"Северная"
...Мечтой многих „бывалых,, охотников, не говоря о новичках, была и остаётся охота на северную водоплавающую дичь, в период её пролёта на южные "квартиры" через нашу Новосибирскую область. Тем более, что достижение этой мечты оказывается очень простым делом. Необходимо лишь связать в одну цепочку самое банальное: в нужное время быть в необходимом месте с подключением собственных охотничьих навыков и терпения. Будучи начинающим, мне доводилось слышать от «дедов» удивительные рассказы о северной утке.. .
Казалось естественным, что в тех рассказах правда и выдумка переплелась, но мне хотелось испытать всё самому. Поймать «за хвост» это действо. С высоты сегодняшнего опыта, могу сказать, что такой счастливой удачей я был награждён природой не однажды и притом в разных охотугодьях НСО. Так, например: оз. Убинское-охотбаза Сибакадемстроя, разливы за пятым мысом (после выхода из канала); озеро Мензелинское-Колыванский район, собачья пазуха"-со стороны дер. Крутоборка; река Обь-старые протоки, граница НСО и Алтайского края; озеро Качкульное- со стороны озера Кайлы, где когда-то стоял вагончик для пастухов коров; оз. Чаны- со стороны деревни- Новояблоновки; да и в других местах Сибири. Нет смысла писать в одной истории о всех подобных охотах на пролётную северную утку. Ведь проходили они в разных несхожих ситуациях, как по подготовке к этому явлению природы, так и по самому моменту "Ч".
Однако всё же об одной такой охоте, хочется рассказать подробнее. Многим охотникам известно оз. Индерь, с его сплавинами, глубокими блюдцами «омутами» заросших осокой и тростниками; множеством примыкающих мелких озерин. Вокруг раскинулись обширные луга и хлебные поля. Естественно, что в таких богатейших угодьях находят себе место для гнездовий более пятидесяти видов водоплавающей и болотной дичи, а осенью на пролётах останавливаются для «полоскания» горлышка и кратковременного отдыха много гуся, утки. Вот туда, в первой декаде октября (лет этак- 38 назад, впервые на северную), меня взял с собой «дед». Когда-то знавший моего родного деда, который был расстрелян ещё в 1937 году, как кулак, в известном "Колпашевском Яру".
..Сборы «дедов» недолгие; так как всегда всё готово, а для молодых любителей охоты-только подпоясаться. Москвич-407,- броня советского автопрома, бодро бежал до самой цели. Мы прибыли на охот базу, состоящей из одного приземистого дома, деревянная крыша которого говорила о многом: кое-где мох покрывал доски (крыши) сплошным ковром.В обгороженном редким штакетником пространстве, у крылечка в одну ступеньку, стояла телега с одной лошадиной силой. Поодаль два мотоцикла с деревянными люльками, накрытые брезентом и выцветшей от времени клеёнкой. Проходя мимо этой незаменимой в сельской местности техники, я уловил приятный запах озёрной тины и рыбы. Любопытство и молодость пересилили. На мгновение приоткрыл угол брезента у мотоцикла с большим вогнутым сидением-седлом. Это был трофейный мотоцикл (с войны) «Harley». В самодельной люльке, под мешком с ещё мокрыми сетями, поблёскивая чешуёй (шевеля жабрами), лежала рыба.
Вошли в дом. Кроме егеря, за столом сидели ещё три охотника-рыбака, но уже навеселе с румяными лицами. Мой наставник- Влас Архипович и егерь-Макарыч обменялись крепким рукопожатием. Поделились информацией о состоянии здоровья каждого, а также всех своих домашних. После согласования формальностей связанных с предстоящей охотой, егерь уехал на своей лошадке в соседнюю деревню, где он жил постоянно. A вскоре и тройка охотников, как оказалось, местные рыбаки, также отбыла. Перед сном, немного по-вечеряв, вышли на улицу. Несколько мокрых снежинок мягко упали на моё лицо, руки, но сразу растаяли. В наступивших сумерках и абсолютной тишине иногда слышался свист крыльев пролетающих уток. Дед докурил самокрут. Посмотрел на проплывающие кучи облаков. Потом легонько хлопнул меня по плечу и, как-бы читая книгу природы, с уверенностью в голосе сказал: «Завтра, может быть, нам улыбнётся удача. Вишь, как облака каруселит! Будет снег, а то, гляди, морозец. Да и Макарыч по радио слышал, что у томичей уже всё бело».
Я проснулся от скрипа старых кроватных пружин, разбавленного хроническим кашлем курящего человека. Посмотрел на часы-пять сорок. В темноте послышался знакомый голос: «Я ныне плохо спал: кажется к “погоде“. Тимофей, тебе придётся пробиваться до ближайшего омута, этак минут пятьдесят. Чую, что утка подлетит сегодня. Хоть коротко, но должна быть!» Через тридцать минут мы стояли у «просеки» через камыш, накрытой узкой полоской снежного одеяла. Моя плоскодонка: дно -дерево, борта - из оцинкованной жести,- уже очищена от снега и воды. На сиденье лежал видавший виды спасательный круг. Я собрал всё необходимое в лодку, взял шест и аккуратно оттолкнулся. Холодная вода «обожгла» руки. Оглянулся на берег и заметил, как дед перекрестил меня. Но спустя мгновение услышал:
-Далее первого омута не ходи. Если утка пойдёт, то и там настреляешься! Я буду на старом пролёте. На берегу, где пару годков назад стоял.
С помощью шеста, плоскодонка легко продвигалась по снежной каше канала, когда-то прокошенного от камыша. Однако остойчивость лодки и высота бортов внушала мне, мягко говоря, подозрение. Спустя полчаса я был уже на входе в первый омут. По всему урезу камыша, с наветренной стороны, как пенный вал от прибоя, лежала снежная полоска. Я встал во весь рост. Определился с местом высадки чучельного десанта. Внезапно за моей спиной раздался свист крыльев. Резко обернулся, одновременно схватив ружьё. Но в то же мгновение потерял равновесие. Попытался сбалансировать, но уже черпал воду то левым, то правым бортом. Интуитивно успел одной рукой схватить рюкзак, а другой рукой поддёрнул голенища болотников. Через несколько секунд лодка плавно опустилась на илистое дно канала. До верхнего среза сапог осталось не более десятка сантиметров. Рядом плавал круг и мешок с чучелами. Над озерком едва начал брезжить рассвет. Гнетущую тишину падающего снега изредка нарушал свист крыльев ещё невидимо проносящихся стаек уток. Спустя минуту оцепенения и вихря мыслей (« помощи ждать нет смысла»), принял решение, которое, как позднее оказалось, было единственно верным. Шестом вытолкнул на камыш плавающий мешок с чучелами и спасательный круг. Аккуратно уложил рюкзак и ружьё на получившийся плот. Медленно перешёл в корму «подлодки». Носовая часть сраз чуть-чуть поднялась. Однако борты плоскодонки призрачными полосками едва виднелись в глубине прозрачной ледяной воды. Развернул её в сторону камыша. В несколько приёмов удалось одну треть лодки водрузить на лабзу с камышом. Дело оставалось за малым- отчерпать воду. Для чего использовал одно из чучел, предварительно превратив его в ковшик. Наконец всё удалось вернуть в прежнее состояние. Взглянул на часы. Операция по «подъёму“ длилась около сорока минут. Пальцы рук уже не слушались, но почему-то ноги чувствовали тепло. И лишь тут вспомнил, что Влас Архипыч заставил меня одеть его самошитые собачьи чуни. При мысли, что всё хорошо закончилось, озноб пробежал по всему телу. Достал главный резерв реанимации и сделал два хороших глотка. По всему телу медленно растеклось тепло. Однако от произошедшего, а может, из теории судостроения в голове мелькнула мысль...- «вот она аксиома: лодка с плоским днищем имеет хорошую начальную остойчивость, а судно с W- образной формой днища обладает хорошей конечной остойчивостью».
...Борясь с ознобом, выбросил на воду( полукругом) около двух десятков чучел: из гоглей, чернети, а в центре- пару цветных. Падающий снег ещё более уплотнился. На многих чучелах быстро нарастали белоснежные шапки. Однако желания их снять уже нет и я решительно погрёб к камышу. Внезапно раздался шум похожий на ливень в берёзовом лесу, а через секунду плеск. Будто бы на воду бросили десяток тарелок. Сердце на мгновение сжалось. Я оглянулся. В середине моего чучельного «котла», примерно в восьми метрах, как сфинксы, сидели около полутора десятка белощёких красавцев. Несколько гоглишек успели нырнуть. Немая переглядка между нами продлилась несколько секунд. Моё заряженное ружьё, покрытое застывшими капельками воды, лежало в ногах. И всё же стрелять после всего случившегося, да ещё поперёк лодки, в голову не пришло. Разум уже преобладал над страстью. Через несколько минут лодка была надёжно закреплена на кочке с камышом. Посмотрел на часы: семь пятьдесят. Пальцы рук с трудом расстегнули пуговицы клапана ватника, чтобы справить малую нужду. Однако от попытки застегнуть сразу отказался. Кончики пальцев уже не чувствовались. Пришлось разжечь четыре таблетки сухого горючего.. .
Со стороны базы, с короткой паузой, послышались одиночные выстрелы. Над макушками камыша косое безмолвие падающего снега. Я сделал очередной глоток чая, а боковое зрение выхватило из снежной пелены чёрные точки. Ещё мгновение и два десятка белощёких гоглей расплескались у левого крыла чучел. Подождал, пока сплывутся. Наконец тройка смелых, видимо, признав всё же родню, стремительно подплыла к ближнему деревянному чучелу. Расстояние 18-20 метров: выстрел левым -четвёркой. Есть! Два распластались, один взмахнул крылом, но нырнул. Жду.В это время стайка чернети, сделав крутой вираж с ходу плюхнулась в середину полукруга чучел. Нажал курок: ружьё лишь кивнуло стволами вниз! Указательный палец не гнётся. Наконец -выстрел, порядок. Автоматически- левый четвёрка, правый -шестёрка. Где же подранок? Вон он- возле снежного вала. Видна только головка: белая пыль одиночного выстрела накрыла голову подранка. Его мучения кончились.. .
Пролётная утка постоянно подсаживалась к чучелам. Лишь табунки в полусотню и более пар крыльев, пролетали мимо, не обращая внимания на покрытые снежными шапками чучела. Приходилось постоянно выплывать и собирать битую утку. Боковой ветер гнал её к камышу, прятал в полосе снежного одеяла. К одиннадцати часам интенсивность пролёта северной угасла, как по команде с окончанием снежного заряда.. Холодные лучи солнца выглянули из-за разорванных серых облаков. Всё стихло. Первый раз за последние три года я расстрелял все патроны (около сотни). Выплыл из камыша. И только собрал большую часть чучел, как рядом с лодкой подсела пятёрка чернети. От удивления они вытянули шеи, но, взглянув на меня не родственным взглядом, поспешно улетели. Я же посмотрел на своё безжизненное ружьё. Стволы были покрыты изумрудными каплями застывшей индерской воды. И всё же в попытке согреть окоченевшие пальцы обеих рук, засунул их в объёмную ширинку армейского ватника.. .
Спустя час был уже у входа в канал. На берегу стоял Влас Архипович с одностволкой на плече. В валенках с галошами и собачьей шапке, закрывшей лоб до самых глаз. Поверх видавшего виды армейского бушлата, по-офицерски, с портупеей, туго опоясан самодельным холщёвым патронташом, в котором поблёскивали латунные патроны с медными пятачками капсюлей. Выйдя из лодки, я ждал реакцию глубокоуважаемого мной человека. Он осмотрел мои многочисленные трофеи. Взял в руки пару гоглей и, как-бы взвешивая, тихо по отцовски сказал:
-Каковы битки! Вот и твоё крещение по пролётной-северной прошло. Жалко, что этого не видит твой родной дед. И уже на ходу, не оглядываясь на меня, как-то особенно по доброму добавил: -Я вижу, ты подстыл? Пойдем в дом, потом разберёмся. У меня всё готово.
...От металлической дверцы печки над растрескавшимися от старости плахами пола незримо плыл жар. А на плите, в казённом чёрном как смоль чугунке, томилось варево. Казалось, что весь дом был пронизан запахом от варёно-тушёной утятины. А вскоре и внутреннее тепло, подобно внешнему, мерно растеклось по всему моему телу. Я же вновь слушал очередной рассказ охоты на «северную», где каждое слово было, как «песня» глухаря на току. А из песни слово не выкинуть.
Спасибо им, нашим отцам и дедам, передавшим свою неподдельную любовь к природе. Её неотъемлемой части- Охоте.
P.S. Рассказ из моей книги - «Оставаясь наедине с собой». (Однако прошло с того времени уже чуть больше сорока).
