Рассказ об охоте на лося
Барабанная дробь в сухостойную сосну крупного черно-красного дятла-желны в морозной, застывшей тишине декабрьского утра рассыпалась внезапно и звонко. Повторный аккорд, сопровождаемый звуками «квы-квы-квы», насторожил старого лося, устроившегося на дневку в зарослях камыша вперемежку с чахлыми болотными сосенками. Лось остался последним в этой округе из некогда большого стада, остальные погибли или от волчьих клыков, или от выстрелов браконьеров. Не вставая, он резко поднял голову, несколько раз шумно втянул воздух — опасных запахов не было — и, успокоившись, продолжил жевать жвачку. Желна, в утренних лучах малинового солнца похожая на сказочную жар-птицу, улетела в глубь острова. Все стихло. В заросшем частым ивняком болоте у озера Камышное, что в Нижнетавдинском районе, лось пасся более трех месяцев. Корма, в основном состоявшего из молодых побегов тала, было достаточно. Волки, его главные враги, в зарослях и рыхлом снегу передвигались с трудом, и длинноногий могучий бык пресекал любую попытку нападения хищников. Несколько молодых волков не смогли оценить опасность, исходящую от лосиных копыт, за что и поплатились жизнью. От некогда большой стаи хищников остались только матерые. Знатоки-охотники утверждают, что ударом копыта лось, как топором, срубает дерево толщиной в пять сантиметров.
Старого быка заставляла держаться этого места рана правой лопатки, полученная в сентябре в брачном поединке за подругу с молодыми остророгими соперниками. Рана зарубцевалась, но при быстром беге и резких движениях еще давала о себе знать.
Это декабрьское утро все-таки началось необычно. Несколько раз с порывами слабого ветра доносился какой-то звук, отдаленно и неприятно напоминающий жужжание оводов, слепней, комаров. Звук был длинным, слабым, нестрашным и будто перемещался по кругу — большая стальная птица скользила над промерзшим болотом. Вскоре она улетела, и лесные обитатели успокоились.
Внезапно дважды громыхнули выстрелы. Многократно отраженное эхо превратилось в раскатистый гром. Послышался собачий лай. Это насторожило зверя. Он поднялся и, поворачивая огромную голову с массивными рогами, стал напряженно вслушиваться в доносившийся шум. Прилетевшая невесть откуда сорока еще больше насторожила сохатого. Птица, не переставая стрекотать, перелетела ближе на раскидистую сухую сосну. Вдруг впереди мелькнули две светло-серые тени. Вначале лось принял их за волков, но звери были значительно меньше, с закрученными хвостами. Они не пытались, как волки, обойти его сзади для нападения, а держались впереди и звонко лаяли, мешав движению. Несколько раз сохатый сам переходил в нападение, но лайки предусмотрительно отступали
На охотничьей базе шло шумное обсуждение предстоящей охоты на лося. Охотники ждали уехавшего с yтpa на снегоходе Ивана Богжанова. Ждать пришлось недолго. Из леса на проселок, легко скользя по сыпучему снегу, вынырнул снегоход.
— Мужики, — обратился Иван к окружившим его охотникам, ловко соскочив с сиденья и разминая ноги, — зверь «в окладе». Я объехал болотину кругом, есть старые и свежие следы, выходного следа нет. Ты, Саша, — обратился Иван к стоящему поодаль Зобову, — беги по моему следу на ручей, тут недалеко. Возможно, он пойдет в бор, там узкая пойма ручья. Встань со стороны бора, а я расставлю охотников и пущу лаек. Сигналом к началу охоты будут два моих выстрела.
Стрелки разместились в санях «Бурана», держа лаек на руках. Зобов по следу от снегохода быстро добрался до опушки леса посреди поймы ручья. Позиция была удобной: именно здесь самое узкое место — перескочив лужок, зверь устремился бы в спасительную тайгу. Преследовать его по таежному бездорожью было бы бессмысленно.
Лай собак, нашедших зверя, заставил вздрогнуть охотничьи сердца. Казалось, вот-вот лесной великан, украшение сибирских лесов, стремительно вылетит из лесной чащи на стоящего в трепетном ожидании охотника, и тут уж как повезет. Бывали случаи, когда охотник, как завороженный, смотрел на »коронованную особу сибирских лесов» и вспоминал о ружье, когда зверь исчезал в таежных дебрях, и потом не жалел об этом. Такие встречи запоминаются на всю жизнь.
Лай собак становился то азартным и злобным, то совсем стихал, и порой казалось, что зверь повернул в заросли камыша лесных островков, хотя и была надежда, что он предпочтет тайгу.
Александр Зобов, стоящий у ручья, отметил, что сороки перелетали ближе к нему. Это было верным признаком того, что осторожное животное идет к тайге. Он скорее почувствовал, чем увидел, что в редколесье, клином упирающемся в пойму ручья, на долю секунды мелькнуло что-то темное и тут же исчезло. «Наверное, показалось», — подумал охотник, хотя сердце сразу забилось. Он снял и положил в карман маскхалата перчатку и сдвинул на «огонь» предохранитель карабина. Сомнения исчезли, когда он увидел в оптический прицел голову сохатого, вслушивающегося в пугающую тишину леса. Вдалеке взвизгнули собаки, вновь учуявшие зверя. Лось рысью приближался к стрелку. Расстояние между ними быстро сокращалось. Чтобы справиться с волнением, Александр несколько раз глубоко вздохнул, затаил дыхание, навел прицел на левую лопатку и плавно нажал на спуск. Выстрел прозвучал негромко. Казалось, ничто не может остановить гиганта. Появилось сомнение — промах? Лось продолжал свой бег. Но в следующую секунду он оступился и замертво рухнул, вздымая облако снега. Подбежавшие собаки сначала осторожно, а затем энергично стали теребить неподвижного гиганта. Вновь застрекотали сороки, испуганные выстрелом. Высоко в небе ворон оповещал лесных жителей о том, что они потеряли еще одного «брата».
Через полчаса собравшиеся охотники поздравляли Зобова с метким выстрелом и великолепным трофеем. Александр рассматривал мертвого лося, лежащего на окровавленном снегу, с неестественно завернутой головой и безжизненно вытянутыми ногами, и не радовался поздравлениям друзей. Он все еще видел его живым, сказочно красивым в звериной мощи, гордо летящим над снежной целиной…
Михаил ЦВЕТКОВ
