Войти
Вход на сайт
Вход через социальную сеть

Звезда Ориона

Был воскресный день. Утром Серега Ильченко накормил собак, достал из погреба картошку на продажу, огород уже посадили, и пошел к приятелю Гришке Мавроку, на соседнюю улицу. От ставка доносился веселый гусиный гогот, дул теплый ветер, в солнечных лучах пенилась зелень на деревьях. Весна вносила в душу ощущение свободы, легкости, ожидание чего-то нового.

– Слышь, Галь, это кто такой красивый к нам идет! – обратился Гришка к жене Галине, копошившейся у кустов смородины, увидев, вышедшего из-за угла дома Серегу.

– Привет, Сережа! – подняла голову Галина и вновь принялась за свое дело. Положив держатель сварки на табуретку, Маврок до ушей растянулся в улыбке, казацкие усы на его лице раздались, он распростер руки. Друзья обнялись.

– Подержишь? Тут недолго… краешек ветром оторвало. – Маврок наводил лад в парнике, сваренном из уголка.

– Какой вопрос… – бросил Серега, при этом добавил: 

– Не с того края полосу заводишь, протяни вовнутрь…

– Как я не допер, один ум хорошо, а полтора лучше, – хмыкнл Гришка и рассмеялся. Он уже забрался на лестницу, ударил легонько несколько раз электродом о столбик, нервно отрывая ручку держателя – загудел под напругой сварочный аппарат, шипя, искрясь, в разные стороны полетели всполохи. Серега стоял на табуретке, повернул голову, прижимая монтировкой полоску металла.

– Шо я тебе скажу, двух лосей вчера видел, из Калиновки проселком ехал. В чапыжнике у болота... – поделился Гришка, кончив варить, – может, того?..

– Я те дам «может, того»… ты куда намылился?.. – раздался голос Галины.

– Да ты шо, Галь! Серегу прошу, пусть двигатель посмотрит… пойдем, Серега, – позвал Маврок и направился к дому. Оба зашли в летнюю кухню. В нос ударило мышами, сыростью из-под пола. Маврок разлил из полиэтиленовой бутылки самогонку: «Быть добру!», дотронулся до Серегиного стакана и залпом выпил: «Ну, так шо?»

– Ты сам знаешь, не сезон, а то, что лоси появились – вопрос, конечно, интересный...

– Ну, смотри, я тебе сказал, – буркнул недовольный Гришка.

Браконьерничают они вместе давно, от Удая до Десны каждый метр земли на пузе пропахали. Но охотничий авторитет и слово Сереги для Маврока выше писаного закона. 

Серега – высокого роста, широк в плечах, с длинными как у лося ногами; двадцать километров пройти с ружьем, рюкзаком, набитым мясом, для него пара пустяков. А большие на выкате глаза, кажется, буравят, когда смотрит. Рассказывают, родной Серегин дед – Пантелеймон –  помешан был на охоте, чудаковат по натуре, при этом добавят: и внук в него пошел.

Слова Гришки, выпитая самогонка раззадорили: «Зачем это я к нему ходил?..» – пытался вспомнить Серега, возвращаясь домой. От Гришкиной новости засвербело, засосало под ложечкой. «Может, того?..» – вспомнил он слова Маврока, и рассмеялся, – прогуляться с ружьем в пойме Удая?»

Катерина к кому-то ушла, и Серега не стал ее дожидаться. Занервничала, забегала на цепи западносибирская лайка Вьюга, почувствовав намерение хозяина.

Знакомой дорожкой направился он к омшанику, окруженному деревьями, достал из тайника оставшуюся от деда незарегистрированную тозовку, собрал ее. Уже через несколько минут был у реки. Прошел металлический мосток, наведенный и брошенный воинской частью, широкую луговину. Серега думал, как сократить дорогу к болоту и он, не раздумывая, пошел лесом. Солнце перевалило зенит, над открытым местом кружила стая ворон. С речки поднялась пара крыжней и потянула к бетонным траншеям канала, залитым талой водой.

 Не доходя болота, заросшего ивняком, молодой порослью осины, он уже хотел возвращаться домой, подумав: «Пустой номер… ладно, хоть прогулялся», но увидел кучку «орешек», присел, помет был свежим: «Черт, Маврок не соврал», повернул лицо навстречу ветру, и увидел стоящую в просвете лосиху. «Явно сеголеток, мала по габаритам, яловая…» – пронеслось в голове. Он так и застыл вприсядку, приклад ткнулся в плечо, не торопясь выцелил под лопатку и плавно нажал на крючок, при этом успел смекнуть, как лучше вывезти мясо и даже представил красное счастливое лицо Маврока. Лосиха повалилась, как подкошенная.

Неожиданно со стороны кущей раздались какие-то звуки, напоминающие мяканье. Серегу будто резануло ножом по живому: «Матерь божия, откуда он взялся?!» К туше лосихи нескладно, заводной игрушкой прыгал лосенок, остановился, забежал с другой стороны, начал тыкаться в пах, пытаясь отыскать губами уже  охолонувший сосок. И не мог понять: почему всегда отзывчивое, полное молока вымя, на этот раз безучастно к нему. А его мать лежит распластанная на земле в страшной позе, с откинутой в сторону горбоносой головой, прилипшим песком на обвислом «храпе». К чувству голода лосенка добавлялись паника, страх, он переступал тонкими ногами, дрожа телом, крутил головой, делая нервные движения. При очередном толчке, длинная нога лосихи подергивалась, будто повторяя предсмертные судороги.

Серега наблюдал за происходящим, прислонившись к ольхе. Он ощутил расслабленность в теле, подступивший к горлу комок, вызвал нехорошие чувства. Выйдя из укрытия, он медленно стал подходить к убитой сохатихе. Теленок неуклюже отбежал на длинных ногах несколько метров, встал полу боком, поворачивая большую голову с длинными ушами то в сторону лосихи, то на Серегу. Когда  он приблизился к туше животного, теленок попрыгал в заросли кустарника. Серега тупо уставился на лосиху, не понимая, что происходит с ним в эту минуту. «Пропадет лосенок, как же так? Как же так?..» – повторял он вопрос, будто адресуя его не себе, а кому-то другому, и будто не он, а кто-то другой причастен к гибели лосихи. Потом прислонился к сосне, медленно сполз на корточки, издавая звуки, похожие на жалобные всхлипывания.

Прошло несколько минут. Серега сидел с отрешенным взглядом. Ветер нагнал над лесом тучи, принялся моросить дождь, омывая деревья, обочину наезженной дороги, отлогости. С набухшей влагой хвои шлепались на куртку, выцветшие камуфляжные штаны жирные капли. Поверху подлеска, у самого горизонта, торчали макушки пирамидальных тополей, казавшиеся ему вешками, отмеряющими этапы жизненного пути. Память перенеслась на несколько лет, к годам взросления. Он вспомнил, что где-то здесь добыл своего первого кабана. Совпадение убитых в одном месте кабана и лосихи показалось нелогичным. Он хорошо помнил тот день и себя, безусого юнца, трясущего от слова охота.

Ранним утром вышли на большак, дед Пантелеймон, он и его дружок Федька. Было начало зимы. У леса свернули к болотам.  Дед, увидев тропу, со следами кабанов, остановился, присел на колени у свинячьего помета, водил носом в оду сторону, другую, словно чутьистая легавая: «Кабаны прошли с кормежки, время им надо, залечь в гайно… Чего приуныли, мальцы-удальцы? – спросил дед. – Будет вам седни кабанятина, ждите», – взял ружье и через минуту пропал в зарослях кустарника.

Ждут они с Федькой, прислушиваются. Вот сойка уселась на осину, прокричала, нарушив тишину, улетела, и опять тихо. Наконец, выстрел эхом прокатился по лесу, оба встрепенулись в напряжении.  Но тихо, не зовет дед. «Пошли!» – сказал он Федьке, взял в руки одностволку, заряженную жаканом. Долго шли, скоро уж болото начнется – дед Пантелймон будто под землю провалился. Слышут, чьи-то слабые крики: «Помогите!» Бросились к кущам, видят, дед висит, уцепившись за ветку, а под ним кабан, бросается, будто цепной пес, за ногу хватает. Старик поднимает ноги, изворачивается. Страшно стало Сереге. Когда кинулся темно бурый секач в его сторону, взял себя в руки, прицелился, выстрелил. Кабан дернулся, замедлив ход. Три поскока сделал он назад, вырвал из рук у ошалевшего от страха Федьки ружье, еще раз на крючок нажал. За несколько метров рухнул секач.

У чахлой сосенки лежал дед, ступня ноги почернела от запекшейся крови, сукровица стекала с пятки на снег. Обмотали, как могли и чем рану, сапог кирзовый нашли, вывели деда на большак.  Антип на санях ехал из Калиновки, довез Пантелеймона до фельдшерицы Анны. «Кость цела, а рану затянет», – сказала та, обработав и перебинтовав ногу. Хромал Пантелеймон после той охоты: «Будь он неладен кабан», – сожалел, что дал маху, да все на внука посматривал, ограждая по возможности от работы по дому.

Но Серега рано нажил характер, работы не боялся, мог и постоять за себя. Бывало, подерется со старшими по возрасту деревенскими парнями, придет домой с разбитым лицом, бабка всплеснет руками: «Внучек, сиротинушка…»  обработает ссадины, синяки, мази приложит, а сама к образам – молится, просит у Бога смягчить характер ее кровинушки. К тому времени скоропостижно скончалась мать, уехал за длинными рублями на Север отец, шоферил на каком-то прииске, написал несколько писем, да так и затерялся на необъятных просторах бывшего Союза. Про батю и его длинные рубли Серега вспоминал часто, а потом заставил себя забыть.

«В каком году это было?..» – он пытался вспомнить: где жил, чем занимался, с кем дружил? И не находил прожитых лет, будто и не было их, будто кто-то стер код памяти. С какой-то обреченностью отозвалась в сознании мысль: не получилось, не сбылось в жизни то, о чем мечтал в школе-интернате, потом в армии. Разве что охотничьи пирушки по случаю добытого зверя, а утром так раскалывалась голова, что готов был заживо умереть. Память тасовала привычные картины: гараж, насквозь пропахший соляркой, мазутом, нарядная, шумная, не лезущая в карман за словом шоферская братва, бегущая навстречу дорога. 

Вот зима, охотничий сезон в разгаре. Везет Серега стекло в строительный магазин, а мыслями в лесу, у Красного лога, где в чапыжнике обосновалась семья лосей, об этом уже сообщил Райкин. Не вспугнул бы кто, уйдут лоси. Приехал домой, перекус на скорую руку и за ружье. Катерина почернела, смотрит на Серегу волком: 

– Опять пьянка, когда это кончится, Сережа?

– Я для себя стараюсь, да?.. И потом нам мясо не нужно?

 – Про что ты говоришь, какое мясо?.. Ты когда с дочкой в последний раз общался? Мясо ему, ты семью теряешь… – в голосе жены – отчаяние, нескрываемая внутренняя боль.

В дверях торчит в валенках, телогрейке, подпоясанной патронташем Маврок:

– Все готовы... здравствуй, Катерина!

Вот он тропит раненого сохатого, Вьюга и Карат ушли по следу, не слышно голосов. Из ноздрей пар валит, как у лося, подустал, но не добрать подранка, бросить – грех на душу взять… а кто стрелял, кто промахнулся, кто сошел с дистанции на второй лежке зверя с окровавленным снегом, где пролежал рогач минут двадцать, но набрался сил, ушел – не его дело. Напряг слух, доносится из лесной глухомани голос Вьюги, Карат изредка взлаивает – держат собачки. Ослаб зверь, подпустил на верный выстрел. Не сплоховал Серега, не подвела пуля. Ушла точно под лопатку. Вскинул сохатый голову, зыркнул мутными глазами на Серегу, тяжело задышал со свистом, и грузно сел, подмяв под вислый отяжеленный зад ветку чапыги. Набросились собаки, рвут за хребтину, пах. Сделано дело, теперь думай, как тушу разделать, мясо вывезти. Взялся за нож, давай полосовать брюхо лопатника.

Маврок с Райкиным подошли: лица горят от ходьбы, выпитой самогонки. Маврок обмерил взглядом сохатого, потрогал за рога, пнул сапогом:

– И сказал сын Господа: в своем глазу бревна мы не увидим… – засмеялся от произнесенных слов. Заржал и Райкин.

– Хватит базлать… – осадил их Серега. В душе занозой чувство страха сидит: не дай Бог нарваться на егерей. Это раньше было «все вокруг колхозное…» Нынче ногой ступишь – попадешь в частное хозяйство с хозяином олигархом, егеря – мордовороты, все как на подбор, с калашами, на машинах – днями и ночами в лесу, нахраписто деньгу отрабатывают.

Но Серега Ильченко родился под счастливой звездой  охотника Ориона. Так сказал охотник из Киева, которого он спас от разъяренного подранка-секача. Серега поначалу хмыкнул: «Это ты в рубашке родился, не окажись я рядом …» Но потом поразмыслил, вспомнил случай с дедом: «А ведь прав мужик…»

Созвездие Ориона он долго искал, сначала в дочкином учебнике по астрономии, потом на зимнем небосводе. Водил пальцем по небу, показывая и объясняя Мавроку, где меч, где пояс охотника: 

– Видишь, три звезды… как можно не видеть? Вон та звезда – Бетельгейзе, а та, куда ты смотришь? Туда смотри...  Ригель называется.

– Пошел ты в баню! – подытожил Серегины старания Маврок. Серега не обиделся. Он, а не Маврок, первый стрелок в округе. Он как никто другой определит, как обставить егерей, он нутром учует ход зверя.

За годы шатаний с ружьем не припомнит Серега, чтобы поймали на горячем. Другое дело – его выходки, не всегда понятные сельчанам. В день своей свадьбы, после регистрации, посидев час за столом, уехал Серега, бросив жену в фате, подвенечном платье с заплаканными глазами и изумленных, не понимающих что к чему гостей. А было в тот день открытие охоты на утку. 

–  Катюша, я ведь тебя предупреждал: выходишь замуж за охотника, предупреждал? – шептал он на ухо молодой жене.

– Предупреждал, Сереж, но не как у людей все… как ты не поймешь? – всхлипывала та, утирая слезу.

– Ну и выбрала ты себе, доченька, муженька, охотник… в голове у него не все дома, – сказала при всех Серегина теща.

Компенсировал тещин укол Райкин, получивший прозвище по имени матери, горластой в селе бабы Райки, доставая из машины закуску, выпивку со свадебного стола, когда приехали на озера: 

– Ну, Серый, ты даешь…  и вправду под охотничьей звездой родился!

– И ва-а-а-ще… – бросил Серега, а сам уже, натянув бродни, собирал ружье. Смеются мужики. Радости-то сколько! Свадьба, кореш женится, открытие охоты, и везде они успевают, везде им удача…

Дождь перестал шебаршить. «Нервы расшалились... завязывать с водкой надо». Вспомнил разговор с учителем местной школы Андреем Карловичем. Было это осенью. Зашел Серега по какому-то делу к бывшей однокласснице Татьяне, в доме ее собрались работники школы, гуляли: 

– Сергуня, соседушка, за стол… стопочку, Сережа, стопочку! – не отступала Татьяна. Он начал было отнекиваться, но не ушел. Выпили по стопке, потом другой. Уже под хмельком заговорили о людских пристрастиях.

– Все хорошо – когда все в меру, – высказался историк. – Не случайно древние, предаваясь наслаждениям, ставили на стол урну с прахом – memento mori. Помни о смерти.

– Где наша урна? – обаятельная улыбка не сходила с лица Сереги, он отыскивал глазами среди бутылок с цветными этикетками, рюмок, тарелок, наполненных салатами, мясом, солониной… посреди стола возвышалась большая чаша с яблоками, грушами, виноградом: – Жизнь коротка – ни дня без наслаждений и увлечений!  – и подмигнул томной, с блестящими глазами учительнице начальных классов.

– Отнюдь… Увлечение не всегда оборачивается благом. Скажите, сколько времени вы отдаете охоте? Разумеется, законной… – поправил себя историк.

– Ну, не задумывался. «Наверное, знает про отстрелянных  кабанов, кто-то донес…» – подумал Серега и потянулся за рюмкой.

– В том то и дело. Необузданная страсть к той же охоте, что героин для наркомана, водка для алкоголика, засасывает,  а жизнь, батенька…

– А вы того… не перебарщиваете? – спросил Серега. – Охотничья страсть, я вам скажу, нечто другое, облагораживающее… разве можно сравнивать с наркотиками? – и самоуверенно, с напускной бравадой сказал:

– Меня не засосет…  все говорят, что я родился под звездой охотника Ориона, хранит она меня, да и фарт охотничий прет. Хоть у кого спросите.

– Древняя Греция – это прекрасно, – учитель оживился. – Вечно юная богиня Артемида, звуки золотой кифары, нимфы, долина Гаргафия, горы Киферона, охотник Орион… правда, жизнь свою закончил он весьма трагично. По легенде разорвали Ориона собственные собаки, когда Артемида превратила юношу в оленя.

– Как разорвали?! – по телу Сереги пробежал холодок. Андрей Карлович улыбнулся, посмотрел проницательно в большие Серегины глаза, отчего тому стало неприятно.

– Банальное стечение обстоятельств, оказался не в том месте и не в то время … – заметив угасший кураж в глазах своего оппонента, по-отечески добавил:

 – Да вы не отчаивайтесь, звезды управляют смертными, а звездами – мудрые.

Разговор затерялся в закоулках памяти, а тут всплыл: «Выходит, прав был учитель...» Он очнулся от своих дум, поднялся, еще раз посмотрел на убитую лосиху, вокруг туши уже летали синие мухи. Лицо его вдруг исказилось, сделав шаг к сосне, и размахнувшись, он со всей силой ударил ложей ружья о дерево. Не выдержав, ореховая ложа гулко ухнула, отлетев в жухлую траву. Почувствовав боль в ладонях, не выпуская из рук то, что осталось от ружья, Серега медленно направился в село, уже не прячась и не боясь, что увидят.

В небе над Удаем пролетала, громко каркая, стая ворон, приближаясь к туше лосихи. Поравнявшись с речкой, густо заросшей с обоих берегов кустарником, отыскав просвет, швырнул ствол в ржавую воду. «Лосенок пропадет, ежику понятно. Кто заберет мясо? Райкин не поедет, боязлив стал, штраф за лося… Может, Маврок с ветеринаром на лошади? Поди, уж набрался, да и Галя – «язык без костей». Так и не решив, как лучше обойтись с мясом, Серега вошел в дом.

Катерина смотрела на него, ничего не понимая:  

– Ты где был?.. что-то случилось?..

– Отстань, – оборвал он жену и пошел в дальнюю комнату, не раздеваясь,  лег на диван. Напротив, над дверью, висел портрет деда в коричневой деревянной рамке. На Серегу смотрел глубоко посаженными глазами в прищур средних лет мужчина, с густой окладистой бородой, плотно сжатыми губами. «Пуще всего остерегайся стрелять в маток, на токовище, переходах, в стаде, особливо с детенышами … не бери грех на душу, и другим спуску не давай…» – слышались слова деда, усиливая тяжесть на душе.

Он долго ворочался, вспоминая пережитое днем, наконец, уснул. И снится Сереге сон, будто пошел он на охоту, а Вьюгу с Каратом закрыл в сарае. В урочище обнаружил лося, идет по следу, жалеет, что собак дома оставил. И тут слышится ему собачий лай: «Мои собачки, ай умницы! Катерина, видно, выпустила, не уйдет сохатый…» Подбежали собаки, набросились на Серегу, будто зверя рвут на части. Вьюга, которую любил он пуще дочки, на грудь прыгнула, в глотку вцепиться норовит. Оцепенел от ужаса Серега, крикнуть хочет: «Вьюга, Каратушка, это же я, Сергей, ваш хозяин!» Вместо слов – бормотанья, стоны. Открыл глаза, в поту весь, рядом Катерина стоит, за плечо дергает:

– Вставай, участковый тебя во дворе дожидается, с ним еще двое, не наши…

Приподнялся на диване Серега, опустил ноги, смотрит большими на выкате глазами в залитое светом окно, бормочет: «Большой пес… Артемида, долина Гаргафия, горы Киферона…»

– У тебя что, крыша поехала? Белочки… – исказилось в нервном тике красивое лицо Катерины. 

А за окном уже поднялось солнце, просветив каждый закуток в зеленых зарослях над Удаем, где разносился веселый щебет птиц, на пастбище мычали после зимнего стойла коровы, радуясь простору, теплу, сочной траве.

Серега тяжело вздохнул, сунул ноги в грязные кроссовки и, не глядя на жену, пошел к незваным гостям.

 Иллюстрация из интернета

 

 

vlm
г. Вышгород
1276
Голосовать

Лучшие комментарии по рейтингу

Пермь
16288
vlm, всё нормально. Ссылка по делу, но не в коня овёс.
Порой мои ошибки чисто механические, тыкаю пальцем как попало. Но здесь не тот случай, просто нехватка знаний русского языка.
Для запоминания, лучше указывать, мол, такая ошибка является нарушением пункта такого то нормативного акта. А так получатся требования какого то словаря или учебного пособия. Грамматика, не русское слово, по этому грамматические ошибки, не являются грехом ))
2
Комментарии (19)
Сумы
1355
Можно конечно после прочитанного сказать - Сколько веревочке не виться, а..... Но, не все так просто, на мой взгляд, бывает в нашей жизни, когда можно весь этот "гордиев узел" разрубить одним махом. Людей, подобных герою рассказа, встречали наверное многие из нас на охотничьих стезях или слышали о таких. У каждого свое отношение к ним и своя оценка их " деятельности". Причина и ее следствие здесь одна - человек..... А звезды - они то - же ведь падают с небесного свода, но мудрые слова о мере во всем забывать не стоит, как и memento mori ...... Автору спасибо за повествование и +++
1
Казахстан, Актобе
23309
Вторая звезда от меня. Приводил я как то уже свой пример. Родитель мой покойный, Царствие Небесное! стрелял прилично, причем с обеих рук. Была у нас редчайшая в наших краях "Белка", ИЖ56-3, 28\ 5,6. Перед армией меня с ней менты поймали, но батя каким то образом вернул ее в семью))). Так вот, на общих деповских огородах (локомотивщики) за легким распитием, уже осенью, благодатной порой, кто то из мужиков подначил - а слабо тебе Женька беркута сбить? Надо сказать, что гнездо этой пары беркутов мы с отцом прекрасно знали и всегда батя как то с теплом оглядывал и гнездо и вылупков, а тут... Короче снял он беркута с немыслимой для мелкана высоты. Сразу и вчистую... Потом, по рассказам очевидцев, слезы проступили.... Когда я с армии вернулся стволов у нас в доме уже не было, и на охоту батя больше не выезжал. Ни разу.
1
Пермь
16288
Народ зря не скажет. "Дед был чудаковат по натуре, а внук в его пошёл."
В этой описанной, жизненной истории, невольно просыпается жалость к жене Сергея.
Не зная будущего, она вышла замуж, доверяя любимому мужчине.
Но оказалась бессильна в борьбе с чудачеством, оно победило.
0
osv
Тюмень
4292
Автору 5.. Рассказ более похож на художественную литературу.. Обсуждать личности в этом рассказе не имеет никакого смысла... Уловить мораль сего произведения смог каждый...
0
vlm
г. Вышгород
1276
osv, "Ответил внук, мне дав понять Что нефиг внука доставать" - это я с иронией на предыдущий пост. Позволю не согласиться с вами. Если похож на художественный рассказ, хотя художественности в нем ,видимо, мало, почему бы и не погутарить - карантин повсюду. Спасибо!
0
vlm
г. Вышгород
1276
khonim, Спасибо! Верно подметили. И я вместе с вами искренне жалею Катерину. Такая судьба и у этой женщины... что сделаешь . На вашу ссылку все же обращу внимание: местоимение с предлогом "в" пишется "него"
0
vlm
г. Вышгород
1276
Кандагач, Очень трогательно рассказали. Готовый рассказ. И меня волнует тема душевных переживаний человека, связанных с охотой. В данном случае понятен психологический срыв, но глубоко в душу отца попробуйте загляните, что там увидите?.. А как быть с возрастом? Когда человек, психологически развитый, готов бросить охоту? Он, конечно, может этого и не делать, охотиться до последних дней своих. Да, но не все так просто как кажется... Попробуйте затронуть эту тему, молодежь заплюет. Сами, были молодыми, также по-иному думали. Спасибо!
0
vlm
г. Вышгород
1276
sokira.56, С трудом дописываю, не дает возможности вертолет Черная акула. Это я об играх на мониторе. Спасибо за рассудительность. Далек от мысли развлечь или поучить кого-то, такой предстала мне реальность из услышанного и увиденного на охоте.
0
osv
Тюмень
4292
vlm, гутарьте, на здоровье!!! Кто ж запрещает.. Тем более, если уж..хочется.... тоже, с иронией...
0
vlm
г. Вышгород
1276
osv, думается, любому, кто выставляет материалы, интересно услышать мнение читателей. О том речь. Комментариями доволен. Хороши воспоминания Кандагача об отце, как тут не скажешь: отец его - личность, как на мой взгляд. И вам еще раз спасибо..
0
Пермь
16288
vlm, всё нормально. Ссылка по делу, но не в коня овёс.
Порой мои ошибки чисто механические, тыкаю пальцем как попало. Но здесь не тот случай, просто нехватка знаний русского языка.
Для запоминания, лучше указывать, мол, такая ошибка является нарушением пункта такого то нормативного акта. А так получатся требования какого то словаря или учебного пособия. Грамматика, не русское слово, по этому грамматические ошибки, не являются грехом ))
2
Германия
11863
Круто, Василичь! Но это жизнь, Андрей прав, сколько не виться, конец будет. Как бы красиво все не проходило. За рассказ голосую, толково написано.
0
Чувашия г. Чебоксары
11793
Читать такое не в состоянии. Предохранители перегорают.
0
vlm
г. Вышгород
1276
osv, "Ответил внук, мне дав понять Что нефиг внука доставать" - это я с иронией на предыдущий пост. Уважаемый Сергей! "С иронией на предыдущий пост" - фраза эта относилась не к вашему посту. Неувязка произошла, прошу извинить.
1
vlm
г. Вышгород
1276
Michael2103, pensioner65 спасибо за добрые отзывы. В наше непростое время это лучшее, что можно ожидать на сайте.
1
osv
Тюмень
4292
vlm, да ладно.. норм.
0
Луганск
449
Спасибо за рассказ, мысли и переживания заставляют... +++++... плюсовать и "примерять на себя" последствия всех своих поступков!
0
vlm
г. Вышгород
1276
yazev, Спасибо за прочтение. Видимо, "примирять на себя" могут охотники старшего поколения, вспоминая былые охоты, при этом не боясь говорить вслух.
1
vlm
г. Вышгород
1276
Хотя, кто знает. Возможно, найдутся и такие, кто готов и примириться и примерять...
1

Добавить комментарий

Войдите на сайт, чтобы оставлять комментарии.
Наверх