Племя тонкой душевной конструкции...Рассказ.
Племя тонкой душевной организации…
Рассказ
На излёте выходных дней, ближе к воскресному осеннему полудню, когда и заняться мужикам в городке невеликом особливо-то и нечем, а дела домашние, как правило, женской частию квартиронаселения уже переделаны, наступает у них–мужиков значит, время благоденствия. Как у солдата-первогодка «личное время». Когда уставший чинить придирки старшина удаляется подремать в каптёрку, а ротные офицеры уже разошлись кто по домам, а кто – те, что помоложе, да не женатые – по бабам.
Так как среднестатистический русский мужичонка, только что покинувший возраст, определяемый понятием «молодёжь» ленив и по чужим бабам ему ходить некогда мучается от вынужденного безделья недолго и находит повод уважительный «свинтить» из дому в гараж: подремонтировать или подготовить машинку семейную на зимний покой, на консервацию.
Вот и трусит мужичонка рысцой в кооператив, где ждут его не дождутся такие же праздношатающиеся – от жён, да забот домашних прячущиеся. Ищущие отдушину в тяжкой семейной рутине в компании себе подобных. Кличут таких больными –болезнью «гаражной» заражённых.
Да-да! Той самой болезнью души, что влечёт, манит по выходным дням. Требует недуг тот лечения разговорами задушевными, непременно под пол–литровочку запотевшую да хрустящий маринованный огурчик из погребка, тут же поднятый, что к зиме припасён был, да не дождался стола праздничного, новогоднего.
Вот и я, признаюсь, что не часто, а только тогда, когда нытьём да катаньем аль хитростью какой половинка моя дражайшая умудрялась уберечь меня от общения с родной Природой, придумав кучу хлопот-забот домашних и оставив меня на выходные «куковать» в городе, мимоходом попадал в подобные компании.
И вот как-то, по осени, честно отпахав Золушкой половину субботнего денька и понимая, что впереди рабочая неделя, а сил душевных на неё уже и не осталось, решил я податься проведать своего старинного четырёхколёсного дружка – жигулька. Мирно покоившегося с прошедших выходных в моём гараже – шлакоблочном строении забранном в клетку из арматуры на «шашнадцать», с сонмищем запоров от лихих татей. Требовалась ему моя помощь: заменить перегоревшую лампу ближнего света.
Пошарив в коробке с электрикой, лампочки не обнаружил и прикрыв дверь, пошёл побираться по соседям. Благо гаражный кооператив был полон народа и как растревоженный улей с пчёлами, «гудел» в прямом и переносном смысле этого слова.
Идти далече не пришлось, наискосок через проезд, гостеприимно распахнув двери по-осеннему ещё тёплому солнышку и всяк проходящему, собралась компания, человек с пяток знакомых и малознакомых мужиков.
Разложив нехитрую закусь, состоявшую из пары-тройки ещё не раздербаненных пузатых вяленых лещей, пары банок с помидорами-огурцами да крупно порезанном, толщиной в три мужицких пальца, шмате сала, на скоренько импровизированно сочинённом «шведском» столе, заставленном сонмищем замызганных пластиковых стаканов –детищ конверсии.
Выяснилось: поводов выпить было два. Один – яснее ясного: провожали последний воскресный солнечный денёк уходящего сентября. Чем не повод выпить да закусить?
А второй... Второй – не менее уважительный: хозяин гаража – усатый, мордастый дядька Иван – заводила и балагур всея округи продал своего верного дружка – старенького «москвачка».
Чему, похоже, сам был рад, да и мы, признаться, за него тоже были безмерно рады! А посему угощал – банковал Иван Иванович не скупясь.
Меня с моими просьбами слушать не стал и, то ли промахнувшись, а то ли запамятовавши о том, что по новому обычаю перестроечного периода, когда водка стала по талонам опоздавшему наливали не двойную норму, как в старые добрые времена, а в назидание обносили при розливе дважды, плеснул в посудину без меры, почти до краёв.
Пить чего-то не хотелось, но боязнь остаться без так нужной мне лампочки заставила в три приёма продавить стакашек внутрь. Огурчик из банки на закусь, был прямо в масть!
Через пяток минут, прилично так захмелев, потянулся к гостеприимно раскрытой хозяйской пачке «Беломора» – невиданному по тем временам богатству.
Плавнее пошли разговоры, потекли ручейком, сливаясь, ширясь, превращаясь в полноводные реки. Толком никто никого уже не слушал, а каждый, каждый пытался поведать свою и только свою историю, перебивая, перекрикивая друг друга всё громче и громче.
На гвалт-гомон приходили – уходили, пропустив по стаканчику, соседи, завтра ведь кому-то и на работу. А гульбище воскресного вечерка всё не затихало, и хозяин праздника, устав таскать из курка* по одной бутылке, расщедрившись не на шутку, припёр остатки ящика.
А вместо опустевшей пачки папирос, невесть откуда, появился клубок неразрезанных, метра по три, сигарет. Табачная фабрика с легендарной бийской «Примой» была мало-мальски жива, а красть с производства советский человек не разучится, пока будет ещё что красть.
Подарком судьбы к столу случился и презент нежданный – угощение. Забрёл на огонёк мужичонка, свой соседский, с канистрой десятилитровой пивасика. Дефицит невиданный!
Вот когда и пригодились ждавшие своего часа лещики... Но, не тут-то было! Махом разорвав рыбёшку, хоть и с пьяных глаз да прищуру, увидали всё ж, как посыпались на стол из брюха непотрошёного черви лоснящиеся белые – мясные, которых в народе опарышами кличут.
Кто послабее нервами – тот за угол– Ихтиандра звать, ну а кто душой повеселее – встряхнёт за хвост лещишку, приударит о коленку, вытрясет червяков – и давай уплетать мясо сочное, нежное, пивком прихлёбывая.
Поредело застолье. Не беда! Под водочку да пиво баек и анекдотов было поведано в тот день немало. Вот тут к опарышам кстати, а может, и к столу вовсе не кстати и был одним из присутствующих поведан рассказик, кой и хочу я Вам, уважаемый Читатель поведать. Ну, начнём-с!
Дядька тот был не сказать, что всем знакомый, однажды всего-то и виделись, но колоритный! Усищи-вылитый Тарас Бульба, а глаза…В глазах-смешинка. Врал может, а может и правду глаголил, но «за что купил– за то и продал»! В общем-то, слушайте:
«С корешком-дружком закадычным собрались как-то на рыбалку, и понадобился же нам опарыш. Тот, что сейчас все видели–наблюдали .
Купить негде. Где искать – невдомёк, а время поджимает. Покумекали – выход один: литр водки и– к бомжам, на свалку...
Прибыли. Ощущения такие, будто только нас-то и ждали! Собралась толпа человек в тридцать.
Речь держу следующую, победоносно позвякивая вытянутой к небу рукой с зажатыми в ладони пол-литровками. Так мол и так:
– Требуется литр водки поменять на литр опарышей. К слову сказать, труд не то что тяжкий. Есть на свалке места заветные, где начерпать его, родимого, можно не сходя с места с пяток пригоршней. Сам лично промышлял, в молодости.
Но – не тут-то было. Непонятное какое-то замешательство- продолжил рассказчик. Вижу – хочет сильно народ водки, но... но не решается. Ещё убедительней и звучней призываю аборигенов к "ченджу", мене значит – хрена там с два.
Души страждущие –жаждущие опохмелиться – вот они... налицо! Кадыки так и ходят, так и ходят, слюну проглатывая…
А червей добывать желающих-то и нет.
После долгих увещеваний, уговоров вызвались помочь два молодца, испито одинаковых с лица. Расчёт договорились провести из рук в руки.
Приезжаем через час, торопимся- пора на рыбалку. На зов собралась вся ватага обитателей свалочных. Впереди добровольцы наши, в руках, опасливо, как гада ползучего, банку литровую чуток с половинки червячками наполненную.
Произвели обмен. На вопрос приятеля:
– А почему не полная-то? Услышали ответ, который просто потряс:
– Не можем мы их собирать, рвать нас тянет!
Переглянулись с дружком. Грязные, годами не видевшие мочалки обитатели дна, живущие в землянках среди гниющих городских отбросов, имели тонкую душевную организацию и были ранимо чувствительны к неприятным запахам.
Концовка нашего импровизированного гараж-пати прошла под звонкий тост: «За тонкую душевную конструкцию!». А лампочка- то?-спросите Вы…Про лампочку мы и не вспомнили.
Что-то мне подсказывает, что дело не в чувствительности к запахам. Кто увидит сплошную шевелящуюся массу опарышей облепившую дохлятину, то его стошнит и без запаха.
