На Старом русле...
Весенней охоты в наших краях не бывает. Летний перепел не в чести у сельского охотника, да и недосуг в горячую пору «уборки», в удушающую жару, бродить по полям в поисках дичи, весом едва превышающей вес снаряженного патрона. К тому же из всех замечательных пород охотничьих собак всегда держали у нас лишь гончих, редко норников, и совсем уж в диковинку были борзые или лайки. При упоминании легавых же, абориген начинал испуганно озираться, пытаясь понять: откуда приближается милицейский «бобик» и не по его ли душу.
Естественно, что первым в году, а значит, и самым желанным открытием охоты, всегда было осеннее открытие на уток. Именно «на уток», потому как гуси у нас гости редкие, а всякие там случайно залетевшие из холодных краёв чернети, нырки и им подобные лысухи обзываются не иначе как «поганками», и отношение к ним соответствующее. Для наших охотников «утка» - это только кряква, серая утка – «полуутка», ну а чирок – «придурок бешеный», «мессершмитт» или что-то похожее, характеризирующее скорость и оправдывающее промахи. Вот и всё водоплавающее разнообразие…
90-е годы. Нет, в деревне они лихими не были, они были безалаберными, раздолбайскими или как-то там ещё, но из этого синонимического ряда.
Мы были молоды, даже юны, бесшабашны и безудержны соответственно возрасту. Не боялись ни егерей, ни ментов. А ружьё и мотоцикл тогда водились в каждом дворе.
Обычно на открытие охоты на уток собирались даже те, кто не имел привычки каждую зарю проводить на берегу, но имел здоровье и желание отмечать в весёлой компании какой бы то ни было праздник.
Вот и в этот раз задолго до заветной даты «сочувствующие» стали уточнять время и место предстоящего сабантуя. Хотя для охотников место это известно и неизменно уже десятки лет – Старое русло. Степную речонку в незапамятные времена перегородили с каким-то умыслом насыпью, отчего проторила она себе новую дорогу. Образовался полуостров протяжённостью метров семьсот и шириной до ста. Пробраться на него незамеченными для всяких там проверяющих было невозможно, а утка водилась. Вот и весь секрет популярности заросшей камышом старицы.
Охоту открывали с 17.00 во вторую субботу сентября. Ещё за час до нужного времени собралось нас уже с десяток: Витька Лукас, Петро Пляс, братья Комаровы (Комарь и Комарёнок), Серёга Хвост, Серёга Грех, мы с братом и один из неохотников, готовый кашеварить за приобщение к таинству доевней мужской забавы, Димка Гнутый. Заметив отделение вооружённых головорезов, опытный пастух благоразумно поспешил отогнать подальше стадо бурёнок, предоставив тем самым полуостров в наше полное распоряжение.
Пляс, как самый старший и широкий в плечах, запретил открытие бутылок до открытия охоты. Решили в целях коротания времени приготовить бивак, что свелось к сваливанию в общую кучу сумок с харчами, подготовке будущего костра и хвастовству прошлыми успехами, которые, само собой, случались давно и когда никто не видел. Младший Комарь, в силу юных лет пока охотившийся с отцовским запасным ружьём, внёс гениальное предложение: закатить в кусты посреди полуострова один из «ИЖаков» на случай появления егерей, которые на машине по коровьим тропам проехать туда не могли, так что ловить нас пошли бы пешком. Вот тут-то и можно было «нелегалам» (брат, Хвост и Сашка Комарёнок) свалить по-быстрому. Ну что ж: пацан сказал – пацан сделал.
За пятнадцать минут до щемящего душу момента вдали уже начали стрелять, и мы в спешке нетерпения стали расходиться на «свои» места. По опыту знали, что сначала нужно поднять на крыло несторожких пока уток, стараясь, конечно, проредить поголовье, дождаться пока другие охотники на окружающих прудах сделают то же самое, и тогда уже подстерегать перепуганных пернатых, снующих с одной водной точки на другую.
Первыми начали палить Комарята, поднявшие с плёса стаю голов в сорок. Я видел, как одна из несчастных, заломив шею, плюхнулась посреди реки, другая, часто трепеща крыльями, упала на мою сторону. Побежал добирать, по пути впустую отдуплетившись по взлетевшим позади и резко набравшим высоту уткам. Подранка нашёл сразу, но пришлось побегать. Добивать некогда – прямо на меня красиво заходила тройка кряковых, чуть выше них и сзади – ещё стайка. Упал на колено, придавив им шею беспокойному трофею - думал угомонить, а заодно и придушить. Промахнуться было сложно: после первого выстрела передняя сложила крылья и булыжником бултыхнулась в воду недалеко от берега, вторым я задёргался между метнувшимися в разные стороны утками и пропуделял. Бросился к своему трофею, но тут забытый полудохлый комарёнков подстрел снова «сделал ноги». Гонялся я за ним ещё минуты три. Потом бродил по грудь в воде и илюке за своей уткой. А канонада поутихла. Подразогнали. Теперь надо ожидать «посылки» от других охотников. Перекрикивались пока между собой, хвалясь добычей.
Лёт был слабый. С Высокого пруда выстрелы не слышались, видимо, оказалась брешь среди охотников, и утка спокойно приводнялась там.
Через час мы стали исподволь кучковаться в пары-тройки, ожидая призыва к столу. Теперь–то уже можно по-любому.
Утки нет-нет, да пролетали. Некоторые пытались «закруживаться» над знакомыми плёсиками, и тогда кто-нибудь из ближних к этому месту охотников пытался перебежками, а где и полуползком подкрасться на выстрел. Как назло, где-то рядом звучал дуплет, и утки набирали высоту.
-Хорош! –махнул рукой Пляс. – Пошли «по сто грамм»…
Уговаривать никого было не нужно. Взбудораженные, размахивая руками, вскидывая к плечу ружья в попытках объяснить, как «она…фшшш, а я – тыдыщь, а она….сука, круть – виль…, но попал, сто пудов, - дробь по перьям ляп-ляп», собрались охотнички под разлапистой дикой грушинкой в самом начале полуострова.
Распотрошили для начала пару рюкзаков. На открытие и блюда праздничные: у Лукаса – утка с яблоками, у Комарят – запечённый карп, да и у остальных деликатесы не хуже. В охотничьей тесной компании каждый подсовывает товарищам кусок послаще, рюмку – пополней. Вот она – короткая вспышка мужского счастья!
Пролетела по кругу одна чарка, другая, третья… Конечно – «за охоту», конечно – «за трофеи», «за меткий глаз»
- Хвостяра, косымага ты криворукая, куда ты лупил по высоколётам?
- Так у него приклад самодельный – дед делал, а он в зенитчиках воевал.
- Да ну вас, специально понадавали , небось, патронов каких-то холостых…
- А ну, давай сюда свой карамультук. Гляди, с такого же патрона вон в ту ветку сухую на вербине упорю. Если перебью, то ты лопух!
- Тихо! Заходят!
- Где?
- Вон, на углу. Штук семь… Закруживают… Упали, там плёсик есть.
Комарёнок и мой брат, как самые молодые и азартные, рванули подкрадываться к севшим уткам. Лукас и Комарь-старший выдвинулись на возможные пути утиного отступления. Я тоже перебежал на то место, где речушка максимально сужалась и с одной стороны стояли высокие вербы – утки часто проходили здесь в зоне выстрела…
Интересно наблюдать за стрельбой соседей издалека. Вот пацаны (до них метров 500) бросили что-то в камыши, где предположительно затаились кряковые. Стайка взвилась над зарослями. Вижу, как из братовой одностволки вырывается сначала клуб дыма, потом на фоне неба ломается одна из уток, и лишь через пол-секунды запоздало слышится гулкий выстрел. Молодые охотники ломятся в камыш искать подранка, вот где азарт.
Рассыпавшаяся было стая, набрав высоту, снова кучкуется и тянет в мою сторону, но через засаду Лукаса, а он стрелять умеет. Нет, повезло - ему неудобно: и высоковато, и чистого места мало. Идут ко мне. Высоко всё же. Так в кармане есть старая зимняя «1», брал, чтобы выпугивать из камыша, или когда дело дойдёт (а это и к бабушке не ходи) до соревнований в меткости по бутылкам «на подброс» или «на дальняк». (Это я теперь остепенился, а тогда дурные были.) Попробую-ка из левого – кучно идут. Шарах! Хрен там – как летели, так и летят… О! Одна как-то не так крыльями машет и отставать стала. Достал! Пошла-пошла-пошла вниз, видно далеко, там чистый сенокос, но это на том берегу. Засёк ориентир – куст шиповника. Придётся переплывать. Бегу.
Запыхался, испачкался в илу и ряске пока переплывал, босые ноги стернёй поколол, ляжки крапивой нажилял и ежевичником исцарапал. Зато до-воль-ный!!! У меня ж теперь два трофея, а у некоторых и одного нет. Серёге Хвосту отдам – он навряд ли что собьёт, впервые сам охотится, да и то скорее за компанию.
Небрежно так, с деланым безразличием помахивая кряквой, ружьё стволами на плечо, подхожу к компании. Брат уже там свою добычу показывает.
- У, браты обое отметились! Неси ишо одну бутылку – всё равно до вечёрки час где-то. В эту пору утки на ночёвку примерно в восемь идут.
- А Комарёнок где?
- Да лазит, фазанов вытаптывает. Тот без трофея не выживет, азартный, как кобель на случке.
Тяпнули ещё «на крови». Высматриваем издалека уток. Где-то посреди полуострова отдуплетился Комарёнок.
- Погоди…Послухайте! «Восход» гырчит?
- Ага… Это Стёпа… Сюда едет, козёл! Хорони бутылки…
- Молодёжь, бегом в кущери левые ружья, да поглубже!
Из всей компании разрешительные документы в порядке только у пятерых. Двое не доросли ещё, а Хвост только надумал оформляться. Егерь Степан - мужик незлой, но дело своё знает. Лучше попрятаться от греха. Он непьющий, долго с нами рассиживать не будет.
Однако чудной гибрид мотоцикла (собрал его Степан из трёх разных – «Минска», «Ковровца» и «Панонии», кажется) пробукател мимо нашего стана. Пронесло? Или заныкает где-нибудь свой «дырчик» и вылезет потом перед носом из левады – здрасьте, ваши документы?! Да хрен с ним, чё он с нами сделает один? Лишь бы не менты.
- Гляди, Комарёнок таки петуха ухандокал! Это обмыть надо.
- Молодой ишо, хватит ему, а то отец ружьё больше не даст, - протестует Серёга, старший из братьев. Поддерживаю его, видя просящий взгляд и своего «меньшого».
- Так открытие ж, батя ваш сам хучь бы ружьё домой донёс. Они где открываются? На Макарцах?
- Ага! Бахали в той стороне неплохо. 
До вечерней зорьки коротали время на биваке, травили байки, изредка отвлекаясь на пролетающих или севших в камыши неподалёку уток. Без четверти восемь разбрелись на излюбленные места. Никаких скрадков у нас не ладят, достаточно забраться в густые прибрежные заросли, а то и просто под кустик боярышника или деревцо. Полчаса надежды, кратковременный, минут на десять, активный лёт… и всё - стемнело.
Стоит ли рассказывать, что происходит в ночь после удачного открытия охоты в кругу друзей? Причём молодых, горячих, не обременённых в большинстве своём семьями и ответственностью. Конечно, были костёр, шулюм, сало, жаренное с хлебом на рожне. Пекли картошку, которая, впрочем, напрочь сгорела, всеми забытая. Разумеется, не обошлось без стрельбы «влёт», «на дальность», «на кучность», только цели предлагались уже совсем прозаические.
Самое интересное стало известно утром.
Ещё в полночь заморосил противный мелкий дождь. На рассвете мы с Сергеем Комарём доехали на «моцике с люлькой» по мощёной дороге – «каменке», почти до места вчерашней охоты, перебрались на полуостров, отстояли для успокоения души часок над речкой, прошлись, попугали в надёжных местах, однако трофеями стали лишь одна полуутка и пара чирят да ещё снялась вне выстрела стая кряковых.
Подошли проведать вчерашний бивак. Странно, но мусора было немного – бумагу, пакеты и ненужные стреляные гильзы ещё с вечера сожгли в костре, съестное, кроме арбуза, подобрали лисы или еноты. Недопитая бутылка водки рядом с кострищем выглядела даже органично. Только как-то не вписывались в пейзаж чей-то забытый рюкзак и полупустой патронташ.
-Да, похоже, Хвост порастерял. Вот это кандидат в охотники!
Тут к нам подкатил, разбрасывая колёсами грязь трактор. Из кабины выпрыгнул улыбающийся Петро Пляс и аккуратно, словно боясь что-то уронить, спустился хозяин осиротевших было вещей.
- Здорово,у вас потерь нету? – хохотнул Петро. – А то кое-кто не помнит, как домой попал и где вещи.
- Так тут всё.
- Да не всё! Моциклет не найдем. Уже километров пятнадцать намотали. Правда, один нашли – Димка Гнутый у родника спал. Как вчера бензин сливал - костёр разжигать, шлангочку не одел. Поехал домой, на том, чё в карбюраторе было отъехал чудок и заглох. А куды итить - не поймёть. Ну он залез под полог в люльку от дожжа и дрыхнет, замёрз только, как цуцык.
- Так а Хвост как?
- Да он откель знает, давайте вместе вспоминать.
- Вчера ж Комарёнок его «Ижака» в кусты прятал на полуострове.
- Да я помню, что асфальт видал, значит, уехал как-то, - отозвался растяпа. – А это чё у вас, водка?
- Пока моцик не найдёшь, какая тебе водка?
Сходили проверили кусты. Нету, только стёкла, как будто от фары.
- До асфальта отсюда километра четыре, да и в стороне от хутора, - заосмневался Комарь.
- Стой, - вдруг осенило меня, - разъезжались вчера по грязи уже, а следов мотоциклетных с полуострова по насыпи не видно. Значит, где-то тут он.
Без особой надежды, но всё же решили обойти по кругу по-над берегом – мало ли, что с пьяну бывает. Не прошло и пары минут с начала поисков, Пляс вдруг разразился истерическим хохотом:
- Забулдыга ты, Хвостяра! Утопил технику, гляньте.
Подбежав, и мы не удержались от смеха. В камышах от берега до речки была проломана тропа длиной метра четыре, в конце которой из воды сиротливо выглядывали трубы и заднее крыло мотоцикла. Нарядились в штаны от химзащиты, вытащили, рассмотрели…
Когда младший Комарёнок стрелял по низко летящему фазану, дробь нашла фару спрятанного «ИЖа». Пацан знал, но ничего не сказал. Пьяный хозяин, лишившийся возможности передвигаться в темноте, тем не менее транспорт не бросил, а потолкал его на свет и звук автомобиля, который проезжал как раз по каменке на другом берегу реки. Блеск воды был принят за блеск асфальта, и Сергей с упорством осла толкал мотоцикл «на дорогу», пока не утопил. На его счастье, у костра ещё мучил свою «Яву» Серёга Грех. Вдвоём, попеременно падая, завели её «с толкача», и не без потерь, но добрались домой.
Выжившую вчера бутылку мы на радостях допили, конечно, а Хвосту сказали, что именно так и посвящают в охотники, только водки ещё надо…
Вспоминая молодые годы, часто ловишь себя на мысли, что чем больше от них отдаляешься, тем более счастливыми они кажутся. Не так ли?
Лучшие комментарии по рейтингу
Ждем и сейчас открытия.
