Трое из небытия. часть 3
-11-
– … Ничего, ничего, я понимаю, вы не доверяете нам. Вы решили проверить нас на почтение к земле. И наслали на нас кару земли. А кто выстоит в этой борьбе, тот и будет считаться настоящим ребенком земли. Мы поняли это и не робщим, – сказал жрец.
– Что? Это что? Как это? Что он имел в виду? – спросил шепотом Сема.
– Уважаемый жрец, м-м-м, вы не могли бы объясниться, что за борьбу вы ведете? – спросил Олег.
– О, не подумайте, боги, мы не ведем борьбу против Вас, нет, мы ведем борьбу внутри себя. Вы наслали на нас болезнь и первым этой чести удостоился я, как самый приближенный к вам. Наши жрецы поняли, что это за болезнь. Это мелкие частицы, что находятся в ваших телах. Из этих частиц состоит ваше божественное тело.
– Что за ерунду он несет? – спросил шепотом Олег.
– Не знаю, может, он имеет ввиду кожу? – тоже шепотом ответил Федор.
А между тем жрец продолжал: - Сначала я заболел и болел одно солнце, у меня был жар небесного светила, но уже сегодня я стал здоров. За мной заболели и другие жрецы, а за ними все, кто хоть немного с нами общались. Сегодня я уже получил несколько сведений, что многие наши соплеменники слегли от этой болезни, но я верю, что все они справятся со своей борьбой. И станут настоящими детьми нашей земли.
– А кто не справится? – спросил Сема.
– Значит, те не приняли нашу мать в свое сердце и не являются нашими братьями и сестрами, – ответил жрец.
– Во, блин классно, заболел, а если умер, значит – враг народа, хорошая система, главное врачи не виноваты – сказал с сарказмом Семен.
– Так вы теперь полностью здоровы, я правильно понял? – спросил Олег.
– Да о, бог Знаний, ты прав! – ответил жрец. – Я, а также несколько старших жрецов, готовы служить вам, о боги.
– Э-э-э, скажи жрец, этой болезнью мы можем заразиться? – задал мучающий его вопрос Иволгин.
– Конечно же нет, вы же Боги, а боги не болеют, разве не так? – удивленно и несколько растерянно ответил Верховный жрец.
– Молодец, Семочка, - прошипел Орлов. – Безусловно ты прав, жрец, но бог Веселья хотел сказать, что мы находимся в телесной оболочке, а тело, как вам известно, можно повредить, ведь иначе вы не смогли бы проверить цвет нашей крови. Поэтому мы и опасаемся, что та неведомая болезнь может причинить вред нашим телам, но не нам.
– Я не думаю, что ваши тела пострадают, ведь эту болезнью вы заразили нас.
– А, ну да, логично. Ладно, оторвемся от болезней. Теперь, когда мы в курсе всех ваших дел, вы можете что-нибудь еще предложить? – спросил Олег.
– Да, о боги, я предлагаю вам проследовать в ваш временный огроуд, там где вы провели первую ночь, в нем вас ожидает пища и сон. Следующая ночь будет великой, мы будем отправлять дань нашим хозяевам.
– Понятно, ясненько, опять идти, блин, сколько можно, я есть хочу, – вновь заканючил Сема. – Мне сказали, что меня здесь покормят, и что? В итоге опять брести на другой конец острова, веселуха.
– Ничего, Сема, жить будем не помрем, двинули, – Сказал Федор Михайлович и строевым шагом отправился за жрецом, который уже отошел на достаточное расстояние.
Троица богов вышла из деревни и направилась к выделенному им одонтоцети огроуду.
-12-
И вот наступила долгожданная ночь. Боги вместе с одонтоцети подошли к пристани. Вокруг пристани стояла мертвая тишина, как будто никого не было, все ждали зов рога. И вот, когда луна взошла на середину неба, из моря поднялся огромный рог и затрубил так, что у богов заложило уши.
– Мать мою в епархию, – ругнулся Брашкин, зажимая уши, – они чем трубят, что за компрессор присобачили?
– Какой компрессор, поди так трубят, в смысле дуют? – морщась от звука, как от зубной боли, предположил бог Знаний.
– А легкие у них, что безразмерные?
После первого зова одонтоцети упали на колени и стояли так не двигаясь, не сводя глаз с рога, словно завороженные. Когда рог протрубил во второй раз, главный жрец поднялся на пристань и воздел свои руки в сторону моря. И вот над морем разлетелся трубный зов в третий раз, в ответ на него все одонтоцети в едином порыве стали свистеть. А жрец повернулся к соплеменникам и произнес: «Настал великая ночь, ночь – когда мы приносим дары нашим хозяевам, да продлятся их жизни до конца света. Сегодня наши дары будут особо угодны хозяевам, ведь с нами боги и они согласились осветить наши дары…». Речь жреца периодически сходила на свист, но потом, словно вспомнив о богах, вновь начинали слышаться привычные для гостей слова.
– …Боги, прошу, благословите наши дары, ибо сегодня они уйдут в пучину моря.
На слова жреца одонтоцети откликнулись слаженным свистом и несколько сот пар глаз обратились к богам.
– Ну, Сема, давай благословляй, – сказал Федор Михайлович и плечом толкнул товарища вперед.
– Почему, как, что-нибудь случается, сразу Сема. Давайте вместе. Да и кстати, что в таких случаях говорят? – ответил, нервно кося глазами в сторону одонтоцети, Семен.
– Минуточку, или я не понимаю что-то или одно из двух. Мы, как я понимаю, прибыли, со слов жреца, для того, чтобы освободить их от хозяев, так?
– Олег, давай заворачивай, а то аборигены волноваться начали, да и Сема тоже.
– Ну, так давайте же проклянем, а не благословим пищу, а? – предложил Олег.
– Да-а, проклянем, а каким позволь узнать образом? – протянул Иволгин.
– А какая разница, что-нибудь придумаем по ходу, на крайний случай наплюем в еду.
– А что, это мысль. Ребята за мной! – сказал Федор Михайлович и с этими словами стал подниматься к жрецу, а за ним и бог Веселья с богом Знаний.
– Слушайте все и не говорите, что не слышали, мы – БОГИ проклинаем эту еду! Она пусть и не виновата, но служит делу зла. Пусть ваши хозяева вкусят её и отравятся, – проговорил гневным голосом Федор Михайлович.
Друзья, не сговариваясь, топнули ногой и показали непристойный жест в сторону моря, не забыв плюнуть по три раза в дары, причем Сема умудрился дважды попасть в Верховного жреца.
На этом их «благословение» закончилось, и они, дружно спустившись с настила, заняли свои места.
По толпе пробежал испуганный свист. Жрец побледнел, но богам ничего не сказал, а лишь что-то просвистел соплеменникам, успокаивающе подняв руку. После взмахнул рукой и поддон вместе с пищей укрыли пленкой младшие жрецы. Верховный жрец что-то еще просвистел, и поддон дрогнув начал медленно скатываться в море. Прошло полчаса и над водой вновь возник рог, протрубил еще раз и исчез под поверхностью моря, оставив лишь небольшую рябь на воде. Жрец повернулся к своему народу и произнес: «Да будет так, как сказали боги! Мы будем молиться за то, чтобы наш народ стал свободным». После этих слов толпа одонтоцети стала редеть, аборигены направились по своим делам, а боги направились к своему временному жилищу.
– Прошу прощения, великие, – жрец запыхавшись окликнул богов, он уже долго пытался догнать быстро шагающую троицу.
– Чего тебе, смертный? – обернулся, останавливаясь, Иволгин.
– Сейчас начнет просить чего-нибудь, – пробормотал Брашкин.
– Пусть просит, – хмыкнул Орлов, – у нас всеравно нет ничего.
Жрец поравнялся с Богами: – Я хотел бы узнать, что нам дальше делать?
– Э-э-э, – выдавил Олег, – делайте что раньше делали…, ну, не знаю… спать идите, ночь как никак на дворе.
– Угу, – подтвердили двое других богов.
– Как спать?! – ужаснулся жрец. - После всего, что случилось этой ночью?
Друзья переглянулись и непонимающе уставились на ломающего руки жреца.
– Батенька, вы бы успокоились, незачем так убиваться, отправили груз ну и отправили, еще соберете. Если я не ошибаюсь, вы это каждый месяц делаете.
– Но как же, о, бог Войны, вы же прокляли еду и наших хозяев заодно.
– А-а, – понятливо протянул Олег, – вон он о чем.
– Да, - поддержал Орлова Сема, – тяжелый случай. Может, жреца убить, а?
– Что? – удивленно выдохнули жрец и два бога.
– В смысле убить? – не понял Федор Михайлович.
– Ну, не знаю, в прямом, серпом по яй.., то есть по горлу, а труп – в колодец.
Федор с Олегом непонимающе переглянулись и посмотрели на бледного от испуга жреца, который никак не мог сообразить, впрочем не только он один, за какие такие грехи его приговорили к смерти, причем не кто-нибудь, а бог Веселья, самый добрый и благодушный из богов. Ну, по крайней мере, так гласят древние надписи.
– Да ладно, чего вы напряглись? – удивился бог Веселья, глядя на друзей и жреца. – Пошутил я, гы-гы-к.
– Се-ем-ма, – процедил бог Разума, – шутки у тебя дурацкие.
– Чтоб тебя и твои шуточки…, вон смотри, человек уже с жизнью простился, – мотнул головой Федор в сторону жреца.
– Да ладно вам, могу я иногда поглумиться. Эй, папаша, – обратился Иволгин к жрецу, – меня слышишь? Пошутил я тебя, расслабься и иди домой к дочкам, жене, любовнице, подруге, маме…
– Сема! – резко оборвал Олег не в меру разошедшегося бога Веселья, – кончай балаган.
– А чего я, я ничего, – невинно хлопал ресницами Иволгин. – Некоторые вон что и ничего, а я ничего и сразу вон что, - притворно обиделся Сема.
Вдруг жрец упал на колени и разрыдался, что-то надрывно свистя он размазывал слезы по щекам.
– Мо-ло-дец, - по слогам произнес Олег. – Умничка, Сема, довел мужика. Федь, уведи этого шутника домой и присмотри, чтоб он больше с аборигенами не шутил, а я этого успокою и до дома провожу и заодно постараюсь узнать, чего он от нас хотел.
– Пошли домой, Задорнов, – Брашкин отвесил оплеуху богу Веселья и пошагал домой. Семен опустил голову и поплелся за Федором, поминутно оглядываясь, он видел, как Олег сел на корточки возле жреца и что-то начал ему тихо говорить…
-13-
Кхак11 сидел у себя в кабинете и смотрел на завораживающий танец медуз, когда к нему вплыл его заместитель Первый после старейшины.
– Прошу прощения старейшина, изгнанники прислали дань!
– Это хорошо, но зачем, Бьюр, Вы сюда пришли? Без меня нельзя справиться? Действуйте как обычно!
– Э-м-м, просто произошло нечто, странное. Многие продукты, что прислали с земли, как бы это сказать, погрызены что ли.
– И в чем проблема? Может у них там наверху, какие звери покусали продукты, а эти тупоголовые ничего не заметили. Отрежьте покусы и везите на склады.
– Но разве это не странно раньше продукты всегда были целы, а нынче… И кроме того отпечатки зубов какие – то странные. Я раньше никогда такие не видел.
– Бьюр, что-то вы стали слишком подозрительны. Это лишний раз подтверждает мою теорию о зверях. Мы же незнаем с кем они там соседствуют. Успокойтесь мой друг, вам пора отдохнуть. Эти слизняки с земли нам не угрожают, если вы об этом. Ну, что они нам могут сделать? Они там, а мы здесь, под водой они дышать не могут, а мы пусть и не все, но…, да еще наши ноиприксы12. Ха, да у них и армии нет.
– Как скажете старейшина, но у меня дурное предчувствие.
– Все, забудьте, выкиньте плохие мысли из головы и за работу. Наш народ ждет пищу.
После того как Бьюр покинул кабинет Кхак еще какое-то время сидел и размышлял над словами зама о дурном предчувствие. За долгие года жизни он научился верить предчувствиям. Он достиг своего высокого положения не взятками, а холодным разумом и тем что всегда доверял своему чувству опасности. «Надо будет, как-то выделить время и заглянуть на склад, да посмотреть на следы укусов – покусов» – успокоив свою совесть этим Кхак погрузился в работу.
Бьюр, плыл по коридору главного кругла13 и размышлял: «Наверное Кхак прав от переработки я стал маниакально подозрительным. Но проклятое ощущение… Надо будет дать поручение, что бы собрали все данные о покусанных продуктах и характере отпечатков зубов. Думаю лишним не будет. Может пригодиться, а если нет… ну, выброшу бумаги»…
Спустя четыре дня после доставки еды в морском мире стали возникать очаги смертельной болезни. Уже умерло около тысячи синекожих, в районе подвластному Кхаку и с каждым днем их становилось все больше. Кхак плавал из кругла в кругл и не мог понять как и почему это происходит. И вдруг его пронзила мысль. Он вспомнил, что все это началось после доставки дани. Вспомнил он и разговор с заместителем про загадочные следы зубов на продуктах и дурное предчувствие Бьюра. Кхак уже пожалел, что отправил того в длительный отпуск за коралловый риф.
«Черт, он же говорил, что у него предчувствие, а я еще посмеялся над ним. Надо немедля отправить за ним», – отдать должное у старейшины некогда слово не расходилось с делом. Уже через полчаса наспинный плавник посыльного разрезал водную гладь океана. А еще через три часа запыхавшийся посыльный принес дурную весть.
– ЧТО?! Как, КОГДА?!? – кричал на посыльного Кхак. – Почему мне не доложили, когда он заболел?
– Я, я не знаю. Я не виноват.
– Да, я знаю. Пошел вон. Хотя нет, – Кхак жестом остановил посыльного, – что он говорил перед смертью?
– Н-н-незнаю.
– Кусок рыбьего помета! Что ты вообще знаешь? Найди мне Второго после Первого.
– Один миг, – и покинул помещение так быстро, что в воде образовалась воронка.
Да, жаль было зама, он умер всего шесть часов назад в страшных муках. Так надо действовать! Он запросил историю продвижения пищи со дня доставки и до распределения между жителями. Кто и сколько её получил.
В дверь деликатно постучали.
– Да! Заходите.
– Вы, вызывали меня старейшина, – перед Кхаком предстал Второй после Первого. Он особо никогда не нравился старейшине, но этот сморчок (как называл его про себя Кхак), обладал кажется всей информацией в подводном мире. Он знал все и всех, и обо всем.
– Проходи, – старейшина шевельнул плавником. – Что тебе известно о болезни поразившей наш народ.
– К сожалению ни чего достопочтенный.
Кхак пристально посмотрел на Второго, но тот не опустил взгляд ни на йоту.
– Угу, а что думал об этом Первый. Только не говори, что ты не знаешь таких мелочей.
– Вы обо мне, не правильного мнения, достопочтенный. Я не знаю что думал покойный Бьюр, но я знаю, что он собирал информацию о покусанных продуктах и о животных что населяли остров Чак.
– Отлично, эта информация мне и нужна.
– К сожалению, я не в курсе где он хранил ее.
– Не может такого быть насколько я знаю ты в курсе всего что происходит в этом грешном мире. Я не удивлюсь если мне скажут, что ты знаешь где я храню сверх секретную информацию, – рассмеявшись произнес Кхак.
Второй не поддержал веселья старейшины и лишь сказал. – Я тоже не удивлюсь этому.
– Кх-кхак, – поперхнулся смехом старейшина. – Ты в курсе?
– Конечно, вы храните информацию в секретном круглее, который находится в коралловых рифах. Но где именно я не знаю.
– Ну-ну, – недовольно произнес Кхак. – Вернемся к нашему разговору. Раз не знаешь где Первый хранил информацию, то узнай и найди мне эти документы! Сроку тебе сутки, а то ни когда не станешь Первым.
– Двое, – произнес Второй.
– Что?! – вспылил Кхак.
– Я прошу двое суток, достопочтенный. Работа гигантская сами понимаете. Сомневаюсь, что Бьюр делился с кем-либо данной информацией.
Старейшина наморщил лоб, посмотрел на Второго и недовольно произнес: –Хорошо, двое суток. Но не больше, эпидемия слишком быстро распространяется. Боюсь, скоро меня потребуют в столицу.
– Мне хватит этого времени. Я могу идти?
– Да, свободен, – Кхак, кивнул головой…
… Через двое суток у старейшины уже лежали все необходимые документы. Где достал их Второй Кхак не спрашивал, но там была ценнейшие бумаги, в которых были наблюдения и анализ информации поступавшей к Бьюру со всего района. Один вопрос правда так и остался не понятным Кхаку – почему Первый не рассказал обо всем этом ему. Старейшине потребовались сутки, что бы понять кто же виноват в их бедах. Кхак решил самолично покарать негодных рабов. Он отобрал несколько ноиприксов и наследующий день отправился устраивать карательный рейд.
Как он и предполагал жалкие рабы даже не думали сопротивляться его далеко не всей армии и смиренно умирали в клешнях и под ногами животных. Старейшина разрушил все прибрежные жилища, уничтожил множество рабов и лишь последнего он решил пощадить. Кто-то же должен был передать его послание всем жителям этого никчемного островка.
-14-
Прошла неделя после того, как одонтоцети отправили дары своим хозяевам. Боги за эту неделю осмотрели весь остров. Олег после того, как закончились экскурсии, все время пропадал у жреца. Федор Михайлович учил детей одонтоцети правилам рукопашного боя. А Сема пытался завести знакомство с женской половиной одонтоцети. По вечерам они встречались и обменивались впечатлениями. И периодически возникал разговор о способе перемещения обратно домой в родной город.
– Смотри, если разогнаться посильнее, выехать на ту самую площадку и резко затормозить, ну как в прошлый раз получилось, мы, наверняка, перенесемся обратно в наш мир.
– Как все просто, – с сарказмом произнес Брашкин, – а я, что по-твоему делаю? У меня бензина в машине осталось с гулькин хрен, все на этих опытах, мать их за ногу и об угол, истратил.
– Э-э, я прошу извинить меня, боги, но кто мне пояснит, кто такой Гулька? – Иволгин заинтересованно смотрел то на Олега, то на Федора.
– Какой Гулька? – не понял Орлов.
– Ну, Федор сказал, мол, осталось бензина с Гулькин хрен. Я с детства мучаюсь этим вопросом, кто такой Гулька и какой у него хрен, шибко большой или как-то напротив?
– Блин, Сема, нашел время глупости всякие спрашивать.
– Ну, нет, Федор, вот ты мне объясни, а я тебе уже потом идейку подкину по поводу переноса нас обратно.
– Ну-у, – начал Федор Михайлович почесывая голову, – Гулькин хрен очень маленький, так что не комплексуй.
– Чего? – справедливо возмутился Семен, – нет у меня никаких комплексов по этому поводу.
– Нет? Ну и хорошо. Да пошутил я, не возмущайся. А Гулька – это брат Итишки.
– Какого Итишки? – уже Олег заинтересованно уставился на Брашкина.
– Ты что, выражения «Итишкин дух» не слышал? – удивился Федор.
– Почему не слышал, слышал.
– Ну, так вот, Гулька – брат этого самого Итишки. Все, не доставайте меня. Так, Сема, давай выкладывай свой план транспортировки нас домой.
– Все просто. Надо вспомнить, во сколько мы сюда попали и примерно в это время и пытаться совершить прыжок. Естественно, занять те места, которые мы занимали… И ехать надо в противоположную сторону. Либо с площади или наоборот на площадь.
– А почему в обратную сторону? - не понял Олег.
– Блин, потому что мы сюда вошли, так сказать, в пространственную дверь, соответственно, чтобы выйти, нужно двигаться в другую сторону.
– Ч-черт, а это может сработать, а Федь?
– Ну…, надо попробовать…
Но к их общему разочарованию у них так ничего и не вышло. Одонтоцети смотрели на странные перемещения богов вокруг и внутри священной площади с настороженностью, но мешать не смели. Они только пересвистывались между собой и разбегались в разные стороны, когда Федор резко жал на тормоза и с диким свистом вылетал за площадку, грозя передавить местных…
В один из вечеров, когда путешественник по мирам сидели в своем огроуде, наслаждались тишиной и вели мирную беседу, случилась беда.
– Нет, вы представьте, я к ней, значит, и так, и эдак. Глаза, мол, говорю, красивые, а она…, не ну что вы смеётесь? Я правду говорю. Мол, любовь до гроба. А она в ответ свистит и головой машет, как корова. Словно ничего не понимает, – рассказывал свои похождения Семен.
Вдруг в тишине раздались дикие свисты.
– Что это? Соловей разбойник с семьей пожаловал? – спросил Федор Михайлович. – Ну-ка, Сем, метнись посмотри, что да как.
– Ну вот, опять Сема, – студент тяжело вздохнул и отправился смотреть.
Через десять минут он вернулся, подбежал к баку с водой и начал интенсивно пить. Выпив почти половину воды, он проговорил: «Все, ребята, кранты, одонтоцети на нас с палками идут».
– Сема, ты че девушку испортил? – спросил Олег.
– Если бы девушку, то одна семья бы пришла, а их там целая куча, – резонно заметил Сема, – что делать-то будем, а?
– Предлагаю остаться в доме. Все-таки, если что, валить их будет проще в доме по одному. И вообще-то они нас боготворят, а теперь ненавидят, интересно, за что? – проговорил Федор Михайлович.
Только бог Войны произнес последнее слово, в дом вошел верховный жрец в составе нескольких подручных.
– О боги, простите за поздний приход, но дело не терпит отлагательств. Видите ли, мои соплеменники обвиняют вас в своем горе.
– Я извиняюсь, но что за вечер могло случиться? – задал резонный вопрос Олег.
– Сегодня днем из моря вышли морские чудовища. Их было семь или восемь. Они вышли на берег и стали крушить наши огроуды и убивать всех, кто был рядом. Управлял ими наш хозяин - Великий Кхак. После того, как на прибрежной полосе не осталось ни одного огроуда, великий Кхак поймал одного рыбака и велел передать остальным его слова: «Вы – никчемные рабы моря, слизняки, которых мы жалеем и не истребляем лишь из жалости. Как вы посмели отравить пищу, неужели вы думали, что мы не узнаем этого? Из-за вас в море разразилась эпидемия, которая уже унесла несколько тысяч жизней. Мы пока не нашли противоядие. Но если вы через три луны не принесете лекарство, которое сможет остановить болезнь, то мы истребим Вас как вид, та ночь станет для вас последней». После своей речи он повернулся обратно к морю и уплыл на одном из чудовищ. Скажите, о боги, есть ли лекарство от этой болезни, а если нет, то что же нам делать? – вопросил жрец и низко поклонился богам.
– Э-э-э, жрец, а сколько точно было чудовищ семь или восемь?
– Я не знаю, – смиренно склонив голову, ответил верховный жрец.
– Вот это зря, это плохо, надо точно узнать сколько было.
– Хорошо, я узнаю, великий бог Войны.
– Так, а теперь поп оводу лекарства, – взял слово Олег, – ну что мы можем сказать по этому поводу, его нет. Ведь мы их не отравили, а прокляли, теперь они все умрут…, ну, рано или поздно. А вот что делать, мы вам скажем завтра. Мы будем держать совет божий, а вы отправляйтесь по домам, – закончил Орлов.
– Минуточку, скажите, а на кого похожи эти чудища морские, а лучше нарисуйте их, если сможете, – предложил Федор Михайлович.
– Как прикажете, о боги, их видела моя младшая дочь. Она сейчас же принесет вам рисунок, – ответил жрец и вместе с провожатыми удалился.
– М-да, ситуация. Ну что, боги, какие будут предложения? – проговорил Сема.
– Сначала надо увидеть, что за чудовища, узнать их размеры и уточнить сколько их, а то готовимся к трем, а их – сорок. Нередко сражения проигрывались из-за незнания количества войск противника. А потом, есть у меня одна мыслишка, но подождем дочь жреца, – проговорил бог Войны.
***
Минут через тридцать в двери вошла дочь жреца Гита. Она в почтении склонила голову и протянула вперед руки, на которых лежал свиток.
– Так, посмотрим, что нам принесли, – произнес Федор Михайлович, беря свиток.
Свиток был сделан из кожи какого-то зверя или птицы, так сразу и не сказать. Бог Войны развернул свиток и посмотрел внутрь.
– Так, ясно, ребята, гляньте-ка на рисунок, кого он вам напоминает? – спросил Федор Михайлович.
– Ну-ка посмотрим. Ба, да это же скорпион. А интересно, он большой? Гита, этот зверь большой? – поинтересовался Иволгин.
– Они огромны, немереной длины и высоты, словно тысячи тысяч огроудов вместе, когда они вышли на берег, вода отхлынула на множество шагов назад…
– Милая, давай пропустим поэтические сравнения, ты можешь примерно показать рост и длину одного чудовища, без этих вот подробностей: тысячи тысяч и тому подобного?
– Как прикажешь, бог Веселья, он примерно с три твоих роста с длинным хвостом и огромными клешнями и оч-чень длинный.
– Угу, ясненько, большой скорпиончик, блин, что делать-то будем, как валить будем его, а? – почесав макушку спросил Сема.
– Дщерь, а не увидела ли ты чего-нибудь такого, о чем забыла нам рассказать, хотя ты нам вообще ничего не рассказала. Так, давай подробненько расскажи нам, что произошло на берегу, но только факты без лирики, в смысле, без фантазий, – попросил Олег.
– О боги, – начала Гита, – я вижу всю драму, которая разыгралась на берегу, как вас сейчас и все помню. Это случилось днем, когда небесное светило только собралось покинуть небосклон. Я отдыхала в тени деревьев от дневного жара. Как вдруг море словно закипело, рыба отпрыгивала в стороны от берега. Я тогда еще удивилась, что это такое с ней? И тут из воды показалось первое чудовище, оно вышло на берег, издало пронзительный звук, и из воды тут же показались еще несколько зверей, а на одном из них ехал Великий Кхак. Я застыла в ужасе, не могла ни закричать, ни убежать, а только лежала и смотрела. Хозяин что-то приказал зверям, и они бросились на людей и огроуды. Чудовищные клещи перекусывали мои соплеменников пополам, а хвосты монстров ударяли по огроудам, ломая их. Прошло сколько-то времени, и от прибрежных огроудов не осталось и следа, а вокруг валялись мертвые тела. А потом Великому Кхаку одно из чудовищ в клешне принесло что-то. Это потом, когда Великий Кхак приказал отпустить, я увидела, что это был один из несчастных, что жил на берегу. Потом хозяин что-то произнес, и чудовища скрылись в воде, – закончила свой рассказ девушка.
Боги сидели молча, переваривая услышанное от дочки жреца, первым нарушил молчание Олег.
– Н-нда, ничего не скажешь, показательная акция усмирения.
– Только чем нам это поможет, в смысле рассказа?
– Молод ты еще, бог Веселья, и не знаешь, что много мало информации не бывает, тем паче о врагах, - пояснил Брашкин. – Если я правильно понимаю, скорпионы, или как ты их называешь, покрыты хитином, ну-у, панцирем, да? – обратился бог Войны к девушке.
– Да, о, мудрый бог.
– Хреново, – закончил Федор. – Наверняка, панцирь может выдержать хороший удар, и вот так с наскока его не пробьешь, какие мысли господа? – обратился Федор Михайлович к товарищам.
– Пес его знает, надо их куда-то заманить и…, и что дальше не знаю, – завершил свою мысль бог Веселья.
– Просто абандон получается какой-то, а если их огнем, ну боятся же животные огня…
– Так-то оно так, Олег, ну отпугнем мы их, а они потом еще раз нападут и еще часть народа порешат, а там, глядишь, и до нас доберутся, – Брашкин в задумчивости тер подбородок.
– Я прошу простить мою дерзость, боги. Но возможно вам поможет то, что я только что вспомнила?
– Ну давай, выкладывай, дитя развивающегося склероза.
– Спасибо, бог Веселья. Когда все чудовища вернулись в море, то один остался на берегу. На нам сидел великий Кхак. Он следил за тем, чтобы все морские чудовища вошли в море, и только после этого сам направился к воде, но на пути к морю его зверь поскользнулся и упал животом прямо на камни. Кхак сильно ругался на него, зверь снова встал и пошел к воде, но я заметила, что на камне осталась какая-то жидкость, может, это была кровь? Я не знаю.
– Да! Да!! Да!!! Так я и знал! Все, ребята, у нас есть шанс! – Федор Михайлович начал прыгать по комнате и дико смеяться.
Видя Бога Войны дико смеющегося, дочь жреца упала ниц и стала тихонько свистеть.
– Федор, может, хватит плясать, а? А то ты совсем девушку запугал. Прекрасная дева, встань с колен и уходи. Завтра утром мы расскажем, как мы будем бороться с вашими морскими чудовищами, – сказал Олег и легкими толчками выпроводил Гиту за дверь жилища.
– Ну, а теперь рассказывай, какая идея тебя посетила? – проговорил Олег, возвращаясь.
– Ага, колись, зема, а то хуже будет, – пробасил Сема.
– Парни, все просто, как день. Мы за три дня подготовимся к атаке. О, это будет бойня, но не для нас! План следующий: мы возьмем мою тачку, немного её обгрейтим, то есть сделаем из неё что-то наподобие трактора, только быстрее и маневреннее. Впереди будет деревянная лопата, что-то вроде снегоуборочной, как у трактора, типа «ласточкин хвост». Когда чудовища все выйдут из моря, тут и появлюсь я, на белых Жигулях. И буду таранить их с боку, а они переворачиваться. Потом буду разворачиваться и колесами давить их. И все, победа у нас в руках! Ну как план? – спросил Федор Михайлович.
– План, конечно, интересный, но! – поднял палец Олег и продолжил. – Его надо доработать.
– Что значит, доработать? Вам что не нравится? – обиделся бог Войны.
– Нравится, нравится, но надо доработать. Вот смотри, ну протаранишь ты одного, ну второго, а дальше – один перевернется и встанет на ноги, а другие смекнут и будут тебя уже таранить, времени на всех не хватит, я так думаю, и к тому же, если не ошиблась дочь жреца, то эти твари почити четыре метра, давить их будет затруднительно, – сказал свое веское слово Орлов.
– А что же делать тогда? – спросил Семен.
– А делать будем следующее. Выстругаем колья, примерно с полтора метра. Ты, Федор, будешь переворачивать скорпионов на своем чудо агрегате, а мы разделимся на две бригады под предводительством меня и Семы. И будем кольями закалывать чудовищ в живот. Так, я думаю, быстрее и безопасней будет. Ну что решили, или будут возражения? – спросил Олег.
– Да нет, план хороший, мне лично нравится, молодец Олег, толково придумал! – хлопнув по плечу бога Знаний, сказал Федор Михайлович.
– А мне можно внести свою лепту? – спросил Иволгин немного обиженным голосом.
– Можно, – в один голос сказали боги.
– Я вот что предлагаю, пусть улгриды соткут ткань, т.е. пленку, пять на пять метров, а одонтоцети пусть держат её влажной до драки. Когда скорпионы вылезут из воды, а Федор Михайлович будет их таранить, мы можем, чтоб не терять время, закидывать их этими пленками. На воздухе они очень быстро сохнут, а так как мы будем кидать пленку на лапы этим зверькам, то они соответственно будут в жестком плену, пока не войдут, конечно, в воду. Но как я уже выше сказал, это вряд ли. После того как мы расправимся со всеми скорпионами, оставшихся в заточении пленников мы убьем. Ну как предложение? – спросил Сема.
– А что, и это мысль. Молодец, Семен, не ожидал от тебя такого, от лица общества новоявленных богов выношу тебе благодарность с занесением в личное дело.
– Подводя итог могу, сказать следующее. У нас будет четыре взвода: первым командует Бог Разборок, в его задачу входит подготовка транспортного средства и его обгрейт, который в дальнейшем будет нападать на врага и переворачивать его с ног на голову. Второй и третий взводы готовят колья и затем нападают на врага, когда тот временно обездвижен. Вторым взводом командую я, то есть бог Знаний, а третьим – бог Веселья. Четвертый взвод будет состоять из жрецов и женской половины одонтоцети, им вменяется роль закидывателей сетей на врага, то есть тех из них, до которых не успеет добежать второй и третий взвод. Командовать четвертым взводом будет наш любимый верховный жрец. Итак, завтра утром Федор Михайлович берет несколько одонтоцети и занимается подготовкой машины. Я буду объяснять местным способ производства колов, ну а тебе, Сема, придется продвигать свой план. Ну вот, пожалуй, и все. А теперь, живо спать, завтра будет тяжелый день для всех, – проговорил Олег и сладко зевнул.
– Ну ты блин как заправский генерал перед сражением. Вы меня, ребята, уже третий раз приятно удивляете. Полностью поддерживаю план сражения. А ты, Сема? – спросил Федор Михайлович.
– Ну, я само собой. Идемте спать, завтра, и правда тяжело будет, ведь у нас на все про все только три дня. За дело, как говорится господа, – сказал Сема и направился на второй этаж в спальню.
-15-
На следующее утро у огроуда богов собрались все одонтоцети во главе с верховным жрецом. Боги вышли из своего временного жилища и направились к жрецу.
– Приветствуем вас, о боги, скажите нам, вашим верным слугам, что нам делать с морскими чудовищами и как нам уберечься от гнева наших хозяев? – вымолвил и склонился в почетном поклоне верховный жрец.
Вперед вышел Олег и рассказал о плане, придуманном накануне вечером.
– О боги, вы воистину мудры, но сможем ли мы, слабые рабы, противиться гневу наших хозяев, и не покарают ли они нас? – спросил испуганным голосом жрец.
– Ребята, вы не тех боитесь ибо не гнева хозяев должны бояться, а нашего. Неужели вы не верите, что боги смогут осилить ваших врагов? Не для того ли мы сюда прибыли? – прокричал гневным голосом Сема.
– О, нет, у нас и в мыслях этого не было. Простите нас, о боги, – проговорил с почтением жрец.
– Если трения прекратились, предлагаю заняться делом, – проговорил Федор Михайлович и закатал рукава. – Так жрец, мне треба небольшая рощица деревьев и человек пять – десять добровольцев, если их не будет, то я сам назначу крайних. Ты, меня понял, надеюсь? – грозно спросил Федор, приблизившись к жрецу.
– Да – да, конечно, бог Войны, все будет.
– Вам на раскачку пятнадцать минут, жду вас у своей огненной колесницы, – Брашкин, не дожидаясь ответа верховного жреца, отправился к назначенному месту.
– Так, мне добровольцев и тоже рощу деревьев, будем делать противоскорпионные шипы и колья, – Орлов оглядел присутствующих. – Не вижу движенья! Через десять минут должен видеть свой отряд. Время пошло, – Олег демонстративно посмотрел на часы. В толпе началось движение, и к исходу десятой минуты перед богом Знаний стояла толпа одонтоцети.
– Молодцы, – похвалил их Олег. – А теперь все – за мной, – и отправился в сторону ближайшей рощицы. Иволгин растерянно проводил взглядом удалившихся бога Знаний и бога Войны, решил не отставать от товарищей. Громко крича и ругаясь, он отобрал в свой отряд мужчин и женщин, не забыв также про жрецов, построил их в шеренгу и направился к месту обитания улгридов. Не забыв еще раз напомнить главному жрецу, что им надобно сделать и к какому времени.
Последующие три дня одонтоцети претворяли в жизнь план богов, который изменялся и обрастал новыми деталями. Семену пришла в голову гениальная мысль выкопать несколько ям и дно заставить кольями, сами ямы замаскировали, а между ямами закопали колья, направленные в сторону моря. Олег оснастил копья каменными наконечниками и построил противотанковые шипы, правда деревянные, но все же, а между ними натянули несколько сетей, которые жрецы и женщины сплели под руководством бога Веселья, по замыслу бога Знаний они должны были затруднить движение скорпионов.
На исходе третьего дня все собрались возле огроуда богов.
– Итак, – взял слово Олег, – что мы имеем: первый взвод под руководством нашего уважаемого бога Войны закончил создание оружия возмездия под названием «Перевертыш».14 Лопата для тачки вместо деревянной, как было задумано первоначально, превратилась в каменную. Это значит, что коэффициент удачи в том, что лопата не сломается после стычки с противником, вырос и, надо сказать, намного. Я правильно говорю, Федор Михайлович? – спросил Олег.
– О да, ты как всегда прав, бог Знаний, – качнул головой бог Войны.
– Так дальше, я вместе с одонтоцети изготовил копья, примерно сто штук, и показал как надо их использовать в бою, ну а Семен вместе со жрецами и женщинами приготовили сети. Да, кстати Сема, ты провел инструктаж? – спросил Олег.
– Конечно, шеф, усе сделано! – скрестив руки на груди сказал Семен.
– Ну что же, а теперь будем ждать! Всем занять позиции согласно плану! Жрец, мы рассчитываем на вас! – проговорил Олег.
– Не переживайте, боги, я все понял и сделаю все от меня зависящее, – сказал жрец и поклонился.
– Пока есть время, всем отдохнуть, детей, стариков и беременных женщин отвести в глубь острова, – распорядился бог Войны. – Появиться у нас за час перед закатом. И чтобы выставили часовых, в случае чего, врываться к нам в дом без предупреждения.
– Ну, как говорится, бог нам в помощь и да поможет нам земля! – проговорили боги и пошли в дом, чтобы отдохнуть перед сражением.
На самом деле, сказать отдохнуть гораздо проще, чем сделать, каждый переживал предстоящую битву, вспоминал, все ли сделал, ко всему ли приготовился. Сколько раз обсуждали товарищи план и уточняли детали, казалось ничто не может помешать претворению его в жизнь. Но в идеальном плане было слишком много неизвестных, главное было не известно, сколько скорпионов у синекожих: семь, восемь, десять или сто? Решили, чтобы не травмировать свою психику и психику одонтоцети, исходить из десяти штук, мол, это больше чем, восемь, но и меньше, чем сто. И опять же, если хозяева выставят хотя бы штук пятьдесят скорпионов, то острову не быть, кровью умоются все. Потом было неизвестно, когда ожидать врагов: днем, утром, вечером, ночью…, - от этого тоже зависела стратегия проведения войны. Конечно, Великий Кхак обещал напасть ночью, но что мешало ему передумать и напасть раньше или позже… А еще, один ли Кхак будет руководить скорпионами, или он возьмет с собой еще людей. И с какой стороны нападут враги, план строился исходя из того, что, зачем им искать другой выход на берег, когда тут уже все обследовано, но это было лишь предположение, ничто не мешало врагам напасть на остров с любой другой стороны. Все эти вопросы начинающие боги не раз обсуждали, спорили, доказывали, ругались до хрипоты в голосе и битья себя в грудь.
Сегодня же – перед битвой они – просто сидели и молчали, каждый осознавал, что он не совсем бог, вернее, совсем не бог. Это для туземцев они сверхсущества, а на самом деле им ничто не мешает умереть этой ночью, какая-то ошибка или нелепая случайность… и нет богов, а есть лишь три мертвых тела. Олег делал записи в совеем дневнике, который он начал вести, выпросив у жреца письменные принадлежности. Семен методично протирал то очки, то свое копье. Федор же сбривал ножом, который он всегда возил в машине, отросшую бороду. А время бежало и тянулось, летело и капало неспеша, словно его тянули за хвост, но даже ожидание заканчивается рано или поздно…
