Шаг в "бездну".
...С раннего утра ветер гнал серые облака. Они то моросили мелким дождиком, то сыпали мокрым снежком. Словно пытались заставить охотника оставить скрадок и саму затею ожидание пролётной утки. Казалось, что к полудню, солнце надолго скрылось в тёмно-синих тучах и погода испортится. Однако косые жёлтые лучи вновь выглянули из огромного окна голубого неба и с ещё неостывшим теплом гладили уже поблекший камыш, играли рябью кристально чистой озёрной воды.
Лёнька подновил свой скрадок на самом выносе камышового мыса. В тридцати-тридцати пяти метрах от него, по воде ,,бегали,, около трёх десятков разных видов чучел. Они, как бы полукругом опоясали вершину мыса, который как пуп выступал между двух больших заводей извилистой береговой полосы большого озера. В середине этой ,,подковы,, мелькали белыми боками несколько пенопластовых чернетей и деревянных гоглишек.
Лёнька очередной раз закурил папиросу. Сделал несколько затяжек и посмотрел в сторону чистой воды, где едва просматривались чёрные точки отдыхающих уток. В двухстах метрах, на противоположной стороне заводи, едва виднелся скрадок его друга Пашки, обещавший приехать вечером в пятницу с одним молодым охотником..
-... Если всё нормалёк, то чрез пару-тройку часов мои охотнички должны быть здесь на своём запорожце; так-то оно веселее будет,- едва слышно рассуждал Лёнька.
До наступления сумерек было ещё достаточно время. Однако северо-запад горизонта был затянут сплошной облачностью, и она широким фронтом медленно надвигалась на озеро. Даже казалось, что внезапно опустился вечерний сумрак. Лёнька вновь посмотрел на часы. Потом удовлетворённо на нескольких добытых, ещё ранним утром, нырковых уток. Достал из рюкзака двухсот граммовую фляжку, пластик хлеба с салом и сделал пару глотков первача. Внутри груди, как в парилке только без пота, медленно растеклось тепло. С мыслями о скорой встрече с друзьями, возможностью «исповедаться» своим рассказом о первом дне охоты, улёгся боком на ещё сухой слой камыша на дне плоскодонки и накрылся армейской плащ-накидкой.
...Лёнька открыл глаза, но в первые секунды не понял, что случилось. Испуганно скинул с головы капюшон. Посмотрел на часы и только тут сообразил, что проспал более полу-часа. Всё было покрыто тонким белым одеялом. Снег продолжал бесшумно падать на камыш, на лодку, на озерную воду, на бахилы химзащиты натянутых поверх валенок. Он поднял голову. Через камыш скрадка посмотрел в сторону чучел и обомлел. Примерно, в двадцати пяти метрах, прямо в середине его ,,подковы,, из чучел, чуть далее в заводи, плавали около двух десятков белощёких гоглишек.
-И тишь твою.. дурака; чуть не проспал, зачем приехал...,- прошептал он.
Кошачьим движением взял ружьё и поймал на мушку ближнюю пару уток. Чуть дождался, когда на линию выстрела сплылись ещё несколько уток и нажал курки дуплетом. Мгновенно вскочил на ноги. Потом ещё несколько раз лихорадочно перезаряжал стволы, чтобы добрать ныряющих подранков. Наконец, всё стихло. Лишь по-прежнему, косой стеной, с неба сыпала снежная пелена и накрывала чучела белыми шапками. Бесшумно липла к рукам и лицу, а затем растаяв катилась холодными каплями за ворот рубахи.
-Так я не дурак, а молоток. Главное во время проснуться, -вслух пробормотал Лёнька. Как бы опасаясь оглянулся по сторонам, добавил. -Хватит трепаться, пора собирать.
Пока он подбирал добытых уток и снимал белые шапки с чучел, ветерок стих, а вместе с ним закончилась снежная пелена. Спустя полчаса Лёнька подплыл к скрадку, но несмотря на уже спускавшийся сумрак,решил ещё постоять в скрадке.Подержал вёсла на весу. После раздумья положил их в плоскодонку. Взял шест в руки и прошёл в нос лодки. Его мимолетный взгляд скользнул по добытым красавцам- гоглям. Удерживаясь одной рукой за шест, он сделал шаг на зыбучий плавун камыша, но нога не нашла опоры скользнув по комлю толстой талины. В следующее мгновение, резиновая подошва бахилы второй ноги скользнула по заснеженному днищу лодки.Чтобы не упасть он инстинктивно схватился за каркас скрадка. Через несколько секунд, его безмолвное лицо и глаза выражали оцепенение от увиденного. Плоскодонка, как привидение, медленно-медленно уплывала и была уже в двух-трёх метрах. Лишь дульный срез двустволки, продолжал как-то зловеще и маняще ,,смотреть,, в Лёнькину сторону; Его мозг ,,ожёг,, вихрь мыслей.
-Ждать помощи-то не....откуда. Когда приедут друзья и приедут ли вообще сегодня. Ночь в скрадке не продержаться..; но не помирать же...!
Он решительно снял плащ-накидку, бушлат, ватники, рубашку, бахилы с валенками, шапку и разложил по верх веток скрадка. Через минуту уже стоял по грудь в воде. Его коренастую фигуру облегало лишь потемневшее от стирки китайское бельё, а на шее угадывалась тонкая верёвочка с крестиком.
-Господи.. . Благослови и помоги мне, - едва шевеля губами, чуть слышно прошептал Лёнька.
В следующую секунду озёрная вода вспенилась вперемежку со снежной шугой и донным илом мелководья. Мощными гребками он доплыл до лодки. Удерживаясь за борт одной рукой, с силой метр за метром протолкал её в сторону скрадка.
Спустя несколько минут, в уже спустившимся над озером сумраке, он стоял в лодке. Едва сдерживая стук зубов, решительно снял с себя кальсоны, трусы и шерстяные носки с которых стекал чёрный донный ил вперемежку с растительность. Тело колотил озноб. Лихорадочно натянул ватные штаны, рубашку, бушлат и укрылся плащ-накидкой. Потом сел на дно лодки, разрезал ножом шарф на две половины и надел валенки с бахилами.
Захотелось курить. Дрожащими руками Лёнька попытался достать папиросы, но в кармане бушлата одна рука нащупала что-то твёрдое. Вновь мысль обожгла мозг, но последующая гримаса улыбки мелькнула на его губах. Через несколько секунд он жадно опустошил фляжку с остатком первача. Где-то глубоко в груди обожгло, а по телу медленно растеклось тепло. Он на мгновение расслабился, закрыл глаза, но сознание отвергало сон и заставляло действовать. Лёнька встал. Всмотрелся в береговую полосу камыша. Определил для себя направление к проходу в камыше. В темноте над макушками камыша едва виднелся шест с привязанной на вершине красной тряпкой. Собравшись с последними силами, как перед решительным и последним броском, он вновь обессиленно сел на дно лодки. Какая-то неведомая внутренняя сила, покоя и тепла, заставила его накинуть капюшон плащ-накидки поверх шапки и он закрыл глаза.... .
...Спустя «короткое» мгновение забытья, Лёнька в испуге очнулся. Откинул с головы бушлат и быстро встал на ноги. Вечерний сумрак уже окутал всё белое пространство. Лишь над озёрной гладью, в тусклой лунном свете, виднелись неподвижные силуэты утиных чучел. Словно не веря тому, что увидел вокруг, он посмотрел в сторону береговой черты. В этот момент, вдалеке взметнулись вверх лучи от света фар. Однако тут же на некоторое время исчезли, но вскоре вновь и уже близко разрезали темноту белого безмолвия. Осветили лес ближнего колка, чиркнули по макушкам высокого берегового камыша. Лёньке даже почудился, известный своей особенной мелодичностью, шум работы мотора -,,горбатого,, .
Он сел на дно лодки. Превозмогая вспыхнувший с новой силой озноб тела, осторожно выплыл из скрадка.Спустя несколько мгновений силуэт мыса растворился в глубине озёрного безмолвия. Но через полсотни мощных гребков вёсел, дно плоскодонки уже ломало снежную шугу мелководья в паре метров от шеста с уже обесцвеченной на его конце тряпкой.
P.S. Из цикла рассказов - «Возвращение».
