По полям, лесам и рекам.
Эта, самая яркая из всех моих пока немногочисленных охот, произошла лет 5-6 назад. Всё лето я отдыхал в деревне и с нетерпением ждал открытия охоты, которая в том году начиналась 28 августа. Весь день, 27 августа, я провёл в предвкушении этого праздника и вечером, несмотря на настоятельные рекомендации взрослых, никак не соглашался лечь спать пораньше, о чём впоследствии сильно пожалел.
Итак, долгожданный день настал, на часах 5.30, но, несмотря на ранний час, настроение бодрое, а утренняя прохлада и свежесть прогоняет последние остатки сна. Мы шагаем по хорошо знакомой сельской дороге, дедушка идёт впереди, на спине у него – старенькая, но надёжная двустволка, а в патронташе – патроны, которые мы вместе заряжали ещё в июле. Позади иду я и держу на поводке молодого спаниеля Нику, она, видя у своего хозяина ружьё, искренне радуется и изо всех сил пытается учуять какую-нибудь дичь. Но вот деревня скрылась за холмом, солнце ещё не встало, но всё же уже достаточно светло, чтобы нормально прицеливаться, я отпускаю Нику с поводка, дедушка заряжает ружьё, охота началась.
Проходим несколько сотен метров по просёлочной дороге, и видим, как с обочины поднимается несколько птиц, и, пролетев метров двадцать, садятся на высохшее дерево, окружённое густыми кустами. Дедушка делает знак, чтобы я оставался на месте, а сам, сделав несколько шагов, останавливается, прицеливается, и утреннюю тишину нарушает первый в этом сезоне, оглушительный выстрел. Сидевшая на самой верхушке горлица падает прямо в гущу кустарника. Начинаем поиски, надежды на собаку не оправдались: молодая и неопытная, она лишь крутится вокруг кустов, отказываясь лезть в дебри. Приходится искать самим, минут через десять первый трофей в сумке, и мы отправляемся дальше.
Мы двигаемся вдоль небольшой лесной речки, но на протяжении двух километров нам не встречается ни одной птицы. Таким образом мы добрались до речной старицы, берега которой сильно заросли кустарником, дедушка рассказал мне, что на ней он почти всегда встречал уток, но, если подходить напрямую, они непременно улетят, не подпустив на выстрел. Тогда мы решили попробовать поохотиться загоном: дед встал на одном конце старицы, а я, обойдя её сбоку, вместе с собакой пошёл берегом, стараясь шуметь как можно громче. Выстрел прогремел, но, когда я вернулся к дедушке, оказалось, что он промахнулся, чирки летели слишком низко, и он не смог нормально прицелиться, немного обидно, но ничего - охота продолжается.
Решаем зайти ещё на одну старицу примерно в километре от первой, но, к сожалению, ни на ней, ни на самой реке уток нет, постояв немного на берегу, возвращаемся обратно к дороге. Тропинка идёт через заросли невысокого ивняка, и вот примерно на середине пути слышим громкое кряканье: два крякаша, садясь на старицу, оказались прямо над нами, дедушка мгновенно вскидывает ружьё, выстрел, и один из селезней камнем падает вниз. Моей радости нет предела, но не всё так просто: мы не засекли, куда упала утка. Полчаса рыщем по близлежащим кустам, но безрезультатно, уже решаем оставить трофей и идти дальше, как нас неожиданно выручает Ника, она начинает интенсивно рыскать по кустам, и, наконец, выводит нас к дичи, селезень лежал прямо на тропинке метрах в пятидесяти от нас. Теперь в сумке чувствуется приятная тяжесть, а мы двигаемся дальше, следующая наша цель – березовые колки, где могут сидеть косачи.
Но находятся они совсем не близко, сначала по дороге долго поднимаемся в гору, а дальше - бескрайнее поле, ноги заплетаются в траве, чувствуется усталость. Так мы прошли почти полполя, и вот у нас из-под ног взлетает несколько птичек, немного крупнее воробья, но дедушка вскидывает ружьё и делает выстрел, две птички падают на землю. Я думаю: «Неужели и на таких птичек охотятся?» Оказалось, что это перепёлки, дедушка сказал, что они очень вкусные, но, чтобы наестся, их нужно настрелять целый тазик. Но, к сожалению, столько перепелов нам не встретилось, да и все колки оказались пустыми, так потихоньку-помаленьку мы прошли всё поле и добрались до леса.
Это был берёзовый лес, через несколько километров граничащий с сосновым бором. Мы решили идти недалеко от кромки в сторону бора, и вот минут через тридцать мы подняли первый выводок, штук в десять, часть из них вылетело из леса и полетело через поле, а две тетёрки лишь пересекли небольшую поляну и уселись на дереве метрах в ста от нас. Дедушка очень осторожно стал подходить к ним и, приблизившись на верный выстрел, прицелился, и снова тишину леса прервал оглушительный выстрел. Одна из тетёрок взлетела, а другая лишь взмахнула крыльями и рухнула на землю. Сумка стала ещё тяжелей, но после долгого пути тяжесть уже не была столь приятной.
Затем охота стала намного динамичнее: мы подняли приличный тетеревиный выводок, прогремело два выстрела, но ни один не достиг цели, косачи пролетели около сотни метров и снова сели, мы снова приблизились, выстрелы – все мимо, так продолжалось несколько раз, пока мы окончательно не разогнали выводок. До сих пор жалею, что не смог в полной мере насладиться этим моментом: сейчас в этих краях птицы стало намного меньше, а тогда у меня было такое состояние, что совсем не хотелось любоваться птицами. Действовала усталость от долгой прогулки, сумка сильно давила на плечо, да ещё давал о себе знать недолгий сон: я «спал на ходу», изредка просыпаясь от грохота выстрелов.
Наконец мы вышли к лесной дороге, за которой начинались «посадки» и сосновый бор, дедушка поинтересовался, не желаю ли я поохотиться ещё и на глухарей, но я взмолился, и он с улыбкой сказал, что шутит, и мы пошли прямо по дороге в сторону деревни. После недолгой фотосессии наступил крепкий и здоровый послеобеденный, плавно переходящий в ночной, сон.
Сейчас я частенько вспоминаю эту охоту, когда мне удалось познакомиться почти со всеми пернатыми обитателями нашей округи, к сожалению, в последние годы мне нечасто удавалось поохотиться там, надеюсь, что в будущем меня ещё ждут подобные интересные и яркие охоты, которые потом можно будет с удовольствием вспоминать и рассказывать другим.
