Профессор
Профессор
Ночью выпал пушистый снег, день выдался морозный и пасмурный, но, что бывает редко в наших краях - безветренным. Выехали на охоту в село с необычным для степной зоны названием - Медвежанка. Расположилось оно в долине у подножия высоких отрогов Донецкого кряжа, по которой протекает речка Медвежья. Места по донбасским меркам – благодатные. Поселились здесь люди с незапамятных времен, когда в байрачных лесах между глубокими балками, видимо, еще обитали медведи. Примечательно, что наименования, указанные на картах «Земли Войска Донскага», составленных еще в позапрошлом столетии, сел, речек и балок сохранились, как и предания, связанные с их происхождением. Вот за этим селом в старом саду, расположенном на пологом склоне балки, мы и решили не спеша потоптаться, что бы в очередной раз попытаться добыть старого хитрющего лиса, который, за несколько лет безуспешных охот на него, стал для местных охотников своеобразным символом ума, ловкости и неуловимости, за что и получил прозвище «Профессор». Особенно высоко ценили его сметливость все хозяйки в округе, курятники он очищал, как высококвалифицированный вор-домушник – как говорится, без шума и пыли.
Наш дружный коллектив я, Евгений, Александр и Владимир, так называемый квартет, знал местные угодья как свои пять пальцев. Но перед отъездом Евгений пригласил в нашу компанию своего соседа по дому Георгия, мужчину грузного, медлительного, больше предпочитавшего смотреть фильмы про охоту по телевизору. Была у него дома редкая, по тем временам вещь, видеодвойка. Особенно он гордился большой коллекцией видеокассет с заморскими фильмами, один из которых, про опасную охоту на диких африканских слонов, они вместе с Евгением под коньячок с лимончиком до полуночи смотрели вчера, а на сон перед реальной охотой времени почти не осталось. Сегодня по дороге, что бы скоротать время, а больше для того, чтобы отогнать одолевающий его сон, излишне впечатлительный Георгий, в мельчайших подробностях, рассказал нам все, что увидел. Особенно его поразил эпизод, в котором слон, у которого охотники убили его друга-слона, на рассвете приходит в лагерь к людям и огромными ногами, легко, как орехи, раздавливает головы спящим охотникам. Под разговоры о хрусте сломанных черепов, двадцать с гаком километров, мы проехали не заметно и на свежий морозный воздух вышли из машины с большим облегчением.
Решили, в этот раз, применить новую тактику охоты на Профессора. Он привык к тому, что стрелки стоят на номерах, а загонщики, будто невод, идут глубокой подковой, пытаясь его поймать в сеть дробовых выстрелов. Но сегодня, с учетом крепенького морозца, а так же того, что у нас появился одетый в сторожевой тулуп и хромовые офицерские сапоги на меху коллега, мы решили усадить на номер Георгия в нижнем левом углу сада на упавший через набитую лисью тропу ствол старой груши, а нам предстояло зигзагами, как бы нехотя, делая вид, будто мы собираем оставшиеся плоды на деревьях, что бы ввести в заблуждение хитрого лиса, медленно процедить весь сад.
Но, как оказалось, в этот день не только мы решили поквитаться за прошлые неудачи со старым, мудрым лисом, да заодно и попытаться доказать превосходство нашего охотничьего интеллекта.
Со стороны села Павловка, расположенного в пяти километрах от сада, в укрепрайон, где у лиса за долгие годы усердных трудов были обустроены норы, напоминающие блиндажи с туннелями сообщения, бодро шагал молодой, но уже известный всей охотничьей братии в округе охотник – Васёк. Прославился он тем, что ему необычайно везло: то фазана поймает на взлете из под легавой в полегшем камыше голыми руками, то двух косуль завалит одним выстрелом, да мало ли еще чего о нем говорят... Но с особенным вниманием слушали, даже бывалые охотники, его подробные рассказы об охоте из прочитанных книг, за которыми он регулярно ездил в городскую библиотеку.
Вот и сегодня он уснул только после первых петухов, зачитавшись книгой об охоте на медведей, а проснулся не от рокота будильника, установленного для усиления звука в оцинкованное ведро, а от рева, поднятого из берлоги хозяина тайги. Но, пробудившись от беспокойного сна, Васёк понял, что это всего лишь его отец, колхозный тракторист, осипшим басом выразил несколькими вескими фразами недовольство тем, что сын будит труженика полей ни свет, ни заря среди зимы, а ведь до начала весеннее-полевых работ еще далеко, можно и поспать, тем более, что с вечера они с сыном душевно, за неспешным разговором «хорошо посидели».
День-то сегодня особенный! Васёк в первый раз обулся на охоту в обновку. Из шкур добытых косуль по его заказу местный сапожник соорудил не то унты, не то торбасы на базе армейских яловых сапог. Вышло очень солидно и тепло, а главное, что его утешало особенно, так это, что ни кому и в голову не пришло обзавестись такой зимней обувкой.
Окрыленный своей исключительностью на поприще индпошива, он, находясь под наркозом ощущений, навеянных рассказами о медвежьих охотах в тайге, над корнями каждой упавшей от старости яблони, видел струйку пара, выходящую от мощного и ровного дыхания безмятежно спящего опасного зверя. Еще бы, ведь в окрестностях села Медвежанка кому же и жить-то, как не медведям. Эх, махнуть бы в тайгу, да на берлогу с рогатиной, один-на-один с «Хозяином»! Погруженный в таежные романтичные мечтания, как больной сомнамбулизмом, он даже не обратил внимания на петляющие зигзагами следы, оставленные нами на ночном снегу. Пока мы шли то вдоль, то поперек, Васёк, в поисках лиса, быстро пресек весь сад и вышел к его левому краю. И вот тут-то, его заячья шапка слегка приподнялась над головой, а шерстинки на косульих шкурах унтов стали топорщиться перпендикулярно к голенищам…
Дело было в том, что его острый слух уловил грозное, на низкой ноте, ворчание, прерываемое, время от времени, громким чавканьем со сладостным причмокиванием, которое резко переходило в отрывистое рычание, напоминающее грохот пустой железной бочки, катящейся по булыжной мостовой с резким хрустом косточек под стальными обручами.
Неужели медведь-шатун кого-то задрал и теперь утоляет лютый зимний голод? Мысли, как рой пчел загудели и уже угрожали вонзить сотни острых жал в разгоряченную книжными рассказами голову, но в это мгновение шатун, видимо, захотел пить, опустил морду в лужицу крови, образовавшуюся под несчастной жертвой, и выпустил из ноздрей мощную струю воздуха со звуком, напоминающем сипящее, с соловьиными трелями, переливчатое музыкальное коленце, которое извлекают мальчишки из глиняных, наполненных водой, ярко раскрашенных игрушечных птичек.
Васёк остановился и замер как изваяние. Медленно, боясь быть замеченным, сменил в ружье дробовые патроны на проверенные турбинки Майера. Все звуки стихли на какое-то мгновение, но потом повторились еще громче, строго в той же последовательности, и было ясно, что это занятие доставляет огромное удовлетворение издававшему их зверюге.
Первый страх прошел и Васёк, сжав до хруста в суставах ружье, стал, внимательно осматриваясь, продвигаться к источнику звуков. Через несколько робких шагов, за раскидистым кустом шиповника, он увидел огромный темно-коричневый силуэт, прислонившийся к поваленной узловатой старой груше. В моменты усиления звуков, как во время песни на глухарином току, Васёк все ближе подкрадывался к их источнику, замирая мумией во время пауз.
Вот уже и расстояние, подходящее для верного выстрела, центр массивного тела на мушке, «ну, щас я его!..», промелькнуло в мозгу отважного охотника. Для верности прицеливания Васёк повел стволами вправо, влево, снизу вверх, палец уже прикоснулся к спусковому крючку и, о, Боже…!
Острый глаз рассмотрел у этой косматой глыбы очертания человеческого лица, которое квадратным подбородком уперлось в поднятый и застегнутый наглухо воротник. Звуки пирующего на теле жертвы медведя-шатуна оказались просто художественно исполненным, с непревзойденным мастерством оранжировки, храпом, здоровенного мужика, заснувшего в теплом тулупе. С трудом подавив сожаление о несостоявшейся охоте на хозяина лесов, Васёк подошел почти вплотную к, начавшему от чего-то беспокойно всхлипывать, горе-охотнику, взял, от греха подальше, в руки стоящее рядом с ним ружье – красавицу ТОЗ-34 в сувенирном исполнении, и легонько свистнул.
Как раз в это самое время, Георгию снился сон о том, что раненый им в непролазных джунглях огромный слон, догнал его и, со свистящим предсмертным вздохом, намертво обхватил своим могучим хоботом за шею. Вокруг сумеречно-зеленая чаща жаркого и влажного тропического леса, удушливый аромат неведомых растений, а щедро оплаченные проводники-пигмеи безнадежно отстали и не могут помочь, словом – сплошной кошмар!
А на самом деле, наяву, ситуация была несколько драматичнее… Просто дыхание во сне ему перехватило, кислорода в легких оставалось на несколько секунд, храп прекратился, но после непродолжительной и упорной борьбы за жизнь, легкие Георгия заработали как кузнечные меха, сознание прояснилось и лежащая на груди голова, не поднимаясь на обессилевшей шее от конвульсивно пульсирующей груди, с помощью близоруких глаз увидела прямо перед собой на земле в снегу огромные серые и мохнатые ножищи тропического великана - слона.
С лёгкостью гимнаста, о наличии которой даже и не подозревал медлительный Георгий, он выполнил сальто-мортале назад через голову с поворотом на сто восемьдесят градусов, правда, не подпрыгнув, а просто кувыркнувшись через голову за ствол дерева, но, тем не менее, претендуя, как минимум, на звание мастера спорта. Укрывшись от безжалостных ног слона за спасительными сучьями ствола груши, Георгий сходу стартовал в стиле знаменитого Борзова и, пропустив, тщательно разминая между ног, раскидистый, с острыми шипами куст шиповника, с бодрым молодецким возгласом «Ох, ёй…, мамочка!» помчался, не оглядываясь, по лисьей тропе прямо через густые заросли терновника.
Но вскоре кинетическая энергия движения тела, насмерть испуганного охотника на слонов, иссякла и он, решив малость передохнуть, безвольно завис на цепких ветвях. Перед его носом, как бы подтверждая, что на многие тысячи километров вокруг нет тропических растений, покачивались крупные ягоды тёрна. Георгий дотянулся губами до нескольких из них, с удовольствием разжевал и вдруг заметил, что кисло-сладкая, но очень терпкая мякоть степных плодов, коварно лишила подвижности его язык, а его самого - дара речи и, от гадкого чувства беспомощности, он погрузился в омут глубокой прострации.
В это время, мирно дремавший в лежке неподалеку мудрый лис, явно сбитый с толку приближающимся тяжелым топотом и, особенно, странным для здешних мест воззванием о спасении - «Слон, помогите, сло-о-о-н!», шмыгнул не крадучись, по обыкновению, в бурьянах, а прямо по проезду между кварталами сада и выскочил, в аккурат, на мой выстрел! Вот это удача! Ай, да я! Ай, да Профессор!
Окрыленный успехом, буквально подлетаю, с тяжеленным лисовином в руке, к сидящему, но почему-то на месте Георгия, Ваську. Поздоровались, а глядя на его бледное лицо, я заподозрил, что-то неладное. Увидев в руках Васька два ружья, я спросил с нескрываемым волнением: а где же наш друг, меткий снайпер Георгий? В ответ – только невнятное мычание и взмах руки, показавшей направление, где может находиться, возможно, уже даже бездыханное, тело.
Обойдя куст шиповника, перемятый, словно жерновами, я понял, что тропить дальше будет легче – след с кровью! След, говорящий о том, что Георгий перемещался крупными прыжками, указывал на то, что наш друг ранен не очень серьезно, а это значительно усиливало шансы на благополучный исход столь не обычного спринтерского забега. Он бежал точно по лисьей тропе прямо в гущу терновника, которую мне пришлось, по причине непролазности, обойти вокруг, но… выходного следа-то - не было! На крики, бесследно пропавший, упорно не отвечал.
Вскоре подошли Александр, Евгений и Владимир и мы стали проламывать в плотных колючих зарослях проход. На конец-то, Георгий отозвался на наши крики и мы через десять минут вчетвером сумели его, совершенно обессилевшего в борьбе за жизнь со слоном, но с обломком тернового куста в руках, волоком вытащить из колючего плена. Оказали первую неотложную помощь – ввели орально, правда, не без труда, сто грамм коньяку «Коктебель ОС» через зубы, непрерывно отбивавшие веселенькую чечетку. Осмотр и пальпация тела под разорванными в клочья брюками позволили нашему консилиуму, после извлечения особо беспокоивших пациента острых и длинных шипов, сформулировать единогласный анамнез – жить будет, возможно, даже долго. Для закрепления результата первой помощи, все поврежденные места были тщательно обработаны тряпочкой, обильно смоченной «Столичной» - просто, и надежно. После дезинфекционных процедур, жалуясь на легкое жжение и холод в области паха и немного пониже, пациент вскочил на ноги и долго сновал взад – вперед вдоль ствола гостеприимной груши. Ощутив усталость, Георгий хотел было присесть рядом с Васьком, но, визгливо взвыв, вскочил на ноги с выражением на перекошенном лице, говорящем о том, что он решил «пешком постоять».
Ну, с одной проблемой, слава Богу, покончили!
После этого, все обратили внимание на Васька, отрешённо сидящего между засохшими ветвями дерева, когда то бывшего лесной красавицей. На щелчки пальцами пред носом он реагировал адекватно, на вопросы давал, вполне осознанные ответы, а вот сувенирную тулку Георгия оторвали от его, застывших на морозе пальцев, с трудом. Правда, свой ижик он отдал сразу и безропотно. Выяснилось, что Васёк очень переживает, что Удача от него отвернулась, потому, что он такой везучий, чуть не лишил жизни ни в чем не повинного человека, а ведь за это, как минимум – на прополку тайги, а то и вышак светит. Вот тут-то мы все дружно его убедили в обратном. Ведь, если бы ему Удача не улыбнулась сегодня, то он бы точно оборвал цепь дней, отмерянных судьбой Георгию! Нос - топориком, Васёк! Все будет и дальше - пучком, Удача на твоей стороне! Вместе с тем, только двойная инъекция коньяка окончательно вернула молодому охотнику веру в свои силы.
Наконец-то, пришла пора рассмотреть мой трофей, столь вожделенного старого лиса - Профессора. Длиной почти метр, хвост чуть больше половины корпуса, высота в плечах малость не дотянула до полуметра. Шерсть чистая, шелковистая красно-коричневая с проседью, с серо-черно-синим подпушком, набитым, словно войлок, белая шея и черные лапы. Вес, от руки, как у десятилитровой канистры с водой.
Шкура его до сих пор украшает спинку моего дивана, лежа на котором, я уже, к сожалению, частенько смотрю по телевизору фильмы об охоте и с тоской о безвозвратно ушедших днях, вспоминаю своих верных друзей-охотников и, почти во всех мелочах, удачные и не очень охотничьи приключения.
А. Язев
г. Луганск, 2016 г.
