Манулята, какие они?
К началу мая на южных склонах хребта Танну-Ола полуденная температура воздуха поднялась до 15 °С. Склоны, обращенные к солнцу, несмотря на отрицательную температуру по ночам, стали более приветливыми и не такими мрачными, как в апреле. Контраст температур - обычное дело для Центральной Азии и мало смущает ее обитателей. В гнезде орла-могильника появилось первое яйцо, а центрально-азиатский курганник уже приступил к насиживанию полной кладки. По долинам рек появилась первая зелень. Ожили и зашевелились насекомые. Где-то над ухом, совсем неожиданно, раздался, забытый за долгую зиму, писк комара. Все чаще стали попадаться необычно пестрые, на еще общем сером фоне, удоды, непременные участники полупустынных с каменистыми осыпями ландшафтов.
Цель предстоящего маршрута - обследование скальных выходов на одном из участков склона реки Кадыы-Халын. Вчера мы видели здесь пару балобанов, которые с клекотом летали у скалы с расщелиной, забрызганной белым птичьим пометом. Их гнездование не вызывало сомнений, но подобраться к гнезду было не так-то просто, и мы решили посвятить этому следующий день.
Первые метры подъема по сравнительно пологому склону не вызвали особых затруднений. Теперь нужно было внимательно осмотреть скальный выход и определить удобный проход для дальнейшего движения. Мы остановились и стали рассматривать в бинокль летающего в отдалении сокола. Вдруг где-то сбоку послышались звуки, отдаленно напоминающие мяуканье. Я наклонился, звуки доносились из ниши, входное отверстие которой напоминало нору. В луче фонаря, на расстоянии 2 м от входа виднелись три маленьких серых пушистых комочка, прижавшиеся друг к другу. Это были котята манула. Расширяющееся в конце ниши гнездо выстлано овечьей шерстью, на входе – остатки добычи и кости даурских пищух.
При нашем приближении котята стали урчать, фыркать. Последний звук, сопровождаемый угрожающей позой, был резким, отрывистым и, скорее всего, напоминал легкое чиханье. Вся их оборона от нашего незваного вторжения ограничивалась только позами и звуками. Они совершенно не кусались, хотя их резцы и клыки к этому времени уже прорезались. На руках они также вели себя спокойно и, в отличие от имеющихся описаний в литературе, совершенно не пытались царапаться.
Котята были уже зрячими, с ярко-голубыми глазами. Их вес варьировал от 380 до 400 г. Волосяной покров – густой и очень пухлявый. Высота остевых волос достигала 30 мм. Общий фон окраски – серо-дымчатый с различной концентрацией черных полос на голове и спине. Низ тела – с поперечными полосами, более светлый. Такие же по возрасту котята были найдены в восточной части Монголии 5 июня (Гептнер, 1972), что, вероятно, указывает на растянутость сроков размножения.
Взрослый кот манул отличается от всех представителей рода мелких кошек, прежде всего, длинным и пышным мехом, а также сравнительно короткими ногами. Толстый пышный хвост не становится тоньше на конце и выглядит обрубком в обычном представлении, но это не только не портит внешнего вида кота, но делает его облик весьма гармоничным. Необычна и голова манула, напоминающая больше, по мнению целого ряда исследователей, «лицо» примата, чем кошки. Впечатление это усиливает не только короткая и притуплённая морда, но и очень большие, довольно близко посаженные и направленные вперед глаза хищника. Весьма необычны для кошки и размеры ушей: небольшие, закругленные, расположенные как бы по бокам морды и практически в одной плоскости, с четко выделяющимися «баками».
Многие, кому приходилось видеть манула в природе, отмечают удивительную способность животного буквально «растворяться» на, казалось бы, совершенно открытом месте. Крупный кот, распластавшись на земле, становится невидимым при дерновине, едва превышающей 10 см. Вне всякого сомнения, это одно из важных приспособлений для жизни в горных условиях аридного ландшафта, практически лишенного древесной и кустарниковой растительности.
Вероятно, в известной степени этому способствует и устройство опорно-двигательной системы вида. В сравнении с другими кошками, передние лапы животного расположены не под корпусом, а несколько смещены в стороны. При скрадывании добычи туловище манула «проваливается» между лап и почти стелется по поверхности земли так, что колени и локти оказываются торчащими над хребтом зверя.
Сидя за чаем в юрте у хозяина прирученного мануленка, мы с нескрываемым восторгом наблюдали удивительную способность животного с полного разбега проскальзывать под шкаф, едва возвышающийся над полом. Тогда как домашняя кошка, участвовавшая в игре и преследовавшая манула, ударялась лбом либо обескуражено останавливалась и потом уже пыталась заглянуть под шкаф, с трудом просовывая туда свою голову.
Имеющиеся сведения о манулах, живущих в неволе, различаются существенно. Одни авторы указывают на явно выраженную злобность и агрессивность взрослых особей, другие говорят, что в неволе поведение их практически не отличается от домашних кошек. Скорее всего, оно варьирует индивидуально. Мне неоднократно приходилось видеть манулов, взятых из одного выводка, но при этом очень сильно отличающихся по отношению к человеку. Справедливо, однако, то, что, даже будучи идеально послушным и проявляющим благожелательное расположение к своему хозяину, манул не становится таким ласковым, как домашняя кошка. Хотя, если уже быть справедливым, нрав последних, тоже весьма изменчив и непостоянен.
Численность манула на юге Тувы остается невысокой, однако в последние годы он стал более обычен. В 50-е годы там добывали до 200-250 шкурок, а в 70-е – до 100 шкурок. Включение вида в Красную книгу исключило официальные заготовки, но среди местного населения красивая теплая и довольно прочная шкурка по-прежнему пользуется популярностью, хотя специальной охоты на манула, конечно же, нет.
Для Красноярского края была известна лишь одна находка манула в долине Енисея на склоне Хемчинского хребта, в последние годы достоверное и регулярное пребывание вида установлено на территории Саяно-Шушенского заповедника, где он чаще всего попадает в объективы фотоловушек. Повсеместно, в пределах рассмотренного очага, распространение манула связано с нагорной опустыненной степью с грядами невысоких гор, выходами камней и каменистыми россыпями. Южные склоны хребта Танну-Ола, как и южные отроги хребтов Цаган-Шибэту, Монгун-Тайга, из-за малоснежности и обилия мелких грызунов – основного корма манула – наиболее благоприятны и пригодны для жизни этого вида. Частые зимовки соколообразных в этих местах служат лишь подтверждением вышесказанному.
Другая моя встреча с выводком манулов состоялась спустя несколько лет. Конец июня. Веду наблюдения за центральноазиатским курганником. Вот-вот оперившиеся птенцы покинут гнездо. Год был не очень кормным для них, и один из птенцов, постоянно притесняемый более крупными собратьями, в конце-концов был съеден. Явление каннибализма не настолько редкое среди хищных птиц, это позволяет им выживать в экстремальных условиях. День заканчивается, зной спадает. Птенцы, до этого распластавшиеся по гнезду, встают, приподнимаются на цевках. Делают пробные взмахи крыльями, как бы проверяя их на прочность. Вдруг среди кустов караганы, у подножия скалы, промелькнул какой-то зверь. Через мгновение любопытная мордочка показалась среди зелени и колючек. Едва успеваю сделать несколько кадров...
Манулы появились днем, что, в общем-то, нехарактерно для их образа жизни, хотя анализ спектра питания позволяет сделать предположение о возможности их охоты и в светлое время суток. Молодые в это время, судя по их внешнему облику, очень сильно линяли. От симпатяг котят не осталось и следа. Но еще меньше они напоминали взрослых животных, однако это несомненное родство с ярко выраженной отчетливостью проявлялось в повадках и поведении будущих охотников нагорной степи.
P/S очень жду не "манула" а "мануала" в части определения токовика на весеннем току)))))
