Крик в ледяном безмолвии.
Знакомтесь: Молодой писатель с Якутии Михаил Сиванков. На 21 совещании молодых писателей Якутии
мы дали Михаилу рекомендацию совещания на вступление в Союз писателей России
Весна в тот год выдалась ранняя. Уж и не припомнишь, когда была такая прежде. Как-то вдруг, сразу по-летнему, припекло солнышко. Придавило сугробы, растопило наледь по обочинам дорог да развезло грязь на поселковых улицах. Сотни ручьев, наперебой перекрикивая друг друга, заспешили к реке, где, сливаясь воедино, становились одним целым с великой северной красавицей Леной. Молчаливо, но по-якутски терпеливо, выжидала она своего часа, чтобы, пробудившись после долгого сна, вздохнуть полной грудью и, сбросив тяжелые оковы, освободиться от ледового плена.
К майским праздникам снег сошел, сквозь пожухлую траву стали пробиваться молодые ростки; словно пестрым ковром усыпали склоны крутых сопок нежные цветки якутского подснежника, а в небе весело закружили стрижи, радуясь возвращению в родные гнезда.
Однако за день до ледохода резко похолодало, небеса заволокло тучами: густые и темные, они плотной свинцовой завесой низко нависли над Табагой и к обеду накрыли ее густым снегопадом. К вечеру налетел ветер, разогнал тучи и, спустившись к берегу, вдохнул жизненную силу в спящую реку. Проснулась Лена, налегла плечом на ледяную толщу и со скрежетом, подгоняя ледяные глыбы бурлящим потоком, понесла свои воды на север. В ту ночь вышла она из своих берегов, затопила пойму, наводнила протоки и залила луга в окрестностях поселка.
Утро девятнадцатого мая 2009-го выдалось на редкость холодным. Ветер, что год от года неизменно провожает непокорную красавицу к морю Лаптевых, завывая, гулял по верхушкам склонов. Резкими порывами срываясь вниз, набрасывался он на прохожих, обжигая лицо и руки своим ледяным дыханием. В такую погоду человек из дома нос не кажет, а вот осётру лёд да холод ни помеха, в это время стоит царь-рыба в глубоких ямах на тихих местах. Тут рыбак не зевай! Хорошая рыбина килограммов на пять-десять тянет! И везение здесь не причем, рыбные места знать надо!
Знал такое место и Серёга Добрянцев. Вырос он на реке, а какой же мальчишка в Табаге не рыбак? Даже малец мог сказать, на какую приманку рыба берет, и в какую погоду лучше! Нынче-то детей младше пятнадцати родители к воде не пускают, бояться за любимых отпрысков. А было время, сами в десять уже сетями промышляли! Бывало, в ледоход по льдинам у берега на спор прыгали, да на плотах перебирались по бездонной протоке! Это сейчас, как вспоминаешь, - мурашки по коже, а тогда только дух захватывало, да кровь играла в жилах. Прознал бы про эти детские шалости отец, непременно отходил бы ремнем по заду и надолго запретил бы даже близко подходить к реке.
Осетровое место Сергей нашел ещё в девяностых. С дружком своим, Геной Зюзиным, бывало, килограммов на десять осетра вытягивали. В «лихие» девяностые жить стало тяжко. Спасибо реке-кормилице, выручала. Зарплаты, случалось, по пять месяцев не платили, вот и приходилось каждому по-своему крутиться.
Серега магазинчик свой открыл, Генка же - человек военный - себя среди «челноков» не нашел, помыкался немного да потянулся в Москву, в поисках лучшей жизни.
Пришлось Добрянцеву нового напарника искать. Уж сколько лет с той поры минуло, почитай четвертый десяток разменял, только каждый год, едва сорвет льды, будто магнитом, тянуло Сергея к тем осетровым ямам.
Днём раньше заглянул в гости Сашка, брат меньший. Давай, говорит, на осетра! На наше место смотаемся, как там ни было к столу-то по-любому возьмем. Вот рыжий, посмеялся над братом Сергей, не забыл ведь, знает, чем душу взбередить!
Санька действительно был рыжий, среднего роста, вечно с трёхдневной щетиной и торчащими, как у таракана, усами. В старой Табаге многие даже фамилию его не знали, а только скажи: Санька рыжий, махали рукой: «Как же, знаю!»
На клевые места, чужих брать не принято, а Анатолий Царёв - дядька по матери, к тому же и рыбак заядлый, решили ему предложить составить компанию. Внимательно выслушав племянников, мужчина взбодрился. Заиграл в глазах азартный огонек, разве ж настоящий рыбак от такого заманчивого предложения откажется! Искоса глянув на супругу, что виртуозно управлялась со скалкой, раскатывая тесто на пельмени, Царев пригладил усы. Перевел взгляд на болотные сапоги, что сиротливо весели на гвозде у двери и, сипло кашлянув, подтянул трико.
- Да поезжай уж, – отозвалась жена и, хитро глянув на мужа, вытерла руки о передник. - Ведь всю плешь проешь, коли дома останешься.
- Когда едем-то? – расправил родственник плечи и, не удержавшись, снял со стены болотники.
Ехать решили с утра. Сергей с вечера перебрал сети. Поставил мотор в бочку с водой, погонял на холостых оборотах, и только потом стал собираться.
- Вы что, на зимовку собрались?- окликнула Сергея с порога жена. Тот в ответ пожал плечами:
– С чего это ты взяла?
- Да вон Санька твой по всем родственникам прошёлся. Поди, опять стопки собирает? Как бы не пришлось вам завтра без него сети ставить!
Сергей призадумался. Выпить Санька, любил, не без того. Но что касается рыбалки, охоты, ни разу не подводил. Только действительно, что его по родне понесло? Может, спросить чего хотел или по другой какой надобности.
На этой мысли Сергей и успокоился. Да и чего по пустякам голову ломать, завтра всё сам расскажет, если захочет. Только панягу собрал, стук в двери. Родственник, племянник Артур, на последнем автобусе приехал погостить, на выходные из города вырвался. За разговорами дошло дело и до рыбалки. У Артура, как услышал про протоку, глаза загорелись - возьмите с собой!
Парнишка молодой, крепкий, почему не взять? К тому же, чем черт не шутит, вдруг Санька и на самом деле наберется? Кого тогда поутру по поселку сыщешь! А тут человек свой, да и в рыбацком деле не новичок.
В назначенное время собрались на берегу, стянули корму казанки в воду и, пока Сергей крепил мотор, равномерно распределили по лодке весь рыбацкий бутор. Рыжий подошел чуть позже, трезвый, как стёклышко. Сергей хотел было расспросить брата про вчерашние похождения, да не стал, поосекся, мало ли чего! Перед дорожкой присели на берегу. Закурили.
- Ну, двигаем, чего рассусоливать? - бросил окурок Царёв и, выправив спину, засучил рукава.- Прыгайте, столкну!
- Дядь Толь, - ухмыльнулся Сергей, раскатывая болотники, – давай в лодку. Я толкну. Артур, Санёк, чего ждете?
Рыбаки молча расселись в лодке, оставив Сергею место у мотора. Добрянцев застегнул на молнию пуховик, натянул на голову вязаную шапку и без особых усилий приподнял нос казанки. Подавшись грудью вперед столкнул ее в воду и сам запрыгнул в лодку. Здоровьем Сергея господь не обошёл, одарил сполна, грех жаловаться. В поселке его шутя дразнили Добрыней.
Скоро лодка затихла на воде и, покачиваясь на волнах, поплыла по течению. Сергей присел к мотору. Раз, два, три, всё впустую, не заводится, хоть убей. Попробовал ещё раз и ещё. Да что ты будешь делать! Не идёт и всё.
- Наш надо было брать, – заметно нервничая, сухо подметил Царёв и полез в карман за сигаретой. – Набрали моторов буржуйских, вот теперь мучаетесь.
- Да я вчера его гонял! Как часики, с пол тычка запускался, - оправдывался Сергей, копошась в моторе.
- Артур, чего сидишь? – забубнил Царев и, щурясь от едкого дыма, прикусил фильтр сигареты. – Давай на весла и вдоль берега держись. Вишь какие льдины тащит! Не успеешь сообразить, как к ледоходу отнесет течением, а там нашу «казаночку» как фольгу сомнет!
Артур послушно сел за уключины и подгреб в сторону берега.
- Вот, так и держи, – одобряющее произнес Царёв, поглядывая на проплывающие поодаль ледяные глыбы. – Близко тоже не подплывай, а то винтом дно хватанем, тогда прощай рыбалка.
Сергей снял пуховик, уже минут двадцать он впустую крутил стартер, но мотор молчал, как заговорённый. Добрянцев поднял крышку и внимательно осмотрел каждое соединение: «Всё, вроде, в порядке. Чего ему надо? Как бы не пришлось не солоно хлебавши домой возвращаться».
Царёв словно прочёл его мысли:
- Вот что, Серёжа. Судьбу испытывать не будем. Не на пруду, на реке все же! Пробуй ещё пару раз, и, если не заведешь, сворачиваем мероприятие!
Добрянцев закрепил на моторе крышку, глубоко вздохнул и крутанул стартер. Движок забубнил, закашлял, и едкий синеватый дымок повис над водой. Сергей улыбнулся и, утерев капли пота со лба, повернул рукоять газа. Оставляя пенный след за кормой, казанка набрала скорость и, разрезая килем волну, скоро скрылась из виду в плотной пелене густого тумана.
То самое осетровое место находилось в Октёмских протоках, километрах в двадцати пяти от старой Табаги, за островом Медвежка. В паводок незнающий рыбак мог легко заблудиться в многочисленных рукавах этих проток. Приняв большие острова за коренной берег, можно плутать, пока не кончится бензин или не вынесет строптивым течением в реку на расправу рвущимся к северу льдинам. Но Сергей в любую погоду безошибочно вел лодку к цели, эту дорожку они проторили с другом юности Геной Зюзиным еще в девяностые, потому уверено держал курс на бледнеющий в утренней дымке остров. Ближе к берегу Сергей сбросил обороты. Тут лихачить не к чему, можно на топляк налететь. Топляк тем и опасен, что плывёт бревно не на поверхности, а слегка притоплено, простым глазом сразу не увидать, хватишь такое мотором на скорости, и глазом моргнуть не успеешь, как опрокинет, а там - как богу будет угодно.
Остров с высоким обрывистым берегом обошли по течению, подплыли с пологой стороны и, заглушив мотор врезались носом в песок. Рыжий выпрыгнул первым и, ухватившись за веревку, потянул лодку к берегу.
- Ну что, пацаны! – по-молодецки перемахнув через борт, задорно выкрикнул Царёв. - Я костерок замастрячу, а вы вещи стаскивайте!
Пока перетаскивали рыбацкий бутор, готовили сети, Царев собрал в кучу сухой валежник и, присев на корточки, поднес к нему горящую лучину. Затрещал сухостой, и пламя, пожирая одну хворостину за другой, взметнулось ввысь. Обдало жаром лицо и, играя озорным отражением в глазах, закружили над костром искры. Потирая ладони, Царёв обвел взглядом округу и поднял глаза к небу:
- Господи, красотища-то какая! Чего ж мы в другие страны-то, к буржуям отдыхать едем? Ведь вот оно, небо наше, русское, его же чище нигде нету!
Анатолий любил эту землю, любил реку, черные покосившиеся домики старой Табаги, что приветливо глядели вечерами на прохожих светом из окон. Ни на какие блага мира не променял бы эти простые, милые сердцу, места.
Поджав живот, мужчина примостился на брусничник и острым якутским ножом нарезал сало, хлеб, раскладывая все на скатерть, раскинутую на земле. Рыбаки, молча наблюдали за дядей в ожидании главного момента. Оглядев стол, Царёв довольно улыбнулся и вынув из рюкзака бутылку водки, подмигнул племянникам:
- Чего, замерзли? Садитесь, или не будете?
- Наливай, пока при памяти! – бодро выкрикнул Санька, опустился на колени и, потирая ладони, подставил стаканы. Выпили, закусили.
- Еще по одной и двигаем, - утерев рукавом губы, сказал Сергей. - Для согреву хватит.
Выпили по второй. Стали собираться. Санька застегнул рыбацкий бушлат и, неуклюже ерзая, натянул сверху ярко-оранжевый спасательный жилет.
- Ты чего это?- усмехнулся Добрянцев, наблюдая, как туго брат затягивает крепления.
- Вам-то чего! – бросил в сторону Сергея рыжий. – Вы - то в лодке. Один на моторе, другой на веслах, а мне сети ставить! Хлюпнусь - и ко дну. А так, если что, как поплавок!
- Ладно, поплавок! – похлопал брата по плечу Сергей. - Пошли.
Порожняком лодка без труда сошла в воду. Артур. налегая на весло, оттолкнул казанку с мелководья и, сделав несколько взмахов, отгреб от берега. Сергей опустил мотор и, сдвинув на затылок шапку, крутанул стартер. На этот раз «буржуй» не капризничал, завёлся сразу. Добрянцев слегка дал газу и, сделав оборот, направил лодку к тальнику, что находился по другую сторону острова. Там, за притопленной косой, густо поросшей тальником, от которого торчали лишь невысокие верхушки, небольшой затон, место тихое. Бурное вешнее половодье обходит его стороной, поэтому по большой воде течения там нет, а вот глубина приличная. Тут то, в ямах и есть излюбленное место осётра: и тихо, и дно песчано-илистое. Вот только чтобы добраться до этого безмятежного места, надо прежде пересечь бурную протоку, где своенравная река вопреки всем законам природы, несла свои черные воды как хотела. Рукав этот опасный, глубоководный, стремительно гонит течение льдины и топляки, беспощадно сметая все на своем пути. Здесь, в бурлящих, словно кипяток, водах, встречались две малые протоки со странным названием Гнилые и, закручивая водовороты, уходили в большую. Против такой необузданной силы почти невозможно устоять, что там казанка - целые поселения поглощает стихия в своем безудержном порыве.
В это время не каждый чудак решится пройти по краю бездны, где неправильный маневр или простая оплошность могут стоить жизни.
И хотя Сергей проделывал этот путь не первый раз, все же крепко вцепился в борт казанки и, повернув рукоять газа, встал носом к волне. Мощный встречный поток холодной пощечиной бил в лицо, но Добрянцев крепко сидел за мотором, не отводя глаз от намеченного курса. Перед косой сбавил обороты и повернул, лодка накренилась, и корму отнесло на тиховод. Обогнув косу рыбаки с облегчением перевели дыхание и закурили. У тальника заглушили мотор, лодка по инерции все еще скользила вдоль кустарника, но через минуту остановилась. Место действительно тихое, казанка стоит на месте, едва покачиваясь на волнах.
- Выгребай к тальнику, – кивнул Артуру Рыжий, забрался на нос и, встав на колени, стал раскладывать сети. Закончив, он подтянул крепкую ветку, затянул на ней узел и повернулся к гребцу: – По тихой отгребай, не спеши и смотри по наплавам, чтоб ровно ложились!
Засучив рукава, Рыжий стал медленно опускать снасть в воду, а когда последний поплавок плюхнулся с носа, взмахнул рукой:
– Сто-ой! Всё! – потёр Саня ладони и весело подмигнул напарникам: – Давай к Царю! Водка стынет!
Сергей завел мотор и, отвернув от сети, взял курс на стрежень. Лодка едва набрала скорость, как рукоять выбило из рук Добрянцева, в одно мгновение какая-то неведомая сила подняла его и опрокинула на спину. Прежде чем ледяная бездна поглотила его и черные волны сомкнулись над головой, Сергей увидел, как задрало вверх нос «казанки» и промелькнул яркий жилет брата.
Движок последний раз взвыл где-то совсем рядом и, захлебнувшись, умолк, в ушах повис давящий гул, теперь Добрянцев ощутил как настойчиво тянет его к себе бездонная пустота. Он взглянул вверх. Слабый свет пробивался сквозь толщу мутной воды, и Сергей, собрав силы, отчаянно потянулся к нему. Жажда жизни вытолкнула его на поверхность, захлебываясь, он жадно хватанул ртом воздух и, сделав пару больших взмахов ухватился за нос лодки. Огляделся, кругом - никого.
Впервые смерть прошла так близко, что он ощутил ее холодное дыхание. Пуховик пропитался водой и камнем тянул вниз. Сергей попытался расстегнуть замок на молнии, но впустую, тот, как назло, заклинило. Куда с такой ношей вплавь, взмах - два, и неминуемо пойдешь ко дну, одно спасение - держатся за лодку, утонуть которой не давал пенопласт, его Сергей просто по случайности, второпях, не успел убрать из форпика. Только совсем не это беспокоило его сейчас.
- Пацаны! Пацаны! – осипшим голосом закричал он, полным надежды и отчаяния взглядом рыская по воде.
- А-а! – вырвалось из груди Артура, он вынырнул метрах в пятнадцати от лодки, с хрипом набрал в легкие воздух и ушел под воду. Санька появился вовремя, уже на ощупь успел ухватить племянника за воротник и, вытянув на поверхность, подтащил обескураженного парня к казанке:
– Держись! И чтобы ни случилось, не отпускай! Понял?
- Понял, - дрожащим голосом ответил Артур, мертвой хваткой вцепившись в нос казанки. Сергей похлопал родственника по плечу и с облегчением перевёл дыхание. Все живы.
- Повезло! – подплыл Сашка к брату, снял с головы шапку, выжал и натянув на глаза, кивнул в сторону протоки, где, перекатывая буруны, стремительным потоком проносилась большая вода. – Если б там опрокинуло, прямиком в воронку бы затянуло, а там … Ладно, – выдохнув изо рта густой пар, продолжил Рыжий, – к тальнику надо, там отмель, в прошлом году, где-то здесь, по пояс было!
Он повернул нос лодки, перекинул веревку через плечо и напрягаясь изо всех сил погреб к кустам:
- Пацаны, только не отпускайте! До косы, метров пятьдесят.
Оставалось уповать наудачу и милость божию…. Тальник был глубоко притоплен, примерно метра на два, где-то и на все три. Но ближе к косе, подходило мелководье, которое при большой воде притапливалось на метр, полтора, не более.
Видя напряженные лица родственников, Санька решил их немного подбодрить:
– Прямо как на «Титанике»!
Когда на хмурых физиономиях заиграли улыбки, пусть и не такие, как хотелось бы Саше, он повеселел, и на душе отлегло. Значит не все еще потеряно, не в такие передряги попадали и то нечего!
Вот и долгожданный кустарник. Артур с Сергеем прицепились за тальник, а Рыжий, выгребая вдоль косы, оглядывался по сторонам, словно чего-то выискивая.
- Залазь на тальник! – крикнул брату Сергей, но тот, только грустно взглянул в глаза Добрянцева. – Мы так долго не провисим! Я вдоль косы проплыву, говорю же, в прошлом году где-то здесь по пояс было! Я в жилете, за меня не волнуйтесь!
- Брось, Санька! – одёрнул брата Сергей, – посмотри, коса тянется на несколько километров! Где ты эту отмель найдешь?
Санька ничего не ответил, и Сергей понял, что решение его твёрдое, а потому переубеждать не стал. Он и в детстве был такой упрямый, если вобьёт чего в голову, хоть что с ним делай, всё одно по-своему сделает. Одежда на Сашке отяжелела настолько, что жилет едва удерживал его на плаву.
Сергей проводил его взглядом, но, когда оранжевый ворот скрылся за густой порослью, почему-то вдруг пожалел, что не настоял, как когда-то в детстве, когда рыжий мальчишка, понуро опустив голову, повиновался воле старшего брата. А между тем время будто остановилось, минуты, выстраиваясь длинной чередой ожиданий, будто превращались в вечность. Добрянцев пристально всматривался в реку, прислушиваясь к каждому отдаленному звуку. Тишина. Насколько хватает глаз - лишь пустынная даль, прекрасная и беспощадная. Легкий туман стелился над островами, они то исчезали в его серой пелене, то вновь представали во всем своем величии. Всего несколько сотен метров отделяло их от спасительной тверди, но они были по ту сторону бурлящего потока.
Рыбаки раз за разом взбирались на стволы тальника, но тот медленно погружался в воду, и тогда приходилось проделывать всё сначала.
- Э-э-эй! Помогите! Мы здесь! Э-э-эй! – срывая голос, закричал Артур и, всем телом подавшись вперед, жадно вглядывался в укутанную мрачной дымкой реку. Его надрывный крик, полный надежды и отчаяния, гулким эхом отозвался за темным силуэтом далекого острова и растаял в пустоте ледяного безмолвия. Тальник прогнулся, и юношу по плечи захлестнула вода; растерянно барахтаясь, он ухватился за соседний куст и, сделав несколько усилий, потянулся вверх.
- Бесполезно, - равнодушно произнёс Сергей, подтягивая племянника за оледеневший ворот. - В такое время, других дураков на реке нет! А Толик за мысом, ветром эхо относит, он нас не услышит!
- А может, повезёт, – едва шевеля посиневшими губами, прошептал Артур.
– Может ведь?
На этот раз Сергей промолчал. Ему самому безумно хотелось верить, что их обязательно найдут и спасение совсем рядом, но в то же время он понимал, надеяться на это, по меньшей мере, глупо. Теперь им оставалось уповать разве что на чудо, но кто знает, сколько они так продержатся? Пока Царёв поймет, что что-то случилось, пока в поселке хватятся. Нет, столько они на тальнике не провисят, не смогут просто физически. А между тем становилось холоднее, всё ощутимее чувствовалось ледяное дыхание реки, оно колдовскими чарами отгоняло тревогу и клонило ко сну, навевая какое-то необыкновенно странное спокойствие.
- Люди, помогите! – собрав остаток сил, прокричал Артур, он набрал воздуха чтобы повторить, но голос сорвался. Парень зашелся хриплым кашлем. Его отчаянный крик о помощи в очередной раз взорвал тишину.
- Серёг!- стуча зубами, полным безысходности голосом с трудом выговорил Артур. – Больше часа висим. Может, хватятся?
Сергей взглянул на побелевшее лицо Артура, покрытые инеем брови и молча кивнул головой в ответ – конечно, хватятся! В очередной раз, карабкаясь на тальник, Сергей не почувствовал закоченевших пальцев. Ветки кустарника покрылись льдом, и держаться становилось все труднее и труднее. Счет времени потерял всякий смысл. Угасал последний огонек надежды, укутывало серебристым инеем затуманенное сознание и кружило голову. В памяти всплывали картины из прошлого. Сергей пытался крепче сжимать пальцы, и с тревогой смотрел на племянника. Артура трясло, он шептал молитву и, не отрывая глаз от горизонта, твердил ее снова и снова.
- Слышишь! – судорожно прохрипел Артур и чуть не сорвался в воду. – Мотор!
Сергей подтянулся, прислушался, но ничего, кроме легкого перекатывания волн, не услышал.
Добрянцев оглядел бескрайний речной простор и с сочувствием взглянул на Артура. Такое бывает, когда часами томительного ожидания в предвкушении долгожданного спасения цепляешься за тонкую нить надежды, начинаешь верить в чудо. А на деле это всего лишь плод разыгравшегося воображения. Затуманенный рассудок Сергея привлек гул мотора, который едва слышно доносило из-за дальнего острова. Он приближался, и с каждой секундой становился всё громче и отчетливее. Однако ликовать Сергей преждевременно не стал, а вдруг это всего лишь галлюцинации? Но такое может происходить с одним, а никак не с двумя сразу. Рыбаки из последних сил вцепились в тальник и с замиранием сердца устремили взоры в темное очертание острова. «Лишь бы сюда, лишь бы в их протоку!» – стучало в груди барабанной дробью.
Через пару минут лодка маленькой точкой показалась из плотной пелены тумана и, обогнув остров, направилась в их сторону. У Сергея от волнения сбилось дыхание – давайте, родные! Сюда! А между тем, лодка быстро приближалась, было видно, как кто-то указывал рукой в их сторону, а сквозь завывания мотора уже отчетливо различались обрывки якутской речи.
Чтобы подойти вплотную, не поднимая волну, метров за пятьдесят до тальника моторка сбавила ход. В лодке сидело четыре человека, якуты; молодые парни и пожилой мужчина с папиросой в зубах. Судя по тому, как беспрекословно и четко исполняли те его указания, видимо отец или дед. Теперь Добрянцев смог разглядеть их ближе: лица смуглые, обветренные, одеты тепло, ондатровые шапки с завязанными на затылке ушами и овчинные жилетки поверх пропахших дымом вязаных свитеров. Под ногами ружья, патронташи и битая утка. Охотники из Октёмцев – без труда определил Сергей - ждали крикашей за островом. Народ они терпеливый, часами, да что часами, сутками могут сидеть молча, без движения в ожидании дичи. Видимо, каким-то чудесным образом, порывом ветра крик Артура донесло до их охотничьего скрада. Парни помогли рыбакам перебраться в лодку и не о чем не расспрашивая протянули Добрянцеву затертую солдатскую фляжку. В нос ударил резкий запах спирта, Сергей сделал пару глотков и передал флягу Артуру. В груди зажгло, и разогретая кровь побежала по телу. Сергей повернулся к старику, и с трудом выговаривая слова, едва слышно прохрипел:
- Сашки нет! Брата моего!
Седовласый старик взглянул в лицо Добрянцева, глубоко затянулся и, окликнув высокого худощавого парнишку, кивнул ему в сторону протоки:
– Кинилэр ус этилэр, иннигин кер.
Молодой охотник живо запрыгнул на нос и, широко расставив ноги, стал зорко осматривать округу.
– Ыксама! – отрывисто произнес старый охотник, обращаясь к человеку за мотором, и, сдвинув брови, указал тонким пальцем на нос: – Вдоль куста иди, пока он не скажет!
– Сэп, – одобряюще отозвался рулевой и, слегка повернув рукоять газа, направил лодку вдоль кустарника.
– Керебюн! – звонко выкрикнул паренек с носа, махнув в сторону ближнего тальника, затем опустился на колени и, намотав на руку носовой конец, подался назад. Мотор взял ноту пониже, и лодка пошла быстрее. Сергей уперся локтем в борт и заглянул вперед. Совсем неподалеку, в двадцати метрах от них пестрел ярко оранжевый полукруг – подголовник Санькиного жилета. Сердце запрыгало в груди.
- Жив Сашка! Жив!
Лодка подошла ближе, мотор умолк. Легкой волной Сашку развернуло. Он был без шапки, мокрые волосы покрылись льдинками и инеем, лицо опущено в воду.
- Сашка! – закричал Добрянцев и, встав на колено, потянулся к брату. Лодку качнуло, накренило, скользнула мокрая одежда по оледеневшей седушке, и Сергей, потеряв равновесие, вывалился за борт. Обдало лицо ледяной водой, забурлило и зашумело в ушах, а тяжёлый пуховик в одночасье потянул на дно. Один из охотников крепко ухватил Добрянцева за ворот и, поднатужась, вытянул на поверхность. Глотнув воздух, Сергей вцепился рукой в борт. Тяжелого, стокилограммового громилу Добрянцева, с трудом втащили в лодку. Потом подняли Сашку, положили рядом с братом. Спокойный, будто и не мертвый, а просто спит. Сергея колотило, в горле встал ком.
Сашка, добрый Сашка, с которым босоногой шпаной носились по Табаге, украдкой от родителей бегали на берег Лены и, стащив у отца ружье, ходили на сопку за зайцами, лежал рядом, бледный и бездыханный.
Видно, сам того не ведая, он вчера с родственниками прощаться ходил, душа-то, вот ведь душа-то, видать чуяла скорую гибель, может, и Санька чувствовал, да не хотел верить! Напился бы он и не поехал с ними, может, все по-другому обернулось бы? Да, видно, позвала его студеная водица, поманила, да так при себе и оставила.
Мотор взревел и, рассекая волну, лодка помчалась к берегу. Сергей лежал на спине и смотрел в небо. Серое и бездонное, простиралось оно над головой насколько хватало глаз, и не было конца и края этой великой вселенной, где человек, всего лишь ничтожная пылинка в извечном водовороте жизни.
М. Сиванков
Август 2011. Ленск.
