1700 километров по заснеженным окраинам Алтая гл.15
Картинка Пятнадцатая: Разговорно-философская …
Квартирный вопрос, казалось, был разрешён – мне как гостю хозяйка выделила на ночлег отдельную комнатёшку, Гай же, как медведь в берлоге обложился пуховыми спальниками и мороз ему был не страшен, да и прогретый салон джипа – это не то, что хвост калачиком и мордой в сугробе под звёздным небушком.
«Огрёбся» от хозяюшки за кульки, что не влезали в руки и с которыми я пришёл к столу. Пожурила по-матерински, не постеснявшись и крепкого словца. Воркование-причитание Тамары Ивановны – так звали ее в миру буквально все домочадцы, начиная от сына и мужа и, казалось, до животин домашних – котов и собачек, что сновали под ногами, напоминало клокотание клуши, что заботливо опекает своих цыплят.
Весело гудела печка, по-праздничному накрыт стол и на душе моей было празднично и умиротворённо.
С морозца, да с устатку, да под наваристый супец из свиных рёбрышек, грех было не пропустить по стопочке-другой. Хозяйка, деловито распорядившись куда и кому присесть за стол, мужу Петрухе место отвела у печки – знай сверчок свой шесток – не ходил на рыбалку, в тепле бока на диване давил – лишаешься стопочки, не достоин! Сама же, охая и ахая, и жалуясь на здоровье, чуток пригубила, а под разговоры, забыв про болячки «пропустила» пару стопочек беленькой.
Основательно расспросив гостя: из каких краёв будет, чем занимается, есть ли семья и родители, принялась рассказывать про себя, домашних и жизнь деревенскую.
Крепкой и энергичной женщине, которую и язык не поворачивался назвать старухой, было уже под восемьдесят. Мужу Петрухе, он у неё не первый, на десятку с «гаком» лет помене. Живут вместе лет тридцать, как с первым мужем рассталась, спровадив его на «Севера» по этапу – больно уж драчливый был в пьяном угаре. Осталось от него двое сыновей: Игорь – ууууу! Вылитый отец! По молодости из тюряг не вылезал – сейчас вот, к шестидесяти присмирел маленько, за ум взялся: работает вахтами, Крымский мост строит. Хороший он, но как до стакана дело дойдёт – лезет из него отцовское!
Игорь матери не перечит, согласен полностью. Да и чего не соглашаться, у самого ни кола, ни двора, ни котёнка, ни ребёнка. Сурова матушка – мигом на мороз выставит. Петруха, Петруха – тоже помалкивает, когда разговор и за него пошёл. Работящий, нечего сказать, но глаз, да глаз нужен – любит прибухнуть до «поросячьего визгу».
– Я его как в лотерею выиграла! Пришёл он из тюрьмы, жил с родителями, работал в колхозной кочегарке, за котлом смотрел. Председатель и послал двух бабёнок: меня, да Зинку – подружку мою, помочь порядок навести в келье, да хлам разобрать. Посмотрела с прищуром так, посмотрела на него: а чего добру пропадать-то! Он у меня красивый был, это сейчас сморчок плешивый, а я баба ещё хоть куда, – хорохорилась хозяюшка.
Петька, пытаясь что-то возразить мычал нечленораздельное. Слово вставить, в пространственные речи Тамары Ивановны за тридцать лет семейной жизни у него, похоже, так и не получилось.
– Есть у меня ещё сыночек – Олеженька! Да ты его днём видел, вместе с ним рыбачили! Вот так сынок, на радость матери – весь в меня! И толковый, и деловой! Семья крепкая и автомастерскую держит с шиномонтажкой, и домик заезжий для рыбачков.
С улыбкой вспомнился мне говорливый мужичонка, обличьем в мать, что не давал тишине ни на секунду подвиснуть над озером – точно, вылитая матушка!
– Я сама то, – продолжала вещать хозяйка,– всю жизнь в совхозе промантолила. Двадцать лет на тракторе! Первый класс у меня по тракторам-то! Мало у кого у мужиков был! А у меня был!
Петруха, кривовато улыбнувшись, всё же вставил свои «пять копеек»:
– Тебе не дай – с горла вынешь!
Но тут же горько пожалел – приказано было заткнуться.
– Сначала на гусеничной ДэТушке, – продолжала хозяйка,– то уголь к кочегарке гуртануть, то сено притащить по зимнику. Летом весь световой день из-за рычагов не вылазила – хватает работы на селе, а зимой – кочегаром-машинистом в котельной. И в жару, и в холод. Тяжело было, но жисть интересная была, ох и интересная!
И вот доведись, надоела мне старая железяка, да и тяжеловато стало рычаги дёргать. Увидала я как-то в районе тракторок, «Тэ-шешнадцать» зовётся. Лёгонький такой, колёсный. Кузовок впереди – хочу вот такой, да и всё! Я к директору! Он руками разводит, посмеивается:
– Где я тебе его возьму-то? В крае их единицы, а нашей глубинке не видать их, как своих ушей!
– Ладно, посмотрим. Это тебе своих ушей не видать!
Кто помочь может, как не сама себе? Надо писать в ЦэКа, просить трактор! Ну, про Горбачёва и партию ты помнишь? Вот ему и писать! С почты деревенской письмо не уйдёт – сразу в печку, на растопку пустят, указание, слышала, есть такое – изымать, чтобы не беспокоили власть верховную по пустякам.
А тут, как бес в помощь – профком выделяет путёвку в санаторий в Прибалтику. Середина восьмидесятых была, заботилась великая страна о своих тружениках.
Посовещалась с Зинкой: письмо надо бросить в ящик, когда через Москву поеду. Так и сделала, прям на Казанском вокзале! В письме слезу пустила, про героический труд свой поведала, про заботы сельские. Не прошло и полгода – приходит ответ: выделили мне трактор!
Как главный инженер-мошенник пытался меня трактора лишить, да как в кабинете директорском своё требовала, да кулаком стучала – это история отдельная и долгая, вдругорядь расскажу, а щас спать я пошла, приморилась маленечко! А вы тут ещё с Игорьком посидите маленько да спать укладывайтесь, поздно уже.
– Да, вот ещё: на тракторишке том, до самого развала совхоза и проработала, а когда приватизация пошла, я уже и не работала. А трактор, трактор мой кто-то к рукам прибрал. Ума не хватило его выкупить, а так-то в хозяйстве сгодился бы.
Посиделок с Игорем толковых не получилось. С каждой выпитой стопкой разговоры становились всё жёстче и жёстче, и уже глубокой ночью, разнервничавшись, решил уехать. Матушка, похоже, не спала и разгоравшийся конфликт попыталась урегулировать, но ситуация вышла из-под контроля.
Ровесников, стоявших полжизни по разные стороны колючей проволоки, никак не брал мир.
В ситуацию вмешалось само провидение: заднее колесо джипа оказалось спущенным и после нескольких неудачных попыток в полной темноте поменять колесо на запаску, поддался уговорам матушки остаться до утра.
Перенервничав, переваривая ситуацию, долго не мог заснуть.
Старая истина «Утро вечера мудренее» оказалась верной. С Петром пробитое колесо кое-как смогли поменять на запаску, но было ясно, что дальнюю дорогу не выдержит, нужно ремонтировать. Игорь, крутившийся рядом, вызвался показать дорогу к шиномонтажке, но как-то незаметно исчез, по-аглицки.
Попрощались тепло с матушкой, Петром и покатили кривыми закоулками в центр села разыскивать мастерскую. В шарашмотажке нас уже ждали: хмурый спросонья мастер и стол с красовавшейся на нём на треть отпитой бутылкой водки, за которым восседал мой ночной собеседник.
Под бесконечную Игорянову болтовню почти час провозились с колесом, кое-как справившись с проблемой. Рассчитавшись с мастером и, облегчённо вдохнув полной грудью звонкий морозный воздух, рванули в путь, рассчитывая к вечеру быть уже дома.
Впереди нас ждали почти четыреста километров новых и неизведанных дорог и родной дом!
Лучшие комментарии по рейтингу
Разных встречал людей и с той, и с другой стороны. Есть среди знакомых несколько неоднократно по молодости судимых, которые сейчас вполне нормальные люди и которым с уважением подаешь руку, А есть в правоохранительной сфере такие, что даже видеть противно. И вполне закономерно, что «ныряют» они потом иной раз за решётку.
Изложено живо и наглядно. Хорошая письменная речь, реальная житейская история! Читал с интересом.
Четвёртая *! Кхоним, Кандагач, +!
Давным-давно, в 2000-ом году я купил турбазу, на слом. Это строение, довольно большое принадлежало ЖКХ. После того как эта организация распалась на кучу управляющих компаний, здание осталось без должного ухода, этот хомут на шею одевать никто не хотел. Вот я и приобрел по дешевке.
Но суть не в этом, через дорогу стояла другая турбаза, действующая. Сторожил ее Марат, татарин пенсионного возраста и он со скуки, ну и за небольшую денежку, помогал нам разбирать этот дом.
Обедать мы ходили к нему, приезжающая иногда жена готовила вкуснющий борщ…
Туристами в этих заведениях (несмотря на статус) и не пахло, все это хозяйство содержалось с целью проведения праздников, попросту побухать на природе.
Так вот Марат рассказал, что как-то раз, на какой-то праздник, приехали одновременно менты и местная братва. Как такое получилось - история умалчивает. Год стоял какой-то 90-тый.
Сначала все было чинно-благородно. Довольно большой банкетный зал разделили поровну, между столами добрый десяток метров, вроде как друг другу не мешали.
Однако…пили они отнюдь не компот, и вот постепенно компании стали сближаться, то бабенку потанцевать пригласят из-за стола напротив, то еще чего.
Кончилось все это предсказуемой дракой.
- Ох они и бились - рассказывал Марат - я такого ни разу еще не видел. На этих турбазах, по пьянке частенько дерутся, ну там по морде друг другу дадут, потом их все разнимают.
- В тот раз разнимать было некому, в сторонке никто не стоял, все принимали в драке самое активное участие и молодые, и постарше.
- Ну и чем кончилось?
- Нормально, сильно никто не пострадал, все разошлись на «своих двоих», когда подустали кулаками махать.
Разных встречал людей и с той, и с другой стороны. Есть среди знакомых несколько неоднократно по молодости судимых, которые сейчас вполне нормальные люди и которым с уважением подаешь руку, А есть в правоохранительной сфере такие, что даже видеть противно. И вполне закономерно, что «ныряют» они потом иной раз за решётку.
Изложено живо и наглядно. Хорошая письменная речь, реальная житейская история! Читал с интересом.
Четвёртая *! Кхоним, Кандагач, +!