Фреза
Дул промозглый ветер. Врываясь в пространство просеки, он с шумом проносился в густоту леса, раскачивал верхушки деревьев. От его напора трещали, падали вниз сухие ветки. Мы блокировали лесную дорогу и продвигались сообразно ходу загонщиков – их голоса все настойчивее напоминали о себе.
Прислушиваясь к звукам, я то и дело оборачивался назад и посматривал на плотного мужчину в черном, в вязаной шапочке, натянутой глубоко на глаза. В локте полусогнутой руки он держал «горизонталку-ижевку», а ладонью другой настойчиво повторял жест: «иди, иди, не останавливайся».
Вот в лесу разными голосами залились собаки, видно, натекли на след косули, тотчас смолкли загонщики, гон стал удаляться, а затем и вовсе стих.
Я услышал легкое покашливание, обернулся и увидел рядом его.
– Мы не знакомы… – произнес он. Я представился.
– Фреза меня зовут, – назвался он и протянул пухлую ладонь с короткими узловатыми пальцами, черную от загара, в которой утонула моя. Я ощутил крепкое рукопожатие.
Фреза показал рукой в прогал кустарника и пытался что-то объяснить тихим простуженным хрипловатым голосом. Наконец, до меня дошло. Осенью он собирал здесь грибы и увидел стоящего у молодых осинок лося с большими рогами. Тот минут пять смотрел на пришельца из другого мира, повернулся и лениво поплелся прочь. По лицу собеседника я понял: чувство сожаления, а был он тогда без ружья, гложет его до сих пор.
Ухнул выстрел, потом другой, мы оба напряглись, сосредоточив все внимание в сторону, откуда стреляли. На просеке началось непонятное движение, затрещал мобильник, донеслись приглушенные крики, к нам подходил охотник, что стоял впереди.
– Вы бы костер тут развели, туды твою мать, так всю охоту про…те, – высказал он, и, не останавливаясь, пошел дальше. В зимнем камуфляжном костюме, в такой же шапке с длинным козырьком, в очках темной роговой оправы на большом носу, сгорбившийся, мужчина был похож на ворона.
– Мясник… на рынке стоит, чует нутром… – равнодушным тоном ответил Фреза. – Минут двадцать у нас есть, пока разделает козу, – заметив мое удивление, добавил, – мясник свое дело знает. «Откуда ему пришло в голову, что добыта косуля, – подумал я, – ведь никто не обмолвился и словом…»
– Если косули набегут, ты будешь стрелять? – спросил Фреза.
Я сказал, что лицензия уже закрыта, к чему нам «перестрел», лишние хлопоты, на что Фреза коротко буркнул:
– А я буду… – и заговорил вновь: – Кабаны – моя слабость. В пятницу мы хорошо поохотились. Я два раза стрельнул, и два кабана легли.
– Большой загон был? – спрашиваю, но Фреза, будто не слышит моего вопроса. И только сейчас начинаю понимать, кто передо мной.
– Да, да… Кабаны шли по полю и стали. С двух стволов стрелял, с десяти-пятнадцати метров. Смотрю, лежит один, а в нескольких метрах – другой, килограммов на сто тридцать. Бил картечью, даже не раскрылась в контейнерах. А в другой раз кабаны шли на болота. Я самого здорового держу на мушке – подбежала ко мне лайка, садится у ног, потом гав. Кабаны шмыг в болото. «Твою мать… нафиг, – говорю куму, – ты эту шавку сюда привез. Кабан четко шел на меня. Ну, что за подлость!». Если в густом лесу кабан бежит, я тихо свищу. Он останавливается, ушами, как локаторами, слушает, откуда звук. В этот момент надо прицельно нажать на спусковой крючок.
Я слушаю Фрезу и чувствую как сладостно у него на душе, вижу, как искрятся глаза от былых воспоминаний, как хочется ему быстрее выговориться в такую удобную для него охотничью заминку – а вдруг сегодня не придется стрелять, и все внимание перепадет другому? А вдруг еще что-то, охота ведь всегда полна непредсказуемости.
– Однажды на поле были с кумом. Стемнело. До арки доехала «газель», видать, мужики за трубами приехали. Потом развернулась и – назад. В канале воды по пояс. Стоим, болтаем, темнотища. Когда слышу, что-то зашуршало. Включаю фару и вижу зад кабана. Трава раздвигается и тут же, как створки, закрывается. И нет кабана. Прошли вдоль канала. Кабаны рядом, нутром чую. Так и есть, после выстрела искал долго, по тропе прошел метров триста, вижу, свинья лежит на тропе в два центнера. А до дороги километра три. Что делать? Веревкой зацепили и вдвоем тянули. Пока дошел до машины – туфли стер, один верх остался, подошвы загубились. За машиной пошел, еще километра два. Подъехал, давай вталкивать в багажник.
– Не влезет, – говорит кум.
– Толкай, влезет.
Домой приехали под утро. Талькой поднял, облупил. Кровища кругом, полная выварка кишок, мухи вьются. Моя вошла: «Вы что, сума сошли!..»
– Костер распалите, а то, поди сопли замерзли, – прервал Фрезу знакомый голос того же охотника в зимнем камуфляжном костюме и роговых очках, похожего на ворона. Он так же, не останавливаясь, как и в предыдущий раз, прошел мимо нас быстрым шагом. При ходьбе большой крючковатый нос его слегка подергивался.
Не удержался, спросил своего знакомца, почему его зовут Фрезой. И он рассказал. Как работал фрезеровщиком на местном заводике, как в конкурсе «Лучший по профессии» занял первое место, потом поехал на республиканские соревнования, и как там добился успехов. Появилась фотография в городской газете и о нем заговорили.
– Спросят по фамилии – никто не знает. А скажут: «Фреза» – «О! Знаем, знаем!». Ну, я в загон…
Он закинул за плечо ружьецо и рысью побежал к загонщикам. Торопливый бег его казался не по возрасту для немолодого уже, грузноватого человека.
…На этот раз мы с Фрезой – в чистилище между адом и раем, в ожидании суда. И занимаемся привычным (чем и там) делом, добываем диких зверей, неважно – для общего котла, или других поставок, как бригада сибиряка Донских с третьего легиона.
Вчера отстреляли пять кабанов, одного сохатого. Два вепря повернули назад, но они вернутся, и мы их встретим, как подобает. Иначе нельзя. Наш промысел – убивать зверей. Убивать людей – удел других служителей смерти.
На вышке сегодня Фреза, я внизу, на подстраховке. И я знаю: как всегда, он отличится. В его руках «манлихер» с оптикой, несколько пачек патронов. Это не та ижевка-пукалка, с которой он духарил там. Пуля достойного калибра. Валит любого зверя.
Холодно. За ночь навалило снега, ветер раскачивает деревья, рвет последние листья с макушек, уносит в свинцовое мрачное небо. Каркают, пластают воздух черные птицы. Призраками кружатся тела животных. Руки мерзнут. Я прикладываю ладони к губам, дышу полной грудью, чувствую, как теплый воздух доходит через шерстяные перчатки, словно через плотный фильтр, к кончикам пальцев.
Каким он будет этот день? А вот и первая жертва. Но что это? Свинья не свинья, черная, круглая. Как бочонок с обвислой спиной, пузо земли касается. И все же… Я представляю, как сосредоточен, напружен сейчас Фреза. Как поглаживает он тонкую шейку «манлихера», как отпечатывается на его щеке вокруг глаза пляма от плотно прижатого оптического прицела.
– Ну, так что, Фреза? Чего медлишь, стреляй! Стреляй, пока «чушка» не скрылась. Делов-то завалить этого поросенка. Фреза! ты, наверное, ждешь, когда она приблизится и пульнуть наверняка. Молодец! Все правильно. Для тебя ведь нет ничего невозможного.
Я с замиранием сердца жду, но не слышу выстрела. Что-то случилось с моим напарником. Будто всколыхнулось все, вскоробилось под ногами. Бегу к вышке, молнией взлетаю наверх.
– Я не могу стрелять! – говорит Фреза, не отрывая глаз от бойницы. Он в черном, на голове черная вязаная шапочка, глубоко натянутая на глаза. – Это моя домашняя свинья Кукла, я купил ее вот такой махонькой. Порода особая, вьетнамская, я заплатил за поросенка триста гривен.
– О чем ты, Фреза!? Уймись, о деньгах ли речь. Пришло ее время! – Я смотрю на Фрезу и не могу понять: тот ли передо мной человек, месяцами пропадавший по ночам в лесу, на болотах?.. Как трясутся его крепкие узловатые пальцы, как перекошено лицо. Я никогда не видел его таким.
– Дружище, успокойся, ради какой-то свинки… и так расчувствовался, будто стрелять, не твое ремесло. Что с тобой?! Напоминаешь мне ледащенького мужичонка. У животных нет души, один щелчок и дело сделано. Фреза, возьми себя в руки. Утором я видел «мясника», того, в роговых очках, похожего на ворона, он в отличной форме, нечета тебе. Если свинья успеет добежать до пролеска и скрыться, сам знаешь… Стреляй же!
– Не могу!.. Дочка души в ней не чает. Кукла член нашей семьи. Она как человек, только говорить не умеет.
– Фреза! На тебя блажь нашла. Джентльмена из себя корчишь?! Из той жизни, где люди поедом жрут ближних и очеловечивают своих домашних животных. Ставят им памятники, оставляют завещания на миллионы долларов. Вот тебя и повело. Тебя, застрелившего и разделавшего не одну сотню диких свиней. Если бы мне кто-то сказал, что ты раскис, клянусь, не поверил бы!
Но Фреза не слышит. Он присел на скамейку, опустил голову, вздрагивает плечами. Карабин сиротливо стоит в углу. Еще миг и будет поздно, вот свинья повернула голову с торчащими ушами в нашу сторону. Фреза продолжает всхлипывать. Я хватаю карабин, выцеливаю под лопатку упитанной туши и плавно нажимаю на спусковой крючок, слышу, как пуля ударяется в мягкие ткани, слышится визг, свинья валится на землю, елозит по земле копытами в предсмертной агонии.
– Сволочь, как ты мог?! – рычит Фреза и со всей силой бьет меня своим грубым тяжелым кулаком. От боли я вскрикиваю. Открываю глаза, приседаю на кровати.
– Браконьер Фреза! Свинья вьетнамской породы!.. – бормочу вслух, прикладываю ладонь к лицу. Смотрю на бледный свет в окошке. Но вот напряженность проходит, теплом наполняется тело...
Рассказать Фрезе – не поверит.
Иллюстрация из интернета.
Маццуола Гибель Адониса
Лучшие комментарии по рейтингу
Спасибо!
И, видимо, вы не один (конечно, куда проще автора зачислить в штат зеленых).
Прошу не относиться к написанному серьезно. Все схематично, без проработки текста, словом, недостатки налицо.
Что пытался сказать? Вторая часть зарисовки – сон (надо было показать другое состояние бытия), с элементами парадоксальности, который, как известно, не управляем. Ставилась задача поместить браконьера, не признающего по жизни, где мое, а где чужое, где можно, а где нельзя, в данном случае в чистилище (далеко не лучший пример со стрельбой) и проследить: как поведет себя наш герой?
Все шло корректно до тех пор, пока не появилась домашняя хрюшка. Перед мужиком встает дилемма: стрелять – не стрелять? Наблюдается (упомянутое в посте) раздвоение личности. Завалить домашнюю свинью равносильно выстрелить в себя (зацикленность на материальном). Это же мое. Не стрелять – не усвоить урок на очищение души. Что взяло верх – судите сами.
Пережито и услышано на охоте.
Этот случай напоминает мне сегодняшнюю ситуацию, мы с сыном были на рыбалке, недалеко от нас стоял один из "наших", к нему подошёл ещё один. И понеслось этот первый, такой "крутой" все через мат, пальцы веером, и все умеет и столько ловит, и всех учит. А результат мы все свои нормы отловили, и даже тот который подошёл к нему, все домой поехали, а он карту не отработал, и остался. Так вот эта Фреза чем - то напоминает этого умника.
Вот эти два предложения меня смущают, уж не приснилось ли это))))))) . - (Открываю глаза, приседаю на кровати. Рассказать Фрезе не поверит.)
Михаил, спасибо за прочтение. Чувствую свою слабость в эпистолярном жанре, но все ж. В недавней переписке с вами понял, что вы большой ценитель искусства. А значит, поняли: картинка со скульптурой Адониса, как и зарисовка, дана не случайно, а именно - в противопоставлении. А если не поняли, позвольте мне коротко. Фреза в отличие от Адониса, хоть и отъявленный браконьер, но охотник от бога. Вы там о карте печетесь, дабы лишнюю рыбку не поймать, а здесь таким как Фреза наладить конвейер охотугодья- мясокомбинат- рынок, как два пальца об асфальт. Знаю лично.
Адонис (красавец-юноша) тоже охотник и даже вместе с Афродитой, охотились на зайцев, оленей, возлюбленная остерегала своего бойфренда от охоты на хищных зверей. Но случилась беда: кабан смертельно ранит Адониса, тот истекает кровью и умирает.
Суть: быстротечность всего сущего (напоминание: цветок из капли крови Адониса анемон, как и он сам живет недолго), непостоянство бытия, ответственность перед близкими людьми (внуками, которым вы хотите оставить на память свою охотничьи мемуары), как любит говорить один блогер и т.д. и т.п.
Рано или поздно каждому придется держать ответ. А за что и на какой вопрос отвечать, он, каждый, про себя знает… болтливая риторика, думается, не прокатит.
Михаил, новых творческих успехов!
Кто их знает, разве упомнишь все, что творили Боги на горе Олимп. Если все могут короли, что тогда говорить о Богах. Охотился ли Адонис с Артемидой (богиня охоты)? У меня таких сведений нет. Мифов-то уйма. Может, в каком-то варианте и наставляла молодого охотника.
А вот разъяренного кабанчика подкинула Персефона, на попечении которой был Адонис в подземелье, при этом не без помощи Артемиды. По версии юноша хвастался, что он лучший охотник (какая женщина оставит это без внимания). Персефона - из зависти к любви Афродиты (богиня любви) и Адониса.
И еще. Здесь надо помнить: в отличие от Артемиды, Диана- богиня охоты из римской мифологии, а не древнегреческой.
Фреза, на охоте убивал зверя, а не добывал. Его чувство жадности (хозяйственности), не совсем плохое чувство, но не нажива. Стрелять свою свинку, значит пусть её в общий котёл дележа. Хорошо автор указал, что это сон. Сны на субботу не вещие ))
"Он очень любил животный мир, по этому после школы пошёл работать на мясокомбинат".