Первач.
Время осени для городского жителя с его заботами на садовом участке подошло к своему закономерному знаменателю. Захватив ценный житейский скарб многие дачники с лёгкой грустью перекочевали в свои зимние «хрущёвки». На дворе хозяйничали последние числа сентября.Уже несколько дней, ранним утром и перед сном, Володька усиливал звук динамика городской сети и вслушивался в речь диктора с ожиданием момента прогноза погоды. И со слов второй половины, как чумной, затаив дыхание надеялся поймать долгожданную весть о ненастье со снежком,для крайней удачи на охоте при пролёте уток и гусей на юга через НСО.
Отпуск в десяток оставшихся дней катастрофически близился к концу, а вместе с этим таяла давнишняя мечта,-поймать ещё разок этот неуловимый миг охоты на «северную». В середине недели, так и не дождавшись желанного, он сел на пригородный автобус и укатил на дачу прихватив с собой ружьё и десяток патронов. Побродить по протокам, поднять на крыло хотя бы пару зажиревших кряковых ещё не отлетевших на зимовку.
Сосед по даче- пенсионер Митрич, некогда заядлый охотник, жил там до крепких морозов. Соскучившись по родственной душе или от одиночества, встретил Володьку восторженно-старческим голосом.
-Ну вот гляди-ка, и мне по-веселее будя ночевать-то. Широко открыл калитку в очень узкий тупиковый проулок, а приметив чехол с ружьём нараспев беззубо прошепелявил:
-Так тут уж всю утчёнку пошти поштреляли. Второго дня на дальних плесинах шмаляли.
-Не бойся, мои крякаши ещё жируют в заломах,- с улыбкой ответил Володька и крепко пожал деду руку.
-Ну тебе смекать об энтом знамо лучше,- согласился Митрич. Накинул верёвочное кольцо на створку ворот и вроде прокашлявшись украдкой взглянул на своего соседа. -Константиныч, я тут уж баньку разогнал до жару. Так что управляйся и подбегай. Ты же знашь, что там у меня ещё с прошлого разу чуток накапало.
-Было бы предложено. Раз пошла такая канитель, через пару часов встречай. Да, кстати, твоя бабулька тут.
-Уж третьего дня, как дочка в город её свезла. Да и смирнее без подола-то.
...Поздний вечер. За крохотным почерневшим от сажи оконцем баньки едва угадывался свет. Лёгкий парок пробивался сквозь притвор дощатой двери. Из предбанника, в сумраке поздней осени, едва слышались бодрые вздохи от удовольствия после заходов в парилку с берёзовым веничком. Наконец, дверь широко распахнулась. Мелькая порозовевшими от банного жара розовыми частями крепкого тела, Володька выкатил с накинутой на плечи телогрейкой, в трусах и галошах на босую ногу. Бегло кинул взгляд на небесное сито из звёзд, прошептал:
-Ты смотри-ка, а холодком потянуло к ночи.
Митрич сидел на табуретке у стола, лицом к раскрасневшейся чугунной дверцы печки. Его щёки изъеденные двумя глубокими морщинами, казались огненно-бордовыми. При виде вошедшего соседа от которого струился пар, зычно пробормотал:
-Ну, кажись, жару-то тебе до-сыта.
-В самый раз дед. Благодарствую. Я хотел было тройку заходов сделать, да подумал, что ты один скиснешь,- с улыбкой ответил Володька, усаживаясь на лавку к столу.
-Так не мудрено. Уж слабоват бываю от севушной-то. К восьмому десятку и похмелка только вред. При этих словах, дед взял литровую банку и налил в гранёный стакан первача светло-чайного цвета.
-Ну,с лёгким паром! Володька сделал несколько глотков. Не допив, с перекосившимся лицом как от зубной боли, поставил стакан на стол.Закусил солёным огурцом и отварной картошкой в мундирах.
-Чёрт, крепка зараза. Вроде, как ершом шомпола по кишкам проскребло,- зычно крякнув от удовольствия, продолжил. -Кстати, про похмелку анекдот вспомнил.
Значит так; пришли два выпивохи проводить закадычного дружка в последний путь; один говорит : - Смотри, как он не плохо выглядит.
Однако другой с сожалением: -Ещё бы, он же со среды не выпивал.
Дед беззубо расплылся в улыбке. -Так я тоже сказываю, что похмелка тяжела. Вроде фильтра
из марли кладу, да и с сухофруштами для фарту настаиваю.
Тут же тяжеловато поднялся и слегка сгорбившись подошёл к печи. Уселся на низенький самодельный табурет. Открыл кочергой дверцу. Пошевелил угольки и подбросил на них пару тонких берёзовых полен. Ещё некоторое время молчаливо смотрел, как огонь начал страстно лизать бересту. Потом, как бы что-то внезапно вспомнив, с сожалением в голосе нараспев пробормотал:
-Всё, баста по-годуш-ке. Давеча, пока ты парку поддавал, по транзистору прогноз сказывали. К воскресному дню первый заморозок обещали, а то и слякотность .
Разомлев от тепла и застолья, занятый собственными размышлениями, Володька воспринял эти дедовские слова по-своему.
-Ладно Митрич не переживай. Я договорюсь в ДОК, так что подвезут тебе ещё пару-тройку кубов горбыля для дровишек... . Вдруг осёкся на полуслове и переспросил. -Так я не понял; ты вроде о погоде что-то говорил.
-Да сказывали, что к выходным похолодание ожидатся, а по северам снежок.
-Так что же ты молчал..,- воскликнул Володька. Решительно встал из-за стола, взял одежду и начал суетливо одеваться.
Не понимая свою вину в высказанном известии, захмелевший дед растерянно посмотрел на соседа, виновато запричитал:
-Константиныч, ты пош-то обижашся. Не надо мне твоих горбылёв. Я же это к разговору, что зима уж на носу. На фатиру городску съезжать скоро.
-Тьфу ты, гнуты. Причём здесь дрова. Я же только и ждал похолодания, чтобы на пролётную утку по-охотить. Отпуску осталось четыре дня вместе с выходными,- успокоившись ответил Володька. Вновь уселся на лавку к столу.- Наливай ещё по паре глоточков за хорошую весть.
Митрич ещё некоторое время был в замешательстве. Однако сообразив, что о дровах речи нет, вопросительно прошепелявил:
-Ночь уж, куда перёшся-то?
-Так вот и я сообразил, что лучше утром раненько первым рейсом автобуса домой до города. Охотничий провиант в охапку и махну на охотбазу, что рядом с ж/д станцией у озера Секты. Потом лукаво посмотрел на деда. Достал из рюкзака армейскую фляжку.- Наполни-ка в счёт дров, чтобы жарче горели. Да и за мою будущую удачу. Ведь я ещё не забыл, как мы с тобой лет этак пятнадцать назад у озера Кайлы «северячка» постреляли.
...За окнами полупустого вагона пригородной электрички проплывали давно знакомые места. Володька взгромоздил свои болотники на край противоположного сидения. Отрешившись от мирской суеты города, с выражением детской беспечности, любовался природой отходящей к зиме. Смотрел на осиротевшие поля с почти голыми от листвы колками леса, на извилисто тянущиеся ряды стогов соломы уплывающие к горизонту на стерне золотистого цвета. В кюветах, рядом с железнодорожным полотном, кое-где ещё виднелась вода затянутая тёмно-зелёной ряской исчерченная утиными набродами.
Наконец, голос из динамика вагона объявил,-«Рямок, следующая станция Тихомирово». На перроне остались лишь несколько человек местного населения, да охотник в видавшем виды бушлате со взгромождённым на спину рюкзаком. В одной руке он держал чехол с ружьём, а в другой спальник. Оглянулся по сторонам и едва слышно пробормотал:
-Ты смотри, видимо я один помешанный. Хотя на базе верняк ко-то будет. Главное, чтобы егеря-Самодума захватить, да лодку надёжную из ангара взять.
Спустя чуть более получаса Володька спустил шпоновую лодку в канал. Нарезал сухого камыша вперемежку с травой. Вместе с охотничьим скарбом уложил на слани и накрыл плёнкой. Перед броском по каналу в более чем полутора километра до озера решил закурить. Вспоминал, где в прошлые осени охота была удачной, да и возможность выйти на берег для ночёвки, чтобы не возвращаться на базу. Впереди по мосту через канал проехала легковушка с лодкой на крыше и свернула на просёлок к базе.
-«Ну вот нашего брата прибыло, а к субботе ещё подъедут. Попугают утку хоть малёхо»,- подумал Володька.
Через несколько минут «москвич-412» лихо подкатил к пирсу и остановился на взгорке. Пара молодых охотников подошли ближе. Поздоровались. Старший по возрасту спросил:
-Вы не скажите, егерь на базе? А то мы ещё без путёвок.
-На месте, только вроде с похмелья,- с улыбкой ответил Володька.
Охотники расплылись в улыбке.- А Вы на какой стороне стоять будете?
-Вроде со стороны «Рямка»у кургана планирую, где старые твёрдые камышовые кочки можно использовать для скрадка.
-Ладно батя; может быть встретимся. Мы тоже туда попытаемся проехать, там на открытие был удобный выход на берег.
...С самого утра ветер менял свое направление. Однако уже к полудню он окончательно гнал тёмные тучи с севера-запада. Стало заметно холоднее.Место на юго-восточной стороне озера, где пролётная утка останавливалась для отдыха или снижалась низко над водой, Володька знал отлично по многим прошлым охотам. Спустя пару часов он протолкнул свою шпонку в поникший камыш выступающий мысом глубоко в озеро. По обе руки в пару сотен шагов, как карманы штанов, распластались огромные лунообразные заводи. В 15-25 метрах от скрадка, на волнах полукольцом, уныло болтались почти два десятка разномастных чучел. Лишь изредка, от куда-то с другой стороны огромного озера, ветер доносил одиночные глухие выстрелы. Потом всё вокруг надолго стихало.
И всё же один раз Володька успел выстрелить дуплетом, по внезапно налетевшей тройке гоглей. Один упал на воду, но через мгновение исчез под рябью тёмной озёрной воды. Однако вынырнул уже слишком далеко для точного выстрела, а вскоре совсем потерялся из виду.
С севера-запада медленно,по всей ширине видимого горизонта надвигалась сплошная низкая облачность. Казалось, что к земле тянулись серые космы шлейфа дождя. От бездействия и ожидания захотелось курить. Володька откинул плёнку с засланного толстым слоем камыша на дне лодки. Его лицо выражало одновременно озабоченность и надежду.
-Вот тебе и пролётная. Только дождя мне не хватало,- прошептал он едва шевеля губами.
Уселся полулёжа поудобней. Достал из рюкзака пласт серого хлеба с салом и фляжку. Где-то глубоко в груди обожгло. По нутру медленно растеклось тепло.Он на мгновение расслабился и закрыл глаза. -«Жаль утка не знает, что именно ты здесь и сейчас лежишь ждёшь, а то бы подлетела»,- подумал он. Спустя несколько минут, какая-то неведомая сила покоя, заставила его накинуть поверх головы плёнку. Тепло дыхания окутало его лицо и притупило сознание.
...Володька открыл глаза, но в первые секунды не понял, что случилось. Откинул с головы капюшон плаща. Посмотрел на часы и только тут сообразил, что вздремнул около получаса. . Всё было покрыто тонким белым одеялом. Бесшумно кружась над рябью озёрной воды, невесомые снежинки сыпались с неба на лодку, на озерную воду, на болотники торчащие из под плёнки. Он поднял голову. Через камыш скрадка посмотрел в сторону чучел и обомлел. Примерно, в двадцати пяти метрах, с краю его,,подковы,, из чучел, чуть в стороне в заводи бултыхались почти два десятка гоглишек. Через мгновение, дуплет разорвал тишину озера. Вздыбил гребешки воды, оставив без движения одного белощёкого, а другой поплескавшись и опустив клюв в воду вскоре затих.
-Ну вот, и я не лыком шит; всё не пустой,- прошептал Володька, перезаряжая стволы.
Пока подбирал добытых уток и снимал белые шапки с чучел, северо-западный ветер ещё более усилился. Огромная сервая туча, во всю ширину видимого горизонта, медленно плыла на юго-восток.Спустя четверть часа с неба вновь посыпала снежная пелена. Накрыла камыш, лодку и чучела тонким белым покрывалом. Всё вокруг мгновенно преобразилось. Володька крутил головой, вглядывались во встречный мокро-снежный поток. По щекам катились капли от растаявших снежинок и неприятно скатывались за воротник. Прошло уже более четверти часа, но даже призрака похожего на пролётную стайку уток не увидел.
Вдруг, справа от себя, едва заметными точками просвистели крылья. В пелене снега, боковое зрение выхватило силуэты уток пролетевших прямо над чучелами, но он проводили их лишь коротким взглядом. Прижатые пеленой снега стаи летели низко над водой, совершенно не обращая внимание на чучела. Взмыв над урезом побелевшего камыша, исчезали за снежной стеной. По полёту было видно, что утка разномастная.
-«Значит подвижка «северяка» началась; вот она долгожданная удача»,-размышлял Володька.
Однако ход его мысли прервался. Вновь, на дальний выстрел, промелькнули силуэты уток и исчезли за соседним мысом. Тут же донеслись выстрелы из двух ружей, а спустя несколько секунд неразборчивые восторженные выкрики, заглушённые одиночными выстрелами.
-«Наверняка, это молодые охотники, которые подъезжали на базе»,-предположил он.
Ветер продолжал нести снежные заряды. Они то внезапно уплотнялись, то превращались в редкие порхающие снежинки. Им в унисон, стаи летели широкой полосой, с различным интервалом по времени. Примерно, от пяти до двадцати минут, почти по направлению ветра с северо-запада на юго-восток. Иногда, возможно отставшие от головной стаи, часть уток рассыпались у чучел. В этот момент всё вокруг, как возможно и у невидимых охотником за мысом, превращалось в какую-то круговерть: снега, воды, белого камыша, летящих и падающих безжизненно уток после дуплетов и одиночных выстрелов по-добору подранков.
Пролёт длился чуть более двух часов. Однако основные, а точнее многочисленные, плотные стаи пролётной утки, шли в стороне и совершенно не реагировали на чучела.
...Уже за полдень, снежный заряд заметно поредел, но снежинки ещё продолжали кружить в воздухе. Казалось, что солнце надолго скрылось в тёмно-синих тучах. Однако вскоре вновь выглянуло. С ещё неостывшим теплом своих лучей, гладило поникший камыш и отражалось множеством бликов в каплях воды зависших на стеблях прибрежной дернины. В лодке на плёнке лежали около полутора десятка гоглишек и чернеди. Володька ещё некоторое время стоял всматривался в горизонт над озёрной водой, но почувствовав лёгкий озноб достал из рюкзака фляжку и сделал пару глотков первача.
-Точно ключница варила, цхя-бу..ду,- пробурчал он, с гримасой улыбки на лице. Дрожащими пальцами рук нащупал во внутреннем кармане портсигар. Жадно сделал несколько затяжек сигаретного самокрута. Почувствовал, как глубоко в груди обожгло.
В этот самый момент слух уловил до боли знакомый свист крыльев. Он схватил ружьё, но лишь проводил взглядом стайку гоглей взмывших над чучелами и сразу спланировавших за ближний мыс к охотникам. Донеслись два разноголосых дуплета, затем несколько выстрелов добора уток.
-«Смотри-ка, соседи-охотнички не отстают,- размышлял Володька.- Наверняка это те двое, что на базе подъезжали».
...Однако одиночные выстрелы продолжились, чередуясь с неразборчивыми по смыслу криками уносимые боковым ветром. Уже с десяток минут Володька смотрел в ту сторону, но ни единой стайки или одиночных уток не увидел.
-Охренели что-ли с перепоя; кого стреляют,-пробормотал он. Вновь послышался выстрел, потом ещё.. . -Чёрт, может быть что-то случилось..?
Сомневаясь в худшем, он решительно загребал парой распашных вёсел шпонки и быстро обогнул мыс. Оглянулся в сторону ещё доносившихся одиночных выстрелов и на несколько секунд оцепенел от увиденного. Вдали, у камыша береговой заводи, над поверхностью озёрной ряби виднелись лодка, а со стороны кормы угадывался силуэт человека торчащего из воды и ухватившегося руками за борт. У самой береговой полосы на кочке стоял охотник и стрелял в воздух. Заметив лодку, вновь выстрелил, продолжив звать на помощь уже осипшим голосом и махать руками.
Спустя несколько минут, окатывая себя брызгами ледяной воды от вёсел, Володька подгрёб к корме плоскодонки за которую едва удерживался озябшими пальцами охотник с потухшим взглядом.
-Пальцы...оне-ме-ли,- пробормотал он едва слышно..
Потерпи парень, сейчас что-нибудь придумаю,- громко крикнул Володька, ещё не осознавая всю трагичность ситуации. Ухватился за мокрый ворот телогрейки. Попытался приподнять охотника из воды в свою лодку, но мгновенно понял, что вытянуть не под силу, а то и сам может оказаться за бортом. Мысли бешено сверлили мозг в принятии правильного решения. - Сейчас, сейчас, потерпи чуток...-цхя-бу-ду. Он вновь взглянул в лицо безмолвного охотника. И в это же мгновение вспомнил, что это один из двух охотников подъезжавших к нему ещё на базе. Из скрадка на кочке вновь послышался охрипший голос:
-Меня забери..те. Один не вытащи--шь.
Володька всё расслышал, но тут же подумал.-«Пока сплаваю, этот «водоплавающий» вообще может нырнуть и тогда... . Решение пришло мгновенно. -Надёжно привязать охотника к лодке».
Не теряя ни секунды выдернул из своих ватников длинный ремень. Что-то бубня вслух продёрнул его под мышкой телогрейки через противоположное плечо охотника. Сильно затянул. Свободный конец скрутил с верёвкой привязанной к скобе у кормы плоскодонки и сделал узел двойной петлёй. Однако успел лишь взяться за вёсла, как услышал не то стон, не то мольбу:
-Не бросай.., помоги.
Он оглянулся, но вновь встретился взглядом с опустошённым выражением глаз человека просящего о спасение. И в это короткое мгновение обожгла мысль.-«Первач..же». Володька опустил вёсла. Суетливым движением достал из рюкзака фляжку. Лихорадочно скрутил с неё пробку (на цепочке) и пальцами правой руки решительно сжал скулы тонущего, запрокинул его голову назад. Жидкость несколько раз булькнул в горле, тонкой струйкой скатилась по подбородку. Голова охотника внезапно вздрогнула, глаза широко открылись, а по бескровным щекам скатились слезинки.
-Вот так-то лучше будет. Держись ещё малёхо..,- громко скомандовал Володька. - Сейчас за твоим дружком сгоняю.
Спустя несколько минут, счалив борта лодки в пол-корпуса для безопасности, выбрались к камышу на мелководье. Втащили в шпонку обессиленного охотника и вновь дали принять несколько глотков первача. Вскоре дно шпонки ткнулось в береговой ил. Едва справляясь с весом и тяжестью намокшей одежды, почти волоком, притащили потерпевшего к лагерю, где стоял уже знакомый «Москвич-412».
-Заводи быстрей мотор,-скомандовал Володька.- Да прогревай на оборотах, не жалей. И тут же начал стягивать мокрую одежду с «водоплавающего». Сильные руки дернули отвороты ватной куртки, пуговицы с «мясом от ваты» слетели и исчезли в заснеженной траве поздней осени. С усилием стянул мокрый свитер, майку и только тут заметил, что охотника стал бить озноб с новой силой. Он сидел на мешке из полиэтиленовой плёнки, в мокрых ватниках с бахилами надетыми поверх валенок.
-Ну-ка, прими ещё три-четыре глотка, полегчает,- пробормотал Володька. Снял с себя старый бушлат и накинул на голые плечи охотника. Тут же обернулся к машине и стараясь заглушить звук прогревающего мотора на оборотах, гаркнул.
-Слышь, водило. Давай какую-нибудь одежду, твоему корешу.
-Уже несу; только носки шерстяные где-то..,-послышался взволнованный голос. Однако быстро подбежал, глянул на своего дружка трясущегося в ознобе. -Давай поможем ему в спальник забраться и в машину... .
-Мыслишь точно, - на полуслове оборвал Володька молодого охотника и строго коротко на него взглянул. -Только мой категорический совет, сразу кати с ним на охотничью базу. Здесь всего-то около четырёх километров. Сразу растопи баню до жару. Понял или разжёвать надо?
-Какой я идиот..., не сообразил; хотел костёр разводить.
Спустя несколько минут, с пробуксовкой выкидывая по сторонам грязь из под колёс обутых в цепи, «Москвич» проехал полсотни метров и остановился. Из машины выскочил водитель. Торопливо побежал в сторону берега. Уже на обратном пути, на ходу разламывая ружьё из стволов которого стекала вода, поравнявшись с Володькой воскликнул:
-Мой дружок ещё в своей памяти. Ружьё-то он оказывается не утопил, когда стрелял поперёк и перевернулся, а в воде на самом дне лодки.
-Солдат погибает, но оружие не бросает,- вдогонку крикнул Володька. Он ещё некоторое время смотрел в след легковушке ныряющей в ухабам предозёрной поймы, пока огни задних габаритов не мелькнули взбежав на трассу по крутому откосу насыпи.
Потом медленно, как после сделанной тяжёлой работы, вернулся к своей шпоновой лодке. Сел у кормы, закурил самокрут. Взглянул на самодельную плоскодонку наполненную водой толщиной в две ладони с плавающими стреляными гильзами вперемежку с камышом. Едва заметно улыбнулся.-«Я уж грешным делом подумал, что ружьишко тоже нырнуло».
Вынул фляжку из рюкзака. Не откручивая пробку потряс в воздухе, вроде прислушиваясь к исходящему внутреннему звуку. -Этак грамм 60-80 ещё будет,-пробормотал он едва слышно.
В каком-то смешанном чувстве от исполненного человеческого долга охотника достал пласт серого хлеба,огурец, помидор, соль. И только тут почувствовал чувство голода, усталости и, где-то в глубине своего сознания- щемящее желание оказаться рядом с раскрасневшейся от жару дверцы печи своего соседа по даче- Митрича.
