Побег.. (глава из рассказа)
..Уже более двух часов, надрывно урча, трёх мостовой сполна гружёный «ЗиЛ» полз по бывшей лесовозной дороге. Иногда, из последних сил, выкарабкивался из вязкой жижи разбитой колеи таёжного бездорожья. Некоторое время плавно катил по краю овсяных полей, огибая массивы смешанного леса, оставляя за собой шлейф густой пыли. Лёнька давно откинул с головы край брезентовой накидки. Перед его детскими глазами, медленно покачиваясь, проплывала тайга с берёзами, уже подёрнутыми первыми красками приближающейся осени; с высоченными стволами седоватых осин; островками размашистого кедрача, усыпанного шишками; гордо стоящими одинокими высоченными лиственницами на берегах речки Нюрсы, берущей своё начало из моховых Иксинских болот. Вскоре «ЗиЛ» выкатил на самый край поля и остановился в плотном облаке пыли. Шофёр открыл дверь. Встал на широченную подножку, переходящую в массивное крыло над колесом переднеприводного моста. Торопливо расстегнул пуговицы на ширинке штанов.. . Спустя минуту облегчённо вздохнул, и, обдав налетевших оводов лёгочным выхлопом никотина, пробормотал:
-Так, ядрёна вошь. Ещё часок-полтора, и в самый раз до первых сумерек успею.
Затянулся последним глотком папиросного дыма.Тщательно растёр окурок о подошву сапога. Но в тот момент, когда собирался захлопнуть дверцу кабины, от куда-то их глубины кузова послышался звук, похожий на фырканье мелкого зверька. Он прислушался. Вновь тихо приоткрыл дверцу. Мгновением позже похожий звук вновь повторился. Он быстро достал ,,мелкашку,, из-за сидения. С опаской встал на подножку. Заглянул в кузов. И тут же, но уже отчётливо услышал звук похожий на чиханье человека. Васька (вхолостую) передёрнул затвор и громко крикнул:
-Кто здесь? Вылезай, а то пальну!
В кузове послышалось шуршание соломы. Верх брезента за кабиной зашевелился. Из под него появились рукава телогрейки. Затем голова с шапкой свисавшей до самого подбородка. Василий с недоумением смотрел на происходящее, но не успел даже что-либо сказать, как услышал жалобно-просящий мальчишеский голос:
-Дядя Вася не стрел-яй. Это я, ..я- Лёнька.
Василий растерянно-бессловесно от удивления непроизвольно заулыбался. Положил ствол на сидение в кабину. Не зная, что ответить, замешкался, но вновь услышал хныкающий голос:
-Я утёк от мамки. Хочу к деду,... тама жить буду.
-Ты...ты что, очумел. Ядрёна вошь, а если узнают, что я тебя упёр. Так и в каталашку из-за тебя угодить могу. Ну-ка ступай сюда в кабину, и будем решать, что с тобой делать.
Ещё некоторое время в возникшей тишине кабины грузовика слышался лишь писк комаров и всхлипывание сопливого носа Лёньки. Василий не знал, что делать. На минуту задумался:- «Возвращаться обратно или ехать дальше в деревню?». И всё же, когда узнал, что беглец оставил записку родителям, сразу оживился.
-Так, мне с тобой тары-бары разводить некогда. Надо ещё успеть засветло вернуться; а тебя сдать деду - по всей форме. И, помолчав, добавил. «Пусть дед телеграмму твоей мамке отобьёт, в конторе сельпо. А мне надо успеть до темна товар сдать в магазин». Потом в некотором раздумье вновь закурил папиросу. Посмотрел на парнишку и хлопнул его дружески по плечу. «Ну, братишка, ты и даёшь. Давай-ка с тобой сначала перекусим чем Бог послал»,-протараторил весело Василий.Лукаво подмигнул. Достал из суконной сумки полбуханки белого дырчатого хлеба,выпечки деревенской пекарни, и банку консервы- щука в масле.
Вскоре грузовик плавно тронулся по ровной полевой дороге, оставляя за собой шлейф пыли. Овсяное поле тянулось узкой полосой и на горизонте впереди скрывалось за выступающим клином смешанного леса. Чуть поодаль, виднелся крепко смётанный стог сена. У самого края леса Василий плавно притормозил. Хитровато украдкой взглянул на Лёньку.
-Так.. дружок. Как только проскочим вот тот лесок,- показал он рукой. - Совсем рядом станет видна излучина нашей речки, у родника с галечником. Я сегодня там утром поднял несколько штук глухаришек. Одного смельчака даже чуть колесом не шибанул.
Лёнька сразу оживился и с любопытством спросил: «Чё..ли стрелять станем?».
-Нет. Только чуть посигналим им, когда мимо проезжать будем,- с улыбкой на лице ответил Васька. Однако тут же, открутил два «барашка» на запорных рычагах лобового стекла со своей стороны и приоткрыл окно. О чём-то задумался. Затем серьёзно добавил:
-Двигайся до меня. Скоро будешь руль держать. Чай не у мачехи жил.
На несколько минут«ЗиЛ» исчез в низине лесного клина. Но вскоре медленно выкатил у края овсяного поля, справа от которого блеснула вода речной излучины. Лёнька обеими руками вцепился в руль, однако его глаза рыскали по открывшейся местности в поисках гордых таёжных птиц, которых добывал и его дед Ларион. Васька первым заметил одного крупного бородача, степенно шагающего по дороге у кромки овсяных стеблей. Казалось, что тот совершенно не обращал внимания на приближающуюся машину.
-Вон..там,видишь, где поваленный овёс-напротив. Какой матерущий глухарь топчется.
-Где-ка, где..? А-а-а, вижу.. вижу, какой громадный.
Грузовик медленно продолжал приближаться к птице. Наконец, Васька взял одной рукой мелкашку, а другой крутанул рулём в сторону- на овёс. Выключил передачу и затормозил. Тихо открыл дверь, и, пригнувшись, на корточках, исчез за бортом кузова. Лёнька вприщур посмотрел на дорогу через стекло боковой двери кабины и заметил, что огромный бородач вдруг насторожился. В этот момент сухо щёлкнул выстрел. Глухарь вздрогнул. Взмахнул крыльями, но через пару секунд уже бездыханно лежал на придорожной траве.
Спустя пару минут Лёнька первый подбежал к добытой таёжной птице. Поднял вверх на вытянутые вперёд руки и принёс к машине. С довольным выражением лица Васька взял глухаря за шею и после некоторого размышления с улыбкой заметил:
-Да..таково крупного «бородача» в наших краях, я точно, ещё не добывал. Наверняка ..более четырёх килограмм. А вот твой дед, прибрал раз одного до шести с гаком. Они ещё некоторое время разглядывали у древней птицы своеобразные штаны на ногах, горбатый, желтоватого цвета клюв и красные кожистые брови. Вскоре Васька вновь крутил баранкой «ЗиЛа», лихо насвистывая какую-то мелодию. И лишь только тогда, когда уставали губы, а в его легких не было воздуха, он начинал трёп о жизни и случаях на охотах.
Уже к первым сумеркам подъехал к дому, где жил дед Ларион. Из окна зашторенной занавеской, на улицу тускло проникал свет от лампочки. Лёнька взял свой мешок и в сопровождении Василия вошли в дом.
-Вот, встречайте внука! Откопал его в соломе кузова- да он Вам всё расскажет. Дядя Ларион, извини, ещё продукты надо разгрузить в магазин. Завтра забегу обязательно,- скороговоркой отчеканил Васька. И едва не столкнувшись, в низком проёме открытой двери, с бабой Лизой, оглянувшись, добавил:
- Да, не забудьте телеграмму отправить в район, что внучка вам передал на хранение.
С подойником в руках, в дом вошла оторопевшая от внезапного явления внука бабушка Лизавета. Всплеснула руками о передник фартука и запричитала:
-Господи, Ии-и суси Христе. Сыне Божий..,что случилось-то у мамы. Как же так можно-то..?
-Мне ту-та лучше жить, в деревне,- виновато пролепетал Лёнька.
Молчавший до этого момента дед, вытер свои пышные седые усы. Положил деревянную ложку в эмалированную чашку с недоеденными щами. Встал из-за стола. Подошёл к внуку, обнял его и громко, но ласково сказал:
-«Лёгок на помине. Мы с бабкой сегодня о тебе пошто-то вспоминали. Сидай за стол. Ужинать станем пустыми щами. Голоден поди. Разговоры разговаривать дале-то завтра уж станем».
Поздним вечером, дед Ларион рассказывал внуку подобную невероятную историю о своём предвоенном детстве. И Лёнька, наполненный безмерной радостью исполнения своей цели, «обнятый» теплом русской печи и неосознанного возвращения к истоку своей жизни, вскоре провалился в бездну беспечного детского сна... . 
