Буториндо
Буториндо
Таёжные хроники
Вместо предисловия
Автор не претендует на художественную ценность данного произведения. Хроники можно читать в любой последовательности, для удобства главы имеют названия, чтобы было заранее более - менее ясно, о чём в них речь. Единственная претензия автора, что в "Таёжных хрониках " не то, чтобы уж всё "истинная правда", а просто всё - проверенное лично, либо рассказанное кем-то, но самим автором соотнесённое с логикой и опять же с его собственным опытом. Кто-то из великих (ну не рыться же в энциклопедиях, чтобы вместо «кто-то» написать Гораций или Цицерон) сказал: "Ложь ниже правды, но художественный вымысел выше её". Не оспаривая этого, возможно даже имея собственные доказательства в пользу данного утверждения, автор всё же по мере сил и своей субъективности, пытался ставить на первое место правду, а не "художественный вымысел". Короче говоря, здесь нет того, что было бы красиво и круто, но шло бы в разрез с реальными событиями, здравым смыслом. Зачем? Слава, деньги, просто времяпровождение - не знаю, пожалуй, что всё это вместе и многое другое ещё… без чего прекрасно можно обойтись! Во всяком случае, при нашем modus vivendi- образе жизни, вообще великолепно без всего этого можно. Но, если где-то и кому-то, когда-нибудь наша история поможет не замёрзнуть в лесу и не упасть на дороге, не шагнуть в окно своей квартиры на двенадцатом этаже... не превратиться в бездуховного и бездушного робота, придаток к компьютеру; если всё то, что я написал, поможет человеку поверить… почувствовать, что есть свежий ветер, чистая живая вода, огромные кедры в два обхвата в скалистых таёжных ущельях, а самое главное, что он может жить посреди этого всего, если захочет… если жить по другому ему тяжело или просто надоело, не нравится! Одной надежды на это вполне, пожалуй, достаточно, чтобы долгими зимними вечерами в горах в тайге было не лень листать старые дневники и рыться в памяти, пытаясь, все наши приключения связно изложить в этих вот таёжных хрониках. P.S. "Ложь расположена ниже правды, художественный вымысел – выше".
Хуго Штейнхаус
Я не поленился, нашёл автора; теперь бы спросить у него: "а где же истина?.. как, по его мнению, она расположена… и к кому?".
На север мы ушли
От озера Большого,
Простор здесь для души
И эхо мощное для слова.
Вселенная ... молчит,
Чуть звёздами мерцая...
Здесь твёрдо, здесь гранит...
В горах вся жизнь другая.
Здесь скуке места нет,
Лишь светлые печали,
Кружение планет
В бескрайней звёздной дали...
Здесь чувствуешь душой
Дыхание планеты,
И воздух здесь иной
Без плесени газетной.
Первый выход
1 – 6 июня 2000 года
Мы пробыли в тайге с середины марта до конца мая. Перевезли почти всё со старой геологической базы на санках и в рюкзаках… всё, что вертолётом раньше забросили (эх, знать бы, где "упадёшь", чтоб вертолёт там выгрузить) и кроме этого груза ещё двух оленей, добытых на озере Буториндо к новому домику; но олени это уже ерунда – это почти рядом, всего-то полчаса хода. Построили свою первую избушку-баньку два на три (а куда нам больше? на двоих). Можно сказать, что на курьих ножках строеньице получилось, углы подпирали пни лиственниц - мы решили, что так будет надёжнее, если оставить готовые опоры, которые прочно в земле сидят… вросли! Строили в апреле – начале мая, снег лежал чуть ли не двухметровый и когда всё растаяло (вода бежала ручьями и под домиком и у порога, но сошло всё благополучно), оказалось, что избушка наша довольно высоко над землёй. Крыша, правда, была односкатная, что подпортило несколько общую картину, но всё равно… всё равно,- симпатичненько вышло! Подходишь после рыбалки или охоты - домик ждёт, стоит рубчик и вроде бы улыбается на солнышке или солнышку: а вот и хозяева, сейчас печь затопят, труба задымит… дымок завьётся для полноты картины… собаки по-хозяйски всё вокруг осмотрят, обнюхают и улягутся у порога, отдыхая после похода, в ожидании честно заслуженной еды. К концу мая мы заложили фундамент большого дома. Решили сделать его пять на пять метров и непременно в два этажа. Я с детства мечтал о двухэтажном деревянном доме, Олечка тоже хотела жильё в два уровня, но чисто из женских соображений: на первом этаже убралась, не убралась, а наверху чистенько… поднялся и отдыхай – утро вечера мудренее. Подняв бревенчатые стены "большого" дома до окон, мы решили немного отдохнуть, прерваться, а то слишком высокий темп взяли. Сейчас вспоминаю – страшно становится: за десять километров (если не дальше!) мы перетащили около тонны груза (если не больше!), построили избушку – баньку, ещё по глубокому снегу таская лиственные брёвна. Успели заложить большой домик, да и ещё построили лабаз и переработали всё мясо – сварили тушёнку и закоптили - это всё за два весенних месяца! Место мы для домика выбрали хорошее: небольшая долинка закрытая со всех сторон крутыми скалистыми горами и только к озеру, к Буториндо оставался более- менее удобный, пологий (относительно, разумеется) проход. Всё это урочище было закрыто от ветров и кроме того камень в основном чёрного цвета - вот и микроклимат. Кедры вокруг стояли в два обхвата, вдоль ключика кусты жимолости, рябинки тоненькие то тут, то там… ну и голубичник, сплошь и рядом голубица, кругом и везде голубица! Погода стояла великолепная, с двадцатых чисел мая мы уже загорали вовсю. Вытащишь оленьи шкуры на камни перед избушкой и лежишь, млеешь в лучах весеннего солнца; правда, для Ольги это заканчивалось ожогами, но как-то помогал берёзовый сок (больше не было ничего и мы решили, что хуже не станет, серебро не помешает – в берёзе же его много). Бурундуки устраивали нам целые представления – после зимней спячки эти зверьки ошалели от тепла, солнца, весенних запахов. Быстро привыкнув к новым соседям, которых не было, когда они осенью ложились в спячку – эти хищники стали таскать у нас всё, что можно съесть… в счёт аренды за пользование их исконной территорией. Этот натуральный оброк иногда превышал возможности нормального бурундучка: надо было только видеть, как зверёк, едва крупнее мыши полёвки, тащит кусок хлеба больше себя самого или вообще - оленью лопатку с остатками мяса, которую собаки не до конца обглодали, пытается убрать еду подальше от этих зажравшихся двуногих и четвероногих... Вставали бурундуки рано и уже часов в шесть, только пригреет солнышко, нас будили лихие разбойничьи посвистывания с каждым днем становившиеся всё громче и наглее по мере того, как эти рэкетиры отъедались после зимней спячки… и на наших харчах в том числе. Собаки, правда, сильно не церемонились с этими полосатыми длиннохвостыми бандитами: нет, нет – да попадался, то один из них, то другой. Мы с Заинькой успели заготовить, подтащить ещё по снегу брёвна на домик и бурундуки облюбовали это место как перева - лочную базу для своих набегов, ну а собаки сторожили их тут бурундуков этих… вернее сторожили брёвна, а полосатых подсторажи –вали, скрадывали. Здраво рассудив, что раз у нас тут в горах чуть ли не лето, снег почти весь стаял (остался лишь по оврагам, кое-где в тенистых местах), то в низу на юге тем паче! Там-то уже, наверное, трава по колено. Тем более, что чем раньше мы уйдём - тем раньше вернёмся! А вернутся, надо было пораньше – дом к зиме построить, чтобы не зимовать на четырёх квадратных метрах, не ютиться в баньке. В силу всех этих соображений и доводов решили мы числа второго июня тронуться в путь, обратно к цивилизации. Олечка напекла в дорогу печенья, взяли мы оленьего балычка копчёного и с рюкзаками, развевающимися за спинами (то бишь, почти пустыми) в кроссовках, джинсовых курточках и футболках с короткими рукавами (жара же днём будет!) рано утром побежали на юг… к озеру, к Байкалу:
«Там солнце, юг, Байкал и БАМ и все, наверно будут рады нам…»
Перевалили первый горный хребет относи тельно легко; местами попадали всё-таки по колено в снег, но надеялись, что впереди бу дет «суше» – на юг же идём, а чем ближе к югу, тем теплее. Первый тревожный сигнал прозве нел в голове, наверное, когда поднявшись на водораздел, мы увидели что на Абчаде ещё ледяные забереги но слишком уж нам не терпелось попасть в цивилизацию… шоколад, вино, пиво, сигареты - мелкие удовольствия или вернее гадости; знакомые, друзья, соратники – крупные удовольствия общения, ну и следовательно крупные… разочарования. Надо, конечно же надо было развернуться и…эх! Где же ты пропало тогда, почему не вспомнилось, не всплыло в голове «золотое правило»: не получается - брось… вернись! Завтра будет день, будет пища, может и погода … будет, а сейчас вот, сегодня не стоит рисковать. Я думаю, то обстоятельство, что мы несколько месяцев безвылазно пробыли в тайге, без всякой связи с цивилизацией, несколько объясняет нашу ошибку (очень уж хотелось сменить обстановку), но оправдать… А надо ли, стоит ли вообще оправдывать ошибки? Объяснить, чтобы понять причины и больше не повторять, вернее, стараться не повторять – это стоит свеч. А вот оправдывать свои ошибки - значит в завуалированной форме их не признавать. Древние хорошо это понимали: «Все делают ошибки, но только дураки упорствуют в них»… если цитировать, то уж на языке оригинала: «Errare gumanum est, sed stultum est in errore – perseverare»... хорошо звучит - латынь! Этой дорогой мы выходили первый раз - зимой то заходили по другому пути. Собираясь в поход, сориентировались по старой геологической карте и увидели, что после того, как мы перебрались от посёлка геологов на десять километров вверх в горы, нам нет смысла возвращаться назад, тем более, что старая дорога, отмеченная на карте, будет гораздо короче… Эх!.. второе правило, хорошее проверенное правило: «самый короткий путь – тот, который знаешь…». Спустившись к речке, мы действительно попали на дорогу, которая местами не только протаяла, а даже и подсохла… какое блаженство! После всех этих камней, стланика, участков снега, которые то держат, то вдруг коварно проваливаются и ты выбираешься, завязнув по пояс в мокрой холодной каше! И вот, какое блаженство, какое удовольствие просто идти по дороге. Двигаясь вверх по речке, постоянно сверяясь с картой, мы искали брод. Абчада не слишком большая речка в этом месте - верховье; но течение было довольно сильное, глубина местами по пояс и выше – собьёт с ног, так неизвестно, где и как выберешься, да и выберешься ли вообще, тем более что над водой нависал подмытый течением лёд, местами высотой больше метра. Красота конечно, первозданная - природа во всей своей неукротимой силе и мощи - эти реки горные весной, но надо же как-то их и переходить, форсировать, чтобы двигаться дальше (а надо ли?). Поднявшись вдоль реки на пару километров выше того места, где по нашим прикидкам был брод летом в малую воду, мы решили всё же переправиться, посчитали что уже можно попробовать и рискнуть!
- Ну, что… будем пробовать? Не боишься, Заинька? - Что?! Не слышу… что ты говоришь? Действительно вода грохотала так, что приходилось кричать прямо в ухо, чтобы разобрать слова. - Переправляемся! А то и так уже ушли далеко от брода. Карта у тебя под рукой? давай сверимся. Сбросив рюкзаки, мы примостились на бережку, стали рассматривать карту - всё правильно, брод остался ниже. Надо переправляться. Я ещё раз оценивающе посмотрел на Абчаду: ширина метров восемь - десять, глубина по пояс... но течение!!! Мы нашли поваленное дерево, которое висело почти над самой водой. Когда переправлялись по этому мостику, то он погрузился под нашим весом и дальше наступать на ствол дерева приходилось уже в воде… бурлящей, сбивающей с ног, хорошо - остались ветки, и можно было держаться за них. Не знаю, не могу понять, как нас не смыло бешеным течением, как мы не поскользнулись на этом мокром листвяке (или может быть это была ёлка?)… я у самого берега, почти уже переправившись, ухнул в воду, но Олечка вовремя протянула мне руку - и я принял ванну не с головой, а только по пояс, но главное – течение не утащило! Дорогу, идущую вверх к перевалу на Ондоко, мы нащупали - нашли… подрезали сопку под углом и всё-таки вышли на просеку в лесу, порою проваливаясь по колено в мокрый плотный снег. По-другому уже не представлялось возможным, эта сторона речной долины была северной, и снег лежал уверенно, местами и выше колена. Пройдя некоторое расстояние вверх по просеке, мы увидели протаявшую полянку, под огромной кедрушей с левой стороны - место для привала! Мы шли уже около четырёх часов, и хотя были ещё в форме, но отдых не помешал бы. Какое блаженство после такого «дерби», опёршись спиной о ствол кедра, «вонзившегося в небо», вытянуть ноги, а если удастся, то и устроить их повыше, чтобы кровь разогнать в бедных конечностях! - Всё, Миленький, останавливаемся!.. ты мне ещё на горочке, когда шли по склону обещал: «дойдём до просеки – сделаем привал». - Ну, разводи тогда костерок, а я поищу дрова… найдёшь чем разжечь? - Найду, конечно, вон на ёлке сухие веточки. Заинька показала на стоящую рядом с дорогой огромную ель, на которой хватило сухих веток и сучьев чтобы не только разжечь огонь, но и чайник вскипятить - не пришлось, ни куда идти за дровами. Мы попили чаю, немного перекусили, пожевали балычок собственного приготовления, а главное отдохнули. После небольшого совещания (так, больше проформы ради), мы с Олечкой решили: вперёд, вперёд и только вперёд! По плану и по карте выходило, что мы прошли треть пути до Перевала (Большой Перевал – это уже форпост цивилизации, там можно и машину встретить и даже спуститься на ней, подъехать до села Холодного, а там БАМ, а это «путь железный» со всеми вытекающими…) График мы уже нарушили, время упущено, но возвращаться?! Опять через Абчаду переправляться и всё остальное? Нет, самое страшное позади, пойдём дальше, там видно будет. Да-а-а, если бы мы знали, что получили пока лишь цветочки, а ягодки вот только и начинаются. А если бы знали? Нет - всё равно пошли бы вперёд! Дорога после привала пошла круто вверх. Снега с каждым шагом становилось больше. Уже редко попадался участок, который можно было проскочить по насту. Чаще, гораздо чаще мы шли по колено в снегу, а то и выше было этой белой, мокрой, плотной каши! Вскоре дорога, вернее слабые её признаки, пропала совсем. Поднявшись с большим трудом на вершину сопки, мы увидели бескрайнюю долину, довольно пологую, у самого горизонта ограниченную крутым и высоким горным хребтом (потом мы уже узнали, что это был Довырен - главный ориентир в данной местности!). Вокруг нас же были небольшие сопочки и холмы, на верхах которых снег уже хорошо подтаял, кое-где угадывалась колея - дорога всегда протаивает быстрее. И начали мы наш «ледовый поход». Ходить в кроссовках по тайге можно, даже промочив ноги; выкрутился до стелек и через полчаса уже почти сухие, ну, во всяком случае, почти не мокрые, уже. Но в кроссовках да ещё на простой носок х/б и по снегу, да не один час, это что-то, а что за «то» - можно узнать только испытав самому! Вдобавок ко всему попался участок мелкого березняка - это кусты такие, выше колена, хорошо мётлы из них делать было бы, наверное. Проходя через эту долину (не знаю уж, сколько часов), мы исхлестали ноги ужасно. Шутки - шутками, но прочная джинсовка на штанах и та истрепалась напрочь, буквально на глазах - одни лохмотья художественные остались от штанин внизу, только нитки висят! Дорогу по холмам мы искали напрасно. Она, как оказалось потом уже, при летнем рассмотрении, шла прямо к Ондоке, спускаясь в речную долину почти под прямым углом. Старых же дорог от геологических вездеходов по всем холмам и сопкам в округе было много. Вышли мы, в конце концов, всё же на широкую дорогу, которая шла вдоль речки. Видно было, что это уже свежий тракт – местами даже просматривался след протектора грузовой машины, «Урала» какого-нибудь. Опять рекогносцировка, карта хоть и старая, но не врёт вроде бы, пока. Остаётся нам до посёлка Озёрного около пяти километров. Ерунда, ну, максимум два часа хода, по такой дороге, да если учесть, что пять километров на плоской карте – это минимум семь восемь – на местности, даже и не сильно пересечённой, ну, может чуть больше. - Олечка, идём дальше до Озёрного, или будем отоговать? Если дальше не пойдём, то надо искать подходящее место для ночёвки, чтобы дрова и лапник на подстилку.был. При слове «отоговать» у Заиньки глаза округлились… лишь на последних остатках силы воли она смогла удержаться от слёз. Прошли ещё немного. - Ну, что? Идём или ночуем? Заинька, что ты молчишь? Слово «отоговать» я на этот раз старался не произносить. - Идём до Озёрного, там хоть какая–то крыша над головой, печка, пусть дымит и чадит, но всё же… пойдём, Миленький, здесь уже, наверное, не заблудимся, я больше всего боялась, что мы дороги не найдём и будем блуждать по распадкам. Прошли мы ещё час, может меньше. Солнце начало садиться и сразу похолодало. Мы хоть и двигались уже по дороге, но мокрая грязь, снег, лужи – всё это выматывало. Одеты были тоже легко. После такого трудного пути при вечернем похолодании ноги начали отказывать, мышцы деревенели, сводило иногда судорогой. Вдруг… (как я люблю эти «вдруг». Вдруг – это после плохого, что-то хорошее) Вдруг, Олечка как закричит: - Миленький, смотри труба на той стороне! Там домик какой-то! А потом уже тише и жалобней: -Ой, давай там остановимся и переночуем, я уже совсем идти не могу, ноги от холода не гнутся, я вообще вся замёрзла! Давай посмотрим, что там, а? Действительно на той стороне речки торчала высоченная труба, присмотревшись можно было увидеть и какой-то сарай. Мы подошли к самому берегу Ондоко. Картина невесёлая, быстрое, вернее, очень быстрое течение. Над берегом нависает лёд в метр толщиною, а местами и в два. Река промыла себе в ледяном панцире тоннель, посередине он провалился, кое-где расстояние вроде бы и не очень большое между нависшими над водой козырьками льда, попробовать, может быть? Нет! прыгать всё – таки было очень опасно. Хотя мы и нашли узкое место, где ледяные забереги сходились на два три - метра, но было видно, что на противоположном берегу лёд довольно тонкий, скорее всего и с нашей стороны край не выдержит, если с разбегу от него оттолкнуться. Рухнуть с высоты полтора – два метра в кипящую реку и сверху ещё чтоб сломавшиеся ледяные глыбы?! Нет, лучше уж сразу в воду! Надо выбирать участок пошире, чтобы течение было тише и глубина поменьше. Пометавшись по берегу (солнце уже село, быстро темнело, времени в обрез), мы нашли подходящее место, чтобы зайти более – менее нормально и на ту сторону выкарабкиваться не по отвесному льду. - Ну, с богом! Я решительно сбросил куртку, начал снимать футболку, штаны. - Миленький, может тебе до конца не раздеваться? Увидев мой вопросительный взгляд, Олечка продолжила: - Ну, чтобы не так холодно было. Не переставая снимать с себя одежду, разоблачаясь до конца, я объяснил, наверное, достаточно резко: -Не надо только глупых советов под руку… одежда мгновенно намокнет и потянет, тепла от мокрых штанов и футболки? трусы тоже ни к чему, а вот кроссовки мы оставим! Я наклонился, чтобы перевязать шнурки. Обмотал их вокруг щиколоток и на два узла – никаких бантиков, не хватало ещё без обуви остаться! Олечка внимательно следила за всем, что я делал: - А кроссовки, зачем оставил, тебе же в них тяжелее будет?! - Ты только не ругайся, я же хочу, чтобы всё хорошо было, мне и так страшно, вдруг ты утонешь! На глазах слёзы, руки дрожат, хотя руки - это и от холода возможно, но скорее всего и от того и от другого. Истерика хуже паники, а какая между ними собственно разница?.. срочно остановить надо, отвлечь, объяснить! Я подошёл к Ольге, взял за плечи и усадил на рюкзак, а сам стал на колени, прижимаясь к её ногам, чтобы не было так холодно. - Заинька, слушай меня! Ты меня слушаешь!? Я встряхнул Олечку за плечи. - Сейчас я переплыву на ту сторону … сбегаю, гляну – есть ли в том сарае печка труба может быть ещё от геологов осталась, видишь какая здоровенная, а печку могли увезти давно, на зимовьё или ещё куда. Ты меня слушаешь? - Слуш… да … слушаю. - Пока я бегаю, ты привяжи к станку рюкзака верёвку - (слава богу, мы взяли метров десять – пятнадцать надёжного фала), ружьё разбери и тоже в рюкзак; одежду мою и свою куртку и джинсы - всё в рюкзак, чтобы надёжно, прочно… не спеши. Потом найдёшь камень и привяжешь к другому концу фала, чтобы мне перекинуть. Перекинешь мне верёвку, вцепишься в рюкзак, слышишь меня? Крепко, изо всех сил, двумя руками вцепишься! Зайдёшь в воду и больше ничего не делай, я тебя вытащу! Тебе всё ясно? - Мне футболку не снимать? Ну, раз пошли конкретные вопросы, значит опасность истерики – паники миновала – это уже кое-что. - Футболку и кроссовки не снимай, обувь на два узла завязывай – никаких бантиков!
Я встал и подошёл к берегу, да-а-а! Водичка даже на вид бодрит. Осторожно вошёл в речку, чтобы сразу не шлёпнуться, поскользнувшись на мокром камне. С метр мне удалось пройти, став боком к течению и уменьшив таким образом напор воды. Ещё метр, глубина увеличилась, стало уже выше колена; ещё шаг и… я оступился, замахал судорожно разведёнными в стороны руками, стараясь удержать равновесие - всё напрасно. - Ох! Чёрт! Водичка-а-а ! Заорал во всю мочь, но за грохотом половодной реки Заинька даже не услышала моего восторга от купания, может быть к лучшему для неё. Течение стащило меня метров на десять вниз, что затруднило выползание, а это было буквально выползание на берег,- в этом месте он был гораздо выше, чем там, где я наметил в начале переправы. Я вскочил на ноги и побежал к стоящему метрах в ста сараю. Чтобы не оббегать пришлось ещё форсировать неглубокую, всего – то чуть выше колена, длинную лужу с ледяной прозрачной водой. Но это уже мелочи. Залетев в низкое бревенчатое строение, которое назвать срубом, язык не поворачивается, я первым делом посмотрел, есть ли печка. - Есть печка, есть! Так, что там? – дверца работает, не отваливается, ну внутри, ясно дело, зола уже зацементировалась (закоксовалась – это будет слабо), но для дров место есть… Удовлетворённый осмотром, подвернувшегося нам пристанища (выбирать всё равно не приходилось), я рванул обратно. Ещё не добежав до берега, я запрыгал на ходу, замахал руками, делая круговые движения, будто пытаясь взлететь, и заорал во всё горло нечленораздельно, но радостно - дал понять, что всё в порядке. Второй раз в лужу лезть не пришлось, сверху от зимовья было видно, как её обойти, не делая большого круга,- сверху всегда виднее! - Олечка, всё нормально! Бросай верёвку! Я прыгал по берегу, стараясь не задубеть окончательно, вдобавок к водным процедурам подул ветерок (вечерний бриз, так сказать, мать его за ногу!), холодный и остренький, будто с песочком или мелкой стеклянной крошкой; противный и одетому, а уж для голого и мокрого… - Что? Есть там печка!? Ольга возилась с верёвкой, пытаясь закрепить камень. - Да, да, есть печка! Есть, всё нормально. Что ты там возишься, бросай верёвку?! Верёвку мне бросили, но камень упал на берег уже без неё, а фал, едва перелетев половину речки, плюхнулся в бурлящую воду. - Кто так привязывает!? Давай там побыстрее, я скоро совсем закоченею! Олечка моя заметалась по берегу в поисках чего-нибудь подходящего. - Палку какую-нибудь найди, не обязательно камень! Я уже действительно был на последнем «издыхании». Вот и ещё одна попытка, с палкой; но та оказалась не достаточно тяжёлой, чтобы силы инерции у неё хватило перетащить за собой довольно толстый и тяжёлый фал. Опыт, опыт, опыт! Великое дело – опыт! Вот сейчас я вспоминаю ту ситуацию с верёвкой,- ну не нашли подходящего камня; чего проще - взять носок, сунуть туда любой булыжник или горсть камней, даже песок пойдёт, а привязать верёвку к носку, пусть даже толстый фал - не проблема. Поняв, что ещё чуть-чуть и… я бросился во весь дух обратно к развалюхе, - там у порога валялась старая совковая лопата, видел ее, когда осматривал печку и теперь вспомнил. Пробежав туда – обратно, немного согрелся. - Держи! Я перекинул железяку на другой берег Олечке. - Продень верёвку, завяжи на узел и бросай мне… быстрее! Через минуту второй конец фала был у меня. -Держись изо всех сил, вцепись намертво в трубки станка и не отпускай! Всё поехали! Я обмотал свой конец верёвки несколько раз вокруг левой руки (правая всегда должна быть свободной, вдруг если что… а без правой, считай как без обеих). - Может мне держаться одной рукой, а второй грести, чтобы тебе помочь? -Всё! Хватит! Держись намертво, обеими! Обеими, двумя руами – поняла?! Заходи в воду, не бойся - я тебя вытащу! Не успев пройти и двух шагов, Ольга поскользнулась (хорошо, что не взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, а то выпустила бы рюкзак), течение подхватило её с бешеной силой. Я почувствовал, как фал в моих руках натянуло и потащило, будто он был привязан к отъезжающему грузовику или тронувшемуся вагону поезда. Тянуть к себе уже не было никакой возможности, только бы удержать в руках! Сопротивляться течению было бесполезно; меня протащило вдоль берега и в последний момент я чисто инстинктивно, уже не думая, упал перед каким-то кустом, упёрся изо всех сил локтями, вжался всем телом в кочки. Потихоньку натяжение верёвки начало ослабевать… натянутая она помогла использовать силу течения, чтобы оно само прибило к берегу. Ольга не отпуская рюкзак, одной рукой уцепилась за кусты на берегу и когда я подбежал к ней, уже смогла встать на ноги и почти выбралась из воды. Не стану описывать, как мы помучились, пока наконец-то растопили эту буржуйку… раскочегарили. Зато, какое блаженство стоять возле набирающей жар печки… обогревать то один бок, то другой и чувствовать, как тело наливается приятной истомой, теплом! Чай, овсяное печенье, сушёное мясо и более - менее сносная ночёвка – ну, что человеку ещё надо после таких испытаний, такого похода. Пусть плёнка на окне разорвана и оттуда сквозит, пусть нары жёсткие и неудобные, но это всё такие мелочи по сравнению с отогом в лесу под ёлочкой, у дымящего костра, на сырой земле или вообще на снегу. Утром судьба или случай решили подсластить нам жизнь,- выйдя на воздух из нашей избушки, я нашёл на земле недалеко от порога, настоящую шоколадную конфету. Зимой кто-то из охотников уронил видать в снег и не стал искать, а сейчас она на чёрной земле выделялась яркой обёрткой. Я зашёл в зимовьюшку и стал будить Олечку. - Заинька, вставай! Я уже чай вскипятил! Хочешь конфетку? Мы уже несколько месяцев не видели никаких сладостей, кроме сахара. - Какую конфетку!? Ты меня обманываешь? - Какую? Шоколадную… хочешь или нет? - Хочу, конечно! У тебя правда есть? А где ты взял? С гордым видом, как будто это была коробка дорогих конфет, я протянул свою находку. Не берусь утверждать со стопроцентной уверенностью, но, по-моему, это была «Загадка». Намёк? Ведь впереди нас действительно ожидала, такая загадка, что…
