Эпизодическая охота на бобра
Вот как то замысловато переплелись в наших краях социалистические устои с капиталистическими, то бишь рыночными. За всю страну не скажу, ибо не ведаю. Разных нестыковок, порой забавных, много, остановлюсь на наших, более-менее профильных, охотничьих.
Появился в незапамятных советских временах угольный разрез, на строго отведенных делянках, назовем их так. Пересек он дороги в отдаленные деревеньки, на покосы, да и мало ли еще куда. Проблем никаких не было - проезжай куда хочешь. Во времена развивающегося капитализма тоже вопросов не возникало, но вот окреп антипод социализма, расправил крылья, расставил охрану и дороги перекрыл шлагбаумами. С простым народом поступали просто, открой багажник, легкий шмон и проезжай. Так и было до той поры пока вездесущий ГАЗПРОМ не надыбал в тех местах чего то ископаемого, не то никель, не то молибден, в общем то что миллионами тонн, как уголь, возить не надо. Очень быстро построили дороги, отличного качества. Там, где раньше только бульдозер мог чувствовать себя уверенно, теперь же, на отлично отгрейдерованной щебенке, появились даже дорожные знаки. Не говоря об остальном…гаишники стали пастись. Так вот газпромовские хлопцы обыску машин воспротивились…провожайте машины через территорию если сомневаетесь. Через суд доказали свою правоту. Теперь и остальной народ пересекает разрез проще.
Занятное дело, живность ведь тоже пользовалась старыми тропами. За мелочью, понятно - не уследишь, а вот лосей я видел трижды, пересекали выработку они всегда в одном и том же очень неудобном месте, почти сто метров по отвесной «висячей» ( это такой горняцкий термин), они спускались без напряга, к слову зайцы могли там и подняться. Почему там? «Вера такой?» Вековая тропа?
За зайцами следить - занятие неблагодарное, на это ушастое племя внимания никто и не обращал, лисы тоже бродят бессистемно, но вот появилась закономерность - три года подряд, весной, в придорожной канаве, дорожники лопатами забивали бобров.
Надо сказать, вся выработка протянулась по течению бывшего ручья, «Бугристым» его на картах обозначали. Как бы там землю не ворошили, вода все равно бежала в ту же сторону, как и сто лет назад. Хоть от ручья осталось одно название, эта канава являлась кратчайшим путем, через так называемый водораздел и при том что некоторое количество переселенцев погибало, многие добирались до «воды обетованной» вполне благополучно.
Вот так бобры, решая проблему перенаселения, а может движимые инстинктом продолжения рода, разбредались разными путями, лишь бы вода мало-мало была, порой попадая и в канавы.
Так что встретить этих «тальниковых парикмахеров», можно было в любом месте, где нарос древесный корм, ива предпочтительнее, а так грызут они все подряд, включая березу.
В самом конце октября, обходя в поисках припозднившихся уток все мало-мало подходящие водоемчики, в одном, носившем название «Подкова», я обратил внимание на свежие погрызы тальника, раньше их не было.
«Голому собраться…», и вот я, в тот же вечер, удобно расположившись на складном табурете, жду наступления темноты. Разъяснившееся небо предвещало наступление холодов, хотя заморозков еще не было. Отчетливо видимый на розовом фоне высокий куст тальника, в гуще камыша, вдруг стал ритмично трястись, подчиняясь неведомому мне алгоритму. Та-ак, «вечер перестает быть томным». И вот когда сумерки сгустились настолько, что я уже с трудом различал мушку, из камыша показалось неясное пятно, это бобер перед тем как выплыть на открытое место присматривался, возможно ко мне.
Подняв ружье вверх, где темнота была менее черной, я выровнял планку и плавно наведя стволы на пятно, выстрелил. Негромкий всплеск и все затихло. Видимо вспышка выстрела как то засветила мне глаза, и я вообще перестал что либо различать на воде.
По пути к машине, в стороне, плеснулся бобер, стрелянный мной или другой, кто ж разберет.
После комфортной ночевки в своем вагоне, высовываюсь на улицу. Морозец. Все что вчера было мягким и сырым - стоит колом. На «Подкове» ледок, в местах с большой глубиной - символический, а вот в мелком тупике - приличный. Мой вес конечно не держал, каждый шаг приходилось выверять, ломая ледок с видимым усилием. Темное пятно, теперь посеребренное оказалось битым бобром, весьма приличного веса. И вот тут первый лед сослужил мне добрую службу. Вместо того чтобы тащить зверя в руках или на горбу, что при отсутствии рукавиц, на холоде, весьма противно, я просто запустил его по льду к берегу, докатился как хоккейная шайба.
- И где ты их берешь? - удивлялись сослуживцы, пропуская очередную порцию «огненной воды». Закуска из бобрятины, шкворчащая на сковороде, способствовала более успешному расщеплению этанола в желудках.
- Да вот, как то встретились - говорю им, выполняя неведомо кем писанное правило : «Добрый кусок мяса - запиваем добрым глотком эля». Или наоборот?
Лучшие комментарии по рейтингу
