.
- Что там. Вон, у проточки. Фонарь.
Медведь лежал на кромке воды, опустив тяжёлую голову в воду, будто было жарко и он решил охладиться. Он кубарем скатился с обрыва, обдав прибрежный песок тёмной кровью, прополз несколько метров и отошёл в свой мир вечной охоты. Отпустило, безнадёга скрылась в коридорах сознания.
- Ну что ж. Вот и хорошо. Вот и ладно. Пошли обдирать.
- Нет. Я прошу не надо. Давай утром. Я выпрыгну из лодки. Ну куда он денется. По светлому. Собак возьмешь. Пусть познакомятся.
- Собак говоришь.
- Вот сейчас подплывём поближе, сделаешь контролку и домой. Надо выпить.
- Согласен. Надо. Но сначала помыться и сжечь эти вонючие сапоги. Это больше невыносимо терпеть.
