Перехитрил!
Зычный птичий крик разносится по долине реки весенним утром. Это токует пара редких для наших мест журавлей. Разлив реки Вильва в этом году такой сильный, что вода хлещет в полуметре ниже полотна моста, затопив по колено даже подступ к мосту. Прибрежные луга залиты аж до кромки леса. Хребет потока воды вдоль русла реки бурлит в неукротимой силище весеннего половодья. Мутное течение с легкостью перекатывает по притопленному лугу бревна, сопровождаемые древесным мусором. Сейчас самый пик половодья. Весенний воздух чист и свеж. Я ни с чем возвращаюсь с утренней зорьки. Подготовленный скрадок на уток оказался затопленным; да и подойти к нему можно только в болотных сапогах. Утиные чучела покоятся у меня за спиной в вещевом мешке.
Обширная луговина за рекой перед деревней разрезана подковой древней заросшей старицы. Когда вода сойдет, между высоких кочек в старице совьют свои гнезда чибисы и бекасы. Вдоль края старицы от моста, на незатопленной возвышенности, в середину луговины врезается гривка деревьев; узенькая, но способная спрятать охотника. Я пробираюсь в конец гривки поглазеть на разлив.
В бесконечном зеркале разлива отражаются всклокоченные облака на фоне голубого неба. Глубина отраженного небосвода подчеркивает масштабность половодья. Среди подтопленного ивняка в двухстах метрах от меня, выше по течению крутятся три серенькие уточки и селезень среди них. Ничто не нарушает идиллию весеннего ухаживания. Вскоре, то ли потеряв надежду, толь терпение, селезень вдруг взлетает и вдоль русла реки перемещается вдоль излучины ниже по реке, сев на воду аккурат между серединой гривки и мостом. Подкравшись поближе, у меня есть возможность поближе полюбоваться весенним брачным оперением утки.
Это чирок. Головка селезня светло-коричневая с сине-зеленой полосой вдоль глаз; оперение светло-пестрое с зелененькими погонами на крыльях. Немного посидев, селезень скрывается под водой в поисках пищи. Я прикидываю: до утки метров шестьдесят; метров сорок сушей и двадцать – вода. Сидит чирок на мелком месте. По суше на пути к утке есть небольшая ямка, в которой можно укрыться. Есть возможность перехитрить осторожную птицу. Селезень вновь скрывается под водой, а я гляжу на часы: через пять секунд он выныривает и замирает во внимании. Теперь, как только утка вновь скрывается под водой, я уже бегу к ямке и ложусь на бок, уткнув голову в небольшую кочку с былинками прошлогодней травы. Одним глазом я наблюдаю: чирок вынырнул, подождал немного и снова нырнул… Добежать до обреза воды уже не представляет труда и гулкий выстрел завершает скрадывание селезня.
Без труда достав из воды добычу с моста, я направляюсь домой. Майское солнце пригревает; подснежники на опушке протягивают к нему свои белые венчики. Из лесочка с ветерком долетает душистый запах хвойной смолки. В деревне с крыши своего домика затейливой трелью меня встречает скворец. Афонасий Михалыч, местный житель, приветливо машет мне рукой. С полем!
