День у дальнего кордона.
1..Подвесной мотор вдруг взревел,«сапог» вскинуло над водой. Рукоятку румпеля рвануло, но Степан успел сбросить газ и заглушить свою старенькую ,,Москву,, . Лёгкий обласок развернуло, понесло быстрым течением переката таёжной речки. Два огромных шершня, как птички колибри назойливо преследовавшие лодку, выполнили свой прощальный вираж у разгорячённого двигателя, и с характерным жужжанием улетели прижавшись к зеркальной глади воды.
-Чёрт, опять поймал топляк. Так и без винта остаться можно, а то и без ,,сапога,, - выругался Степан. Оглянулся и тут же уловил насторожившийся собачьих взгляд. Туман понимающе отвернул свои глаза. Жадно втянул носом воздух насыщенный запахами осенней тайги. Лишь едва заметные движения его ушей, выдавали внутреннее состояние промысловой лайки.
-Да ладно, ладно. Не переживай, сейчас шпонку заменю и скоро будем на месте.
Спустя полчаса дно обласка, скользнув по ковру осоки торчащей макушками на мелководье, уткнулось в береговой ил. Кобель выпрыгнул на берег. Жадно хлебнул воды, посмотрел на хозяина и решительно направился к зимнику, сруб которого виднелся в двухстах шагах на взгорке. Под односкатной крышей в пол-бревна, вросшей в землю охотничьей избушки, одиноко поблёскивало стекло крохотного оконца. Степан легко вытащил обласок на берег. Нагнулся, чтобы выгрузить охотничий провиант на траву, но тут же заметил, как со среза кровли поднялся глухарь. Чуть пролетев, уселся на нижний сук стоящей рядом лиственницы. Спустя минуту послышался призывный лай Тумана. Собака работала по птице.
- «Ты посмотри-ка, сам на ужин подлетел. Однако этот глухаришко бывал уже здесь, а может и другой. Верняк, я ему крылья-то ещё не подрезал»,- мысленно рассуждал Степан.
Без лишних движений взял мелкашку, облокотился на борт обласка. Поймал тело птицы на планку прицела. В солнечных лучах уходящего осеннего дня, перо гордой птицы отливалось красно-бордовым цветом, а он сам слегка склонил голову и с опаской поглядывал вниз на землю. Сухо и коротко хрястнул выстрел, но глухарь лишь слегка подпрыгнул на сучке. Сделал несколько куриных шагов и продолжил смотреть вниз на землю от куда исходила опасность.
-Тьфу ты..., занизил. Подержи-ка его ещё чуток,- пробормотал Степан.
Мягко передёрнул затвор. Наконец, над планкой виднелась лишь шея глухаря. Через пару секунд он вздрогнул; на мгновение зацепился когтями лапок за толстый сук лиственницы и кубарем рухнул в мелколесье... .
Степан подошёл к зимнику. Снял с плеча мешок с охотничьими припасами, положил у двери и сел на чурку под навесом. Достал из портсигара папиросу ,,Беломор-канал,, - сладостно затянулся дымком. Двумя руками-в размах поднял за крылья уже потрёпанного глухаря, посмотрел на собаку и тихо, но с укоризной в голосе сказал:
-Старичок, сколько раз тебе говорено- это же не ,,штаны,, бурого, -это дичь с пером. Тебе хоть кол на лбу теши..., всё равно твой нос в пуху.
После лета, время ночей осени не привычно длинны. Степан несколько раз просыпался. Выходил на улицу по маленькой нужде, но всё же под рассвет задремал крепко. Однако в чутком утреннем полусне услышал гневный рык собаки. Быстро соскочил с лежанки. В тусклом пучке света, проникшего через оконце, он увидел, что Туман стоял у двери и слегка рычал с оскалившейся пастью. -«Интересное дельце. Кто же мог быть, лось или медведь»,- размышлял Степан.
И всё же зная настойчивость собаки в преследовании зверя, дверь не открыл. Вскоре летучая мышь наполнила тусклым светом избушку. Кобель успокоился и вытянув лапы, спокойно лежал у остывшей буржуйки. Лишь треугольнички ушей, продолжали выдавать внутренне напряжение от чутья-зверя только прошедшего в предрассветной тайге. Спустя чуть более получаса, уже на берегу стало понятно, что ночным гостем был крупный лось. Оставив свои почти круглые коровьи следы на песке рядом с обласком. Зверь переплыл речку на другую сторону.
Рассвет приходил, как-то особенно тягуче. Лишь к полудню Степан был в намеченном месте пробираясь по заросшей лесной просеке. Год был особенно урожайным на шишку, а это явно гарантия удачного пушного охотничьего сезона в этих местах. Здесь на границе молодого ельника и широкой полосы кедрача, раскинувшегося на добрых четыре десятка километров, он намечал зимний путик. Уже в который раз, Туман загонял на деревья ,,цокающих,, белок. Радовало и обилие рябчиков, охотно отзывавшихся на пищик. Наметил места установки самоловов-петель на рябчиков и древесных капканов. С учётом, что попавшие в такие капканы белки, будут являться хорошей приманкой для соболей, которые их съедают, но и сами становятся добычей охотника. Вот световая часть дня уже перевалила за её вторую половину. Степан остановился. Сел на поваленное ветром дерево передохнуть. Сине-голубые струйки дымка от папиросы плавно поднимались над его рыжей паклей шевелюры головы, и сразу таяли на высоте подлеска. Рядом, на одеяле осени-опавшей листве, закрыв глаза устало дремал Туман. Его морда лежала на краешке носка ичига, лишь только уши, как всегда выдавали полный контакт с хозяином и незримую связь с тайгой... .
-Ну старик, пора. Пусть матушка природа и дальше раскроет нам свои богатства и тайны. А кому ещё? Если не таким, как мы с тобой- сибирским охотникам, - вслух рассуждал Степан с усмешкой в уголках губ, поймав себя на собственной похвале. Они встали одновременно и решительно зашагали навстречу редким солнечным лучам прорезающих хвою высоченных елей и кедрача, на встречу своей охотничьей удаче. А вскоре, их силуэты утонули в глубине сибирской тайги.
Сделав полукруг в полтора десятка километров, они вернулись к зимнику с последними лучами солнца. Степан устало снял с плеч походный мешок. Перевернул обласок к верху дном. Закурил папиросу и долго смотрел на внезапно возникшую перед глазами картину природы. Освещённый розовым закатом козырёк крыши зимника в пол-бревна, на фоне высоченных лиственниц, казался каким-то замысловатым узором расписанный цветными красками. Рядом, как бы подражая хозяину, слегка прищурив глаза, сидел Туман и также глядел на взгорок в сторону избушки. Инстинктивно втягивал носом воздух насыщенный вечерней влагой и только ему известные запахи тайги поздней осени. Описав дугу полёта в воздухе, мелькнул папиросный бычок, бесшумно упав на вечернюю рябь тёмной на воды.
-Ну старик пошли, а то мою пару ног враз темнота поймает; это у тебя их четыре.
Через полчаса на столе, из гладко обтёсанных бревёшек и накрытых старенькой клеёнкой, стояла алюминиевая чашка. Незримо плыл ароматный запах гречневой каши. В чёрном, как смоль пяти литровом чугунке, утопленном узким дном в буржуйку, булькали пара рябчиков. Их тушки, как живые, всплывали на поверхность кипящей воды. В тусклом свете «летучей мыши», мелькнув белым мясом грудинок, вновь исчезали в глубине чугунка. Степан наспех проверил солёность бульона. Слегка обжёг губы, тихо выругался, но ощутив на себе взгляд собаки посетовал:
-Да не жадничал я, поверь мне. Скоро тебе каша подстынет, да и мясца чуть добавлю; мне твоё здоровье не менее дорого, чем своё.
Лунный свет только-только застрял в крохотном оконце зимника и, как в многие десятки раз перед сном, они вышли на улицу. Степан уселся на чурку под навесом. Закурил, но краем глаза успел заметить, что кобель растворился в темноте подлеска. Однако через несколько минут вернулся и привычно положил краешек своего носа на ичиг хозяина. Для охотника такие минуты были особенно дороги. Он молча смотрел на тёмные верхушки могучих елей; на бесчисленные мерцающие звёзды; на живую лунную дорожку в зеркале ночной речки, но всё же мысленно ему хотелось оказаться сейчас в своём доме рядом с женой и дочками-близняшками. Вскоре сумрак накрыл всё таёжное пространство вокруг зимника.
-Ну, что старичок, отбой. Завтра нам с тобой много дел. Надо пробежаться по забытому отцовскому путику. Да на пару моховых болотин заглянуть вдоль речки,- тихо пробормотал Степан погладив собаку по голове.
2. Одеяло осеннего тумана едва поднялось над речкой, однако обласок уже уверенно скользил против спокойного течения осенней глади речной воды. Спустя четверть часа он нырнул под размашистые кусты ивняка, скрывавшие от постороннего взгляда узкий ручей вытекающий из цепи таёжных озёрин. Весной они наполнялись водой, но осенью их берега превращались в качающуюся дернину с чахлыми сосёнками, кустами багульника и высокими моховыми кочками усыпанные крупной красно-белобокой клюквой.
Эти места Степану были знакомы ещё с детства, когда он бывал здесь со своим отцом, также охотником-промысловиком. У кромки самого отдалённого озерка начинался смешанный лес с узкой полоской подлеска, постепенно переходящего в настоящую сибирскую глухую тайгу. Через несколько десятков километров она становилась чахлой, откуда и брали своё начало Иксинские топкие болота, где сгинул ни один таёжник. Обласок ещё некоторое время рыскал по ручью, как челнок в ткатцком станке. Степан ловко одним веслом обходил валежины, согнувшись продирался под низко склонившимися кустами рябин, черёмух,чахлых сосёнок или берёз. Наконец, упёрся в завал из деревьев с вывороченными корнями. Туман не дождавшись команды, настороженно -беспокойно спрыгнул на моховую волну береговой поймы и скрылся в мелколесье. Почти сразу послышался предостерегающий посвист бурундука, а следом оглушительное хлопанье крыльев. В туже секунду, буквально в сорока шагах, на нижний сучок высокой ели поднялся глухарь. Протяжный звук выстрела дымным порохом прокатился длинным эхом по ручью и утратив силу утонул в перине болотного мха с растущим багульником.
-Ну ты опять за своё. Вроде уж и по возрасту старик, а всё не терпится пихать свой нос в пух,- придрался Степан к собаке. - Кому сказал,..оставь глухаришку в покое. Туман, стыдливо отвёл взгляд от хозяина, но после короткого раздумья выпустил из пасти окровавленное крыло матёрого бородача.
Часть заброшенного отцовского путика пролегал вдоль ручья. Однако там, где он извивался огромной петлёй, тропа проходила по узким перешейкам между болотцами. И ориентиром служили только зарубки на деревьях. Утопая в моховых кочках Степан прошёл уже около полу-километра. Вновь и вновь тщательно присматривался к низкорослым сосенкам, но известных только ему зарубок не увидел. Иногда останавливался, срывал несколько ягод клюквы, жевал их морщась от сводящей скулы оскомины.
-Тьфу, ты чёрт. Неужели сбился,- ведь четыре сезона после смерти отца здесь не ходил. И тут же подумал, что уже около пяти минут не видел и не слышал собаку. Он приложил к губам пару пальцев, несколько раз свистнул своим особым звуком.
Спустя пару минут впереди замелькала пепельная спина Тумана. Он вернулся, но какой-то взъерошенный, и преданно посмотрел на хозяина. Однако тут же ринулся вперед, как бы приглашая за собой. Отбежал на пару десятков метров.Поднялся на моховую кочку, оглянулся и убедившись, что за ним идут, скрылся в подлеске у края болота.
-Чертовщина какая-то, что он там нашёл? ..Так-то лучше будет,- прошептал Степан, и на ходу заменил дробовые патроны на пулевые.
На самом краю болота начинался смешанный лес отгороженный редкой стеной кустарника. За ним едва просматривался корень упавшей осины с приваленным к её стволу хворостом, травяным дёрном и лапником. С противоположной стороны ствола дерева стоял Туман со вздыбленной шерстью на загривке и недовольно урчал. Степан отбросил часть валежника и увидел изодранное туловище лосёнка. Его спина была почти сложена пополам, с содранной кожей и следами мощных когтей. На одном коленном суставе задней ноги, явно виднелась большая опухоль.
-Да уж; немереная силушка у хозяина тайги,- с сожалением в голосе пробормотал Степан. - От судьбы далеко не уйдёшь.
Уселся на поваленный ствол дерева. Закурил папиросу и ещё некоторое время оставался в каком-то раздумье. Мысленно представил себе всю лесную трагедию. Потом вдруг смачно плюнул на догоревшую папиросу, растёр её о подошву ичига. Дружески похлопал Тумана по шерсти загривка. Наклонился к его холодному носу и прошептал: -Мы вернемся скоро сюда старик, но только по снежку. И посмотрим тогда, кто ...кого.
3. Последние дни октября прошли незаметно быстро, а вместе с семейными заботами была закончена подготовка к охотничьему сезону. Степан ещё дважды успел побывать на зимнике у дальнего кордона. Попутно убедился, что ранее обнаруженная берлога дышала медвежьим телом зимней спячки..
Наконец, после окончания первого продолжительного снегопада, он уверенно шагал по добычливому путику и расставлял капканы. Иногда накрывал их двумя-тремя лапками пихты или ели, чтобы избавиться от пустых расстораживаний. В местах установки древесных капканов шоркал кору-для видимости наследа, а для лучшей приманки, подвязывал марлевые кулёчки с кусочками грибов заранее отваренных в крепко солёной воде. Незаметно время ушло за вторую половину дня. Степан решил передохнуть, уселся на осину с вывороченными корнями, вершина которой была скрыта под тонкой ледяной корочкой речного заберега, и тихо пробормотал:
-На сегодня уже довольно; эй старичок, давай-ка перекусим. Туман понимающе подошёл к хозяину и осторожно взял зубами подмороженную горбушку ржаного хлеба. Противоположный берег речки с береговым подлеском и кустарником был накрыт белым одеялом. Он посмотрел на не замёрзшую воду переката таёжной речки. Докурив папиросу ,,стрельнул,, окурок вниз с обрыва. И тут его взгляд остановился на отмели покрытой снегом. Там внизу, едва-едва виднелись круглые следы, которые цепочкой тянулись вдоль берега.
-Ну, старик, ты уже совсем нюх потерял,-обратился Степан к собаке.- Пойдём-ка, разберёмся кто тут хозяин.
Туман устало поднялся, как бы отрабатывая свой хлеб, сбежал к реке жадно хлебнув ледяной воды. Втянул носом воздух, медленно прошёлся вдоль следа и исчез в береговом подлеске, но вскоре вернулся.
-Ну, что-там? Нашёл бурого, или след подстыл.. ,- весело рассуждал Степан.- Ладно, ладно не переживай. Скоро мы с моим дружком Васькой сюда вернёмся и разбудим топтыгина.
Спустя пару недель Степан вёл своего дружка по только ему известному пути к медвежьей берлоге. Васька был на пол десятка лет моложе. Ещё не женатый. Шоферил в леспромхозе и конечно, как все деревенские считал себя охотником. Его округлое лицо с румянцем на щеках, деревенская кряжистость фигуры, всё выдавало в нём недюжинную силу данной родителями, природой и богом. Иногда казалось, что под его валенками снег плавился прямо на морозе. Впереди, привычно, как и подобает охотничьей собаке петлял Туман. За ним то отставая, то приближаясь бежал Васькин молодой кобель по кличке-Пегий. Он был нечистых охотничьих кровей, но исправно работал по белке и прочему мелкому зверю.
-Слышь, Степан. Интересно, трухнёт мой кобелишка при виде медведя, али... нет?,- спросил Васька с улыбкой на лице.
-Скоро поглядим, кто есть кто. Кстати у тамошних елей сучки высоковато от земли.,- как бы не слыша вопроса, ответил Степан.
-Ты это про что?
-Да я подумал, успеешь ты заскочить на дерево или нет. Хотя если в ,,яме,, тот, который свои следы оставил у речки, ты его руками задушишь. Ежели он вдруг выскочит к тебе обняться.
-Ну ты меня просто обижаешь.. .
-Да по-шутковал я. Поживём, увидим!
Они ещё некоторое время шли молча. Степан вспомнил, как ещё до его службы и при живом отце, он впервые был участником охоты на медведя в берлоге. А последний раз, пару лет назад вместе с бывшим лесником- Терентичем.
-Васёк, ты заметил, что собаки ход изменили и беспокойно ведут себя?
-Да вроде нет. Что, уже близко?
-Вон там, за береговым мелколесьем, ещё по первому снежку, я видел петляющие следы, которыми косолапый пытался скрыть местонахождение своего,,зимника,, .
- Интересно, а я и не знал, что оказывается и медведи, как зайцы запутывают свои следы перед спячкой,- с улыбкой на лице пробормотал Васька.
-Это точно, ...век живи и век учись; особливо пока я жив,- поучительно, ответил Степан.
Из глубины тайги послышались перебивающие друг-друга голоса собак. Лай доносился с одного места. На какое-то мгновение он затихал, но затем с новой силой и призывным эхом наполнял зимний лес.
-Чёрт возьми, я вовремя не сообразил. Как бы собаки не ,,подняли,, бурого из берлоги до нашего подхода. Давай-ка двигаемся шустрей. И держись в 15-20 метрах в стороне от меня,- предупредил Степан. -Да стволы проверь, а то глядишь сучки толстые будешь искать.
Через несколько минут, чуть запыхавшись от быстрого хода, они остановились в нескольких десятках шагов от лесного завала. Рядом с моховым болотом, на взгорке, торчали ,,зубья,, от корней упавшего старого кедра. Кое-где на снегу проглядывались ,,тарелки,, от медвежьих следов. Собаки,учуяв зверя,с ещё большим остервенением стали наседать, пытаясь заглянуть под коряжник.
-Васька, ты встань вон там с боку у сосны; только дальше не проходи. Похоже, что бурый плохо пожировал и недавно залёг, - крикнул Степан.
-Уловил, иду уже.
-Слышь! Я сейчас подойду ближе к берлоге, чуть левее. Ты только с места не уходи и стой у дерева на всякий случай.
Степан успел пробежать несколько шагов, наблюдая, как молодой кобель-Пегий заскочил на верх берлоги, разрыл ветки, и его морда скрылась в образовавшейся отдушине. Но крыша берлоги вдруг вздыбилась, всё превратилось в какое-то безумное действо. В одно мгновение, коряжник, дёрн с сухими ветками перемешанный со снегом разлетелись в разные стороны. Из под земли показалось голова, затем лохматое туловище медведя. Его рёв сразу заглушил отчаянный визг молодого кобеля. Тот отлетел в снег с окровавленным ухом. Туман также отпрянул, но с остервенением продолжил осаду медведя. Степан вскинул двухстволку, и в это мгновение увидел Ваську. Его плечистая фигура прижатая к сосне, вдруг подалась вперед со вскинутым ружьём. Выстрелы двух ружейных дуплетов на мгновение заглушили лай собак и рык зверя. Их звуки глухим эхом прокатились по зимней тайге. И замерли, где-то вдали у вросшего в землю и накрытого белым одеялом зимника, явившись прологом ещё одного дня прожитого охотником-промысловиком у дальнего кордона.
P.S. По определённым причинам в т. ч. здоровья (решил подвести итоги).., создать подборку своих рассказов в отдельные главы. Ведь пером-то сражаться я не обучен,... в прошлом -получены лишь хорошие инженерные знания. Естественно перечитывая текст и вспоминая события, кое-что приходится серьёзно редактировать, а то и дополнять. Благо, что время на пенсии сейчас достаточно, чтобы записанные ранее мысли о охоте привести в порядок. Так например, цикл рассказов - „Возвращение,,. Часть страниц ранее размещал в блогах. Однако, как единая глава впервые. Огромная просьба, всем читающим! Не ставьте «звёзды», если они не затронули охотничью душу, и не явились чем-то полезным. Дабы не навлечь на себя гнев некоторых форумчан-цензоров, возможно профи-писателей, но охотников от случая к случаю. Для меня виртуальный РЕЙТИНГ-это всего-то лишь мифическая оценка моего крохотного безвозмездного вклада в сайт, как и многих сотен других охотников, -поделиться пережитым из собственного опыта жизни охотника-любителя,а не рассуждением вокруг обыденности человеческой жизни и дифирамбов о гениальности. Спасибо за понимание.
Звёзды ведь не для эфемерного рейтинга, а, скорее, средство оказания внимания достойному труду, иначе было бы как на некоторых сайтах - целая шкала отметок.
А рассказ, повторюсь, - действительно хорош! И звездой его тоже отмечу. Заслужена! Моя - одиннадцатая. *