Будем живы,- не помрём.
Дорога- можно катиться боком. За моей старенькой «Нивкой» стелился километровый шлейф пыли. И, где-то там сзади, по хорошо укатанной щебёночной насыпи и переждав, когда едва заметный ветерок сдвинет с дороги серую смесь из микрочастиц сухой глины, щебёночного отсева и прочих сыпучих, катила «Шевроле» моего приятеля Геннадия.
Справа от меня сидел новый знакомый Александр. Он вёл неспешный разговор. Любовался видами природы середины золотой сибирской осени. Размышлял о своих родных местах Здвинского района, где родился. Откуда ушёл в Армию, где похоронена его мама и близкие родственники. В забытой людьми, но не Богом, когда-то крепкой деревеньке Н-Алексеевке из нескольких десятков жилых дворов осталось не более пяти. Нашим же конечным пунктом пути, чуть более четырех сотен километров, как раз и были охотугодья общего пользования возле той деревни. Где бы можно было поднять на крыло косачишек или постоять вечерней зорькой в первых сумерках на подлетающих кряковых с полей на ночёвку.
Разговор прервал телефонный звонок. Двоюродный брат Александра попросил заехать по каким-то обще-семейным делам,да и было по пути.Вскоре, пропылив по единственной улице, остановились на обочине у добротного кирпичного дома.Хмурым контрастом по обе стороны этой ухоженной усадьбы, казались покосившиеся домишки с прохудившимися крышами и окнами забитыми досками крест на крест. Я вышел из машины размять ноги и спину. Всё же под седьмой десяток сказалась усталость, когда несколько часов крутишь баранку советского джипа. Вдруг, как из под земли, возле меня вырос дедок в старомодном распахнутом сюртуке из под которого проглядывала цветастая рубаха купеческого покроя с отворотом. Он вроде как бы прокашлялся и тихо-вкрадчиво указывая рукой на землю произнёс:
-Слышь милок. Я тут малость спужался, не шаркнул ли колёсами по летнику. Он прямком в мой дом от колонки прокинут.
Я не понимая сути разговора посмотрел вниз. И лишь тут заметил рядом с колесом ржавую дюймовую трубу проглядывающую из растрескавшегося резинового рукава. -Да вроде всё в порядке,- успокоил я деда. Он едва заметно улыбнулся. - Ну и слава Богу, а то уж холода надвигаются; земельку-то скоро морозец скуёт.
-Так вроде копать яму глубиной не пару метров,- пошутил я и посмотрел на собеседника. Однако сразу понял, что моя шутка оказалась не к месту.
Дед чуть помолчал и с лукавством в голосе по-любопытствовал. - На охоту поди, аль за рыбкой. Ныне-то все кому не лень кулями черпают карасишку.
-Да уж, что Бог пошлёт, если сами не оплошаем, -ответил я с улыбкой. И тут же задал вопрос возникший у меня с момента встречи.- Так вроде и Вы по возрасту ещё рыбак и охотник?
Он с хитринкой взглянул на меня. - Да полно тебе шутковать-то. Мне уж за полный девятый десяток перекатило. Ныне только и сталось, что на краю озерины посидеть, али со скамьи у дома бормотание тетеревов послушать за околицей.
Наш разговор прервали голоса.Из ворот дома вышли Александр с братом. Все поздоровались крепким рукопожатием. Однако сразу попрощались до встречи в заброшенном родительском доме, конечном пункте нашей цели, куда по нашей просьбе уже утром должны привезти освежёванного барашка.
Спустя более получаса пути, серым пятном из-за полевого горизонта, показалась макушка купола водопроводной башни. Это явление сильно удивило меня. Тем более в полуживой деревеньке.
-Неужели насосная ещё действует, -спросил я Александра.
-Жива родимая,но только лишь потому, что деды мастера водосети из райцентра живут здесь.
После непродолжительной паузы молчания, которую я не смел нарушить, он пробормотал:
-Тихон, будь другом. Вон за поворотом притормози на свёртке. Я всегда, когда приезжаю на свою землю детства останавливаюсь в том месте.
Мы вышли из машины. Вскоре из-за скатившейся с дороги волны пыли вынырнула «Шивка» моего старого приятеля и его зятя. Лишь только они вышли из машины, послышался оклик. -Антон, ты же знаешь, что для меня это больше чем традиция. Не трать время зря. Достань всё по-случаю, да по напёрстку за малую Родину!
На внутренней крышке багажника машины появились пластиковые напёрстки в 50 грамм, ломтик сыра и несколько конфет. Я взглянул в сторону Александра и приметил, как тот перекрестился правой рукой, но левой поднял рюмку опустошив в один глоток. Прихватил конфету и отошёл. Некоторое время молчаливо смотрел вдаль, где за взгорком убегающей к горизонту стерни виднелись крыши приземистых домов.
Деревня оказалась в одну короткую улицу. Десяток домов вросших в землю своих заваленок с одной стороны и тройку залатанных крыш с другой. Не смотря на солнечное полуденное тепло середины осени, «население» встретило нас подозрительной тишиной и спокойствием. На старых лавках рядом с покосившимися заборами заросших бурьяном и полынью, нас не встретили бабушки с семечками в подоле и любопытными взглядами. Лишь у одного дома, где рядом стоял старый тракторишка, на придорожной лыве важно отдыхали зажиревшие домашние гуси и утки. Да пёс дворовой породы дружелюбно лежал на взгорке вроде охраняя их покой. Видимо из-за ревности к приезжим вдруг вскочил. Яростно облаял наши машины. Потом преследовал ещё с полсотни метров пытаясь попробовать вкус покрышек.
Дом в две комнаты и печкой в пять оборотов был необитаем с весны, но ещё чувствовалось присутствие хозяйской руки. Чистые половички и самотканые дорожки укрывали старые растрескавшиеся половицы дощатого пола. На панцирных кроватях лежала аккуратно убранная постель. Было заметно, что Александр, в свои за пятьдесят, но в опустевшем доме родителей всё же слегка взволнован и суетлив. Определились с местом ночлега. Каждый из нас четверых положил рядом с кроватью свой не хитрый охотничий скарб. Само-собой и без лишних разговоров одновременно начали заниматься делами по подготовке к запоздалому обеду, а то и к раннему ужину.
В открытом дверном проёме возникла кряжистая фигура Геннадия с охапкой дров. -Мужики давайте печурку растопим. Для тепла в ночи да и приготовить что-нибудь горяченького. -Горяченькое у нас есть. Вот лапшу с тушёнкой мы с Тимофеем уже наметили сварганить, а завтра после утренней зорьки барашка привезут,- весело подмигнув мне, добавил Александр.
-Да кстати на веранде в дальнем углу стоит баллон с газом, так что печка только для души.
..Солнышко уже подумывало свалиться за горизонт, но до первых сумерек ещё было время понаблюдать за природой прибрежной озёрной поймы. Благо до ближайших полоев всего-то четыре сотни шагов.
Вскоре, я взгромоздил свою резинку на твёрдую камышовую кочку среди двух небольших плесин с чистой водой. Поодаль в сотне метрах от меня над камышом виднелся конец шеста для лодки двух друзей Александра и Антона. Береговая пойма была им хорошо знакома, так что встали они на искомое местечко довольно быстро.Однако утки было мало да и надлетали они на ночёвку чуть в стороне урезом камыша. Тем интереснее было слышать диалог друзей после их редких дальних дуплетов и досадных промахов.
После получасового наблюдения и неудачного выстрела с потерей подранка в стене высокого камыше, я сместился на несколько десятков метров. И не ошибся. На мелководье у камышей виднелись наброды, а у кочек редкие пушинки.Солнышко только упало за зубцы отдалённого леса. Как и обычно, первыми промелькнула пара чирочков, но совершенно не среагировали на мою одиночную расписную «кряковую». Я лишь успел проводить их взглядом. Наконец, одиночный кряковый с опаской сделал полукруг. Развернулся и пошёл на второй. Я уже готов встать, как взведённая пружина. И вот он завис над чистой водой в двадцати шагах. Заметил движение, но поздно. Раскатистый звук выстрела заставил его удариться о невидимую стену. И он скатиться вниз ломая сухостой уреза камыша. Сам себе сказал,- «С полем! А что ещё надо для охотничьего счастья».
Уже исчезли последние отблески зари. Вот-вот упадёт плотный сумрак на всю пред-озёрную пойму. Однако над камышом в стороне заката ещё можно успеть заметить самого сторожкого крякового подлетающего на ночлег. Почти каждое насекомое пролетающее перед глазами казалось долгожданной целью. В ушах лёгкий звон от напряжения слуха, всматривания в темноту. Стою в рост без шапки, готовый к выстрелу в любую секунду. Сумрак поглотил последние отблески зари. Со стороны моих напарников послышался голос Александра. -Тимофей, на выход; мы ждём тебя.
-Хорошо, пора,-ответил я и наклонился положить ружьё. В это мгновение боковым зрением заметил тень, нет - силуэты. Едва слышимый всплеск воды и две дорожки уходящие в разные стороны. Звук глухого выстрела вспенил воду. И уже вторым другого крякового бросившего на произвол судьбы своего собрата. Лишь успел заметить, что силуэт свалился в стену камыша с водой и затих. Вытолкнул лодку из скрадка. Подобрал второго добытого красавца селезня, как дань за самые дорогие для меня мгновения охоты. Всмотрелся на угрюмые тёмно-немые стены камыша готовые не выпустить никого из своих ночный мрачных объятий. Однако подумалось, - «Счастье и удача охотника, они всегда рядом. Важно верить. Утром попробую поискать третьего.».
За вечерним столом засиделись за полночь. С воспоминаниями о грешной жизни; о том как с годами меняется отношение к выстрелу, к самой охоте, к необходимости добычи дичи и естественно к живой природе. Конечно, рассвет пришёл гораздо раньше чем того хотелось. На утреннюю зорьку мне выпало идти одному. Двое решили проехать разведкой по полям и колкам по боровой с собакой,- вроде ближе к земле надёжней. Александр наметил проверить сетёшки. Кое кому предстояло заняться приготовлением узбекского блюда из баранины и шашлыка. Меня же ожидал поиск битого крякового и возможность на удачный выстрел, в т.ч. камерой. Сама природа уже более месяца баловала сибиряков, что для охотников лучше не придумать. Вроде как по поговорке-«Займи, но выпей». Ведь редкая осень бывает без нудных затяжных промозглых дождей, ветров или других небесных капризов. Значит сам Бог велел искать своё счастье в охотничьих островах.
Тихонько протолкнулся шестом к своему плёсу. Впереди из-за стены камыша послышался женский «мат» потревоженной кряковой. Следом тугие взмахи крыльев нескольких селезней. Подумалось- «Ведь стоял вчера почти до темноты. Значит подлетели ещё позже». Впереди показалась чистая дорожка воды с силуэтом моей резиновой ,,подсадной,,. Вставил вёсла в уключины. Медленно подошёл к своему естественному скрадку из связанных дугой стеблей камыша. На душе полное умиротворение и отсутствие каких-либо негативных мыслей.
Солнце медленно выплыло из-за отдалённых вершин леса и ласково, нежно накрыло всю прибрежную пойму. Отражалось бесконечными бликами в росинках на стеблях камыша, серебром в мелкой ряби воды озёрного плёса. Я взгромоздил лодку на прежнее место, Ещё некоторое время вспоминал место падения крякового сбитого вчера в сумерках. - «Кажись вот в этом месте была дорожка; или чуть правее. Тьфу ты; взлетел-то он над тем высоким камышом»-рассуждал я. Наконец, определился с квадратом поиска, примерно 3*5 метров. Рыбацкий костюм дал возможность безбоязненно, но с шестом лазить по сплавине. Спустя полчаса, нательная майка стала прилипать к спине, но на глаза кроме пары кочек от ночёвок уток и их пушинок ничего не попалось. Осматривал самым тщательным образом челноком полосой в полметра. Сделал ещё пару шагов. Впереди блюдце с низкотравьем. Остановился с лёгким разочарованием в мыслях,-«Значит ушёл подранок умирать». И тут взгляд скользнул по корневищу камыша на другой стороне сплавины.
-Вот же он, красавец!,- непроизвольно громко прокричал я, едва приметив оранжевую лапку торчащую из под распластавшегося крыла с ярко выраженным зеленовато-фиолетовым зеркальцем. Матёрый кряковый лежал уткнувшись головой у корневища камыша. Видимо в тот момент его покинули силы.-«Значит вчера потемну мне не померещился всплеск воды», -подумалось мне.
..В приземистой веранде-пристройке к дому уже кипела работа по подготовке к изысканному обеду.Александр и Антон, как заправские мясники, играючи разделались с тушкой баранчика весом в пуд. Причём на пару знатных блюд- для шашлыка и шурпы, но с особым способом тушения овощами. Мы же с моим старым приятелем -Геннадием занялись обработкой уток, -настоящей охотничьей добычей. Уже в разговорах за продолжительной обеденной трапезой выяснилось, что узбекская кухня хороша. С явным здоровым аппетитом поглощал баранину с пластами дыни и кабачка самый молодой (под сорок) из нашей компании-Антон. Вот она молодость и здоровье. Да и как иначе, ведь это был его рецепт включая приготовление. И всё же к вечеру определились, что дичь, как и жареные до золотой корочки карасишки на охотничьем столе обязательны, но на третий день по-полудню.
..Разомлев от всяческих калорийных вкусностей и прочего снадобья, никто не торопился на вечернюю утиную зорьку. Всё же как с возрастом меняется чувство необходимости выстрела и добычи. К тому же рядом тепло деревенской печурки осиротевшего дома. Вокруг же люди понимающие с полуслова или намёка. Иногда мне думается, что это явление обычная лень охотника. Однако возвращаясь к пережитому на охоте за многие десятилетия, понял, что это нечто другое идущее из души.
Вот и сейчас в который уже раз не сговариваясь выходили на улицу. Выкурить сигарету или облегчить сытость желудка. Заглянуть в бездонную глубину небесного свода усыпанного россыпью звёзд, с его яркой северной звездой и ещё не опрокинутым ковшиком. Потом вдруг вздрогнув от холодка, пробежавшего меж лопаток, возвращались в «кирпичное» тепло дома, чтобы забыться в беспамятстве крепким счастливым сном ,,усталого,, охотника. Последним в дом вошёл Геннадий. Оставил ночевать свою «эстонку» (гончая) на веранде в маленькой кладовке с покосившейся приоткрытой дверью. Всё вокруг на некоторое время замерло. Однако из-за поздней мясной трапезы и отсутствия усталости, мне ещё долго не спалось, но было весьма важно заснуть до прихода моего старого приятеля. Его глубокий сон всегда сопровождался «милым» для уха храпом. И как в предыдущую ночь, лишь накрывшись одеялом с головой, я вскоре уснул.
..Утро пришло с неожиданным явлением «Христа» народу. Я проснулся, не-то от лая собаки, не-то от звонка внутреннего будильника. Под семьдесят это срабатывает уже и не один раз. В темноте нашарил фонарик и посмотрел на часы,-около шести. Накинул плащ на плечи и только собрался выйти в сени, как в соседней комнате услышал лёгкий стук. Затем сильней, но уже отчётливо различимо. Кто-то стучал в окно. В первое мгновение подумалось о ружье. Однако ерунда. Там спят Антон и Александр; подумалось,- «Куда такую рань засобирались». Настороженно заглянул в дверной проём их комнаты. Темно. Осветил фонариком кровати. Одна была пустая. В дальней раме окна вновь раздался сильный стук. Антон подскочил, как ошпаренный кипятком. Спросонок, не понимая сути случившегося, раздвинул старенькие шторы, но тут же отпрянул. Снаружи за стеклом в лунном свете, среди стеблей полыни и крапивы, словно привидением возник полуголый торс Александра. Его лицо приблизилось к стеклу и из темноты послышался голос:
-Антон, уберите свою су-ч-ку. Рычит с оскалом, боюсь мне машонку оторвет.
Мы оба вышли на веранду, включили свет. У наружной двери стояла гончая, но завидев хозяина отошла в сторону. Сразу же вошёл Александр и в сердцах, со свойственной ему выдержкой пробормотал: -Чёрт возьми, малость продрог. Я облегчился. Хотел войти, а она стоит рычит. Мол из дома выходи, а обратно хрен даже рождённому в этом доме.
После такого необычного подъема всем уже не спалось. Вновь растопилась печка. Заключила вода в котелке. Подогрелась часть необходимого жаркого из баранины. Да и как иначе, ведь пришлось с раннего утра поддержать спасённого от утраты температуры его тела. Наконец, пришедший в себя после вчерашнего переедания и утреннего явления- Антон, вкрадчиво пробормотал:
-Могло быть и хуже. Чертовщина какая-то снилась. Я только сейчас понял, что случилось.
-И что же ещё со мной могло претвориться, мой друг,- вопросительно с улыбкой спросил Александр и протянул пластиковый стаканчик. -Налей-ка ещё по глоточку за спасение моей души. Да не томи нас, наверно во сне своей жене изменил.
-Точно эту мысль сорвал с моего языка,- улыбаясь поддержал разговор тесть.
-Верняк его жена застукала с любовницей,- поддержал я своего приятеля. -Видели бы вы, как он соскочил с постели и ринулся к окну. Вроде сонным выпрыгивать из окна собрался, а там его друг голый стоит. Такого только врагу можно пожелать. Мне и то жуткова-то стало.
Ещё некоторое время продолжались шутки. Наконец, допив кружку крепкого чая, Антон начал рассказ.- В общем снилось мне, что я на охоте за козлами. К вечеру одного выследил и ранил, но тот ушел подранком. А тут вскоре ночь. Ну думаю утром по крови доберу. Вроде сплю в своей машине, но вдруг послышался рык гончей. И снится мне, что этот козёл мчится на меня с огромной скоростью. За ним шлейф пыли. Ещё мгновение и разобьёт лобовое стекло. Шарю лихорадочно ружьё, а дотянуться не могу. Оно снаружи под машиной. Слава Богу сразу проснулся, но услышал стук в окно...!
Все смеялись вместе с рассказчиком.
-Ну Антоша перекрестись. Радуйся, что наши ружья на этот раз в коридоре стояли. И Тихону спасибо за то что свет включил в комнате, - трагически произнёс Александр. Налил всем по очередным -50 гр. и добавил: -Ну прямо точно, сон в руку! Однако, как говорится- «Будем живы не помрём»!
Спустя несколько часов, мы остановились на «Шевроле» среди колков стоящих в убранстве золотой осени - самого прекрасного для меня времени охоты. Ещё долго, непередаваемо музыкально, под ногами шуршала листва. Тонким звоном камертона отзывались в сердце звуки хрустнувших под ногами сухих сучков. Я шёл с надеждой, что вот-вот воздух взорвётся от хлопания тугих крыльев черныша. И он, срезая разнотравье на взлёте, заставит вздрогнуть от неожиданности, а затем мелькая среди мелколесья на бреющем всё же оставит мне шанс на верный выстрел.
