Войти
Вход на сайт
Вход через социальную сеть

Долгожданная весна

- Наталья, ты меня в гроб загонишь! Куда убрала ружье? – громыхал по всей избе раскатистый голос Ивана Михайловича, крепкого старика с вечно сдвинутыми бровями и от этого морщинистым лбом, - я всё твое тряпье повыбрасываю или сожгу в печке к черту! Говорил же тыщу раз, не лезь к мужским делам! Не твое – не лезь!

- Да ты сам его куда-то убрал, а меня пиняешь! - ни сколько не давая слабины в своем тоне, выставив руки на бедра и выпучив на сколько можно глаза, обвинительно отвечала Наталья Федоровна, жена Михалыча, милая женщина с голубыми, выцветшими от возраста глазами, но длинными, красивыми ресницами, - ты когда его видел-то в последний раз? Ты на охоту-то забыл как ходить, а с меня свою «бердану» спрашивашь? Тоже мне, нашел девку для битья… А тряпки мои не трожь! Не тобой накоплены, не ты им и командир. Вылазь из шкафа, нет там ничего, я на медне там прибирала!

Из дверок открытого шкафа показалась вначале задняя часть, а потом и весь Михалыч. Его глаза были так же выпучены, а на ушах и бровях расположился пух, который постоянно вылетал из туго набитых подушек хранившихся на самом дне старинного деревянного сооружения, являвшимся предметом мебели, доставшимся его семье после войны.

- На какой медне ты там прибирала! У тебя медня была в последний раз годов двадцать назад. Там в пылюке только картошку садить, а лунки на штык копать смело можно!

- Ты где там пыль увидал? А ну ка покажи!! Я тебя щас кочергой-то точно выровняю! Выходь отсюда! Иди ищи свою «бердану» в другом месте!

Иван Михалыч и Наталья Федоровна давно уже жили одни. Сыновья выросли и разъехались, однако не забывая навещать своих неугомонных родителей, по причине и без неё… то привозя внуков, а то просто на выходные в баньку и на шашлычок. Все село прекрасно знало, что не могли эти два пожилых, повидавших жизнь человека, жить друг без друга. Что их постоянная «ругань», это просто такой стиль выражения любви и нежности.

- Ты чо меня позоришь-то? Какая там пыль? Ты глаза-то разуй.

Наталья обмякла, надула губы и села на край дивана. Слеза побежала по щеке и она замолчала, боясь разрыдаться от обиды.

Михалыч присел рядом.

Её лицо всегда было для него самым прекрасным, родным и любимым и сколько бы времени не прошло, оно всегда молодым.

- Ты это… прости… , - обнял жену Михалыч, - ты же знаешь меня…

- Да ну тебя…, - толкнула она его плечом, стараясь освободится от его руки.

Но Наталье Федоровне было приятно и покойно, когда Иван был рядом. Она знала, что обидел он её не со злобы, а оттого, что не может найти своёго ружья, которым он уже не пользовался года три. Ружье, с которым он раньше не расставался, которое всегда стояло в шкафу для удобства, мешок с патронами и все его шурушки, все куда-то пропало…

Она не понимала почему Иван не ездил на охоту, ведь раньше, начиная с детства и до недавних пор, его дома не увидишь, постоянно на озерах. С утра до вечера.

Паша, старший сын, как-то рассказал, что охоту запретили только весной. Что мол утки стало мало. Что браконьеров стало много. Федоровна конечно ни чего не понимала в охоте, но ей было всегда жалко Ивана, ведь осенью ему нет времени на охоты, хозяйство как-никак, а весна у него была отдушина. Иван мог сутки просидеть с крякухой на болоте в шалаше и привезти домой парочку зеленоголовых, а потом весь год хвастаться. Он мечтал об охоте, Наталья это знала.

Михалыч не спал сутки, после того как узнал, что в этом году охоту откроют. И вот сегодня зять привез ему утицу, которая уже с обеда сидит в сенках, изредка по-вороньи нагло напоминая о себе пронзительным кряканьем.

- Поднимись на вышку, посмотри в сундуке, - вставая с дивана сказала Наталья.

- Водочки нальешь пятьдесят грамм, а то что-то я совсем на нервы изошел? – с надеждой взглянул на жену Михалыч, - Вся ночь еще впереди ведь. Пашка только часа в три приедет за мной.

- Ладно, пятьдесят грамм налью, но не больше. Сам знаешь свое сердце. Иди ищи пропажу.

«Сердце, сердце.., - ворчал про себя Иван, одевая калоши - теперь что, лежнем лежать что ли?»

Инфаркт у него случился лет десять назад. Ни с того ни с сего. Он копался в стайке, пытался поправить покосившуюся дверь, и вдруг неожиданно онемела левая рука и как будто огонь обжег изнутри. Начался кашель, а потом так сдавило грудь, что дышать стало невозможно. В глазах потемнело. Очнулся уже в районной больнице. Сказали, повезло, что председательский «Бобик» ехал в район. Мишка, соседский сын работает на нем, рыжий, молодой пацан, вечно в детстве прятавшийся в Ивановом огороде, в крапиве возле бани, чтоб украдкой от родителей выкурить сигаретку. Он в самый раз заехал домой на обед. Вот они с Андреем, батькой его, загрузили Ивана на заднее сидение и через полчаса были уже в больнице.

Пить, курить Михалычу запретили. Да он сильно-то и не злоупотреблял водочкой, а вот покурить любил. Так до сих пор и не бросил «соску», как её называла Наталья.

Солнце клонилось к закату. Соседние дома потеряли свои основные цвета, но зато приобрели желто-розовый ореол, облегающий темно-коричневые, четко вырисованные крыши с уходящим вертикально вверх дымом из труб. По ночам еще было довольно холодно.

Голубое небо превратилось в темно-синее сверху и золотое на горизонте, как бы отделяя день, который прошел, от ночи, которая неизбежно наступит.

Тишина давила на уши. Лишь изредка собаки перебрехивались где-то на конце села, да кряковая в сенях подавала голос.

Иван достал сигарету и закурил. Он подошел к лестнице, ведущей на вышку, оперся на неё спиной и закрыл глаза.

Завтра на охоту. На его любимое озеро, в любимый шалаш. Пашка уже увез туда лодку.

Михалыч думал, что уже ни когда больше не увидит весеннего открытия. Три года. ТРИ ГОДА он не выезжал. Ему снились зорьки. Он постоянно вспоминал свои удачи и промахи и мог часами рассказывать Наталье обо всех добытых зеленоголовых.

Дыхание сбилось и сердце забилось учащенно.

«Чертовы сигареты, - успокоил себя Иван, - надо бросать курить. Наверное к лету буду завязывать» - пообещал себе он и полез по лестнице на чердак.

Привычным движением, в полутьме, Иван нащупал патрон и вкрутил лампочку. Тусклый, сороковатный свет выхватил очертания стропил и балок. Неясные тени бросились наутек от источника света, причудливо ломаясь, вновь соединяясь и постепенно сливаясь с темнотой в дальнем углу.

Сундук с неохотой открылся, и сразу на душе Ивана стало легче. Сверху нащупал брезентовую упаковку, а в нем ощущалась тяжесть и очертания ружья. Михалыч вытащил приклад, ствол с цевьем, привычно собрал его, вскинулся пару раз и с радостью в сердце вновь сложил в чехол.

Тут же лежал вещмешок с патронами. В прошлом году их привез младший сын из города. Дробь четверка, под звезду, в контейнере и коробка чудная. Вся цветная, с красивой картинкой.

«Ладно, в избе посмотрю», - закрыл сундук Иван.

Аккуратно он вывернул наполовину лампу и осторожно спустился во двор.

Совсем стемнело. Звезды постепенно заполняли небо, а от дневного света осталась лишь узкая светлая полоска на западе.

«Часа через четыре приедет Пашка. Надо поспешать», - смотря на небо, отрыл в дверь в дом Михалыч.

- Ва-а-ань, ты чего так долго? Ложиться-то будешь? Тебе же поспать надо малость.

- Да ты ложись, я пока патроны переберу. Надо патронташ забить, да вспомнить как стрелять, - весело прищурившись, ответил Михалыч.

Наталья Федоровна покачала головой и пошла к столу, где стояла початая бутылка водки и стопка, наполовину наполненная прозрачной жидкостью.

- Ты вроде пятьдесят грамм хотел? Будешь?

- Да, конечно. Принеси мне сюда, - Иван уже разложил патронташ и начал вытаскивать патроны из ярких упаковок.

Он внимательно разглядывал каждый патрон, как будто пытаясь угадать, какая ему предназначена судьба, что-то пришептывая и улыбаясь сам себе.

- Какая красивая картинка, - увидев коробку из под патронов воскликнула Наталья Федоровна, ставя на столик стопку с водкой - я у тебя заберу одну? Сделаю картину в прихожей. У меня где-то рамка есть, щас найду.

- Э-э-э, Федоровна, ты мне хоть огурчик достань, а потом народным творчеством занимайся, - шутливо бросил Иван.

- Да-да, достала уже.

Наталья поставила тарелочку с золотистой каемкой, на которой лежал порезанный, пупырчатый, соленый огурчик. Иван крякнул, сглотнул слюну.

- Будем здоровы, - опрокинул смачно стопку Михалыч. Зацепив пальцами огурец, он отправил его вслед за водочкой.

- Дай бог тебе здоровья, - отозвалась Наталья, гремя в углу какими-то вещами, в поисках рамки.

Патронташ вытянулся на столе как змея, блестя золотыми головками патронов. Иван прищурился в очередной раз и понял, что для чистоты картины не хватает собранного ружья.

- Наталья, прихвати тряпку, протереть ружье!

Михалыч отклонился на спинку стула и прикрыл глаза. Дыхание восстановилось и боль в груди исчезла. Тепло разлилось по внутренностям. На душе стало спокойно и так хорошо, что даже запершило в носу и глаза покрыло влагой. Охота. Охота. Охота. Как здорово, что у него такие сыновья. Ведь без них он бы точно не смог ни куда поехать. Как здорово, что у него такая красавица жена. Она прожила с ним всю жизнь и понимала его, и любит всю жизнь. И конечно же он её любит.

- Спишь что ли? – вырвал его из неги голос Натальи.

- Нет, просто спину ослабил, - выпрямившись отозвался Иван.

Они сели рядом и каждый занялся своим делом. Иван с любовью и нежностью протирал свой Иж-58, осматривая каждое углубление, проверяя каждую деталь. А Наталья ножницами вырезала понравившуюся ей картинку. Так же с любовью и нежностью. Они сидели не замечая время, они были счастливы. Они были вместе.

- Надо одеваться, время уже, - пытаясь не прерывать идиллию, тихонько сказал Михалыч.

Перед ними на столе лежало до блеска вычищенное ружье, рядом с ним вытянутый в струну патронташ и небольшая рамка, с яркой картинкой, на которой изображен любимый зеленоголовый селезень. Наталья положила голову на плечо Ивану, с нежностью вдыхая его знакомый запах и прижимая его руку к себе.

- Ты завтракать будешь? – подняла голову она.

- Да, чай поставь, только не крепкий. А то чета давление скачет. Я попью быстренько, а то Пашка минут через двадцать уже приедет.

- Ты таблетку-то выпил?

- Да, в обед еще. И перед выездом еще выпью. Положи их в карман куртки.

Наталья с тревогой посмотрела на мужа, но видя его счастливое, порозовевшее лицо, успокоилась.

- Пряники достать к чаю?

- Да, давай. А я пойду крякуху в корзину посажу, да покурю на воздухе, - вставая сказал Михалыч.

Федоровна посеменила на кухню.

Иван аккуратно разобрав ружье, сложил его в чехол, а патронташ свернул в клубок, аккуратно застегнул его, обмотав собственным же ремешком, и положил на дно вещмешка. В кармашке лежала пузатая фляжка в тряпичном чехле, который был когда-то по-военному зеленый, а сейчас приобрел цвет осеннего камыша. Михалыч всегда в неё наливал чай с сахаром, чтоб потом прихлебывать его сидя в шалаше, вглядываясь в небо, не появится ли женишок для его утицы.

«А как же утку-мануху завут? – подумал он, - Не спросил ведь у зятя. Забыл!»

Михалыч взял вещмешок и ружье, и вышел на воздух.

Возле бочки для ливневой воды стояла скамейка, прибитая вплотную к стене дома, на которой было очень приятно посидеть рано на рассвете, когда солнце только начинает подниматься. Оно постепенно охватывало светом стену дома, проникая яркими лучиками сквозь щели забора, которые захватывали в плен сигаретный дым, причудливо играя им, скручивая сказочные кружева, постепенно разглаживая его и как бы фильтруя, очищали сами себя и вновь становились яркими полосками, которые упирались в бревна и отражались солнечными пятнами от окон.

Иван положил ружье и мешок на скамейку, а сам вернулся в сени, где тревожно кряхтела утка.

«Катька! – Михалыч взял в руки крякуху, - воистину Катька! А как же еще тебя можно звать?»

Он заулыбался, снял с полки корзину и открыл крышку. Со дна пахнуло свежей, заботливо выстеленной соломой.

- Вот тут ты и поедешь, Катерина.

Под хлопанье крыльев и недовольной кряканье, Катька была обеспечена временным жильем и затихла сразу же после того, как крышка корзины была закрыта.

Сердце Михалыча бухало в грудной клетке, приливая кровь к лицу. Он вспомнил, сколько раз он вот так усаживал очередную «Катьку» и отправлялся на озера… Сколько раз он выпускал утку на воду и она оправив перышки, отряхнувшись, начинала разрезать своим скрипучим голосом тишину утра… «Кряааа – кря, кря, кря, кря…», - разносилось по воде. «Кряааа – кря, кря, кря, кря…», - эхо возвращало голос манной, отражая от края бора. «Кряааа – кря, кря, кря, кря… Я тут, я красива и упитана. Я самая громкоголосая!!!», - зазывала кавалеров Катька. И Иван из шалаша любовался рассветом и наслаждался ненадоедающими куплетами этой вечной песни.

«Разволновался я совсем», - насторожился Михалыч, чувствуя, что сердце сейчас выскочит из груди, - «Надо однако на свежий воздух скорее».

За дверью пахнуло утренней прохладой. Михалыч сел на скамейку, поставил корзину на колени, откинул голову на стену дома и начал глубоко и ритмично дышать, чтоб выровнять поднявшееся давление и успокоить сердцебиение.

Где-то вдалеке, в организме начала повышаться температура и это знакомое ощущение пугало его. Иван боялся пошевелить рукой, чтоб не почувствовать её онемение, но огонь окутывал его изнутри.

«Нет-нет, только не это. Не сейчас, пожалуйста», - закрыл глаза он. Но огонь уже сдавливал грудь, - «Я тебя прошу, не сейчас, давай завтра, после зорьки. Как же я…? Я же на охоту…»

Михалыч одной рукой обхватил корзину с Катькой, а дугой прижал к себе ружье, как бы пытаясь показать господу, что он действительно просто хотел поехать с сыном Пашкой на охоту, что происходит какая-то ошибка, что ему надо обязательно на охоту….

Он прижимал корзину с ружьем все крепче и крепче, как бы пытаясь удержаться за них. В глазах потемнело и сознание начало мутиться.

- Н-а-т-а-ш-а…, - попытался выдавить из себя он, но предательский голос не хотел выходить из груди.

Он увидел как упала на землю корзина. Мозг пытался дать команду поднять её, но тело не слушалось. Минуты шли медленно, Иван ждал помощи…. Какой-нибудь… Как десять лет назад. Вот-вот зазвучит рокот двигателя и соседский сын посадит его в «бобик» и они помчат в район… И ему показалось, что стало слышно звук мотора вдали.

- П-а-ш-а…, -сделал еще одну попытку крикнуть Михалыч, но голос его не слушался….

Постепенно сознание покидало его, удаляя картинку полоски рассвета…

«Кряааа – кря, кря, кря, кря…», - голос утки заставил Наталью оторваться от хлопот вокруг сборов стола к чаю.

«Господи, Иван утку, что ли упустил?» - первое, что пришло в голову ей, - «В темноте же не поймает…»

«Кряааа – кря, кря, кря, кря…», - надрывалась кряковая.

Федоровна почувствовала неладное. Не мог Иван отпустить утицу, а если бы упустил, то уже бы матерился на весь двор. Она быстро накинула платок и шепча: «Ваня…. Ваня….», выскочила на улицу.

Михалыч сидел на скамейке, крепко прижав к себе ружье.

- Ваня, ты чего утку выпустил, - сквозь хрипоту и готовый вырваться крик выдавила из себя Наталья. Она понимала, что случилось, что-то ужасное.

- Ваня… - прошептала она вставая перед ним на колени.

- Ваня!!! – уже не сдерживая себя, закричала она, - Ваня!!! Ванечка!!!!! Ваня!!!!!! В-а-н-я-а-а-а-а!!!!

Её голос разорвал тишину, итак нарушенную утренним зазывным кряканьем Катьки.

- Ванечка, я прошу тебя, вставай!! Пашка скоро приедет…. Ваня, как же ты так? Ванечка, это я!! Ну, пожалуйста!!!! Там чай стынет… Ванечка, родной!!!!

Наталья почувствовала огромную боль и обрушившееся на неё одиночество. Она стояла на коленях и шептала ему ласковые слова, те которые ему не говорила давно. Она плакала, но как всегда боялась показать ему это, чтоб не расстроить. Она его любила. Она не могла без него.

- Помоги мне, Ванечка. Не уходи, родной. Я тебя не отпущу, - Наталья села рядом со своим мужем, повернула к себе его лицо и почувствовала, что щеки были теплыми, как всегда. Она поцеловала его в губы и разрыдалась. Губы были мягкими и горячими. Он был живой еще две минуты назад. Он не мог для неё умереть.

- Н-е-е-е-е-т!! Ваня!!!! – закричала она и посмотрела ему в глаза. Голос Натальи резко оборвался, она все увидела в них и положила его голову себе на плечо. Она не могла его опустить. Это было не честно.

«Кряааа – кря, кря, кря, кря…», - Катька вперевалочку расхаживала перед скамейкой, где сидели двое влюбленных людей.

«Кряааа – кря, кря, кря, кря…», - такой подсадной у Ивана не было ни когда. Голосистая. Песни с переливами.

Голова Ивана лежала на плече Натальи и его застывшие глаза были устремлены на Катьку, которая работала для него в последний раз. Она провожала его. Она как могла, пела ему прощальную песню вечной охоты. Песню несбывшейся мечты Ивана Михайловича. Песню, гимн весенней охоты, ради которой стоит прожить жизнь и под которую наверное стоит умереть……….

Новосибирск
17028
Голосовать
Комментарии (20)
Русь. Западная Сибирь.
5279
Да,вот ведь как судьба распорядилась..."Горький" рассказ,к горлу подкатил ком,а на глаза навернулись слёзы.Последний эпизод из жизни человека,охотника-больно читать такие рассказы....Начинаешь задумываться о бренности существования и конечности Земной жизни.А что там,за чертой Миров бытия и небытия, никто и не расскажет..Любите жизнь и всё,что Вас окружает,живите по совести и помните-мы гости в этом Мире на определённое нам Создателем время.
0
Деревенька у реки, Центральное Черноземье
445
Хорошо написано! Спасибо!
0
Новосибирская область Тогучинский район
3083
Слов нет

"Я тебя прошу, не сейчас, давай завтра, после зорьки. Как же я…? Я же на охоту…»
0
Новосибирск
4095
Очень своевременный рассказ, спасибо Сергей.
0
Томск
525
Сильный рассказ! До последнего надеялся что с Михалычем все хорошо будет, что поедет на охоту...
0
Новосибирск
24525
Саныч, да ну на)))) давно не писал, а писать ты могёш!!! Спасибо за историю. Сильно, ком к горлу 5+
0
Новосибирск (родился в Болотнинском районе, деревня Хвощевая)
1836
У нас,дедов, после прочтения твоего рассказа точно инфаркт может случится.Ты уж нас пожалей, и не ленись,пиши чаще.
0
Новосибирск
305
Прочитал, зацепило крепко, хорошо написал, молодец!
0
Новосибирск
401
Сильно,,,,! Давно так не цепляло. Молодец Саныч!!!
0
Башкирия город Сибай
6695
Спасибо, Сибиряк! Даже слеза непроизвольно выкатилась из глаз......5+
0
Обь, НСО
1609
:(((((((((((((
Жалко........... на последнюю охоту не отпустила костлявая..........
0
Томск
5565
Зачётище!
0
г.Новосибирск
39
Спасибо автору! Прочитал - как жизнь прожил! По шукшински душевно!!!! Чувствуется русская, сибирская "порода" в рассказе.
Респект!
0
Ставропольский край; с. Красногвардейское
425
Трагический исход событий всегда теребит душу. JTLUK >>> J4F )))
0
Новосибирск
24525
Саныч, уже в сотый раз прочитал твой рассказ, а точнее историю жизни, я так думаю, что это было??? А было, Сергей? Извини за такой вопрос. С.С., ....???
0
Новосибирск
17028
61natubo, это образ собирательный. Многое взято из жизни, но именно такого человека, с таким именем не было. Я давно собрал в себе все что было написано тут. Собрал именно для того, чтоб показать трагическую оплошность "голосователей" за отмену охоты. Хотел обозначить одну из причин их неправоты... Многое хотелось сказать...
Спасибо всем. Я не писатель и не привык к таким оценкам своего письма. Тем более в школе больше тройки не имел по лит-ре и русскому.
0
AG
Новосибирск
47
+5
0
tomsk
629
В точку попал. Именно так и чувствует себя охотник перед любой охотой
0
Барнаул-Москва
1284
Да, душевно и трагично. А жены нас любят и понимают до конца жизни.
0
Новосибирск
1379
Сильно написано! Трагическая история.
0

Добавить комментарий

Войдите на сайт, чтобы оставлять комментарии.
Наверх