Войти
Вход на сайт
Вход через социальную сеть

Генсек

                                                                                                                          Генсек

            Эта история произошла в далеком 1979 году и памятна мне воспоминаниями о первом добытом секаче. Рассказывал я ее как охотничью байку, многократно своим друзьям, детям, а потом и внукам, порой, по понятным причинам, со значительными сокращениями. Изложить на бумаге – было как то недосуг и, только после совместной охоты с очень энергичными молодыми охотниками, у меня появилась необходимость рассказать обо всем полностью. Так вот…

            Еще в начале охотничьего сезона, каким-то чудом, удалось вскладчину, как говорили в те времена, «достать», лицензии на отстрел кабана, оленя, лося и косули в угодьях близ казачьей станицы, расположенной на живописном левом берегу реки Северский Донец. Для нас, четверых друзей-охотников, это было просто подарком судьбы.

При выдаче лицензий начальник охотучастка сказал, что закрепит за нашим начинающим коллективом наставника, старшего егеря, опытного охотоведа, уважаемого всеми Александра Федоровича, который передаст нам не только свой богатый охотничий опыт, но и традиции, которыми очень дорожат станичные охотники.

Я стал записывать его имя-отчество, что бы не забыть, а начальник и говорит: а, что тут запоминать, кличут его, как Керенского – Александром Федоровичем, только Керенский это не фамилия, а его станичное прозвище. Пристало оно к нему после того, как еще до службы в армии, он первым в станице смастерил себе маскировочный халат из старого женского плаща, шнурков да лоскутов, благодаря чему  перемещался по лесным массивам абсолютно незаметным, вызывая неодобрение, особенно, со стороны строгих егерей.

Ноябрь на исходе, а выбраться на серьезную охоту, всем нашим дружным коллективом, состоявшем из самозабвенных охотников, мешала работа на очень важной пусковой стройке. То один не может – отставание от графика, то другого одолели проблемы с пуско-наладочными работами. И вот радость трудовой победы – объект сдали досрочно с оценкой госкомиссии «хорошо» и, как было сказано очень важным руководителем из министерства на митинге по случаю ввода в эксплуатацию, прокалывайте дырочки на пиджаках, готовьтесь получать ордена. Ну, раз уж сказано, то награда найдет героев…

Но, до этого дня еще дожить нужно, а мы, четверо фанатов, попросили разрешить нам отлучиться в ближайшие выходные на охоту. Высочайшее добро было получено, да еще и с напутствием, что разрешается выезд по воскресеньям до полной реализации лицензий, но с условием, что бы обязательно угостили дичиной! Это было для нас самым большим поощрением, так как два сезона было не до охоты, а в стволах пауки наплели такую густую паутину, что не знать, как и шомполом-то пробить…

            С начальником охотучастка созвонились, согласовали все вопросы. И вот - долгожданный выезд.

Приехали заранее, первыми прибыли на построение и инструктаж, все идет по плану. Еще не взошло солнце, как две группы охотников уже отправились в выделенные кварталы, светает, а мы все ждем прикрепленного старшего егеря, почтенного Александра Федоровича…

Праздничное настроение стало как-то угасать, а тут еще егерь Михалыч плеснул холодной воды в костер надежды и поведал, что вчера «Керенский», то есть, Александр Федорович, руководил охотой коллектива морских офицеров из Ленинграда, зверя добыли знатного, а далее, все традиционно: костер, чугунная сковорода, свежина, ну и, конечно же, «сто грамм на крови»!

На удивление видавших виды станичников, представители ВМФ оказались не только отличниками боевой и политической подготовки, но так же проявили незаурядные способности при обучении их охотничьим ритуалам и непростыми станичными традициями овладели легко. Но, то ли казачьи «стременная», «забугорная», а особенно, «на посошок» оказали роковое воздействие на могучие организмы морских волков и даже самого Александра Федоровича, но когда тезку главы временного правительства отмайновали под белы рученьки возле дома, то вся компания долго, на бис и с каким-то трогательно-тщательным надрывом исполняла для всей ночной станицы «…напрасно старушка ждет сына домой…».

Все попытки перейти на матросский перепляс решительно пресекал, малость осипший от морозного воздуха, рык Александра Федоровича: «на посошок»!

На робкий вопрос вежливого катреранга: «господа офицеры, не пора ли отпустить хозяина домой к жене?», Керенский твердо заявил, что казачий посошок, если его от души осушить, имеет размер в высоту более, чем высота золоченого шпиля на Адмиралтейской башне, ну, или чуть меньше, чем расстояние до Луны. Тут из-за тучи вышла Луна, а это, согласитесь, очень веский довод, что бы увеличить высоту казачьего посошка. Нарастить его не составило труда, ведь принять сто грамм на грудь под троекратное "Ура, ура, ура-а-а-а-а!" для матросов – это просто пыль!

Но Луна, как известно, вызывает приливы и отливы в морях и океанах. И хоть Северский Донец не подвержен заметным колебаниям уровня воды по этой причине, все-таки под воздействием ночного светила, какое-то чудесное течение эфира увлекло балтийских гостей на мягкие сидения «Волги» и они уехали, правда, только после того, как окропили огненной влагой баранку водителя, каждое колесо и даже запаску в багажнике.

Словом, станица заснула только за полночь…

Крайне отрицательно, без всякого одобрения выдающихся вокальных данных не только флотских офицеров, но и собственного мужа, отнеслась к ночному концерту жена Александра Федоровича – Наталья. Вообще-то она не была против того, что бы муженек, как и все казаки, пропустил по случаю рюмку-другую. Но между ними был уговор: «пить только до первой песни».

Дело в том, что Александр Федорович петь умел, имел просто феноменальные вокальные способности, но эта неудержимая страсть в нем просыпалась только тогда, когда количество поглощенного зелья достигало некоего критического уровня, который Наталья безапелляционно определяла как, «до юродства – один шаг». А если уровень превышал договорный, то в назидание нарушитель конвенции подвергался незамедлительному наказанию - «вытрезвителю» – нескольким ударам «по горбятине» кованым ухватом с древком из дикого орешника.

На десять лет моложе мужа, Наталья была весьма импозантная казачка. Женщина сорока лет от роду, среднего роста, черные как смоль волосы, умные зеленые глаза во все лицо, тонкая талия и тело, напоминающее тело пантеры перед прыжком – для ее добычи уже все предрешено, а для нее - нет преград. Природная мудрость, красота, твердая воля и железная рука, то есть ухват… Но, об этом, особенно о том, как красива и опасна пантера в атакующем прыжке – чуть позже.

Гости уехали, егерь Михалыч засеменил неуверенными шажками домой, но его тонкий слух сумел-таки уловить, как песня Керенского оборвалась под ударом «вытрезвителя» на словах «…ей скажуть – она зарыдаить…» после чего, инстинктивно, последние метры к дому он преодолел уже крупной рысью.

Все это нам рассказал егерь Михалыч, отхлебывая «для осадку» минералку из горлышка, когда, не дождавшись старшего егеря, мы ехали от охотничьего участка к дому Александра Федоровича.

План у нас был, от безысходности, простой: пробудить от тяжкого сна почтенного Керенского (в нашей ситуации, как то сама собой усиливалась неприязнь к этому историческому персонажу) и любой ценой, вплоть до взятия Зимнего, то есть усадьбы наставника, штурмом, организовать охоту.

Подъезжаем к дому и, что мы видим! Идилия! Наталья и Александр Федорович «управляются по хозяйству»! Он как Геракл, на морозе в одной рубашке, с охапкой душистого сена на вилах, она же – сама Грация - с ведром парного молока в одной руке и алюминиевой кружкой с молоком для мужа – в другой!

Бог в помощь, хозяева! – приветствуем мы хором.

Сказали Боги, чтоб и Вы помогли! - ответила Наталья и метнула злую молнию из зеленых глаз, оценивая, будем ли мы петь, если она отпустит своего мужа на охоту.

Первую часть нашего, казалось бы, неосуществимого, плана с легкостью опытного реаниматора, выполнила за нас Наталья. Отпоенный молочной сывороткой, а потом и вкуснейшим варенцом, пациент хоть и выглядел как краска на старом мотоцикле «ИЖ-Юпитер», устало стоявшем на морозе под навесом, - слегка бледно-голубым, но на щеках уже появились розовые пятачки, позволявшие надеяться на трудное, но скорое возвращение заблудшей между «посошками» души в жаждущее охотничьих приключений неугомонное, могучее тело.

Вторую часть плана, так же, выполнила Наталья, причем, быстро и четко.

Безошибочно оценив, кто у нас в компании отвечает за дипломатические отношения, кивнула мне головой в сторону и сказала тоном, не допускающим возражений: «Подь сюды, казачок!».

Сказала – как отрезала: еще досвету заезжал ко мне начальник охотучастка, уж больно об вас озаботился. Ты глянь-кось, на кого похож, мой-то. Здоровье уж не то, да и пить нельзя вовсе, потому, как, раненый в армии, на границе служил… На охоту – паняйте, но ежели пьяными с песнями вернетесь – ждуть его гостинцы, я и тебе казачок гостинцев навешаю, уж не взыщи! Уговор? 

Ну и дела, чисто тебе есаул казачий!

Что ответить на такое доверительное и настойчивое предложение?

Да, договор, спасибо! Непроизвольно, я стал по стойке «Смирно» и чуть не гаркнул на радостях: рад стараться, Ваше высокобродь!

Наконец-то первый загон. Егеря и помощники из местных охотников организовали все четко, буквально, выставили оленя-рогаля на стрелков. Бык с роскошными рогами вышел в том месте, где и говорил Александр Федорович – из чернолесья он метнулся по поросшей мелким кустарником широкой поляне прямиком в молодую сосну. Бег его был больше похож на полет – голова слегка запрокинута, черно-коричневый корпус и куст рогов, практически не колеблются, только мощные толчки светлых ног об заснеженную землю. Это длилось буквально несколько секунд, но перед тем как ему скрыться в густом сосняке, нашему другу Владимиру удалось с первого выстрела остановить, а потом и добрать этого великолепного зверя.

Вот тут мне и вспомнились слова Михалыча, которые он повторял, когда отговаривал ехать к Александру Федоровичу домой: «Ну, приедем, а там – Наталья! Ежели не заладишь с ей – про охоту в нашей станице забудь, не будет тебе удачи, спытай кого хош! Уж така от ей планида станется! Все ее сглаза сторожаться…»

Значит – пока заладили!

Второй загон оказался нулевым. Правда, стадо свиней было. Но свинья-вожак вышла из густого кустарника, постояла на виду, учуяла стрелков, «викнула», развернулась и исчезла, как привидение. Само стадо мы и не видели, только потом, по следам поняли, что опытная свинья «знала», что в нее стрелять запрещено, вышла на разведку и, почувствовав опасность, уберегла молодых от роковых выстрелов.

Третий загон принес два трофея. Евгений взял лису-огневку, а Александру был ниспослан самец косули, который после выстрела Евгения по лисе метнулся вдоль линии стрелков вправо, но, атакованный собаками, резко вернулся назад. Не добегая до куста, за которым стоял Александр, козел повернул прямо на него. Вскидка, выстрел, последний взмах копытцами и радостный крик: «Дошел»!

Погода – просто прелесть! Легкий морозец, снежок под ногами по щиколотку, ветра нет, солнышко…

Пока все идет как по маслу, стучу по ореху приклада и мысленно благодарю Наталью. Вот, скажи ж ты, как засела в мозг красавица-казачка, сглаза которой все станичники сторожаться!

После третьего загона – по станичным правилам полагается «завтрик». По тем временам, мы старались привезти с собой на скатерть-самобранку какие либо деликатесы: колбасы, копчености, сыр, шпроты, яблоки – снабжение у нас в шахтерских городах было по первому поясу. Знали мы у кого из егерей или местных охотников, которые нам помогали в охоте, есть дети или внучата, и для них специально привозили конфеты, сгущенку, мамочкам и бабушкам особый дефицит - растворимый кофе.

Короче, накрыли, в благодарность за трофеи станичникам, щедрую «поляну», выпили по капельке, чисто символически, «за удачу», предвкушая грандиозные «сто грамм на крови» в конце охоты, как заключительный аккорд органной фуги Баха.

Александр Федорович, с трудом преодолевая противодавление вчерашних паров, погрузил в себя «покаянную» соточку. Но, пожевав нехотя кусочек голландского сыра и закурив «Приму», воспрянул, будто птица Феникс из пепла, и спросил: а что это за жидкость в такой красивой четырехугольной бутылке?

Oh, yes, sorry! Мне как раз перед охотой старый приятель подарил бутылку охотничьих виски. Надпись на бутылке «Нunting Whiskey Dry» станичными полиглотами была воспринята, как «Хатний виски драй», то есть, ну чего тут не понять: «Хату висками драить» или средство для отпугивания и удаления нечисти из дома. На этикетке был изображен важный английский лорд во фраке, зачем-то в женской рубашке с кружевами и бабочке, идущий по зарослям травы из которой, как кузнечики на наших лугах, разлетаются в разные стороны фазаны. И что особенно всех поразило, так это то, что егерь подает с одного плеча ружье ему в руки, в то время, как на другом плече у него висит еще одно ружье для этого, так сказать, охотничка, в цилиндре с белой ленточкой. И смех, и горе! Да..., ну, и нравы у этих буржуинов!

С трудно скрываемым одобрением была прочитана информация, нанесенная внизу этикетки: 43% ALC, и, особенно данные о емкости сосуда - 1000 ML - внушает, однако... 

            Только из чистейших побуждений солидарности с угнетенными егерями Старого света литровая емкость с этим диковинным напитком, была  открыта и, с легкой опаской,  продегустирована. Мнение у всех дегустаторов, причем, без исключения,  было единодушным: виски приготовлены по рецепту времен Второй Мировой Войны, в те суровые годы напиток имел название «Смерть фашизму», а применялся по прямому назначению, исключительно для беспощадной борьбы с коричневой чумой – подпольщики им фашистов травили.

Да, что там говорить, станичная баба Вера варит самогон, которому заморский и в подметки-то не годится! А то, что зелье настояли еще и на ветках примитивного можжевельника, что окончательно обрушило его рейтинг ниже лосьена «Хвойный» харьковской парфюмерной фабрики, так это от аристократического скудоумия и деградированности. Да и подумайте сами, какая может быть у капиталистов водка, если мужик даже ружье в руках не удержит, ему Санчи с Пансами его носят.

Эх, знать бы адрес – можно было бы отправить английским егерям бутыль нашего, опробованного веками, настоянного на целебных травах, действительно мужского напитка, достойного настоящих охотников. Тем более, что к этому моменту секретная лаборатория бабы Веры разработала рецептуру нового напитка и выпустила, причем, без согласования с участковым с говорящей фамилией Подупейко, пробную партию под фирменным названием «Один пьет – семеро падают» или по ихнему:  «Оne drink - seven fall».

За такими рассуждениями быстро убрали остатки снеди и помчались на последний загон, ведь солнце уже скоро пойдет на закат, а нам еще свежевать добычу. Про себя отмечаю: слава Богу и Наталье спасибо, что уже есть чем угостить московское начальство!

Обычно, в последнем загоне допускалась маленькая шалость – разрешалось загонщику добыть зайца, которые, буквально, сновали под ногами. Помня просьбу маленькой дочурки, привези зайчика, я пошел в загон.

Быстро расставлены стрелки, ждем сигнал на начало гона. Наконец-то, эхо повторило командный «Гоп» Александра Федоровича - тронулись!

Мне выпало идти по подмерзшему руслу какой-то речушки. Кустики редкого лозняка, пучки осоки, кочки, между которыми сапоги вязнут в грязь почти до колена. Пытаясь не отстать от остальных загонщиков, что бы не нарушить подкову, я, через минут двадцать передвижения по такой заболоченной полосе препятствий, несколько поумнел, стал заметно реже кричать «Гоп», пот лил ручьем, и что бы не выпасть в сухой осадок на дно трясины, стал искать выход на твердую землю берега.

Осматриваясь, я заметил, что слева направо эту самую болотину пересекает "на махах" заяц. Уши прижаты к спине, прыжки с кочки на кочку, просто стелется по-над землей. Не торопясь, как в тире, выцелил, перевел палец на задний спусковой крючок – там картечь – стволы веду плавно, заяц уже на середине болотца, пора стрелять, как вдруг…

Метрах в тридцати, прямо на линии между мной и зайцем поднимается из болотной жижи, что-то огромное, черное, окутанное паром и начинает медленно, как бульдозер, слегка полязгивая, передвигать в мою сторону волну из грязи. Ноги мои, предательски вышли из подчинения, сами по себе отделились от остального тела, соскользнули с кочки и стали погружаться в раскисшую жижу, как в размягченную смолу, теряя возможность быстро взобраться назад на кочку.

Рассмотрев через пар и брызги острые клыки и, в чем я до сих пор уверен, даже  язычки яркооранжевого пламени, я принял отчаянное решение: собраться, держать на прицеле и стрелять почти в упор, уповая на то, что, еще не идентифицированный, пока, мною зверюга, все-таки сделан не из стали, а заряды пули и картечи, выпущенные из родной тридцатьчетверочки 12 калибра помогут мне победить и страх, и неведомое чудище. Уверенности в своих силах мне добавил, очень кстати вспомнившийся, лорд в цилиндре, идущий по шелковистой английской травке…

Вот в этот критический момент проказница Фортуна с улыбкой подмигнула мне.

Узрев меня, критически оценив дислокацию сил  в болоте, и, особенно, приняв во внимание всем известную истину, что русские не сдаются, чудище начало разворот через правое плечо с одновременным удалением от меня. Как только оно развернулось боком, до меня дошло, что это всего-навсего матерый секач, а после удачного дуплета пулей и картечью, правда уже в след уходящему вепрю, я смог взобраться на кочку и заорать, не знакомым мне ранее голосом, но, очень громко и пронзительно: «Кабан! Подранок пошел!».

Я хорошо видел, как кабан отползал от меня все дальше, быстро загребая только передними ногами, задние же волочились, оставляя канавки в грязи. Уняв, невесть откуда взявшуюся, дрожь в руках, я перезарядил ружье и пошел параллельно следу. Метров через семьдесят в мелком прибрежном кустарнике я увидел черную голову с прижатыми ушами и характерный ощетинившийся горб, кабан лежал, как говорят, «в пяту». Стараясь не подшуметь зверя, с боку приблизился на верную дистанцию и выстрелил под ухо.  Кабан подпрыгнул, как-то сразу всем телом, завалился на бок и засучил ногами – готов!

Я достал пачку «Ростова» из кармана, долго не мог вытащить одну сигарету, пришлось присоседившуюся вторую просто выбросить, прикурил и побежал, уже по твердому берегу, догонять загонщиков. Стал понемногу приходить в себя, и, видимо, по этой причине принял решение сделать легкую технологическую остановку. Уже в конце процесса, когда от сердца изрядно отлегло, вижу зайца, который короткими перебежками идет в мою сторону: несколько прыжков, станет столбиком, прислушается к крикам загонщиков и снова несколько прыжков - подальше от загона. Даже не сменив позицию, стряхнув ружье с плеча - стреляю. Заяц падает от выстрела, а я едва стою на ногах то ли от радости, то ли от пережитого стресса. Закинув за плечо пристегнутого на ремень зайца, бегу вслед загонщикам.

Ну, вот и вся бригада уже собралась - меня ждут. Подхожу. Под руководством почтенного Александра Федоровича идет обсуждение итогов последнего загона, причем, весь загон он шел по высокому берегу речушки и все отлично видел сверху.

Глядя на меня, он говорит: зайца, как и просила дочка, ты взял. Вот только не пойму, чё ты орал как попадья из Гундеровки на пьяного попа: «кабан, подранок пошел?», кабана что-ль не видал досель, тем боле, что и не бёг он, а едва полозил?

Не видел раньше, отвечаю, это мой первый, но уж какой-то он большой оказался.

Александр Федорович мне в ответ: Оказался, показался! Ладно, пойдем, посмотрим, оказался или просто показался…, но не сказал, что от страха, пожалел меня, молодого охотника.

А ведь два года назад один из егерей остался калекой после нападения подранка-секача – изорвал вепрь клыками мышцы на бедре, что уцелело - сшили в Ростове. Пострадавший тоже говорил, что кабан был необычно большой, но его ни кто не видел, ни до, ни после этого случая.

            Пришли на место. После осмотра егеря пришли к выводу, что этот секач не станичный, а прибился из воронежских заповедных мест. Мне же на всю жизнь запомнились радикально-черная с проседью на боках и светлая с лимонным отливом на брюхе, жесткая как проволока щетина, мощное тело, будто из брони калкан и, особенно, застывшая в яхидной улыбочке морда – «Ну, чё, забоялси»?

Только наружная часть острых, изогнутых как восточные кинжалы, нижних клыков более 12 см - на смерок потратили полторы сигареты с фильтром, а ведь сколько еще в челюсти? Прямо, хоть на ВДНХ отправляй. Окружность копыта оказалась, по мнению станичников, ровно, как у старой колхозной лошади Звездочки. Одним словом не секач, а генерал секачей. С такой оценкой все согласились, а мой трофей получил, с легкой руки Александра Федоровича, почетное звание «Генерал секач» или просто Генсек, да и сама местность эта была переименована станичниками в «Генсековскую мочажину».

            Охота завершилась удачно! Освежевали добытых зверей, разделали, разделили, упаковали и уложили в машины, причем, долю Александра Федоровича положили в нашу «Ниву», так как мы его должны были доставить домой и, согласно договору, передать с рук на руки его любимой и ненаглядной Наталье.

            Параллельно этому процессу, выполнялся на двух кострах ритуал приготовления дичины, а так же заваривался чай из трав, вкус и аромат которого запомнился на всю жизнь – неповторимый запах пойменных лугов и вольной степи.

Солнце уже ушло на ночлег, когда мы подняли, далеко не первую, чарку «на крови – за удачу». Не буду описывать гастрономические восторги и благодарности проголодавшихся охотников, которые заслуженно достались искусному повару и, одновременно, егерю Михалычу. Скажу только, что машину в станичный магазин за «усилением» посылали дважды, что очень не понравилось нашему водителю, так как это потребовало непредвиденного расхода бензина, а до ближайшей заправки с 93-м по частным талонам было далековато. Но, ему доходчиво объяснили, что перерасход бензина на эти поездки был вызван, исключительно, тем, что именно он в первую ходку забыл очень важную аксиому, которая гласила: пошли дурака за бутылкой – он одну и купит.

Не стоит и говорить, что я, помня свое обещание не открывать в ближайшие часы консерваторию и факультет вокала в станице, не спускал глаз с почтенного Александра Федоровича. Поговорили, мы с ним душевно, обо всем: как заряжать патроны, чем лучше армейский бушлат любой заморской куртки, как пришить «намертво» пуговицы медной проволокой  и, даже о сокровенном – доченька его Настенька, замужем, живут молодята в городе, даже адрес назвал, Степная д. 37, кв. 17 и, перейдя на глухой шепот, смахнув растаявшую снежинку с глаз, сообщил, что обещали вскоре одарить его внуком.

Зять? А, чё зять? Мужик он конечно справный, казак хош куды, да вот к охоте - не интересант, все штанги да гири тягает! Так одна надёжа на внучика.

Вот как то, так и получилось, что, то за Настеньку, то за зятя, то за Наталью…, да и моих домашних не обошли вниманием… но, вроде бы притормозили вовремя, петь песни не стали. Словом, охота удалась на славу!

К сожалению, любой праздник подходит к концу, особенно такой, как удачная охота. Все шло нормально, уже поступило предложение «на посошок», все дружно подняли и опрокинули стаканы, стали прибирать за собой мусор и гасить костры, как вдруг демон Керенского пробудился, и почтенный Александр Федорович в его лице, сообщил лесному массиву и близлежащей части Млечного пути приятным басом с перекатами, что «…по Дону гуляить казак молодой…».

Сердце мое сжалось и затрепыхалось даже чуть ниже того места, где оно было при встрече с Генсеком. Да ведь то был всего лишь вепрь, а вот каким боком повернется ко мне Фортуна при встрече на узкой станичной тропе с разъяренной Натальей – вопрос!

Однако, от судьбы, как говорят, не уйдешь, пришлось везти Керенского домой, всю дорогу уговаривая его повременить с вокалом, пока мы не совершим акт приема-передачи его тела его же жене. Обещание не петь было вырвано от Александра Федоровича, но с оговоркой, что высокая договаривающаяся сторона гарантирует это только при условии пусть и быстрого посошка, но непременно в тонком стакане. На это коварное требование я не обратил должного внимания, да и времени уже не было – почти приехали.

Руководствуясь правилами революционной конспирации, к дому Александра Федоровича, с крышей, выкрашенной по-казачьи, непременно в зеленый цвет, подкатили с выключенным мотором и потушенными фарами, втихаря.

Выходим из машины только я и Александр Федорович потому, что усталость и, особенно умиротворяющее действие чая на травах, собранных на землях Войска Донскага, проявилось со всей своей неумолимой силой на личном составе, кроме водителя, к счастью.

Багажник открыт, судок с закуской сверху, бутылка заморского виски и два тонких стакана в руках. Стоим у добротного штакетника, наливаю посошок. Александр Федорович как то неловко покачнулся и, что бы не потерять равновесие окончательно, опустился на колени. Помогаю ему подняться, стараясь не расплескать содержимое стаканов, но он упорно стремится расположить центр тяжести тела как можно ближе к ядру планеты.

Острая необходимость принять на посошок привела к неожиданному, а, как потом оказалось, очень удачному решению.  Ставлю стаканы и бутылку в снег, поднимаю дорогого и незабвенного хозяина на ноги, застегиваю на металлическую пуговицу бушлат и надеваю его вместе с хозяином на прочную штакетину. Все - равновесие гарантированно обретено, стаканы, после ритуального «ну, на посошок», опрокинуты.

Но не успели мы зажевать вкус аристократического заморского можжевельника тушеной оленьей печенью, как Александр Федорович попросил: «плесни-кось еще по-малой, хочу эксперимент произвесть».

Мерцание звезд и мягкий лунный свет усыпили мою бдительность, и я, по наивности, поддался на хитрость Александра Федоровича.

С непринужденной элегантностью, удерживая наполовину наполненный стакан в кулаке, габаритом чуть меньше моей головы, станичный мастер вокала поведал о том, что «ишо в прошлом годе прочитал в журнале, стало быть, великий Шаляпин пел так, шо аж фужоры лопались от колебания звуков». Проверить это все не выпадала возможность, так как стаканы попадались на охоте исключительно граненые, которые запросто выдерживали децибелы даже Натальиного гневного окрика. А вот сегодня – поди ж ты! Подфартило…

Дальше все завертелось, как в кошмарном сне. Выпили на посошок, после чего, не закусывая, Александр Федорович, прямо с места в карьер, грянул, как майский гром: «Эх, удоль по питерской…»!

Раскаты эха, отраженные от дна стакана и спящих окон станичных домов, усилили, извлекаемые из могучей груди, новые звуки: «Эх, едет миленькай, сам на троичке»…

Мгновенно, будто повинуясь взмаху невидимой дирижерской палочки, горластые станичные псы единогласно поддержали экспериментатора, чем усилили эффект дифракции звуковых волн и они проникли в спальню Натальи прямо под пуховое одеяло.

Но настоящий ужас был еще впереди!

Со словами «Ох, едет лапушка да по просёлочкам…» яркими сполохами молний загорелся свет в окнах хозяйского дома, а инстинкт самосохранения заставил меня резко захлопнуть крышку багажника и пулей влететь в машину с отрывистым криком: Заводи! Быстрее!! Рвем когти!!! Ожидать результатов смелого эксперимента по раскалыванию стеклопосуды мы не стали. И, как оказалось, своевременно.

Пока «Нива», пробуксовывая на гребнях колеи станичной дороги, выполняла разворот на сто восемьдесят градусов, черный гибкий силуэт разгневанной пантеры, с подчеркивающим стремительность движения ухватом, выскользнул из-за калитки.

Не обращая внимания на вокальные усилия экспериментатора, висящего на штакете, с утвердительно-ликующим криком: «Щас я вам гостинцев (это уже вариант самого приемлемого для широкой публики перевода со станичного диалекта) навешаю!» в изящном прыжке, красоте которого позавидовала бы сама Лариса Латынина, слету, Наталья дотянулась-таки ухватом до заднего бампера машины. Удар был настолько сильным, что педаль газа была прижата ногой к коврику намертво и «Нива» унесла нас от не очень гостеприимной хозяйки. Во след, из боковых зеркал в салон машины проникли отраженные, к счастью, уже ослабленные лучи испепеляющего взгляда глазищ Натальи, под воздействием которых  мы все начали слегка флюоресцировать с нервным и липким мерцанием изумрудного оттенка.

Словом, гости покинули гостеприимных хозяев в традиционном английском стиле - ушли тихо, и не попрощавшись.

Но, замешкайся мы с отъездом хоть на несколько секунд… разъяренная пантера, пардон, Наталья, выполнила бы все условия нашего договора, особенно те, которые были ею гарантированы в качестве «гостинцев». Мое, воспаленное крепким охотничьим чаем на травах, воображение отказывалось даже смутно представить сумму, которую пришлось бы отдать за ремонт новенькой машины на станции техобслуживания, а возможно, даже бескорыстным докторам за лечение и переход в категорию инвалидов.

Из станицы выехали молча. На повороте дороги в сторону дома остановились попить чайку, заботливо, залитого в термосы Михалычем. Осмотрели повреждения. От удара железной части ухвата - рогача, остались глубокие вмятины на металле бампера и юбки кузова,  боковая пластмассовая ласта была утеряна, а сам рогачь, с частью деревянной ручки, каким-то чудом застрял между выхлопной трубой и кронштейном бампера.

Уложили мы его на память в багажник, бережно, как боевую гранату, но, что ни говори, с некоторым облегчением – противник обезоружен!

Достали пакет с термосами, а под ним увидели рюкзак с долей добычи Александра Федоровича, который сразу не вытащили, а во время поспешного прощания с хозяевами, о нем ни кто, почему-то, и не вспомнил. Прихлебывая горячий ароматный настой, стали гадать, как же быть с долей добычи Керенского?

Вернуться прямо сейчас и отдать? Смелых и бездетных добровольцев не нашлось, у меня подрастают сын и дочка, а у Евгения – так вообще, трое по лавкам…

Везти домой, а завтра днем вернуться? То же не годится, всем нужно быть на первом наряде в 6 часов утра, а уж потом вырваться за пределы города на несколько часов  будет просто невозможно, ведь не работа у нас, а чисто тебе, водоворот.

Я предложил, как оказалось потом, гениальный план! Едем не сразу домой, а заедем в соседний город, где живет Настенька, дочка Александра Федоровича, адрес я запомнил - Степная д. 37, кв. 17. Передаем ей в виде гостинца от мамы и папы долю добычи и попросим, что бы утром она дозвонились в станичный магазин, где был к родительскому дому ближайший телефон, и сообщила, понравился ли им с мужем родительский гостинец.

А я позвоню ей в течение дня и узнаю, как отреагировала на это ее мама Наташа. То, что для этого нужно сделать крюк почти в сотню километров, так это единственный шанс наладить отношения с Натальей, которые, судя по утреннему предостережению Михалыча, нам крайне необходимы, тем более, что мы получили приглашение начальника охотучастка принять участие в промышленном отстреле копытных в ближайшие выходные с размещением на ночевку в домиках на охотничьей базе, да и лицензия на лося у нас еще не была закрыта. А с учетом, что сглаз – это вам не шуточки – нужно ехать!

Решено! На пределе правил движения и качества дорожного покрытия влетаем в спящий город, быстро находим нужный дом. Почти час ночи. Звоню в квартиру, извиняюсь и объясняю в чем дело, мол, принимайте дары от родителей. Дверь открыл муж Настеньки, здоровенный парень с добродушной улыбкой и мышцами на мощном торсе и руках, напоминающими рельеф плетеной из толстой лозы корзины.

Следом вышла и Анастасия! Точная копия Натальи, только еще более…, словом как у Пушкина: «а у князя женка есть, что не можно глаз отвесть…»!

Но, ближе к делу. Гостинец затащили в дом. Договорились обо всем, обменялись телефонами, от приглашения на чай – кофе, естественно, отказался и бегом в машину.

Приехали домой, пока развезли всех, пока выложил добычу, словом, спать не пришлось, да пустяки, не привыкать – шахтеры. Едва провел наряд – звонок сверху! После традиционного отчета по работе – тонны, метры, как бы случайный вопрос, но явно с подоплекой: «Ну, как отдохнули, Чингачгук? Станица на месте, надеюсь».

 Докладываю: станицу сдвинуть не удалось, снаряженная машина уже пошла на железнодорожный вокзал, а через час-два сообщу номер вагона и имя проводницы, которая доставит посылку в холодильнике вагона-ресторана, слово сдержали, встречайте, от всех – огромное спасибо!

В ответ: Ну, благодарю, не ожидал! При первой же возможности, как говорится, будете сфотографированы у развернутого Красного Знамени в министерстве! Да смотрите, не завалите выполнение плана, год на исходе! Передай привет остальным, соколам остроглазым!

Утро пролетело в обычных заботах и только после трех часов удалось дозвониться домой Насте. Из  разговора я понял, что для Натальи благодарность от дочери и зятя за гостинец оказалась совершенно неожиданной и предельно приятной. У папы дела идут хорошо, только вот, очень вчера устал, были молодые да неугомонные охотники, шахтеры, а так - все нормально. Передай им, если будут звонить, то пусть не обижаются за плохое угощение, они очень торопились, даже в дом не зашли, ой, еще, они от машины какую то штуку потеряли, когда при развороте возле дома зацепились за забор. Да ладно, пусть приезжают на охоту, все будет чин-чинарем, уж батя – постарается!

После этих слов, от души будто камень отвалился, шутка ли, укрощение строптивой удалось! Созвонился с друзьями, рассказал обо всем этом. Все, как один, спрашивали, что известно о судьбе, теперь уже, Шаляпина-Керенского, лопнул стакан или качество советского стекла оказалось выше царского? К сожалению, я не смог узнать подробности о том, как прошел эксперимент, об этом мы узнали позже, через неделю в гостеприимной станице.

Тем не менее, единогласно решили ехать на охоту, во что бы то ни стало, даже если будут камни падать с неба, только, что бы, не очень крупные. Неделя прошла в томительном ожидании и вот…

Мы на месте. Построение, инструктаж, постановка задачи, обычные процедуры и скорый выезд. Уже в кунге ГАЗ-66, сидя рядом с Александром Федоровичем я узнал, чем закончился «шаляпинский» эксперимент. Стакан-то уцелел, а вот терпение у Натальи лопнуло…

После того, как наша машина скрылась за поворотом, Наталья с обломком ухвата в руке, осмотрелась, подобрала оторванную от бампера «ласту» и обессиленным голосом спросила у мужа, сколько стоит эта штуковина.

Должно быть, много – ответил Александр Федорович, с опаской поглядывая на готовую покарать его десницу супруги.

Вид беспомощно повисшего на штакетнике мужа напомнил старое, благородное правило: лежащих, а тем более, подвешенных на заборе, - не бьют.

Стало очевидно, что весь пар из перегревшегося котла, клокотавшего еще несколько мгновений назад внутри Натальи, вырвался через клапан жалости к обессилевшему в борьбе с притяжением земли мужу, давление опустилось ниже взрывоопасной черты и мягким, родным, с неповторимым тембром, голосом, под воздействием чар которого Александр Федорович терял самообладание, Наталья сказала: пошли домой, Шурка, погутарить надыть…

В сердцах швырнула в палисадник обломки ухвата и бампера, помогла мужу  расстегнуть непослушную пуговицу на бушлате, оторвала от штакетника и, обнявшись, они вошли в дом.

О чем они говорили, что вспоминали, какие методы дедукции применяли при анализах прошлых событий и прогнозах на будущее, мне не ведомо, но только после этой ночной исповеди  Александр Федорович бесповоротно принял решение подготовиться к рождению внука так, что бы, ни какие тучи из паров спирта не смогли даже легким облачком омрачить солнечный небосвод его семейства.

Призадумался и я, ведь мне очень хотелось, что бы мой сын тоже стал охотником, а как ему объяснить необходимость совмещения этой благородной страсти с неизменными атрибутами  – «сто грамм на крови», да «на посошок», порой, до потери пульса? Чему я его научу? К чему это приведет? Ну, нет уж, юродства не будет!

Охота прошла великолепно. Оказалось, можно свободно обходиться без тягот устоявшихся традиций. После этого наша дружная четверка, когда позволяли обстоятельства, брала с собой «на природу в станицу» жен и детей, что очень сблизило наши семьи, не смотря на почти десятилетнюю разницу в возрасте с четой станичников. Приезжали на охоту, рыбалку, по грибы, а то и просто погостить у тети Наташи, которую всем сердцем полюбили дети нашего квартета.

Да, время скоротечно! Подрастали наши дети, а у Александра Федоровича и Натальи Степановны – внучек Вовка. Вот уже мой сын, получивший юношеский охотничий билет, был приобщен к когорте счастливчиков, на веки полюбивших охоту, а Вовка стрелял из дедовых рук по мишеням.

Не раз мы благодарили Наталью Степановну, признавая, что ее материнская мудрость, стойкость и любовь открыли для нас  истинные, возвышенные ценности семейного счастья.

Сколько было потом удачных охот, сколько радостных мгновений теплого семейного общения, знает только старый железный рогач с обломком орешниковой ручки, украшающий медальон с клыками Генсека.

А. Язев, г. Луганск. 2016 г.           

Луганск
449
Голосовать
Комментарии (22)
Новосибирск (родился в Болотнинском районе, деревня Хвощевая)
1836
Давно я не читал прекрасное повествование о семейных и охотничьих ценностях жизни. Читал на одном дыхании,а заключение поразило своей мудростью.Успехов вам. С уважением , Станислав.
0
Новосибирск
3
Доброе. Читается легко и душевно,особенно: "С непринужденной элегантностью, удерживая наполовину наполненный стакан в кулаке, габаритом чуть меньше моей головы, станичный мастер вокала поведал о том, что «ишо в прошлом годе прочитал в журнале, шо великий Шаляпин пел так, шо аж фужоры лопались от колебания звуков». )))
0
Казахстан, Актобе
23309
Вот так и возвращается классическая охота, спасибо!
0
Ростовская область
8475
Да расчудесно! С юморком, читается легко. А говор казачий для меня, вообще, бальзам на душу. Любо!!! ***
1
Новосибирск
24525
Замечательный рассказ!!!
0
Станция Акчурла
10239
На фотке Наталья? Тогда почему без ухвата? Или это Керенский в женском платье бежит из Зимнего?
Занимательное изложение давно минувших событий. Эх, спою!
1
Пермь
16288
Рассказ от души, понравилось очень.
1
Луганск
449
Агеич, Огромное спасибо, низкий поклон!
0
Луганск
449
Pachan, Спасибо! Действительно, этот мощный ширококостный мужик управлял своим телом, как тонко настроенным механизмом. Мастер на все руки, умница из разряда, как гутарять в станице: хучь - пером, хучь - топором! Таких людей нужно заносить в реестр "Достояние Родины" и создавать благоприятные репродуктивные условия для сохранения и преумножения генофонда страны!
0
Луганск
449
Кандагач, Спасибо!
0
Луганск
449
КАМыч, И мне любо! Благодарствую!
0
Луганск
449
61natubo, Спасибо!
0
Луганск
449
СКИф, Фотографии персонажей есть в семейном альбоме. Но решил представить на суд коллег фото фрагмента памятника Согласию и Примирению на соборной площади славного города центра Донского казачества - Новочеркасска. Были бы рядом - спели бы в терцию..."Как нынче сбирается вещий Олег..."
0
Луганск
449
khonim, От чистого сердца - спасибо!
0
Деревенька у реки, Центральное Черноземье
445
Написано здорово! Читал с удовольствием! *
0
Луганск
449
Степной, Искренне, благодарю за высокую оценку!
0
Иркутск
30
Душевный рассказ, очень понравился.
0
Луганск
449
донДимон, Благодарю!
0
Томск
4485
Отличный рассказ! 5+
0
Луганск
449
Catcher, Спасибо, рад, спасибо!
0
НОВОСИБИРСК
19551
Живи земля казаков! От технических изобретений до литературных изложений!
1
Луганск
449
ТРОФЕЙ, Спасибо! Низкий поклон Сибирскому казачеству!
0

Добавить комментарий

Войдите на сайт, чтобы оставлять комментарии.
Наверх