Солёные люди. Дед. Утро.
Вертелся юный охотник на верхнем ярусе кровати добрую половину ночи. Когда на нижнем мужики начинали зябнуть, Васька накрывался одеялом. Металлическая печь, забитая сырыми лиственничными чурками, колотыми пополам, даже в самый лютый мороз «давала жизни» в зимовье с избытком. Выросший в угловой квартире первого этажа панельной пятиэтажки, где зимой нормальной температурой было шестнадцать градусов, Василий совсем не мог переносить жару, что стояла на уровне второго яруса кроватей. К тому же, мальчишеское воображение занимало рассказанное Дедом накануне: Васька в своих мечтах сам правил плот по быстрой и опасной реке, колол рейки на заездок, да мало ли чего ещё воображал раззадоренный мальчишеский мозг.
Чуть свет первым встал с кровати Дед: как это бывает - с возрастом уходит сон, приходят думы. Василий лежал с головой под одеялом, когда заскрипела печная дверца. Дед, пошевелив кочергой угли, закинул пару сухих поленьев, налил полный чайник и поставил его на середину печки. Дрова почти сразу занялись огнём, послышался приятный треск. Дед привычными движениями достал папиросу, прикурил сидя на чурке и приоткрыл печную дверку. Изба наполнилась запахами горящих дров, табака и серы от сгоревшей спички. На долгие годы в Васькиной голове смесь этих запахов ассоциировалась с той избушкой. Так пахло утро, зимнее утро в таёжной избе. С годами Васька заметил, что у каждой избушки свой, совершенно особый запах, зависевший от трёх вещей: места, где она была построена, материала, из чего она была построена, и самого хозяина.
- Ну, что, Василий, куда сегодня след потянешь? - Раскуривая папиросу спросил Дед. Васька зашевелился, высунул голову из-под одеяла.
- Не знаю, наверное, вниз пойду. Вы слышали впотьмах куропач* орал?
- Слышал, Вася. Орал твой куропач. Но чёт ты мелко берёшь, на куропача собрался то?
- А на кого идти? На оленя?
- Ну, на оленя, пожалуй, по такому морозу шансов немного. Выходил на улицу - минус двадцать семь показывает. На глухарика можно попробовать, эти в такой мороз следочки строчат - голод не тётка. Халатик наденешь, глядишь, и стрельнёшь... Место я тебе подскажу. Ты, Василий, слыхать-то слыхал, как куропач орёт, а видеть-то видел?
- Нет, не видел.
- Птичка-то сама по себе с ноготок, а голосища... На всю тайгу слыхать. Первым просыпается и будит всех, как питух в деревне. Когда кричит - шею вытянет, хохолок поднимет, весь напряжётся, прям кавалер.
Дед, сделав очередную затяжку, выпустил дым и замолчал. Васька интуитивно почувствовал: сейчас будет интересный рассказ из жизни деда.
- Знал я как-то парня, Куропачом кликали. До петушка, видимо, не дотягивал и фамилия под стать у него была: Корешков. Тоже всё франтом ходил, ни одной юбки не пропускал. В автобазе вместе работали. Отправили нас как-то в командировку на четырёх машинах в соседний район, груз баржой должен был прийти. Баржа пришла, а плавкран сломался. Вот и жили почти неделю пока его отремонтировали. Куропач заприметил продавщицу в продуктовом магазине: высокая, молоденькая, но с гонором, по всему видать - породистая, Аннушкой звали. Давай, значит, ей знаки внимания оказывать: то цветов полевых нарвёт, то конфеты купит. А она – кремень! За прилавком мило улыбается, то одно предложит, то другое, а дальше дело не идёт. Пошли мы как-то с Куропачём вместе в магазин под самое закрытие, он цветов нарвал. Заходим в магазин, он ей:
- Здравствуйте, Анна Романовна, а чем это у вас тут так пахнет?
Она ему:
- Здравствуйте, Дмитрий, не знаю как вас там по батюшке, пахнет у нас вкуснейшим дустом: клопов травим, с пшеном завезли. Давайте быстрее, чего вам, только потравили, закрывать нужно.
- Анна Романовна, мы вас надолго не задержим, а вы зовите меня просто: Дмитрий-прекрасный!
Сказал и сам захохотал, такая удачная шутка получилась. Мы с Анной Романовной тоже рассмеялись. Взял я папирос пачку, Куропач поллитровку на вечер взял. Стоим у кассы, а в магазине вонь, хоть топор вешай. Куропач в кошельке копается, время тянет, а потом как чихнёт. Да так, что из носа сопля выскочила и пузырём чуть не с голову надулась. Мы с Анной Романовной так и замерли.
Дед чуть слышно засмеялся, вспомнив, по-видимому, картину из давно прошедшей молодости.Васька, не зная, будет ли продолжения истории про Куропача и Анну Романовну, начал с вопросами.
- И что, из-за выскочившей сопли Анна Романовна за Куропача замуж не вышла?
- Нет, Василий, замуж она за него не вышла не из-за выскочившей сопли, а, скорее, из-за заскочившей.
Дед засмеялся, ещё сильнее сотрясаясь всем худощавым телом. Василий ждал продолжения. Успокоившись, вытерев слезинки, выступившие в уголках глаз, Дед, сделав глубокую затяжку, продолжил:
- Стоим троём у кассы, у Куропача сопля под носом пузырём надулась с пол головы. Мы с Анной Романовной рты открыли от такого дива, а Куропач вместо того, чтобы на улицу выйти и высморкаться или тут платок достать, - пузырь тот обратно в нос шмыгнул. Анна Романовна аж в подсобку ускочила, меня тоже чуть не стошнило. Куропач положил денег без сдачи за поллитровую на весы, я за папиросы добавил. Вышли мы из магазина - смех такой пробрал, чуть животы не надорвали. Спрашивал его потом: что так-то? Зачем обратно пузырь шмыгнул-то?
- Да хрен его знает, само как-то получилось.
Тут уже в хохоте затряслись все присутствующие в зимовье. 
Василий спрыгнул с верхнего яруса прямо в валенки. Ширкая по дощатому полу, подошёл к столу, взяв кружку, потянулся к чайнику.
- Чай пить будешь? - Спросил дед.
- Да, хлебану свежачка. - С видимым знанием дела и опытом ответил Василий.
- Погоди. Сейчас докурю, я тебе жеребчика наведу.
- А что это?
- Сейчас увидишь, чай такой специальный. Таёёёжный. - Нараспев произнёс Дед.
Дед сделал две последние затяжки, выкинул окурок в печку, подошёл к столу.
- Желудок, Василий, первым делом нужно прогреть, - взяв в одну руку горячий чайник, а во вторую две эмалированные кружки, надев их за ручки на указательный палец, сказал Дед. Обдав кружки кипятком, покрутил его в них, выплеснул. Налил заварки, поставил на стол. Принёс от двери армейскую миску с плотной металлической крышкой, служившую маслёнкой, поставил её на стол. На крышке, в целлофановом мешочке лежал приличный шмат свиного сала.
- Положи, Василий, масло в кружки, я молока достану.
- Прямо в кружки? Чай с маслом пить будем?
- Да, прямо с маслом.
Дед достал из-под стола банку цилиндрической формы жёлто-синего цвета с нарисованной коровой, взял нож, подковырнул крышку. Василий, вертел в руках обжигающий холодом контейнер, не зная как к нему подступиться.
- Масло тоже ножичком нужно, крышка примёрзла.
- Нет Василий, ножичком не получится - не за что зацепится, мы его теплом возьмём.
- Как это?
Дед молча сыпанул в каждую кружку по чайной ложке сухого молока и налил кипятка, поставил одну кружку на маслёнку. Нержавеющая крышка вокруг кружки вмиг изменила цвет и, словно круги на воде, тепло стало расходиться от центра к краям. Как только края покрылись лёгкой испариной, послышался звук проникающего под крышку воздуха.
- Клёво, - произнёс Василий.
Открыв крышку, Дед чайной ложечкой взял кусочек масла и опустил в Васькину кружку.
- Мешай, Василий, чтоб молоко комком не взялось.
Мальчишка взялся за ложку. Содержимое кружки стало похоже на что-то среднее между тестом, из которого Васькина мать стряпала блины, и молоком. Дед, размешав содержимое своей кружки, сделал маленький глоток, крякнул.
- А сало когда класть? Или без сала?
- Салом, Вася, будем желудочки смазывать.
- Ааааа, понятно, - нараспев произнёс Василий.
Терпеть не мог мальчишка мутного чая: масло, плавающее поверх, вызывало чувство отвращения. Но марку нужно было держать, да и Дед старался, не хотелось его огорчать.
- А вас кто жеребчик научил делать?
- Был у меня, Вася, товарищ в молодости, Анатолий. Толясиком друзья звали. По тайге с ним болтались, рыбу ловили, глухаришек постреливали, уток, бывало и гуся сбивали. Все тока наши были. Молодые были, всё интересно было, дома не сидели, как выходной или отпуск - так мы в тайгу. Давно это было, к слову сказать, тогда и народу по тайге жило много, обжитая тайга была. Жил в вершине Дыхты дед один, с ружьём всё не расставался. Выйдет в посёлок, в магазин - с ружьём, в поссовет - с ружьём, на почту - с ружьём. Спал, наверное, тоже с ружьём. - Дед, держа двумя руками кружку с жеребчиком, сделал глоток. Васька, уже сообразив, что именно в такие моменты и нужно задавать уточняющие вопросы, спросил:
- А как он с ружьём в магазин ходил? Милиция, что - не забирала?
- Видишь ли, Вася, это сейчас с оружием строго: ружьё - в сейфе, сейф - в доме, патроны - в отдельном сейфе, сейф к стене прибит, а раньше ружьё на стене висело, и патронташ рядом висел. Чтобы оружие купить документы и справки собирать не нужно было. Мелканы в свободной продаже стояли. Я позже узнал, что он вертухаем был. Охранником в лагере, - предупредив вопрос, уточнил Дед. - В середине пятидесятых годов зоны расконвоировали, народ разъехался, но много и осталось - платили хорошо тогда. Вот и дед тот остался, видать, грехов за ним много водилось, что ружьё из рук и не выпускал. Вылетело из головы, как его звали, память что сито стала...
- Решит. Решитом его звали, - раздался с угла избушки голос Васькиного отца.
Да, точно, Решит. Только что это было, имя или фамилия, а, может, вообще кликуха такая была, не помню, - поправился Дед. - Пришли мы тогда к этому Решиту гуся на пролёте покараулить; вечёрку отстояли, ничего не добыли. Погода сухая, тёплая, гусь верхом шёл. Как совсем стемнело, решили рыбки получить. Проболтались по реке пол ночи, накололи килограмма по три - хариус весь как на подбор: крупный, плотный; спускаться потихоньку начал. Пару уток Толясик заколол. Пришли в избу среди ночи. Толясик говорит: «Удачно сходили: и рыбки накололи и мяса». Я отвечаю: «Ага, сейчас с уточек шкуру вместе с пером снимем и варить поставим, к утру напреет. Рыбку посолим, к вечеру с картошечкой самое то будет». Тут Решит в углу как забасит: «Сейчас, разбежались! И рыбки им подай и мяска. Вон по жеребчику и спать».
Слупили мы тогда с Толясиком по жеребчику и спать легли, наутро домой ушли. Нелюдимый был тот Решит, грубый, неприятный мужик.
- А что, вы среди ночи у него жеребчика наводили?
- Куда там. В понимание Решита жеребчиком был, в лучшем случае, чай, а так в основном вода с сухарём. Это потом мы с Толяном уже свой рецепт жеребчика изобрели, а название Решитовское взяли, уж больно приглянулось.
- Ну, да. Жеребчик – действительно прикольное название. А что стало с тем Решитом?
- А пёс его знает, Василий. Пошли как-то мужики на рыбалку, в аккурат мимо Решитовской избы проходили. Его нигде не было, как и свежих следов его. Через неделю шли обратно, он так и не появился. Документы на месте, в избе, а самого нет. В посёлке в милицию сообщили, опергруппа ходила, следствие проводила, но так и ничего не установила. Как в воду канул.
- Наверное медведь съел, - сделал заключение Вася.
- Может, и медведь. Но, я думаю, прибрал его кто-то. Не зря же он ружьё с собой всё время таскал. Охранником в лагере был, да ещё при золоте, может, чего и напакостил. Вертухаи — народ, в основной своей массе, гниловатый был, жизней людских наломали как прутьев в голяке. Когда амнистия прошла, зоны расконвоировали - они поголовно вооружённые ходили. По всему видать опасались народа.
Отпив половину кружки, Дед достал из-под стола булку хлеба, отрезал два куска. Открыл маслёнку отрезал два кусочка чуть оттаявшего масла, по форме напоминающие галеты. Положил сверху на хлеб, затем отрезал по такому же куску сала и проложил поверх масла.
- Вот, Василий, теперь желудочек нужно смазать, - откусывая, сказал Дед.
Мальчишка взял хлеб и отхватил чуть ли не половину.
- Ого, в студентах ты, Вася, с голоду не помрёшь, - не скрывая смешка, сказал Дед и, предупреждая дальнейший вопрос, начал свой очередной рассказ.
- На шофера мы тогда учились, сразу после войны. Время голодное было. В общежитие жили. К празднику кто-нибудь привезёт сала шматок с деревни, отрежешь кусочек, положишь его на ночь между двумя кусками хлеба. Утром встанешь, тот кусочек, что нижний, салом пропитается, его с кипятком съешь. На тот, что сверху был, сало положишь, хлеб кусаешь, а сало носом вперёд толкаешь. Вроде как салом перекусил, но и сало целое осталось. На следующий день повторишь.
Василий прекратил жевать, сидел с полуоткрытым ртом не понимая, шутит Дед или говорит правду.
- Иногда и хлеба не было, совсем голодно было. Поэтому масло мазали прямо на колбасу, - дед по-доброму улыбнулся, обнажив вставные зубы. Васька понял - Дед шутит.
Мальчишка проглотил свой бутерброд, смотря на Деда, допивал жеребчик.
Дед жевал медленно, обстоятельно. Понятно, что с полным ртом вставных зубов быстро не пожуёшь. Но он и по натуре своей был человеком обстоятельным, дельным, потому ничего не делал быстро или абы как. Любому делу у него предшествовала основательная подготовка. Соберётся чай на костре варить - дров наготовит столько, что на целый сентух** хватит. Механизм какой разбирает - всё вокруг него разложено, подготовлено: щётки, кисточки, ключи - всё как надо. Крепкий мужик был, солёный.
С последним глотком, Дед вытащил изо рта свиную шкурку, положил её на край стола.
- Нечем мне, Василий, сражаться с ней, зубы-то вставные, - сказал дед, заметив Васькин наблюдающий взгляд. - Ну вот, Василий: желудочек прогрели, смазали, теперь - покурить, а потом и поесть можно. - Дед медленно встал, прошёл к печке, открыл дверцу, взял с окна пачку Беломора, закурил.
Поднялся Васькин отец, накинул на плечи телогрейку, собравшись выходить на улицу, остановился у стола.
- Как жеребчик-то, Васята? Ты же мутный чай не пьёшь.
- Так это не чай, а, скорее, суп. Суп-пюре! - Улыбнувшись, ответил Василий.
- О! А это что такое?! Ты, что ли, шкурку не съел?
- Моя диверсия, - сидя возле печки с папиросой в руках, ответил Дед. Васькин отец улыбнулся, глянул на Ваську и толкнул от себя уличную дверь. Полиэтиленовая плёнка на окнах вогнулась в избу вслед за открывающейся дверью, с закрытием которой выгнулась обратно, издав глухой звук, как перепонка, отделяющая тепло человеческого жилья от таёжной стужи. Тоненькие льдинки посыпались с неё на подоконник. Василий смотрел на оставшиеся на плёнке льдинки, как на разноцветные стёклышки в детской игрушке - лёд, преломляя солнечный свет зарождавшегося дня, светился разными цветами.
Дверь снова отворилась, отец зашёл с улицы, взял стоявшую на краю стола Васькину кружку с остатками жеребчика.
- В приготовлении жеребчика есть один маленький секрет, Василий, про который тебе не сказали. Как выпил, кружку - нужно мыть сразу же, пока не остыла, иначе потом не отмыть.
Васька молча кивнул головой в знак согласия.
Река Мара, август 2024.
* Курапач – самец белой куропатки.
** Сентух – ночёвка у костра
Лучшие комментарии по рейтингу
Не впервой, в который раз
Узнаем рецепты деда,
Развеселый непоседа,
И внучок ему дружок,
То изготовит «пирожок»,
То «жеребчика» отведав
Узнает то что дед изведал,
Байкам прикольным счету нет
А «Васька слушает да ест»
