"чайки над горелым валом".юрий чернов (рассказ в сокр.)
На промысел чаичьих яиц отец и сын снарядились спозаранку,но пока прошагали версты полторы до тростникового озера, незаметно рассвело.стёкла плёсов уже взялись на утреннике румянцем.гулко брякнула брошенная в лодку цепь.вовка сел в дощаннике,как было велено,-у правого борта,ухватился за весло и затих,боясь ненароком задеть пугающе-пустой отцовский рукав,заправленный в карман пиджака.прохладное, в густых блёстках измороси весло ,захолодило пальцы.-не терпится,правая рука?-усмехнулся отец. -отпусти пока весло,не убежит.задымить треба...закуривал он так:оторвал от газеты,сложенной книжечкой листик,помял,перегнул у края и насыпал,словно по счёту,махоринок.-так куда поедем,а?-спросил отец.вовка давно ждал вопроса и выпалил:-на горелом валу,сказывали,чайки кишмя кишат. -можно и к горелому,-легко согласился отец.он загасил махонький огарок и ссыпал остатки махорки в кисет. -ну разом!вовка с размаху бултыхнул в воду весло и что есть мочи потащил на себя.грести он,оказывается,не умел.хорошо хоть отец этого не замечал-смотрел по сторонам,примечая, где кружат чайки. Пришёл отец вчерашним утром.из проёма двери на вовку шагнула коренастая,стёсанная сбоку фигура,наклонилась, и вместе с тихим звоном медалей, с колючим,крепким поцелуем вовкино нутро обожгла горячая,невместимая радость.при мысли о горелом вале прибавилось сил.вовка раскачивался вместе с веслом,а сам украдкой взглядывал на отца.отец чему-то усмехнулся,и вовка насторожился-не над ним ли? Отец всё угадывает.вот и сейчас,когда заныли и стали отваливаться руки,предложил:-давай поглазеем на небо! Бросили вёсла и откинулись на солому,набросанную в носу лодки.этой соломой они будут перекладывать в корзинках яйца чаек.наберут их много,сколько унесут,чтобы всем хватило поесть досыта.а дома, мать достанет завёрнутый в тряпку маленький, с мизинец,шматочек бараньего сала и порежет на совсем крохотные, с ноготок,дольки.сало мать хранит как лекарство от простуды.но зима давно уже позади,и сало беречь ни к чему.вот оно потрескивает на большой чёрной сковородке,а в него одно за другим с маминых рук прыгают жёлтые глазики."к столу!"-скажет, не оборачиваясь от плиты,мать,не видя,что все уже сидят за ним с поднятыми ложками.наконец,шипящая,ароматная глазунья посреди стола...тут чёрная с жёлтыми пятнами сковорода закружилась перед глазами,к горлу подступила тошнота.вовка открыл глаза.-поплыли? -пошлёпали! За спиной уже слышался гомон чаек.слева чернел горелый вал-узкий,длинный полуостров с метровыми кочками,мочажинами и топями.весной здесь всегда пускают пал.колония чаек дальше,в нетронутом огнём кочкарнике.отец почему-то перестал наблюдать за птицами,смотрел на пепелище и мрачнел.чайки кружили рядом,но как-то необычайно слаженно и быстро.птицы летели низко,густо;казалось,огромное лоскутное одеяло полоскалось в ураганном вихре.вдруг внизу,под стаей,вовка заметил коршуна.чёрная стрела металась из стороны в сторону,пикировала и снова таранила звенящий купол.но едва коршун сшибался с чайкой,как на него хлопьями снега валились другие,клевали,били крылом.стая росла на глазах,разбухала,тяжелела и всё ниже опускалась к воде.живое одеяло уже коснулось плёса,закрыло коршуна,и его резкие судорожные хлопки по воде потонули в победных криках чаек.вовка был в восторге.отец сидел сгорбившись,на лице-раздумье. Отец развернул лодку.-батя! -потерпи сынок...проживём и без этой добычи.отец следил за полетом чаек. -не знал я про их отвагу...и,чувствуя,что сын вот-вот расплачется,утешал,как мог...-и мы вот так загнали в землю фашиста.встали от мала до велика и не дали дороги.и ты, сынок,воевал,и село наше.сами голодали, а нам отрывали последнее.вовка до боли закусил губу,кивнул и быстро отвернулся.резкий порыв ветра вдруг выхватил из отцовского кармана пустой рукав, и он зареял над лодкой, как флаг.
