Войти
Вход на сайт
Вход через социальную сеть

Коронный выстрел

История, которую я хочу рассказать, может показаться неправдоподобной, обычной охотничьей бухтиной, но она в действительности произошла с моим товарищем-охотником, который ее и поведал за традиционной чаркой «на кровях» убитого нами медведя.

Митяй – так звали моего приятеля – дружил, в свою очередь, с Петром Васильевичем, лицом высокопоставленным, но заядлым охотником.

Сам Митяй охоту знал в совершенстве, нашу северную суровую природу любил самозабвенно и ни за что не променял бы ее ни на какие южные экзотические красоты.

Охотником Митяй был отменным. Он прекрасно разбирался в повадках зверей, птиц и прочей лесной живности. По своей натуре был человеком общительным, имел много знакомых, которые любили побродить с ружьем по лесам и лугам в поисках дичи или покараулить медведя, жирующего на овсяных полях. Зная, что Митяй толковый и удачливый охотник, к тому же интересный собеседник у ночного костра, его приятели часто обращались к нему с просьбой организовать коллективную охоту, для разного ранга начальства…

Лет десять тому назад, а может и того больше, приходит к нему Петр Васильевич и просит организовать медвежью охоту на овсах для приезжающего из области высокопоставленного гостя и сразу ставит задачу, чтобы охота была в обязательном порядке результативной.

Ну что же, надо – значит, надо. Охота на медведя только что открылась. Выходы на овсах были первыми, свежими, медведи не пуганы, поэтому организовать хорошую охоту Митяю особой сложности не составляло.

В канун предстоящей охоты Митяй съездил на Лукшин хутор к своему давнему другу-охотнику, и вместе с ним в нужных местах глухих закрайков овсяных полей устроили добротные скрадки – лабаза. Настрого наказав Гордеичу (так величали друга Митяя) самому не пугать медведя и не допускать других охотников к облюбованным пашням, Митяй уехал за участниками предстоящей охоты…

К хутору подкатили на новеньком «уазике» в час дня. По дороге Юрий Матвеевич – так звали-величали высокопоставленного охотника – расспрашивал Митяя о здешних медведях, сам рассказывал всякие истории из своей охотничьей практики, из чего Митяй заключил для себя, что высокий гость медведей и видом не видывал, но всяких историй о них начитался и наслушался предостаточно. С гостем он не спорил даже тогда, когда тот говорил о звере явную чушь из жанра охотничьих бухтин, и лишь отворачивал в сторону обветренное лицо, окаймленное канадской бородкой, когда на него напахивало коньячным перегаром. Сам Митяй спиртного в рот не брал.

Фотей Гордеич, хуторской дружок Митяя, был человеком души распахнутой, обладающей исконно русским гостеприимством. На льняной домотканой скатерти, как на сказочной самобранке, появились свеже засоленные огурчики, еловые и боровые рыжички величиной с пятикопеечную монету, залитые оттоплЁной сметаной. Из русской глинобитной печи хозяйка выставила тяжелую, старинной работы гусятницу, из которой аппетитно дразнили розовыми, запеченными бочками молодые тетеревята. В последнюю очередь, как необходимый атрибут русского гостеприимства, на столе появилась четырехгранная старинная бутыль-четверть с первачом, настоянным на лесных целебных травах и корешках. От такого приема глаза у Юрия Матвеевича заблестели вожделением, и он, тронутый столь радушным приемом, произнес красноречивый, в коломенскую версту длиной, тост в честь хуторских хозяев и их гостеприимства.

Второй, не менее колоритный по содержанию, тост высокопоставленный гость произнес за предстоящую охоту, добавив при этом, что между первой и второй чаркой пуля не должна пролететь. Третий тост Юрий Матвеевич произнес за будущий трофей (в удаче он почему-то не сомневался), а четвертая рюмка была опрокинута за союз охотничьего товарищества. После очередной осушенной рюмки высокопоставленный гость решил тряхнуть стариной, выплеснув свою хмельную, молодецкую удаль в русскую пляску под аккомпанемент заливистой тальянки гостеприимного хуторянина. Пройдя круг-другой по чистой горнице, гость вдруг качнулся и бесчувственно повалился на широкую строганную лавку. От первача ли, от волнения ли предстоящей охоты, только ноги отказали держать в вертикальном положении его семипудовое тело, центр тяжести которого был значительно смещен вперед глобусообразным животиком.

Митяй все это время сидел в сторонке у печки-голландки, покуривая свою неизменную «козью ножку», тихо о чем-то переговариваясь с хозяйкой, изредка посмеиваясь в трехцветную бороду. И он и хозяйка немало повидали заезжих охотников – их удивить уже было нечем. Сам Митяй к подобным охотам относился как к низкопробным спектаклям, но ради своего товарища, с которым был знаком со школьной скамьи, а сейчас занимающего высокий пост в районе, никогда не отказывался играть в них ведущие роли.

… В час, когда солнце стало цепляться за верхушки могучих елей, тень от которых, как хищная птица, пласталась на закрайки пашен, Митяй распорядился собираться на охоту и будить гостя. Юрий Матвеевич, когда, наконец, его удалось посадить на лавку, не враз сообразил, где он и что с ним. Глухо икнув, он смотрел на окружающих его охотников глазами поджаренного судака. Но когда, наконец, понял, что настала пора садиться на лабаза, а не за стол, где хрустально поблескивала на половину опорожненная четверть со взбадривающей жидкостью, он постарался принять вид делового охотника-медвежатника. Прицепив к поясу роскошный нож, гость сунул за ремень охотничий топорик из нержавейки, небрежно забросил на плечо ружье, стволы которого отливали дамасской сталью, и направился вслед за Митяем в сенцы…

Усадили Юрия Матвеевича, как гостя, на самый верный лабаз, устроенный в дальнем закрайке поля, где овес наиболее сильно был вымят и опрыскан медведями. В сотне метров от него на добротном лабазе расположился Митяй, положив карабин с оптикой на опорные перекладины. В соседнем поле за нешироким перелеском расселись на лабазах Гордеич (комендант хутора, как его называл Митяй) и товарищ Митяя – Петр Васильевич.

Солнце скрылось за лесом, и золотистые, с малахитовым отливом краски овсяного поля сразу померкли. Настало то самое время, когда медведи начинают свой проверочный обход по опушкам полей. Митяй сидел в скрадке и чутко вслушивался в тишину – присутствие медведя он улавливал ухом прежде, чем замечал его глазом…

Треск ломаемых сучьев, неясное бормотание, прерванное глухим ударом чего-то тяжелого о землю, вспугнуло тишину. Взглянув в сторону лабаза гостя, Митяй все понял. Смех неудержимой волной подкатил к нему, но он сумел подавить его в себе, не дав вырваться на волю. Что-то бормоча про себя, потирая, видимо, ушибленную при падении бочину, Юрий Матвеевич с трудом влез на лабаз, приняв соответствующие меры предосторожности, чтобы вновь не очутиться на земле.

Время тянулось медленно. Митяй сидел на лабазе и строил планы на предстоящую осенне-зимнюю охоту на пушного зверя. В этом сезоне он решил сменить путик, уйдя в дальнюю, труднодоступную тайгу и там обосноваться. На старой тропе стали часто «пошаливать» случайные охотники – капканы снимались вместе с попавшим в них зверьком…

Вдруг чуткое ухо Митяя уловило еле слышимую поступь медведя. И как бы в подтверждение того, что охотник не ошибся, раздалась тревожно-беспокойная трескотня дрозда. Охотник не сомневался, что зверь на подходе. Трескотня дрозда стала медленно удаляться от лабаза Митяя в сторону засидки гостя и вскоре оборвалась совсем. Медведь, затаившись, лег, чутко вслушиваясь в вечернюю тишину – это опытный таежник знал наверняка…

На полосе медведь появился неожиданно даже для Митяя. Был он не очень велик, но черная, отливающая серебром шкура как трофей представляла собой определенный интерес. Косолапый жировал метрах в двадцати пяти-тридцати от лабаза высокопоставленного гостя и продвигался к нему все ближе и ближе. Но выстрела, которого Митяй ожидал, не было. Выдержка у Юрия Матвеевича оказалась железной. Митяй с каждым шагом медведя все больше и больше стал проникаться уважением к еще совсем недавно вовсе неуважаемому, как охотнику, гостю. Косолапый тем временем с шумом опрыскивая метелки овса и звучно чамкая ими, абсолютно спокойно жировал в десятке метров от лабаза гостя.

И тут Митяя осенило. Он осторожно поднял висевший на груди бинокль, подрегулировал резкость и навел его на лабаз Юрия Матвеевича. В восьмикратный «цейс», как на картинке, он разглядел тучное тело охотника, откинутое на ствол мшистой ели, лапы которой, как крылья птицы, высовывались из-под мышек. Мясистый подбородок покоился на рыхлой груди, обтянутой дорогим свитером исландской шерсти. Поблескивая вороненой сталью стволов, ружье покоилось на сучке. Сон охотника был блажен и крепок. Даже выстрел, прогремевший с лабаза Митяя, не смог оборвать его.

Медведь, сделав несколько прыжков, упал замертво у кромки поля – Митяй был настоящим мастером своего дела. Осторожно спустившись с лабаза и включив фонарик, Митяй направился к убитому зверю. С другой стороны перелеска он уловил торопливые шаги и увидел свет фонарей – это подходили остальные участники охоты.

Когда все собрались у закрайка, Митяй, махнув в сторону лежащего медведя, обращаясь к Петру Васильевичу, сказал:

– Медведь там, на кромке поля, в овсе лежит.

– А где же Юрий Матвеевич? – беспокойно озираясь, спросил Петр Васильевич Митяя.

– Да где же еще ему быть? Ясно дело – на лабазе дрыхнет, – улыбаясь, ответил Митяй. Немного помолчав, он добавил:

– А вы идите, Петр Васильевич, на хутор. Пусть хозяйка самовар ставит да перекусить что готовит. Мы с Гордеичем управимся здесь и без вас, да и о госте побеспокоимся.

Когда Петр Васильевич растворился в сгустившихся сумерках, Фотей лукаво улыбнулся и, подмигнув другу, прогудел:

– А что, Митяй, позабавимся? Да и приезжему душу порадуем. А?

Дальнейших обсуждений не понадобилось – охотники понимали друг друга с полуслова. Митяй скинул с плеч охотничью котомку и, порывшись в ней, протянул Гордеичу моток крепкой капроновой бечевы.

– Ты, Фотя, поосторожней будь. Как бы он со сна-то по тебе не лупанул. В кустах попусту не елозь, – посоветовал он Гордеичу и направился к своему лабазу.

Митяй не видел, как Гордеич привязал к передней лапе медведя бечеву и протянул другой конец ее к опушке, где на самом краю стояла толстенная ель с обломленной бурей вершиной. Но знал Митяй, что Фотей исполнит все в лучшем виде.

Спрятавшись за елью, Гордеич отыскал обломок сухого сука и, широко размахнувшись, запустил его в сторону лабаза, на котором почивал высокопоставленный гость. Первая попытка разбудить охотника не имела успеха. Лишь после третьего броска на лабазе стали проявляться признаки жизни.

Для пущего резону Фотей издал глухой звук, очень схожий с рыком медведя, что окончательно привело в чувство и вернуло в реальность жизни Юрия Матвеевича. Сон, как корова языком слизнула. Охотник протер ото сна глаза и увидел в сумеречном поле настоящего медведя, который ползком, потихоньку передвигался к опушке. Сердце Юрия Матвеевича бешено заколотилось – ведь он впервые видел не в зоопарке, а в его родной стихии настоящего медведя – хозяина тайги. В руках появилась предательская дрожь, и Юрий Матвеевич скорее почувствовал, чем осознал, что ему необходимо стрелять сию же минуту, иначе ружье вывалится из рук, и будет поздно.

И он выстрелил. Раз, затем другой. «Медведь» издал протяжный предсмертный стон и, передернувшись, затих. Фотей исполнил свою роль актера профессионально. Митяй, включив карманный фонарик, слез с лабаза, подошел к поверженному второй раз медведю и, наклонившись, как бы проверяя густоту шерсти на шкуре косолапого, проговорил:

– Хороша шуба. Неплохой трофей, стоящий. Есть чем похвастаться в кругу друзей.

А сам незаметно перерезал бечеву на лапе медведя, которая, скользнув змеей, исчезла в кустах опушки.

– Юрий Матвеевич! Поздравляю с удачей, – продолжал Митяй. – А здорово вы его положили, первым выстрелом и прямо в сердце. Чувствуется верный глаз опытного медвежатника. Слезайте с лабаза, полюбуйтесь на свой трофей.

– К..к..кор…р…ронный выстрел, – произнес заикаясь дрожащим голосом подошедший, но еще не пришедший в себя от пережитого высокопоставленный гость. – В прошлом году такого же взял, а может, чуть больше, – приходя в себя, добавил он.

Дорогое ружье в руке охотника плясало, как барабанная палочка в руках профессионала-ударника, а зубы исполняли знаменитый танец с саблями.

– А что будем делать дальше? Горло-то перерезали? Нет? Ну, я сейчас кровь пущу, перережу горло, – Юрий Матвеевич стал доставать из ножен отменной работы охотничий нож, но Митяй остановил его.

– Не стоит этого делать. Ведь вам, Юрий Матвеевич, наверняка шкура как трофей нужна. На хуторе тушу и обработаем, как положено.

Юрий Матвеевич, прикуривая сигарету с другого конца, утвердительно закивал головой. От души затянувшись, он зашелся в кашле от едкого дыма фильтра и, чертыхаясь, бросил сигарету на землю, придавив ее массивным каблуком бродовых импортных сапог.

– Ну и ладно. На хуторе и ошкураем медведя, – сказал Митяй, и в густых сумерках гость не заметил на его лице улыбки, увидев которую, он о многом бы догадался…

… Уже зА полночь, сидя за столом, в самом центре которого стояла глубокая чугунная сковорода с умело зажаренными медвежьими потрохами, а опорожненная четверть была заменена старинным графином, в который были влиты две бутылки коньяка «Апшерон» и бутылка шампанского – этот рецепт Юрий Матвеевич называл почему-то «Медвежий рык», Петр Васильевич ткнул незаметно Митяя в бок своим увесистым кулаком так, что у того лампа перед глазами заплясала, и тихо в самое ухо прошептал:

– Ну, режиссер! Если о вашем спектакле узнает хоть одна живая душа, как с медведя шкуру с тебя спущу, и с Гордеича спущу, и обе вместо трофея в передний угол вывешаю. Понял меня?

– Угу, – промычал Митяй, потирая бочину. – Буду нем, как труп медведя. И Гордеича упрежу. Будет молчать…

– Ка…р…р…ронный выстрел, Гордеич! Красиво, а? Первый раз – и в точку… – заплетающимся языком бормотал в это время Юрий Матвеевич, обнимая за острые плечи гостеприимного, хитро улыбающегося хуторянина.

– Уж ты уважь меня, Фотей Гордеич! На будущий год обязательно сообщи, как косолапые на овсы попрут. Уж ты ув…в…в…аж… Кор…р…рон…

Договорить Юрий Матвеевич – высокопоставленный гость – не смог. «Медвежий рык» сделал свое дело. Начинающая лысеть голова Юрия Матвеевича, словно подрубленная, упала вперед, уткнулась подбородком в рыхлую грудь, обтянутую дорогим исландским свитером. Губы в последний раз что-то невнятно прошептали, и он, утробно всхрапнув, отошел ко сну. «Медвежий рык» бил в точку гораздо вернее «коронного выстрела» Юрия Матвеевича – сейчас уже по-настоящему бывалого охотника-медвежатника.

Вологодская обл., г. Никольск
297
Голосовать
Комментарии (6)
Новосибирск
24519
Интерессный рассказ!
0
Башкирия город Сибай
6691
И сейчас таких горе-охотников хватает. Зверя найдут, ружье поднесут , треногу под ружьё или карабин подставят , водки нальют, с трофеем сфоткают..... гордись ,хвались ....
0
Вологодская обл., г. Никольск
297
Да... Много я таких перевидел. Рассказ написан с натуры.
0
Томск
4485
хорош рассказ 5 баллов
0
Вологодская обл., г. Никольск
297
Catcher, Спасибо.
0
Барнаул
5
Таких охотников сейчас много........ Благодарю за сказ.
0

Добавить комментарий

Войдите на сайт, чтобы оставлять комментарии.
Наверх