Охота на косуль
1
Я только что пришёл из школы и обедал. В это время на своём лесовозе заехал брат Николай и сообщил, что он машиной на дороге подбил косулю. Ту от удара буфером отбросило на обочину и вот надо посмотреть, что произошло с косулей в дальнейшем.
Я без труда нашёл следы косуль на обочине дороги, их было три, и пошёл по следу. Одна косуля, видимо после удара, отбежала от дороги всего метров на сорок и легла. Остальные остановились около неё и стояли некоторое время, но с приближением следующего лесовоза, кинулись бежать во весь опор от дороги. Подбитая же машиной косуля сильно отстала и в густом молодом березняке потеряла их из виду, а далее, в районе Б.Еткула, подбегая к тракту, она пугается двух чьих-то собак и окончательно теряет след, убежавших вперёд косуль.
Больше не сворачивая в лес, эта косуля бежит по тракту в сторону Икея до сворота на Харантей и нижний склад лесопункта. Собаки же, преследуя косулю, попадают под машину. Взрослая собака получает сильное повреждение таза и не может двигаться, а другая яростно бросается на меня, защищая свою мать. Не имея возможности, чем-то облегчить учесть пораненной собаки, я обошёл их стороной и пошёл дальше по едва приметному следу косули на укатанной зимней дороге, но больше я ориентировался на отсутствие её следов за кюветом, если бы она вздумала свернуть с дороги.
Так я по следу косули, а чаще просто угадывая её направление следования по отсутствию её следов за кюветом, дошёл до поворота на нижний склад, проделав путь около двух километров. Здесь след её на дороге обрывался, но за кюветом мне бросился в глаза большой выброс снега, как бывает после мощного прыжка косули, которая чего-то напугалась. Как я потом услышал от моего дружка Коли Н., косулю напугали рабочие, идущие с нижнего склада.
Я до этого места всё шёл по следу косули, а дольше стал применять обходной маневр, обгоняя и по возможности отсекая её уход в сторону большого леса, потом поджидая на вероятном пути следования. Первый мой манёвр не имел удачи, косуля успела пройти мою засаду. Обнаружив след косули на направлении её движения, я повторил обгон, который закончил за огородами нашего посёлка. По моему соображению, косуля, выйдя к забору огородов, дальше пойдёт вдоль его по ельнику. В этом месте следов косули ещё не было, а это значит она может выйти на меня с минуты на минуту. Я занял удобную позицию за поваленной ветром берёзой и стал поджидать косулю.
Ждать пришлось не долго. Через несколько минут, как по заказу среди веточек небольших елей без единого треска, как приведение, показалась мордочка косули. Удивительно, косуля вышла из чащи прямо на меня. Считая, что она держит голову, как обычно, высоко, я произвёл выстрел с принижением головы, но, пробираясь через мелкий ельник, она вытянула шею и голову вперёд. Выстрел мой пришёлся ниже её туловища, задев переднюю ей ногу. Она от испуга упала навзничь, соскочила и бросилась бежать. Ещё мгновение и косуля скрылась бы от меня за мелкими елями, но вторым выстрелом я добрал подранка.
До дома было совсем близко, не более километра, и я решил косулю не свежевать. Подтащил её к нагнувшейся берёзе и положил на неё, а после сам подлез под берёзку и навалил косулю себе на плечи. У своего огорода я перевалил её через забор к себе в огород. Дома за обедом сидели мой отец и друг семьи Александр Николаевич, который в первые годы начала моей охоты поддержал меня провиантом. В их глазах я почувствовал к себе уважение.
2
Шли зимние каникулы. Ко мне приехал погостить дружок с детства Витя П. С ним я и отправился на охоту, как бывало раньше. Ему вручил свою одностволку, а сам пошёл с двустволкой. Ходили вдоль ключей в поиске следов косуль, чтобы сделать целенаправленно загон. Короткий зимний день клонился к вечеру. Обойдя несколько ключей и не найдя свежих следов, мы повернули в направлении к дому. Да и Витя, не имея такой натренированности в ходьбе по снегу как я, уже порядком устал и стал отставать от меня. Это было видно по его внешнему виду.
Следуя вдоль широкого заболоченного ключа Б.Еткула, мы наткнулись на совсем свежие следы. Это была целая тропа от стада в десяток, а то и более косуль. Направление набитой тропы указывало, что они направились к корчам больших берёз, натасканных сюда при раскорчевке березняка. Место это было прекрасным укрытием от ветра и здесь сохранилось на корчах много засохшей травы. Всё это создавало косулям прекрасные условия для питания и одновременно маскировки.
Я, предвидя, что косули могут находится среди корчей, показал жестом руки Вите пригнуться и дольше мы пошли уже крадучись, поднимаясь на небольшой пригорок. Немного распрямившись и подняв головы, мы сразу увидели трёх косуль, которые стояли перед корчами и смотрели в нашу сторону. До них было более ста метров.
Я опять пригнулся за пригорок и дол команду шёпотом:
- Не высовываться! Сидеть тихо! Ружьё держать в готовности к выстрелу!
Сам же заслал в один ствол патрон с пулей, приподнялся и произвел выстрел чуть выше самой большой косули. Превышение оказалось великим. Пуля, пролетев над косулей, глухо шлёпнулась в корчи, подняв облако пыли из сухой земли. И тут мы увидели, что среди корчей стояло несколько косуль. Они выскочили из своего укрытия и кинулись в разные стороны. Две косули, в одну из которых я стрелял, побежали в нашу сторону, но остановились метров за девяносто до нас и стали посматривать на корчи.
- Подожди! Заряжу второй ствол! – прошептал я Вите, но тот не услышал меня или не понял. Он приподнялся и выстрелил в косулю, не дождавшись пока я заряжу второй ствол после выстрела пулей. Картечь его выстрела, не задев ни одну косулю, опять зашлёпала по корчам. Услышав этот звук вперёд, чем звук выстрела, эти две косули продолжили убегать от корчей в нашу сторону.
Имея в ружье только один патрон, так как не успевал перезарядить, я стал ждать, когда косули поравняются с нами, а Вите прошептал, чтобы тот не шевелился. На дальности метров тридцать я выстрелил по большой косуле. Не сбавляя скорости, они неслись мимо нас всего в метрах двадцати. Мне не верилось, что я мог промазать с такого расстояния и только когда косули минули нас я успокоился, увидев на боку косули, в которую я стрелял, три красных пятна.
Раненая косуля, пробежав нас, направилась в густой молодой березняк, в котором я часто охотился на зайцев, а другая, отвернув вправо, побежала в сторону, куда убежали остальные косули. Витю, как стрелявшего в эту косулю, я направил по её следу, чтобы проверить, не ранена ли она тоже.
Преследуя раненую косулю, я увидел, что она обильно оставляет кровь по сторонам следа и на берёзках. По всем признакам казалось, что достать её мне не составит больших трудностей, но это оказалось не так, возможно из-за моей торопливости. Надо было дать косуле полежать, чтобы она больше потеряла крови на месте, а не убегая от меня.
Метров через пятьдесят я заметил, что косуля лежит, но её плохо видно из-за глубокого снега. Всё туловище скрывалось в снегу, а шею прикрывала ёлка. Я взял чуть ниже и выстрелил. Косуля соскочила и резво побежала. Видно, картечь не одолела плотную верхнюю корку снега.
Дальше за этим березняком был тракт с активным автомобильным движением. Раненая, теряющая силы, косуля могла стать легкой добычей для любого водителя автомашины, проезжающей мимо. Понимая это, я кинулся изо всех сил в обход, чтобы отрезать выход косули на тракт.
Обежав лесок и не найдя свежих следов косули, я стал медленно двигаться обратно. Успокоившись, что косуля не вышла к тракту, я вошёл в березняк на встречу её движению. Она не встретилась мне и тогда я вышел обратно на её след.
Идти пришлось не долго. Она лежала за ёлочкой, подняв голову и прислушиваясь. На этот раз с выстрелом я не стал торопиться и уже только метров с двадцати добрал её.
На мои выстрелы вернулся Витя, следов ранения второй косули он не нашёл, и мы занялись разделкой туши добытой косули, так как она была довольно большой и увесистой и тащить по глубокому снегу четыре километра её, даже вдвоём, было бы тяжело.
Повесив косулю на жердь и взяв её на плечи, с наступлением сумерек двинулись домой. Пройдя метров пятьсот, с выходом из очередного лесочка, на поляне мы увидели небольшое стадо косуль. Я нёс косулю впереди и не поняв сразу, что это стадо косуль, говорю Вите:
- Во, это откуда пастух то со стадом? Зима же!
- Да, это же козы! – тут дошло до меня.
Мы присели. Косули тоже нас заметили, но спокойно стояли на месте, повернув головы в нашу сторону. До них было около ста метров. Я зарядил пулю и прицелился в ближайшую косулю. Но так получилось, что ветка берёзы, стоящей на линии прицеливания, не позволяла сделать выстрел с нужным превышением над косулей. Пуля, взбив снег, сделала борозду под брюхом косули.
В стаде мы насчитали двенадцать косуль. Я со смехом спросил Виктора:
- Витя, что мы бы делали, если бы я добыл ещё одну козу?
Тот, улыбаясь, ответил:
- Своя ноша не тянет. Сделали бы и вторую ходку, хоть и ночью!
Отец был в отъезде и мы, как заправские охотники, самостоятельно освежевали свою добычу. На следующий день, конечно, у нас на столе были котлеты и отбивные из мяса добытой нами косули.
3
Несколько неудачных случаев имели место в моей охотничьей практике, когда для добычи косули складывались благоприятные условия, но вероятная добыча по воле случая уходила от меня.
Так случилось по первому снегу в октябре. Ночью выпал снег. Земля покрылась снежным покрывалом в пять сантиметров. С утра был даже небольшой морозец. Я шёл вдоль поля по молодому березняку. В дали, в метрах ста, на берёзах среди ветвей стали видны силуэты черных птиц. Различить пока ещё было невозможно. Это могли быть косачи, но так и вороны. С метров шестидесяти чётко обозначились фигуры косачей. Они тоже заметили меня, наверно, ещё раньше, чем я их, и не стали дожидаться, пока я подойду к ним на выстрел, сорвались и полетели в глубь березняка к ключу, который густо зарос большими елями.
Желание подкрасться к косачам на выстрел не покинуло меня, хоть и сделать это среди дня было очень трудно. Я начал медленно спускаться к ключу, осматривая попутно берёзы. Один ствол моего ружья был заряжен картечью на косуль, а второй мелкой картечью на косачей.
До ключа оставалось метров сорок, когда в его чаще послышалось потрескивание мелких веток и как будто постукивание. Вскинув ружьё, я замер. Из ключа на противоположный крутой и высокий склон, прикрываемые большими елями, выскочили три косули. Одна остановилась на склоне в метрах восьмидесяти-девяносто. По ней я и сделал выстрел картечью.
Эффект для меня от выстрела на такой дальности получился неожиданным. Косуля упала и покатилась по склону вниз. Я же про себя отметил, что есть первая добыча и произвел второй выстрел мелкой картечью по косулям, которые были дальше, надеясь, что если мелкая картечь попадет косуле в шею или в голову, то тоже окажется моей добычей. Чуда не случилось. Весь заряд мелкой картечи пролетел мимо косули, а для меня сработала пословица о погоне за двумя зайцами.
Подстреленная косуля, докатившись до росшего ниже по склону дерева, соскочила и резво бросилась за убегающими. Вот тут- то может быть и помог бы заряд хоть и с мелкой картечью, но ружьё я не перезарядил, так как всё моё внимание было сосредоточено на убегающих косулях, по которым я выстрелил со второго ствола.
Вдоль следа раненой косули на снегу виднелись капли крови, которые разлетались по обе стороны при каждом её прыжке. Это меня обнадёжило тем, что с таким ранением она далеко от меня не уйдет и я зашагал по следу. Далее по следам стало понятно, что раненая косуля догнала своих сородичей, но чувствуя ранение, она легла и лежала до тех пор, пока собаки, идущего мне на встречу охотника, не вышли на их след и не погнались за ними.
Собаки вскоре отстали от косуль и вернулись к своему хозяину, а я продолжил преследование. По следу я прошёл несколько километров. Раненая косуля больше не ложилась, а рана у неё перестала обильно кровоточить. Кое-где всё же попадались отдельные капельки крови на снегу. В одном месте она хотела повернуть назад по своему следу, но увидев меня, а может услышав, опять побежала по следу, убежавших вперед сородичей. Она после своей лёжки уже шла не вместе со всеми, а по их следу.
По поведению косули я пришел к выводу, что картечь хоть и пробила тело косули на вылет, но не задела ни одного жизненно важного органа. Рана её закрылась свернувшейся кровью, а силы стали постепенно восстанавливаться. Она оправилась и от шока.
Время перевалило через обеденный час и клонилось к вечеру, а я, выйдя по следу косуль на тракт в низине М.Едогончика, почувствовал, что порядком устал и решил продолжить преследование на следующий день. Но наступившая после обеда оттепель, полностью съела выпавший снежок и стерла все следы косуль.
Второй случай с ранением косули, но она ушла от меня, случился на покосе в урочище Квасница. Рано утром, после прибытия вечером на место и ночёвки, отец повел меня с братом Николаем на участок местности, где нам предстояло косить сено. Участок занимал площадь двух небольших островков среди заболоченной местности. Здесь из травянистой растительности преобладал пырей, который в некоторых местах скрывал нас до пояса и выше.
Выйдя на эту заболоченную пойму речушки Квасница, мы сразу заметили вдали пасущегося лося. Он посмотрел на нас и продолжил спокойно поедать траву, опустив голову вниз. Я тут же предложил добыть лося, но отец с братом не приняли мой план. Да, я и сам понимал, что это авантюра. До лося было не менее пяти сот метров по болоту, а потом у меня ружьё имело дальнобойность пулей не более восьми десятков метров с низкой точностью, короче, обычная двустволка шестнадцатого калибра.
Пройдя по едва заметной тропе через моховое болото к нашему будущему покосу еще несколько десятков метров, мы увидели, что за нами с нашего покоса наблюдают две косули, которые высунули из травы свои мордочки, растопырив огромные уши. Их мордочки сейчас своим видом больше походили на высохшее соцветие кукушкиного полотенца, но иногда махая ушами, отбиваясь от назойливых комаров, они этими движениями и выдали себя.
Мы остановились и присели. Косули ещё некоторое время таращили в нашу сторону глаза, но потом тоже исчезли в траве. Я начал подкрадываться к косулям. Толком не зная характера местности, отец мне не успел показать направление подхода к островкам, я наткнулся на озерко. Долго не раздумывая, подняв ружьё и патронташ над головой, двинулся через преграду. Утопая по грудь в воде и иле, я кое-как выбрался на берег озерка. Был момент, когда думал уже звать на помощь, вода подошла до подмышек, а ноги стали вязнуть в бездонном иле, но всё обошлось.
Подкравшись к месту, где паслись косули, я высунул голову из травы, чтобы уточнить у отца и брата, где же косули. Они мне жестами показали, что они немного дальше. И верно, через несколько шагов впереди меня раздался шум. Заскочив на две большие кочки и став выше травы, она скрывала меня почти до плеч, я увидел косуль, выскакивающих из травы только в момент прыжка. По мелькающим в траве косулям я произвел два выстрела. В первом выстреле пулей я промазал, а во втором мелкой картечью попал косуле в заднюю ногу. Это стало хорошо видно уже на большом удалении, косуля припадала на эту ногу.
Другой картечи, более крупной, при сборах на покос у меня почему-то не оказалось. Видно, все мои мысли были заняты охотой здесь на уток. В общем получилось не здорово. От меня ушёл опять подранок.
Был и другой случай, когда до косуль оставалось подать рукой, но заряды всё равно ушли мимо. Было это зимой. Ночью прошёл хороший снег. Он накрыл основной снежный покров, как одеялом в пять сантиметров, рыхлым пушистым снежком, заглушающим его скрип при ходьбе.
Идя вдоль поля по молодому березняку, я наткнулся на свежие следы косуль, которые шли с поля, а здесь они дополнительно пособирали засохшую, торчащую из-под снега, траву, направляясь дольше на склон Братской горы.
Пригнувшись и медленно переступая, я приблизился без единого звука к склону горы и медленно начал вставать во весь рост, осматривая склон и низину под горой. Косули стояли прямо напротив меня на ступени склона в полной готовности к бегству и это им удалось. Завидев меня и убедившись в приближении опасности, они пустились бежать во весь опор. Начальная дистанция до косуль была не более сорока метров. Это нормальная дистанция для стрельбы картечью.
Я сделал два выстрела, на как-то получалось, что к моменту выстрела косуля оказывалось за толстым стволом сосны. В общем, оба выстрела пришлись по соснам.
В надежде выйти на след этого табунка из шести косуль в следующее воскресенье, я вышел на Братскую гору и вскорости нашёл два места, где были кем- то добыты, при проведении загона, две косули. Это, конечно, для меня было обидно. Наверно, надо было мне активнее агитировать ребят из лесопункта на охоту загоном, но я в это время добывал колонков и совмещать эти два вида охоты было бы невозможно.
Подобный случай произошёл со мной ещё раз и тоже зимой. Узнав от брата Николая о многочисленных следах косуль, пересекающих лесовозную дорогу в районе деревни Изегол, я и отправился в то место, доехав на лесовозе.
Обследовав смешанный лесок около дороги и обнаружив старые следы косуль, я стал по мелкому березняку обходить поле. Мой маневр принес положительный результат. Скоро мне попались лежки и совсем свежие следы косуль. Это означало, что здесь у них была ночёвка и этим утром они паслись здесь по березняку, а на день, видно, направились через поле на отдых в ельник у М.Едогончика.
Я пошел по следу. Около соломенных куч, что оставались после зерноуборочного комбайна, я решил переобуть валенок, так как что-то стало натирать ногу. Ружьё поставил в сугроб к соломенной кучке, а сам занялся валенком, но, на мою беду, ружьё не устояло в сугробе и повалилось в снег. В ствол набрался снег. Опасаясь, чего бы не вышло при выстреле, я стал вытрясать снег из ствола, наклонив ружьё вниз, постукивая рукой по стволу. Снег некоторое время не вытрясался, но потом всё же высыпался.
Косули, обойдя кучки соломы, всё же повернули в ельник, как я и предполагал. Спуск к ельнику был крутой, а по высоте более двух метров, что не позволяло им видеть моё передвижение через поле и я, крадучись, незамеченным подошёл к самому ельнику. Медленно распрямляясь во весь рост, осматривая низину, я заметил трех косуль, стоящих в ельнике чуть правее и всего метров пятьдесят от меня. Они напряжённо смотрели в мою сторону, в готовности в любую секунду сорваться с места.
Я выстрелил картечью по ближайшей ко мне косуле, вторая стояла рядом. В голове сразу мелькнула шальная мысль, что вот бы обоих зацепить. Выстрел получился, какой-то без должной отдачи. Эти две косули мгновенно скрылись в чаще леса, не показав, что какая-то из них получила ранение. Третья косуля, не поняв, откуда был произведен выстрел, помчалась по ельнику мимо меня. Во втором стволе у меня был патрон с пулей и конечно я промазал.
Осматривая место, где стояли косули, я не нашёл ни одного следа на снегу, где бы чиркнула по снегу картечь. Эта картина и отсутствие отдачи при выстреле подтолкнули меня сделать вывод, что по косулям я стрелял холостым зарядом. Я, при удалении снега из ствола, вытряс из патрона и заряд картечи.
Вот так, непродуманность в действиях приводит на завершающем этапе к оплошности и горькой досаде на себя.
Примечание- фото взято из компьютера.
