ДОМ
Давно опустевший дом по-стариковски покряхтывает в вечерней тишине. Поскрипывает половицами, потрескивает углами, как будто поудобнее спать устраивается. Он уже давно старик, этот дом. Поставил его еще мой прадед почти полтора века назад. Ставил крепко, основательно, вот и стоит дом на своем месте, пропуская через себя и мимо годы и жизни. Нижние венцы из неохватного листвяка, ничего им не доспеется, стены из такого же могучего кедра, теплого и запашистого. В жару он внутри дома прохладу держит, а в самые лютые морозы не выпускает тепло наружу, собирая под своей крышей всю некогда большую семью. Место для дома прадед выбрал правильное, на косогоре над рекой. Дом смотрел на восход, на реку и тайгу. Летом весь косогор от дома до самой воды был покрыт душистой клубникой, и ее густой аромат в жаркие дни наполнял двор и каждый уголок в доме. Дом первым встречал ледоставы и ледоходы и последним провожал уходящих в тайгу и на погост. Зимние буйные ветры толкали дом в бока, завывая в печной трубе и залепляя окна снегом, июльские ливни отмывали его дочиста, а он все стоял и стоял, становясь крепче, врастая корнями в землю.
Было время, когда звенели во дворе детские голоса, а в летней кухне судачили по-свойски хозяюшки, наготавливая еду на весь гурт. По большим и малым праздникам выставляли на обширном дворе столы и до поздней ночи, а иной раз и до первых петухов тянули задушевные песни. Песни лились над рекой и дальше, над косьбищем до самой дремучей тайги, что подступала к деревне со всех сторон. Первым затягивал песню старший родович, дед Игнат, невысокий, кряжистый, немногословный, с необычайно густым басом. Меня его голос завораживал, он будто бы проникал в самое нутро, заставлял что-то внутри отзываться. Все слушали его какое-то время, каждый раз как будто бы удивленно, а затем начинали подпевать-подтягивать, удивительным образом чувствуя небывалое единение и родство, становясь семьей еще больше.
Те времена давно канули в спокойные воды реки моего детства, старшие заняли места под кудрявыми березами над большим омутом, остальные разъехались кто куда. Только я отказался покидать родные стены, не смог. Я очень люблю этот дом, он с самого раннего детства - неотъемлемая часть меня, каждого моего дня. Не могу себе представить жизни где-то еще, другой вид из окна будет отнимать у меня день за днем. Я выглянул в окно. Пора. Не спеша налил в любимую дедову кружку с нарисованной на эмалированном боку щукой горячего духмяного чая со смородиной, добавил немного молока, прихватил со стоящего у окна старинного стола вазочку с сотами и завернутый в рушник пышный хлеб и вышел на крыльцо. Вовремя. Солнце едва-едва коснулось верхушек самых высоких сосен, разливая огненно-розовый свет по небу и заставив реку вспыхнуть отражением. Мимо дома с мычанием и шумным сопением тянется нагулявшееся за день деревенское стадо, с криками и хохотом пронеслась стайка ребятни, хозяйки хворостинами загоняют по дворам задорно визжащих поросят, под самым забором, широко развернув крылья, гусак с громким гоготом читает вечернюю политинформацию своим подопечным. Жизнь в деревне течет своим чередом. Скоро соседкина внучка, Машка, принесет мне трехлитровую банку парного молока и десяток яиц. Соседка, Варвара, взяла надо мной шефство после того, как я остался в доме один. Нет-нет да передаст мне гостинчик, а я и не отказываюсь. Я за это ей иногда по хозяйству помогаю.
Жена… Она в свой срок тоже заняла место у березки, и мое ждет меня рядом. Дети перебрались в город, приезжают иногда, наполняя старые стены шумом внуковых голосов и неспешными разговорами после бани, но в основном я один здесь. Кому останется дом, когда я уйду? Не знаю, но очень не хотелось бы, чтобы он состарился пустым. Не заслужил. Не сосчитать, сколько детей выросло в этих стенах, сколько они слышали смеха и видели слез, как много радости здесь живет.
Пока я размышлял, неспешно попивая чаек вприкуску с сотами с хлебом, солнце спряталось за тайгой и на мир опустились сумерки. Всегда так, упускаю момент, ради которого выбираюсь на крыльцо. Я вздохнул, поднялся и пошел в дом. Пора готовить ужин. Ничего особенного, обычная глазунья на шкварках с запашистым укропом и зеленым луком, от души сдобренная черным перцем. Добротный холостяцкий ужин…
Вот и пришел очередной вечер. Плотно поужинав, я устроился перед печью, в которой неспешно горели несколько березовых поленьев. Я с детства мечтал построить камин настоящий, дровяной, но так и не решился хоть что-то изменить в доме, и теперь печь вполне себе его мне заменяла. Я не могу без живого огня, он дает мне силы и помогает очистить мысли от лишней шелухи. Я даже соорудил во дворе основательное костровище с таганом и иногда вечерами варю чай на костре и думаю. А когда приезжают внуки, мы с ними устраиваем посиделки у огня с интересными историями и иногда ночуем в палатке, которую устанавливаем тут же. Сыны только посмеиваются, глядя на нас, мол, старый да малый. А я и не заметил, когда успел постареть…
Нет давно уже ни дедушки, ни бабушки, но дом как святыня, как домашний оберег! При первой же возможности бросаю всё и туда! Насколько там всё родное и близкое словами передать трудно… Даже воздух в доме особенный! Эх…
Плюсище!+++